Я? Махидевран?!

— Мустафа, — улыбаюсь маленькому сыну. — Ты быстро вернулся. — отложила вышивание в сторону. — Что-то случилось? — Нет, просто в саду делают уборку. — мальчик подошел ко мне, — Я не хотел им мешать. — Мое сокровище. — мягко обхватила лицо сына и поцеловала в лоб. — Но ты не мог им помешать, Мустафа. Ты шехзаде, всегда помни об этом. — посмотрела на улыбающегося мальчика. Махидевран явно не долюбила еще совсем ребенка. Он тянется ко мне сам, хотя должен был почувствовать что его мать изменилась. — Садись рядышком. — помогаю ребенку сесть на диван, — Давай займемся учебой? — Не хочу, — покачал он головой, — Учиться скучно. — Мой малыш, — погладила его по волосам, — Но я тоже училась и теперь могу ответить на твои вопросы, какими бы они не были. Вот что дает учеба. — он печально посмотрел на меня, а я улыбнулась. — Рано или поздно придется начать учится. — киваю для убедительности. — Хорошо, матушка. — я вижу, что малыш не рад. — Мой львенок. — поцеловала его в висок. — Думаю, начнем с письма. Не хочешь написать отцу? — он уже веселее кивнул. Приказала служанке все принести. Сейчас ему пять, совсем скоро будут события с пожаром, если я правильно помню сериал. Вроде бы в день помолвки Хатидже. Да и Хюррем скоро рожать. Со дня на день вроде. Нужно было внимательнее смотреть и запоминать. Может и не попала в такую гребанную ситуацию. *** — Хюррем родила, госпожа. — Гюльшах ворвалась с улыбкой чеширского кота в мои покои. Я же спокойно отложила книгу и посмотрела на нее. — Девочку, госпожа. Она родила девочку. — Девочку значит. — встала на ноги и прошла к горящему камину. — Это не хорошо. — Почему это, госпожа? — смотрю на непонимающею калфу. — Боюсь, что девочка будет любима повелителем больше, нежели шехзаде. — посмотрела на огонь в камине. Нужно что-то делать уже сейчас. Вражду Махидевран с Хюррем уже начала, но не поздно ее прекратить. — Сходи к знахарке, Гюльшах. — чуть повернула голову в сторону служанки, — Закажи оберег на здоровье новорожденного. — снова посмотрела на огонь. — Но зачем, госпожа? — Не задавай глупых вопросов. Сделай как тебе велят. *** — Хюррем, — улыбнулась девушке. Та настороженно посмотрела на меня. — Не волнуйся, ребенок чувствует эмоции матери. — в подтверждении моих слов малышка завозилась в руках наложницы. — Я пришла к тебе, чтобы поздравить. — подошла к ней и положила оберег на ребенка. — Это оберег. — покосилась на служанок, что смотрели в пол. Чуть наклонилась к Хюррем, заговорив шепотом. — Заговорен от сглаза. Много злых языков появилось во дворце. — отстранилась от наложницы, что была слишком бледной. — Дочь твоя будет самой любимой. Повелитель мечтал о девочке, о сильной юной госпоже. — посмотрела на малышку. — Ты уверена? — Сама увидешь, когда повелитель вернется. — киваю ей, слегка коснувшись ручки ребенка. — Расти сильной и здоровой. Ты взяла самое лучшее от родителей. — малышка улыбнулась, заставив сделать меня тоже самое. Посмотрела на Хюррем. — Береги ее. *** Вечер у Валиде был довольно скучным. Одни и те же, угощения, разговоры. Оглядела зал несколько раз, но Хюррем так и не увидела. — Что такое, Махидевран? — посмотрела на Валиде, — Тебе не нравится наш праздник? — Ну что Вы? — улыбаюсь ей, — Как мне не понравится вечер в честь победы Повелителя? Скучаю я по нему очень. — отвожу голову в сторону. Ага, век бы его еще не видеть. Я его провожала, так он меня таким взглядом наградил, что хоть вешайся. — С тех пор как он уехал, во дворце будто пусто стало и тоскливо. — Я узнаю этот взгляд. — с довольной улыбкой проговорила Валиде, — Ты любишь его так сильно, что сердце разрывается от разлуки. Я тебя понимаю. — Вот бы он вернулся поскорее. — грустно улыбаюсь. Пусть заблудится по дороге еще года на три, ради Бога. — А ты изменилась, Махидевран. — удивленно смотрю на нее. Неужели поняла? — Стала более сдержанной, спокойной. Как и должно быть. — Я бы так не сказала, Валиде. Я просто повзрослела ради Мустафы. — ага, а еще чтоб меня не прибили раньше времени и Мустафу уберечь. — Это правильно. *** Удивлённо смотрю на евнуха, что задыхался. Он бежал по приказу Повелителя ко мне со срочный указом. Идя по коридору, думала, что еще Махидевран успела натворить до отъезда Сулеймана, но на ум ничего не приходило. В покоях повелителя был только он, внимательно смотря на пергамент в своих руках. — Повелитель. — поклонилась мужчине, привлекая его внимание. Тот поднял голову. — Вы звали меня? — Верно, Махидевран. Садись. — указал на кровать. Ну, он сам разрешил. Неуверенно подошла к кровати и села на ее край. — Я хотел поговорить с тобой о успехах Мустафы. — А что с ними? — мне кажется, или сердце в глотке стучит? — Мустафа учится только, но почерк и ошибок уже не замечено. Разве это плохо? — Обычно дети пишут так к десяти годам, Махидевран. — он поднял пергамент. Я чего-то не пойму, он недоволен тем, что Мустафа так хорошо пишет. — А так же мне сообщили, что он очень хорошо читает. — Простите, Повелитель, но я не вижу в этом ничего плохого. — встаю на ноги. — Садись. — снова этот холодный тон. — Мы еще не закончили. — села обратно. — Я не говорю, что это плохо, это очень даже хорошо, просто не понимаю, почему? Опускаю голову. И что мне говорить? Я специально обучала Мустафу, чтобы он был выдающимся шехзаде. Черт! Ничего в голову не лезет. — После… После того, как я поругалась с Хюррем-хатун, Вы перестали его навещать. — не смотрю на мужчину. Поймет, что я лгу. — Когда Вы отправились в поход, то даже его не обняли. — так, отлично, слеза побежала по щеке. Поднимаю голову и смотрю на Сулеймана. — Из-за моей ошибки пострадал ребенок. Он попросил меня написать Вам письмо, но я понимала, что Вы его даже не прочтёте. Тогда я предложила ему это сделать самому. — То есть, ты подумала, что я не прочту твоего письма и научила чтению и письму ребенка? — о как удивился. Я кивнула. — Он очень хотел написать Вам письмо и узнать, как дела. — улыбнулась. — Вы бы видели, как он радовался, получив от Вас ответ. — снова опустила голову. Он молчал. Долго, пока я украдкой «вытирала слезы». Прошло минут десять, когда он встал из-за стола, заставив поднять голову. Он стоял с широкой улыбкой, глядя на меня. — Скажи Мустафе, что сегодня я поужинаю с вами. *** А вот и день пожара. Я отпросилась у Валиде проверить детей. — Сердце не спокойно, Валиде. — приложила руку к груди. — Хочу просто убедится. — Иди, конечно, Махидевран. — кивнула женщина, — Возвращайся быстрее. — поклонившись, быстрым шагом пошла в сторону детской. Я уже чувствовала запах дыма. Подняла такой шум, что Сулейман услышал и прибежал. Не та шпионка вынесла детей, а я. Надышалась дыма, но вынесла детей. Повелитель шокировано смотрел на меня. Я бы тоже удивилась, когда из дымного коридора выходит твоя наложница с детьми на руках, а подол ее платья горел. — Возьми… — протягиваю ему детей, которых он забирает, а после падаю на пол. — Махидевран! Очнулась в своих покоях. Чувствовала тяжесть на руке. Рядом лежал Мустафа, держал меня за руку. Погладила спящего сына и улыбнулась. — Он в порядке. — дернулась от голоса и посмотрела на Сулеймана. — За тебя сильно переживал, пришлось впустить. — А как Мехмед? — Он тоже в полном порядке. — улыбнулся мужчина, садясь на край кровати. — Скажи, что случилось в детской? Почему начался пожар? — Там… — делаю вид, будто пытаюсь вспомнить. — Там была девушка… Я ее раньше не видела. — качаю головой. — Она… свечи на занавеску кидала… После… — После? — Она что-то достала из рукава и к детям… К детям начала подходить. Помню, что схватился подсвечник и ударила ее в спину… Забрала детей и убежала. — Махидевран, — Сулейман взял меня за руку. — В детской нашли рабыню с ножом в руке. — резко вздохнула. — Не волнуйся, больше она никому не причинит вреда. — Я ее убила? — руки чуть задрожали. Не думала, что такая уловка обойдется ее смертью. — Не ты. — качает головой Сулейман, — Ибрагим. Он сразу же вошел в детскую и увидел, что она поднимается. Как от сердца отлегло. *** — Махидевран. — оборачиваюсь и улыбаюсь Хюррем. — Как ты? Слышала тебе нездоровится. — Ты же знаешь, Хюррем. Повелитель Мустафу взял с собой в поход. Аж сердце не на месте от этого. — поделилась уже с не врагом. — Поверь мне, Хюррем, возьмет твоих сыновей повелитель в поход, узнаешь это чувство. О Аллах, пусть они вернутся живыми. — Аминь. — она кивнула, прикрыв глаза. — Я в саду собиралась отобедать. Пойдем со мной. Отвлечешься хоть ненадолго. *** — Чего это Хатидже такая злая? — спрашиваю у Хюррем, глядя на то, как сестра повелителя злобно смотрела на всех девушек, что к ней подходили. — Узнала, что муж ей изменяет. — поделилась со мной Хюррем. Удивлено посмотрела на нее. — Ты сейчас пошутила? — Нет, на полном серьезе. — он отпила свой напиток. — Да еще кто. — наклоняюсь к ней поближе. — Нигяр. — тут у меня чуть глаза из орбит не выпали. Я помню смутно этот момент. — Да, я тоже удивилась, узнав об этом. — тихо засмеялась Хюррем. — О Аллах, чем же думал паша? — качаю головой. — Если повелитель узнает, то ему тут же отрубят голову. — Она не собирается сообщать об этом повелителю. *** — Мустафа! — приструнила своего сына, что ругался с сыновьями Хюррем. — Перестань. Вы же братья. — Не вмешивайтесь, мама. — качаю головой. Где-то я упустила его воспитание. — Мы сами разберемся. — Сейчас смутное время, Мустафа. Янычары подняли бунт, а ты решил семейные разборки устроить. — перевожу взгляд на шехзаде. — Мехмет, Селим, идите к себе. И не держите обиду на брата. Они неуверенно, но отправились во дворец. — Мустафа, что на тебя нашло? — спрашиваю сына уже более спокойно. Тот молча смотрел на меня. Покачала головой. — Тебе следует остудить голову, Мустафа. Мы поговорим вечером. — разворачиваюсь, чтобы уйти. — Простите, матушка. — посмотрела на шехзаде. — Я вспылил. — Вечером поговорим. *** Молча смотрю на Мустафу. А он вырос. Сейчас ему тридцать. Возмужал, окреп, жаль что не поумнел. Острие меча смотрит в мою сторону. — В чем дело, Мустафа. — улыбаюсь ему. — Делай, что велено. — И Вы покорно примите это? — как-то зло сказал он. — Ради твоего будущего — да. — уверено проговариваю это, хотя руки у меня и дрожат. — Мое убийство докажет повелителю, что ты на его стороне. — Но это неправильно! — Это ради династии! Его рука дрожит. Мягко улыбаюсь сыну, разводя руки в стороны. Первый шаг, второй. Я иду к нему сама. Если это спасет его, то я готова. — Не надо, мама. — Мустафа отходит назад, пока не упирается в стену, а после опускает меч, чтобы я на него не напоролась. — Я готов понести наказание за не выполнение приказа. — качаю головой. — Ты же сам знаешь, мой львенок, — вынимаю маленький кинжал из рукава платья, — Приказы повелителя не обсуждаются. — обхватываю рукоять ладонями, занося над собой. — МАМА!