🌴🌴🌴
Они с Ван Ибо познакомились тут же — на пляже. Сяо Чжань прогуливался вдоль берега, прокладывая цепочку шагов у самой кромки воды, словно канатоходец, поддерживая баланс раскинутыми в стороны руками. Выходило так себе, он постоянно сбивался, да и море было теплым и ласкало утопающие в песке ступни. В общем, мешало. Это был его первый день на острове. Первый из четырех, которые Сяо Чжань планировал тут провести. Правда, не покидая комнаты, которую удалось снять у одного очень милого и дружелюбного старичка, владеющего еще и маленьким магазинчиком под этой самой комнатой. Комната была ничего, пусть и находилась практически на чердаке, но в ней было уютно. Сяо Чжань впервые за долгое время спал так хорошо, несмотря на близость моря и шум беспокойных волн. Но планы изменились, стоило ему проснуться. Спустившись вниз, Сяо Чжань поздоровался с владельцем, позавтракал тут же, узнав, что магазинчик совмещен с маленьким кафе, и уже хотел вернуться к себе, как понял: не может. Куда угодно, только не наверх, где, кажется, стало очень тесно после того, как издалека увиделось море. А еще, несмотря на проникающий сквозь окна насыщенный солнечный свет, как-то блекло, будто бы из мира разом исчезли все яркие краски. И вот он на берегу, осматривает окрестности, чувствуя, как разжимаются невидимые путы вокруг сердца. Морской бриз раздувал его рубашку, словно парашют, мешая идти ровно, обдавая теплом. Где-то вдали собрались подростки, они громко переговаривались между собой, смеясь, и, по-честному, Сяо Чжань не очень-то хотел приближаться к ним, ища уединения. Ему требовалось побыть одному, осмыслить свое состояние, которое издатель нарек категоричным «выгорание». И отчасти он был прав — все казалось серым и неприметным, не вызывающих вообще никаких чувств и эмоций, лишь пустоту и сильное равнодушие. Но Сяо Чжань все равно старался обходиться без четких определений и диагнозов, считая это временным явлением. Просто в последние месяцы все шло наперекосяк: и роман не писался, и в их отношениях с бывшим парнем наконец поставлена точка, из-за чего нужно было искать новую квартиру (желательно поближе к центру и издательству), и редактор напирал, требуя от него хотя бы главу в неделю. Отдых напрашивался сам собой, желательно где-нибудь вдали от знакомых и в полном одиночестве, так что… Вдруг позади раздался громкий лай, отвлекая от мыслей, а через мгновение Сяо Чжань уже лежал на песке, растеряв шлепанцы. Кажется, его что-то — скорее, кто-то — сбило с ног. Набегали волны, вода попала в уши, одежда намокла, а Сяо Чжань все лежал, слегка повернув голову, чтобы понять случившееся. Тогда-то все и началось. С широкой радостно-довольной улыбки и громкого лая. — Мото! — услышал он вдруг. — А ну иди сюда! Собака, похожая на солнце, — золотистый ретривер или лабрадор, кажется, Сяо Чжань не разбирался в породах, — хозяина не послушалась. Она подошла ближе к Сяо Чжаню, лизнула его в щеку и снова радостно гавкнула, подпихивая лапой, словно требуя, чтобы он поднялся. Ее карие глаза были полны озорства, на морде вновь расцвела широченная улыбка, заставляя его улыбнуться в ответ. Поднявшись, Сяо Чжань погладил собаку между ушами, по холке. Собака высунула язык и зажмурилась, явно довольная лаской. — Прости, она иногда не слушается. Голос, который Сяо Чжань слышал пару минут назад, раздался совсем близко. Сяо Чжань обернулся и встретился с точно такими же озорными глазами, полными тепла и света. Прямо перед ним стоял юноша в гидрокостюме, в руках у него был красно-зеленый поводок, увидев который, собака спряталась за Сяо Чжанем, уткнувшись ему куда-то носом под коленку. — Похоже, он ей не нравится. Юноша сощурился, повел плечами и сделал шаг вперед. — Мото, — строго сказал он, — иди сюда. Не послушавшись, Мото боднула Сяо Чжаня в ногу, потом гавкнула и резво бросилась прочь, забегая в море. Ее хозяин издал невнятный звук, снова позвал, но не добился успеха. Его самого окрикнули громким: «Ибо! Нам пора, катер не будет ждать!», и он громко позвал: — Мото, место! Эта команда прозвучала четко и строго, совершенно по-другому, чем минуту назад. Сяо Чжань удивленно вскинул брови: ну надо же. Промолчал, когда Мото оказалась возле хозяина, услышав краем уха: — Еще раз извини за нее, — и ему опять улыбнулись. Улыбка у хозяина — Ибо — была широкой, он неловко взъерошил волосы, ожидая хоть какой-то реакции от Сяо Чжаня. — Надеюсь, все ок? — Да все в порядке, — спохватившись, ответил он. — Собака классная. — Тогда бывай, — и ему подмигнули. — И не прыгай в море, здесь нет спасателей. После юноша, развернувшись, ушел, оставляя Сяо Чжаня в одиночестве и полном недоумении: к чему он сказал это? И его, что, получается, не узнали?🌊🌊🌊
А потом он увидел ее в магазине. Ну, наверное, это она, та самая Мото с пляжа, потому что другого объяснения у Сяо Чжаня не нашлось, когда в ноги ему вдруг уткнулись мокрым носом и доверчиво прижались теплым боком. Сяо Чжань, рассматривающий до этого пачки с чипсами, посмотрел вниз и, встретив просящий взгляд, тихо сказал: — Привет. Мото ответила ему в своей манере — громко, заливисто, всего один раз, но его хватило, чтобы привлечь ненужное внимание. Несколько человек в крошечном магазине (интересно, а где тот милый старичок?) тут же одарили их любопытными взглядами. Пряча глаза за козырьком кепки, Сяо Чжань вздохнул: ему не нужно, чтобы его узнали. Здесь, на небольшом острове, хотелось остаться просто туристом. Может, он вообще зря переживал, и о нем вряд ли тут кто-нибудь слышал, но все равно не мешало перестраховаться. На всякий случай. — Тихо! — шикнул он на Мото и присел рядом. — Чего ты расшумелась? Мото в ответ заскулила, легла, накрыв морду лапами, и отчего-то в этом негромком звуке Сяо Чжань хорошо услышал извинение. Улыбнувшись, он погладил собаку по холке и сразу наткнулся пальцами на знакомый ободок ошейника. Красно-зеленый, с блестящей биркой, подтверждающей его догадку. — Опять сбежала? Услышав суровые нотки в его голосе, Мото заскулила снова, глядя на Сяо Чжаня печальными глазами. Он хмыкнул, стараясь не поддаваться очарованию этого взгляда, и погрозил пальцем. — Нет, я не куплюсь. Мото повертела головой, издала слабый звук, словно спрашивая у него: «Почему?», Сяо Чжань почесал ее за ушами, подмигнул, а после, поднявшись, направился к кассе. Судя по клацанью когтей, Мото засеменила следом. Выложив на прилавок несколько снеков, пачку чипсов и пару бутылок воды, Сяо Чжань постарался игнорировать Мото, которая снова уткнулась ему мокрым носом под коленку и часто задышала. Щекотно и жарко от ее действий. И без того умирающий от жары и обильной влажности Сяо Чжань внутренне застонал, когда Мото начала его лизать. Ну что за непослушная собака! Пытаясь оттащить ее за ошейник, он ждал, пока продавец обратит на них внимание. Скрывшись за прилавком, тот расставлял товар, так что в поле зрения Сяо Чжаня попали только каштановая макушка и стильный ободок беспроводных наушников, а еще воротничок разноцветной рубахи. — Мото, — вдруг раздалось из-за прилавка суровым и до жути знакомым голосом — наконец поднявшись, продавец обернулся. — Прекрати. Слава небесам, она послушалась. Уселась на задние лапы и высунула язык. Ее карамельные глаза смотрели точно на Сяо Чжаня, заставляя его чувствовать себя отчего-то неуютно. Странное ощущение, если честно, ведь это всего лишь собака. Но додумать он не успел: продавец расплылся в такой очаровательной улыбке, что Сяо Чжань невольно улыбнулся в ответ — перед ним стоял парень с пляжа. — Значит, ты не убежала, — обратился Сяо Чжань к притихшей Мото. Та задорно завиляла пушистым хвостом и гавкнула. Продавец-тире-хозяин Мото Ибо, Ван Ибо — Сяо Чжань успел прочесть его имя на бейджике — молча пробил его покупки, так же молча ожидал оплаты, пока, спохватившись, Сяо Чжань не приложил телефон к терминалу, и только потом, подмигнув, кажется, двумя глазами сразу, сказал: — Я бы на твоем месте не разговаривал с ней, — в его голосе хорошо слышалось веселье. — Это еще почему? — Потому что твое сердце будет украдено, — пояснили Сяо Чжаню, наверное, увидев на его лице искреннее недоумение. Ван Ибо облокотился о прилавок, широко улыбаясь, добавил: — Она роковая красотка. А после — рассмеялся, и что-то внутри Сяо Чжаня от этого смеха оборвалось и ухнуло с громким звенящим звуком куда-то под ноги. Или еще куда, Сяо Чжань так и не понял, честно, выходя из магазинчика с четким ощущением, что в спину ему направлен чужой обжигающий взгляд. — Эй! — окликнули его почти на пороге. Сяо Чжань обернулся. Ван Ибо опять подмигнул ему и сказал: — Придешь еще? Сяо Чжань подумал: «Ну что за человек» и кивнул.🏄♀🏄♀🏄♀
Их встречи на берегу повторились. Еще несколько раз, в разное время, короткие и ничего не значащие, после которых Сяо Чжань подолгу не мог выкинуть из головы ни Мото, ни ее хозяина. К примеру, одна такая случилась через день после его посещения магазинчика. С утра, когда солнце еще не совсем взошло и на небе на много-много ли разлился малиново-черный рассвет, Сяо Чжань удобно разместился на одном из расположенных на пляже лежаков и был готов любоваться открывшимся видом, как вдруг тишину разрезал звонкий лай. Приподнявшись, он увидел в нескольких метрах от себя Мото, а она, заметив, что смогла привлечь его внимание, быстро оказалась рядом. Сяо Чжань вздохнул и поправил кепку как раз в тот момент, когда Мото резво запрыгнула на него, придавив тяжелым телом. Вскрикнув, он зашикал на нее, за что ему тут же облизали лицо. — Мото! — возмутился он, пытаясь отпихнуть ее от себя. Когда та понуро опустила голову и чуть отодвинулась, Сяо Чжань, вытирая лицо краем футболки, спросил: — Где твой хозяин? Разумеется, ему никто не ответил. Они провели вдвоем несколько часов. В уютной тишине, полудреме, разглядывая, как меняется небо с каждой минутой от просыпавшегося солнца. Горизонт и море окрашивались цветными чернилами, Мото грела бок, и, несмотря на то, что было жарко от ее близости и он начал потеть, ничего не хотелось менять — было удивительно хорошо. И Сяо Чжань подумал: вот оно, смотри, какая атмосфера, никого вокруг — так что же тебе надо? «Ничего», — сам же и ответил, рассеянно поглаживая Мото по боку, и ветер ласкал его всего, нежно касаясь кожи, принося желанную прохладу. Кажется, он задремал. Потому что, когда в следующий раз открыл глаза, солнце уже было над ними, высоко-высоко, и все вокруг было теплым от его лучей. Сяо Чжань зевнул, скосил взгляд ниже и обнаружил рядом с собой пустое место. — Привет, Чжань-гэ, — услышал он знакомый голос. На него упала тень, Сяо Чжань протер глаза и наконец увидел стоящего в шаге от лежака Ван Ибо. На нем была смешная тканевая панамка, из-за чего лицо казалось маленьким и юным, забавным. Мото сидела рядом с ним. — Спасибо, что побыл с ней, — сказал Ван Ибо, не дав ему ответить: — Я же говорил, что она не любит слушаться, — Сяо Чжань хмыкнул: что есть, то есть. — Обычно я беру ее с собой, и ребята не против, — он указал куда-то себе за спину, — но сегодня в лодке было мало места, так что пришлось оставить ее дома. Но, видимо, за ней не углядели. — Откуда ты знаешь, как меня зовут? Послышался короткий смешок, после чего Ибо сказал: — Брось, — он поковырял носком шлепанца песок. — Дундао маленький, тут все друг друга знают, и когда появляется кто-то новенький, то это быстро перестает быть тайной. — Послушай, Сяо лаоши, — начал Ван Ибо серьезным тоном, — здесь все на виду. И люди здесь — другие. Мне тем и нравится Дундао, что здесь можно забыть, кто ты там, на большой земле, и быть тем, кем хочется. — И кем же? — скептически выгнув бровь, спросил Сяо Чжань. — Собой. Или супергероем. Или морским ушком. Или пиратом. — Пиратом? — Да, — кивнули в ответ, и в чужих глазах зажегся знакомый огонек веселья. — Вот я — пират. — А где же борода? — Думаешь, мне нужна борода? — Ибо задумчиво почесал подбородок. Лицо его при этом сделалось до жути смешным, что Сяо Чжань прыснул в кулак. Вот оно, подумал он, опять это чувство, когда спокойно и легко. Когда нет ощущения, словно вот-вот тебя накроет невыносимой печалью без всякого просвета, даже несмотря на то, что вокруг разливается новый день и мрак ночи отступает прочь. — Мне пойдет борода, Чжань-гэ? Я думаю, буду смотреться очень круто. — Ибо, ты нашел ее? Они обернулись на оклик оба. В нескольких шагах от них стоял юноша в точно таком же гидрокостюме, к поясу у него были прикреплены ласты. Ибо цокнул, кивнув, и тогда юноша, кинув на них странный взгляд, пробурчал: «Подожду тебя в машине» и ушел. — Это Сынен, — на губах Ибо появилась чуть слабая улыбка. — Мы вместе работаем. Зачем ему нужно было уточнять, Сяо Чжань так и не сообразил. Ван Ибо выглядел немного виновато и будто бы оправдывался, словно, увидев рядом с ним другого парня, Сяо Чжань мог вообразить себе невесть что. Это было странно и слишком самонадеянно, но приятно отзывалось в груди. — Тебя ждут, — напомнил он, когда они помолчали минуту, глядя друг на друга. — Невежливо заставлять его ждать. — Он поймет, — отмахнулся Ибо, но, вопреки своим словам, подцепил поводок. Мото переступила с лапы на лапу в нетерпении. Он с сожалением добавил: — Но мне и правда пора, Чжань-гэ — нужно подсчитать улов. — Был хороший прилив, — кивнул Сяо Чжань, затем наклонился к собаке и сказал: — Больше не теряйся. Мото в ответ радостно гавкнула, подпрыгивая. Ван Ибо рассмеялся и потянул ее прочь, на прощание бросив: — Буду должен, Чжань-гэ!🌴🌴🌴
Обещание Ван Ибо выполнил на следующий же день. К обеду Сяо Чжань, уставший мученически смотреть в монитор ноутбука, пытаясь выдавить из себя хотя бы несколько строк новой истории, услышал стук в дверь. Несколько секунд он пытался понять, привиделся ли ему этот звук или нет: такое уже случалось однажды, когда он, сосредоточенный и погруженный в роман, пару минут увлеченно рассказывал что-то на том конце телефона. Очнулся только благодаря тому, что понял: в ответ собеседник молчит. Как оказалось, звонок телефона ему привиделся в романе, и он машинально перенес его в реальность, схватив лежащий рядом телефон. Не показалось — на пороге действительно был Ван Ибо. Немного чумазый, взъерошенный, он тяжело дышал и держал в руках нечто, напоминающее морскую устрицу. Сяо Чжань скептически выгнул брови, разглядывая его из-под очков. — Что это? — Морское ушко! — радостно сообщил ему Ван Ибо, а следом, пихнув свою ношу Сяо Чжаню в руки, прошел внутрь. — Самое лучшее морское ушко на всем побережье, Чжань-гэ! Спроси Сынена — такого больше нигде не найдешь, я за ним три часа плавал! Зачем Ибо нужно было притаскивать ему свою добычу, Сяо Чжань так и не понял. А Ван Ибо тем временем бесцеремонно уселся в стоящее у окна кресло, похлопал себя по колену — надо же, сегодня на нем была та самая разноцветная рубашка, которую Сяо Чжань видел на нем в магазине. Красивая рубашка, красивый Ван Ибо, и почему Сяо Чжань позволял ему вести себя так нахально, словно они не познакомились пару дней назад, а как минимум знали друг друга уже год? Будто бы они друзья. Никакие они не друзья. Даже не приятели, так — знакомые. Несколько встреч — вот и все, что их связывает. Так почему? Наверное, из-за того, что, когда Ван Ибо (или же его собака) был рядом, Сяо Чжань чувствовал себя иначе. «Живым» — слишком пафосно, скорее, просто «лучше». С Ван Ибо можно было не думать, что роман по-прежнему не пишется, что где-то там, на большой земле, в Пекине, у него совсем иная, полная обязательств перед другими людьми, жизнь. С Ван Ибо можно было молчать, просто смотреть на море или гладить его собаку, не боясь, что безделье обернется проблемой. С ним Сяо Чжань мог позволить себе немного помечтать, и тогда все было легким и простым. И еще казалось, будто бы все это время спал, а сейчас, наконец, проснулся, разбуженный солнцем и исходящим от него теплом. — Чем ты занимаешься? — после молчания спросил Сяо Чжань и закрыл наконец дверь. — Всем понемногу, — Ван Ибо пожал плечами и ухмыльнулся. — А что, Чжань-гэ хочет узнать меня поближе? — Не говори глупостей, — отмахнулся он. — Просто ты то вечно на пляже, то в магазине, то где-то еще, — и на миг задумался. — Вчера вот я ходил на пирс и видел там тебя. Сегодня вы куда-то плавали, хотя еще даже не рассвело. И вот ты приносишь морское ушко. Ты ныряльщик, хэнё*? — Хэне — это женщина, — поправил Ван Ибо, надувшись, но быстро спохватился: — Не совсем. — Это как? — Мы виделись всего два дня, — задумчиво прозвучало в ответ, — а Чжань-гэ так много уже знает обо мне. Все просто: это магия. На самом деле, Чжань-гэ, — заговорщицким шепотом сказал ему Ван Ибо, для надежности даже прикрыв ладонью рот, — я — фокусник. Хочешь, покажу, как я это делаю? Шутки его Сяо Чжань не оценил. Хмыкнув, только посмотрел так, что, поймав его взгляд, Ван Ибо как-то раздосадованно вздохнул и сознался: — Ладно-ладно, я пошутил. Он потер шею, отводя взгляд, и что-то в его понурой голове отозвалось внутри Сяо Чжаня нежным трепетом, из-за которого подумалось: ну и пусть, что это немного странно, их общение; иногда случается и не такое, так что немного странностей даже хорошо. К тому же Сяо Чжаню не помешает друг. — И что мне с ним делать? — он помахал перед лицом Ван Ибо морским ушком. — Приготовить? — Чжань-гэ! Это подарок! — Очень вкусно приготовить? Ван Ибо посмотрел на него оскорбленно. В его ясных карих глазах виднелось искреннее недоумение, когда Сяо Чжань с самым серьезным видом достал телефон и открыл байду. Щелкнув первую попавшуюся ссылку, он подождал, пока прогрузится страница, затем показал ее Ван Ибо. — Ты ужасен, Чжань-гэ, — вздохнул тот и поднялся, причитая. — Три часа, Сынен чуть не утопил меня! А будет вкусно? — Вот и узнаем, — он вложил свой «подарок» Ибо в руки и подпихнул того к выходу. — Чжань-гэ, я не умею готовить. — Я тоже, — соврал он, а после, дождавшись, когда Ибо переступит порог, подмигнул и закрыл за ним дверь, тут же двигая щеколдой.🌊🌊🌊
Ночами, еще в Пекине, накрывало особенно сильно. Он думал, что здесь этого не случится, но бессонница все равно настигла. Лежать в постели, разглядывая дощатый потолок и небольшие щели, сливающиеся в ночи с черным небом — нужно, наверное, сказать хозяину, что крыша нуждается в ремонте, — казалось сущей пыткой, и Сяо Чжань стал расхаживать по комнате из угла в угол в надежде, что так сможет сосредоточиться на романе. Выходило скверно, мысли перескакивали одна с другой, половицы скрипели, кто-то внизу отвратительно пел. В первые дни он особо и не вслушивался, разблокировав какой-то новый уровень усталости после насыщенных прогулок на свежем воздухе, засыпая сразу же, как голова касалась подушки. Но позже сон перестал приходить, и ночное пение стало одной из причин, почему не выходило придумать больше пары слов за проведенные перед ноутбуком часы. По правде говоря, это была только отговорка — в Пекине, когда он творил, создавая историю буквально из ничего, любые звуки являлись сущим пустяком, нисколько не отвлекая. Дело было в чем-то другом, но в чем конкретно, Сяо Чжань так и не смог понять, потому что все началось гораздо раньше. Цзэси, его редактор, говорил, что у него творческий кризис и просто нужно сменить обстановку, как тот мигом улетучится. Сяо Чжань отчасти был согласен с ним: застой мог прийти из-за его бешенного темпа успеть все и везде, оставляя позади простые радости жизни и не пытаясь ими даже насладиться. К слову, такого же мнения и придерживался агент Гу Цзячэн. — Даже не успеешь моргнуть, Чжань-Чжань, — говорил тогда тот, ловко жестикулируя палочками. Сяо Чжань рассеянно думал, а не попадут ли ему в глаз от такой прыти. Цзэси, обедающий с ними, согласно продолжил: — Мы с Цзячэном купили тебе путевку. Съездишь, отдохнешь пару недель, а потом попробуешь снова. Как тебе идея? Идея не принесла результата: обстановка успешно сменилась, Сяо Чжань уже чувствовал себя достаточно отдохнувшим, чтобы возобновить работу, но роман — не хотел его. В принципе, по контракту он еще успевал с черновиком (времени в запасе было предостаточно), но привычка делать все в срок заставляла его нервничать. Может быть, дело обстояло еще в том, что он не знал, о чем писать? Но как сделать это снова? Как вернуть то огромное и восхитительное ощущение, без которого у Сяо Чжаня стопорилось все, даже составление обычных заметок в телефоне? Он записывал просто слова, ассоциации с тем или иным предметом, чтобы потом было легче начать новую историю. Только какую? После того, как он закончил достаточно большую серию книг, принесшую ему популярность, и попрощался с главным героем, хотелось нырнуть с головой в новую. Сяо Чжань вспоминал не развитые до логического конца идеи, пришедшие украдкой, обдумывал и пытался сплести из всего этого мало-мальски интересную задумку, но та отчего-то пряталась во тьме его сознания все глубже и глубже. Все сюжеты казались написанными, а истории — рассказанными, блеклыми и совсем неинтересными. Мысли о новом романе то уходили, то приходили — как волны на берегу, оставляющие после себя легкую прохладу и чистый мокрый песок. Будто новое полотно — бери и твори сколько хочешь, но Сяо Чжань не мог. Вместо этого он три дня спустя, стоя посреди своего временного жилища, вслушивался в отвратительный вой — он просто не мог сказать иначе! — кого-то снизу, мечтая лишь об одном — поскорее бы неизвестный закончил. Но незнакомый голос даже не думал прекращать, судя по всему, сразу уходя на второй круг. Сяо Чжань прислушался, совсем не дыша: песня, что пытался воспроизвести этот горе-певец, была о силе юности и новых начинаниях, о единстве нации и процветании страны. Подумалось, что это очень патриотично. Может, и правда хозяин имел подобное хобби, а Сяо Чжань не слышал из-за сильной усталости? Но когда голос сорвался на очередной высокой ноте, став совсем глухим, Сяо Чжань отбросил эту мысль прочь: закашлявшись, исполнитель хорошенько выругался, и что-то в этой интонации показалось ему смутно знакомым. Как и в самом ругательстве. Сяо Чжань будто бы уже слышал его раньше. Только вот где? Вздохнув, он закинул руки на шею и размял затекшие мышцы. Снова прошелся из одного конца комнаты в другой под аккомпанемент скрипучих половиц. Ему показалось забавным, когда горе-певец отлично попал в одну тональность со скрипом. Нисколько не думая, Сяо Чжань сделал это снова, и снова, и снова, до тех пор, пока пение не прекратилось. «По крайней мере, — заметил он, выдохнув с облегчением, — с такой музыкой петь точно не будут».🏄♀🏄♀🏄♀
Уже после, поняв, что никуда он не уедет с этого чудного маленького островка, и решив отказаться от путевки, Сяо Чжань по привычке приходил на пляж и подолгу смотрел на расстилающееся вокруг лазурное полотно, стараясь ни о чем особо не думать. Просто море и он, наедине друг с другом, никакой безысходности или ощущения вечной гонки — просто волна за волной, то быстро, то резко приливающие к берегу и ласкающие ступни. Иногда к нему прибегала Мото. Сяо Чжань играл с ней в мяч, бегал наперегонки, валял в волнах, из-за чего ее потом подолгу приходилось сушить полотенцем. Однажды их так и застал Ван Ибо: Мото — всю мокрую из-за того, что они с Сяо Чжанем долго валялись у самой кромки воды, а самого Сяо Чжаня — вытирающим ее бока. Солнце как раз близилось к горизонту, разливая на небосводе чарующее многоцветье. Ветер гнал с суши тепло, легкий-легкий, он ласково касался спины Сяо Чжаня сквозь футболку. Вокруг было тихо, по-сумеречному светло, но Сяо Чжань знал: эта полутьма не та, что порой приходит к нему. В ней не было ничего из того, что вызывало внутри пугающее отчаяние и беспомощность, сердце билось лишь немного быстрее. Только на этот пустяк Сяо Чжань даже не обращал внимания. — Потом ее нужно расчесать, — только и сказал Ван Ибо, подойдя ближе. Судя по тому, как он улегся, закинув руки за голову, помогать Сяо Чжаню никто не собирался. Ладно, подумал Сяо Чжань, не так уж и сложно — вычесать собаку. Наверное. Правда, найти бы еще чем. Поблизости ничего не было, и он решил, что вполне справится пальцами. Мото доверчиво льнула к нему, пытаясь отряхнуться самостоятельно, и когда он закончил, солнце уже почти утонуло в море — лишь маленький оранжевый краешек виднелся над горизонтом. Почти наступила ночь. — Вот теперь ты красавица, — заключил Сяо Чжань, доплетая Мото косичку на хвосте, и стоило ей тряхнуть головой, радостно лая, как Сяо Чжань принялся делать то же самое с одной из лап. Ван Ибо приоткрыл глаза и широко зевнул. Моргнул, раз, второй, третий и — скептически посмотрел на Сяо Чжаня, увидев его творчество. — Что? — спросил тот, стараясь сдержать смешок. — Хочешь, и тебе сделаю укладку? Тебе не помешает — глянь, как отросли волосы! Это было правдой: с того момента, как они познакомились, длина его волос достигла плеч. Стрижка выглядела неровной, но Ван Ибо не торопился приводить себя в порядок, просто завязывал небольшой хвостик. С такой прической он выглядел еще моложе. — Обойдусь, — Ибо потянулся. — К тому же ты не умеешь. — Это почему же? — в ответ на него иронично глянули, на что Сяо Чжань, схватив Мото за голову, повернул ее к хозяину. — Ну ты посмотри, какая она хорошенькая! — Она собака: ей нравится, когда уделяют внимание. — Ван Ибо. — Да, Чжань-гэ? — и сказано было таким тоном, что все возмущенные аргументы застряли в горле, когда Ван Ибо взглянул на него из-под ресниц. Или виной всему послужил верх гидрокостюма, который Ибо незаметно успел снять, пока Сяо Чжань возился с собакой. Без него Ван Ибо выглядел иначе. Но все так же привлекательно. Сяо Чжань никак не мог решить, как ему нравится больше — когда на Ибо весь костюм или когда вообще ничего, — а тот уже успел подняться и… «Ох», — только и смог мысленно простонать Сяо Чжань, увидев, как Ван Ибо, повернувшись полубоком, потянулся, напрягая мышцы. Последний солнечный луч мазнул по его поджарому телу, обласкав маленький аккуратный пупок. Сяо Чжань поднял глаза выше, и тут же во рту стало сухо: поросль подмышек все притягивала и притягивала, так что он поспешно поднялся и отвел взгляд в сторону. Кажется, у него солнечный удар.🌴🌴🌴
Кондиционер в пикапе словно вдыхал в Сяо Чжаня вторую жизнь, помогая забыть о нарастающей и иссушающей жаре. Этого было предостаточно — по крайней мере, из пикапа Ибо не хотелось выпрыгнуть сразу же, как из той же комнаты, в которой воздух был влажным и горячим настолько, что он задыхался. Пришлось проводить все дневное время в магазинчике — там тоже был кондиционер, а еще компания в лице господина Ван — зовите меня Сондже, лао Сяо, — и самого Ван Ибо. Который, к слову, украл Сяо Чжаня прямо с самого утра — тот едва смог доесть свой завтрак! — Садись, — только и сказал Ван Ибо, указывая на припаркованную рядом машину. — Покажу классное место. Сяо Чжань, снова не выспавшийся из-за ночных дум и полуночника-певца, — опять он забыл спросить у господина Вана про него! — широко зевнул и ответил отказом. Вернулся и доел свой завтрак, рассматривая в панорамное окно проходящих мимо немногочисленных местных. Снаружи уже становилось невыносимо, проведенная на солнце минута вылилась во взмокшую на спине футболку, он обмахнулся лежащей на столе брошюрой и облегченно выдохнул, почувствовав желанную прохладу. Ван Ибо ждал его, прислонившись спиной к двери пикапа. Его голубая рубашка с крупным рисунком пальм и морского берега слегка развевалась на теплом ветру, круглая панамка в тон наглухо была застегнута под подбородком, он стоял, скрестив руки, и пусть козырек панамки скрывал его лицо, Сяо Чжань чувствовал направленный на него взгляд. — Разве тебе не надо работать? — полчаса спустя поинтересовался у него Сяо Чжань. — Нырять там, например, или работать в магазине? Ван Ибо широко улыбнулся. — У меня выходной, — сказал он. — Так поехали? Непосредственность в его голосе обескураживала. Ему все было нипочем, будто бы его не обидел поступок Сяо Чжаня. «Ван Ибо, Ван Ибо, — подумал тот, — что в тебе такого, что я соглашаюсь на все твои авантюры?» Разумеется, ответа он так и не получил. — Поехали, — вздохнул и быстро сел внутрь машины, не давая себе передумать. Дорога, на которую они свернули, была накатанная, уходила далеко прочь от жилых домов и пляжа, уводя в неизвестность острова. Пикап то и дело подскакивал на кочках, из-за чего Сяо Чжань периодически сдавленно охал. В лобовое стекло заглядывало солнце, а в окна стучались ветки деревьев, Ван Ибо улыбался, постукивая в такт звучащей из динамиков мелодии. Сяо Чжань украдкой скосил взгляд, поглядывая на руль и эти самые пальцы, замечая заусенцы и неровно подстриженные ногти. Кожа на кистях Ван Ибо была чуть смуглее, чем по всему телу, и подумалось, что это из-за того, что тот постоянно прячет свое тело от солнца за гидрокостюмом — уж его бледные колени, выглядывающие из-под шорт, точно говорили о неравномерном загаре. Почему-то это заставило Сяо Чжаня поерзать и отвести взгляд, будто бы он делал нечто незаконное. Какая ерунда лезла в голову — ничего удивительного, что он до сих пор не мог дописать роман. — Что? — повернувшись к нему, спросил Ибо. — Что такое? — Долго еще? — кашлянув, Сяо Чжань понадеялся, что голос прозвучал непринужденно, скрывая непонятную неловкость. — Я могу тебя высадить, Чжань-гэ, — посмеиваясь, Ибо с весельем взглянул на него, за что тут же чуть было Сяо Чжань не стукнул его. — Хочешь пройтись? Мы почти приехали, а ты сказал, что любишь ходить пешком. Перспектива оказаться на солнце неизвестно где совсем не радовала. Сяо Чжань шикнул на него, и Ван Ибо рассмеялся, запрокинув голову, а после машина остановилась, довольно рыча заведенным двигателем. Без слов Ван Ибо вышел, даже не закрыв за собой дверь. Он привез их к обрыву, окруженному деревьями, закрывающими большую часть поляны своей кроной. Сяо Чжань разглядывал впереди бескрайнее море, пока виновник их неожиданного кемпинга расстилал на траве плед, еще не зная, что из машины Сяо Чжань не планировал выбираться. Кто в здравом уме откажется от комфорта? Ибо меж тем закончил. Вернулся к машине, заглушил двигатель, и Сяо Чжань чертыхнулся. Все так же молча Ибо забрал с заднего сиденья переносной холодильник и ушел обратно, располагаясь на пледе. Сегодня он не был похож на себя обычного. Привыкший к его болтовне, Сяо Чжань никак не мог понять, стало ли его хмурое настроение тому причиной или Ибо действительно не хотел с ним разговаривать. Так зачем тогда привез сюда? — Где Мото? — наконец найдя тему для разговора, Сяо Чжань выбрался из машины, не видя смысла больше оставаться в салоне. — С кем ты оставил ее? — Она дома, — Ибо поднял глаза, когда Сяо Чжань подошел ближе, нависнув над ним. — Развлекает сегодня дедушку и покупателей. — Покупателей? — Магазинчик, над которым ты живешь, принадлежит моему дедушке. Я думал, ты знаешь. Разумеется, Сяо Чжань не знал: ни господин Ван, ни сам Ван Ибо никогда не говорили о своем родстве, а одинаковая фамилия еще ничего не значила — мало ли сколько Ванов в Китае! Но теперь это многое объясняло. Усевшись рядом, Сяо Чжань уставился на горизонт. Они молчали, слушая мерный шепот волн, смешанный с криками надоедливых чаек и шорохом деревьев. Солнечный свет просачивался сквозь кроны, мерцающие тени причудливо танцевали на всем, чего могли коснуться, делая все вокруг каким-то нереальным. Закрыв глаза на короткий миг, Сяо Чжань лег и глубоко вдохнул, наслаждаясь звуком то приливающих, то отбегающих от берега волн. — Почему ты приехал сюда? — спросил спустя время Ибо. — Почему не выбрал классный отель и обслуживание на островах побольше? На самом деле, он ждал этого вопроса очень давно. По-честному, еще в самом начале, когда они только познакомились. Ван Ибо смог удивить его тем, что задал его спустя месяц, и это располагало к нему намного больше, чем что-либо, сделанное им раньше. — Я и не хотел быть здесь, — подумав, все-таки ответил Сяо Чжань. — У меня забронировано бунгало на Сидао. Но оказавшись на пирсе, я подумал, что небольшое приключение не повредит, — на это Ван Ибо тихо фыркнул, как-то дернув ногой, и он продолжил: — Но когда я приехал, то узнал, что здесь нет ни отеля, ни чего-то похожего. И паром ходит раз в неделю! — Да уж, — Ибо приподнялся и иронично взглянул на него, заметив: — Ты мог уехать. Почему остался? — Здесь красиво, тихо, — помолчав, добавил: — Не знаю. Захотелось. Ответа на этот вопрос у Сяо Чжаня не было. Не скажешь же, что здесь ему иногда становится лучше, особенно в обществе одного болтливого ныряльщика с собакой? Кто в такое поверит? Вот сам Сяо Чжань не верил, предпочитая обманываться. Или не думать. — Дедушке нравятся твои книги, — Сяо Чжань удивленно посмотрел на него. — Привожу парочку, когда приезжаю сюда в начале лета. Что? — Ибо прищурился, а потом весело спросил, немного удивившись: — Ты думал, что я живу здесь? — Да, потому что как ни спросишь, всегда получишь ответ: «Спроси Ван Ибо — он поможет». — Так и есть, — прежде чем ответить, Ибо стащил рубашку, оставшись в полупрозрачной майке и цветастых шортах, и подцепил травинку. — Мне нравится приезжать сюда летом и делать что-то полезное. Да и дедушка не скучает, когда я рядом. — Ты любишь дедушку. — Люблю Дундао, — Ибо мягко улыбнулся, солнечные лучи скользнули по его лицу, и цвет глаз сразу стал мягче. Сяо Чжань почувствовал, как кольнуло сердце, когда услышал нежное: — И дедушку. — Это он научил тебя нырять? — Как ты догадался? — Видел фотографии в магазине. Ему идет костюм. — А мне? «Да», — чуть было не сорвалось в ответ. Сяо Чжань выдохнул и только сказал: — Ты хороший человек, Ван Ибо. — Чжань-гэ, Чжань-гэ? — шепотом позвали его. — Только «хороший»? Сяо Чжань не ответил. Что-то было в этом вопросе, провоцирующее, и он предпочел промолчать. В горле пересохло, он потянулся к холодильнику и вытащил оттуда банку газировки. Повертел в руках, рассматривая пересекающие оранжевый цвет черные линии, стер конденсат. Ван Ибо проследил за ним, заметив: — Видел, они сменили упаковку? Смешные человечки. — Нет, — крышка поддалась с легкостью. Сяо Чжань сделал глоток и только после ответил: — Я их нарисовал. Было скучно, — он пожал плечами. — И твой дедушка не был против. Рот Ван Ибо сложился в забавное «О», из-за чего его лицо стало смешным. Чтобы не рассмеяться в голос, Сяо Чжань поднялся и пошел к краю обрыва. Трава мягко пружинила под подошвами шлепок; чем ближе он подходил, тем четче слышал шум волн, аромат соли становился сильнее, и, не удержавшись, Сяо Чжань снял кепку и подставил лицо солнцу. «Оно того стоит», — подумал он, затем перекатился с пятки на носок и раскинул руки в стороны, давая ветру полную свободу. Тот сразу же забрался под рубашку, ласково пройдясь по бокам, а потом донес тихую поступь чужих шагов. Ван Ибо замер позади. Они долго молчали, между ними шумели только ветер и волны, и было так чарующе хорошо, что он не сразу понял, когда Ибо предложил: — Давай искупаемся, Чжань-гэ.🌊🌊🌊
К вечеру, когда они вернулись обратно, Сяо Чжань хоть и чувствовал себя обессиленным поездкой и длительным купанием, больше похожим на неумелое барахтанье из-за сильных волн, но, тем не менее, это была приятная усталость. После ужина Ибо ушел к себе, засыпая, кажется, на ходу, а сам Сяо Чжань остался сидеть на небольшой прилегающей к магазинчику-кафе кухне, слушая вполуха господина Ван Сондже. Правда, разговор вышел немного неловким и оттого недолгим, после которого Ван Сондже попросил его пойти с ним. Они поднялись на чердак, где дедушка Ибо открыл дверь, расположенную напротив двери Сяо Чжаня. Щелкнул выключатель, и стало понятно, что это небольшой чулан, заваленный разной утварью. — Не знаю, поможет это или нет, Сяо лаоши, но хочу кое-что отдать вам, — Ван Сондже отодвинул одну из коробок и выкатил тележку. Сяо Чжань поспешил ему помочь, вместе они вытащили тележку в комнату: — Когда я был в возрасте Ибо, то мечтал стать писателем. Но никто не сказал мне, что одного желания недостаточно. Кажется, начав догадываться, что находилось на тележке, Сяо Чжань аккуратно подкатил ее к столу и замер, ожидая. — Я заметил, что вы плохо спите, — Ван Сондже подошел ближе и стянул ткань. — Может, это займет ваше время? — Господин Ван, — голос сел, зазвучав будто бы нехотя, — я не совсем уверен, что… — Сондже, Сяо лаоши, зовите меня Сондже, — он помолчал немного. — Эта машинка моего отца, он работал в местной газете, когда перебрался сюда из Чеджудо. — Далековато, — заметил Сяо Чжань. Ван Сондже ему подмигнул: — Мой отец был влюблен в одну китайскую девушку, приехавшую на заработки, — и по-доброму улыбнулся. — Преодолеть такие тысячи километров может только сердце, полное любви. — А он был романтиком. — Он был идиотом, — Ван Сондже рассмеялся. — В Корее у него была прекрасная партия и будущее, а он выбрал оказаться здесь. — Но он ни о чем не жалел? — Даже больше, Сяо лаоши, — прозвучало так тихо, что Сяо Чжань наклонился. — Он сделал бы это снова. Больше Ван Сондже ничего не сказал. Похлопав его по плечу, мужчина ушел. — Постойте! — Когда к нему обернулись, мягкая улыбка коснулась губ Сяо Чжаня, и он искренне произнес: — Спасибо, Сондже.🏄♀🏄♀🏄♀
Что-то незаметно менялось между ними. В том, как они смотрели друг на друга — порой подолгу и неоднозначно; как молчали — уютно, но в то же время словно переговариваясь; как касались — будто хотели продлить этот момент намного дольше, чем было позволено обычным друзьям. Сяо Чжань заметил это не сразу, поймав себя на том, что разглядывает чужие бедра слишком пристально и долго. Они сидели на берегу крохотного пруда, спустив ноги в воду с небольшого мостика — мое тайное место, Чжань-гэ, — расположенного в глубине острова. Ветер был тих, солнце обжигало, а Сяо Чжань — смотрел и смотрел, чувствуя, как покалывает кожу в ладонях от желания коснуться, пощупать, узнать, правда ли бедра Ван Ибо твердые и мускулистые, какими кажутся с виду. Мысль эта была похожа на раскаленный от безжалостного солнца песок, Сяо Чжань отдернул протянутую в прикосновении руку, пока Ван Ибо не увидел его действий. В следующий раз он заметил это на берегу моря, где они по привычке сидели у самой кромки воды. После того как одна особо резвая волна обдала Ибо с ног до головы, он вскочил и, шутливо ругаясь, бросился за ней в море. Зашел только по грудь и погрозил кому-то кулаком. А затем, повернувшись, побрел обратно. Сяо Чжань задержал на нем взгляд, замечая то, что раньше казалось обычным. С неровным загаром, мускулистый и в облепляющей прозрачной майке, сквозь которую можно спокойно увидеть темные соски, в закатном солнце он будто сиял, напирая на Сяо Чжаня всей своей мощью. И второй раз за все время, что они знакомы, тот подумал, что не видел никого привлекательнее. Неужели Ибо всегда был таким?.. Волны все прибывали и прибывали, обдавая Ибо снова и снова, пока он не выбрался обратно на берег. Вода каскадами стекала по его телу, он потряс головой, одаряя ворохом брызг Сяо Чжаня, и тот, с трудом оторвав взгляд, протянул ему полотенце. — Спасибо, Чжань-гэ, — сказал Ибо, набрасывая его на голову. В ответ Сяо Чжань просто кивнул, боясь, что голос может подвести. Когда Ибо закончил сушить волосы, он все еще смотрел, как липнет майка к коже, очерчивая рельеф мышц, и не расслышал, как его спросили: — Ты хочешь есть? Тогда Сяо Чжань молча и не раздумывая зашел в море, и то спасительно накрыло его волной.🌴🌴🌴
Нужно было попытаться. Солнечные лучи трогали пишущую машинку, стоящую на столе, к которой Сяо Чжань так и не прикоснулся, хотя прошло уже несколько дней. Не мог, правда, не мог. Едва хватило сил перетащить ее на стол, но уже после, когда он, пытаясь расслабиться, вставлял в соответствующие пазы бумагу, касался клавиш, то понял: не получится. Отчасти дело было еще в том, что он понятия не имел, как ею пользоваться. Почитал несколько статей на байду — даже нашел видео на Билибили! — смутно представляя себе работу: все же эта модель была одной из первых, а он вообще никогда не работал на них. С другой стороны, по-прежнему что-то держало крепко его желание творить. Запертое за плотной стеной подсознания, оно могло лишь наблюдать за всем со стороны, и временами вокруг Сяо Чжаня вновь не было ничего интересного. Ему казалось, что серость вернулась и высасывает радость проведенных на острове дней. И ощущение было такое сильное, что проще было заняться чем-нибудь другим, чем пытаться выдавать из себя хоть что-то. Когда Сяо Чжань делал это, чувство уходило, оставляя после лишь знакомую пустоту внутри. От которой хотелось избавиться. Так что ему нужно было попытаться снова. Хотя это больше походило на попытку уйти от мыслей о Ван Ибо. О том, что происходило между ними, о том, что чувствовал сам Сяо Чжань. О том, что мешало ему сосредоточиться и проникло в голову так же нагло, как Ван Ибо влез в жизнь Сяо Чжаня. Естественно и легко оказался ее частью, будто бы само собой разумеющееся, и когда Сяо Чжань думал об этом, ничего не мог поделать с чувством легкого восторга и счастья, расцветающего в груди ярким цветком. Да и не хотел, если честно; возможно, это было тем, в чем он нуждался, сам того не подозревая. Вздохнув, он еще несколько минут бездумно смотрел на машинку, решив для себя, что обязательно попробует чуть позже. Солнечные лучи перебежали со стола на пол, нагревая старые доски, и из-за колышущихся от ветра занавесок — ночью пришлось приоткрыть окно, впуская немного прохлады, — на них появились игривые тени. Те напомнили ему, как совсем недавно Мото гонялась за одной такой, пока они с Ван Ибо находились в старом здании детского сада, в котором Ибо и еще несколько местных жителей делали ремонт. Пахло свежей краской, немного пылью и морской солью. Они лежали с Ван Ибо на полу, рассматривая побеленный потолок, и смеялись из-за какой-то глупой шутки, все никак не прекращая. Потому что стоило кому-то из них сказать: «Что ты смеешься? Совсем не смешно!», как веселье распирало по новой и пуще прежнего. — Знаешь, зачем я приехал сюда? — вдруг серьезно спросил Сяо Чжань и сам же ответил: — Писать роман. Ван Ибо прекратил хихикать, промычав что-то нечленораздельное. В его волосах запутался мелкий мусор, он сел наконец, тряхнув головой, собирал хвост заново, и от этого скрипнули половицы, разорвав возникшую тишину резким звуком. — И как? — раздался тихий шепот. — Пишется? Прозвучало рядом. Когда Сяо Чжань повернул голову, то увидел лицо Ван Ибо совсем близко — он облокотился на одну руку и теперь нависал над ним сверху. От него пахло смесью пота, краски и моря — умопомрачительно. Притягательно и волнующе. Пришлось немного опустить глаза и слегка отодвинуться, но, кажется, это тоже было ошибкой — теперь он смотрел на выпирающие линии ключиц, видел крохотные родинки, рассыпанные, словно маковые зернышки, по всей коже. Ибо сглотнул — Сяо Чжань рефлекторно поднял глаза на его кадык, потом выше — на губы, успевая заметить розовый кончик языка, мелькнувший между ними. И от этого в животе будто пробежала короткая, но очень мощная волна. — Нет, — с трудом проговорил Сяо Чжань. — Ни строчки не написал. — Почему? — Понятия не имею, — честно ответил он, отворачиваясь. — Не могу сосредоточиться. — А как ты обычно делаешь это? Сяо Чжань задумался. — Пишу? — Ибо кивнул. — Не знаю, просто представляю себе что-нибудь или кого-нибудь, и оно выходит само собой, понимаешь? — снова кивок. — Раньше я думал, что достаточно только одного желания, чтобы вышла хорошая картинка. Но сейчас желания у меня навалом, но я — не могу. — Тогда, может, просто не пришло время? Сяо Чжань удивленно посмотрел на него, и Ибо пришлось объяснить: — Время рассказывать истории, — подняв свободную руку, Ибо прикоснулся пальцем ко лбу Сяо Чжаня, разгладил морщинки и зачесал упавшие пряди волос на один бок. От его прикосновений пришлось задержать дыхание — стало приятно, тепло и почему-то волнительно. — Ты делал это слишком долго, разве нет? Поэтому сейчас тебе просто нужно отдыхать и слушать — меня, Мото, этот остров. Знаешь, истории никуда не убегут, — его губ коснулась нежная улыбка. — Не торопись, ты поймешь, когда придет время, чтобы рассказать еще одну, и — напишешь. Он говорил простые вещи. Сяо Чжань чувствовал его правоту, чувствовал его искреннее желание помочь, поэтому не мог не кивнуть и коротко прошептать: «Окей», ощущая себя рисунком на песке, попавшим под одну из морских волн, приливающих к берегу, — разрушенным в одночасье честным взглядом его красивых глаз. Ибо хмыкнул, отодвинулся, разрушая магическое притяжение между ними. «И слава небесам», — подумал Сяо Чжань, потому что ему не хватило всего мгновения, чтобы решиться и поцеловать Ван Ибо. И, возможно, это была бы самая большая ошибка в его жизни. Но он не мог об этом не думать. Вот даже сейчас, спустя несколько дней, мысли все равно вернулись к произошедшему, пробуждая бурю внутри. Сяо Чжань прошелся по комнате, закрыл окно, рассматривая виднеющуюся на горизонте бирюзовую гладь.🌊🌊🌊
Правда, возможности все никак не представлялось. Сяо Чжаня вечно что-то отвлекало: то прогулки по пляжу, то игры с Мото, то помощь господину Вану в магазинчике, когда Ван Ибо — еще один отвлекающий фактор, с которым они то ездили куда-то, то пытались освоить доски для серфинга, — пропадал где-то на острове и занимался своими важными делами. Ночами, когда можно было отпустить все мысли и попробовать хотя бы немного, препятствовал самоучка-певец, и Сяо Чжань только вздыхал, с сожалением смотря на будто скучающую машинку. Вот как сейчас, когда за окном шумел дождь и ветер приносил желанную прохладу. Сяо Чжань только-только собрался спуститься в душ, чтобы освежиться перед тем, как попытаться написать несколько строк, когда услышал этого недоучку снова. В этот раз песню вообще было невозможно разобрать — какое-то мычание, а не слова. Прислушавшись, Сяо Чжань с трудом уловил несколько похожих фраз на английском и только тяжело вздохнул, когда певец вновь не попал в нужную тональность. «Нет, я больше так не могу!» — подумал он, затем спустился вниз и пошел на чужой голос, доносившийся через небольшой коридор гулким эхом. Когда меньше, чем через минуту, дошел до нужного места, вдруг оказавшимся душевой — и почему он не подумал об этом раньше? — то голос приобрел знакомые нотки. Ха, неужели?.. Открывшаяся резко дверь душевой помешала придумать, что делать дальше. Ван Ибо возник перед ним, облаченный только в одно полотенце, и слова возмущения — целая тирада, между прочим! — камнем осели в горле, из-за чего получилось только как-то глухо выдавить: — Ты поешь. Ибо замер на пороге, нахмурившись. Склонил голову к плечу, и несколько капель воды стекли с волос по шее, привлекая внимание. Воздух резко потяжелел, нагрелся, как днем, мысли спутались. Вязкое и знакомое ощущение возбуждения проникло в кровь, а едва он вдохнул чуть уловимый естественный запах тела Ван Ибо, смешанный с ароматом геля для душа, как оно напрочь выбило из легких воздух, и чтобы не выглядеть перед Ибо, смотрящим на него сейчас своими темными глазами, глупцом, Сяо Чжань сдавленно добавил: — Отвратительно поешь. Ван Ибо открыл рот и тут же закрыл, моргая, а потом до него, наконец, дошло. — Чжань-гэ! — оскорбился он, искренне возмутившись. — Тебе же нравится! Ты даже подпеваешь мне. Лицо его сделалось печальным, глаза — грустными. В них по-прежнему была та искушающая тьма, от нее одновременно хотелось скрыться и в то же время шагнуть в нее, забывшись. Отступив чуть поодаль, сбегая от этого завораживающего зова, Сяо Чжань переспросил: — Подпеваю? — Ну, или топчешься, — попытался объяснить Ибо. — Половицы скрипят, как музыка, и я подумал, что ты не против. Ненадолго между ними возникло молчание, нарушаемое только едва слышным дыханием. Немного погодя, тряхнув головой, Сяо Чжань беззвучно рассмеялся. «Господи-боже ты мой», — пронеслось в его голове. Стало легко, беззаботно, желание по-прежнему тлело в нем, но не так сильно, как минуту назад — момент оказался упущенным. И он вдруг понял, что на самом деле плещется внутри его сердца, подобно прибрежным волнам. Что на самом деле разгоняет тот неподвластный мрак, спешащий окружить плотными объятьями при любой возможности. — Нет, — просто сказал он, и губы сами собой расплылись в счастливой улыбке. — Мне не нравится. Ван Ибо ничего не сказал. Поджав губы, он двинулся прочь, при этом ощутимо задев своим плечом, и когда это случилось, кожу обожгло даже через футболку. Сяо Чжань приложил руку и сжал ткань, рассматривая удаляющуюся фигуру. Он знал, что его реакция была немного — даже чересчур, скорее — обидной и причинила боль, и следовало извиниться, но не успел — Ван Ибо его опередил. Обернувшись у лестницы, он кинул на него внимательный взгляд и сказал: — У тебя сердце изо льда, — и улыбнулся так ярко и непринужденно, словно минуту назад между ними ничего не случилось. — Но это ничего, Чжань-гэ — я растоплю его. «Уже», — произнес про себя Сяо Чжань, затем вошел в душевую.🏄♀🏄♀🏄♀
«Роса оставляла на одеждах Хэ Юэ следы. Впереди виднелся просвет, но лес все равно наступал на него со всех сторон, будто грозная армия. Хэ Юэ бежал сломя голову, вперед, к проблескам, спотыкаясь то и дело о корни, сухие ветки, чувствуя себя как никогда свободным…» Сяо Чжань смотрел на написанные строки и не чувствовал интереса к ним. Когда история захватывала мысли, он писал неотрывно, и каждая последующая строчка дышала жизнью и будто пела. Сейчас же созданное им не вызывало ничего, кроме глухого отчуждения и разочарования — не то. Вздохнув, он устало взглянул в монитор и одним быстрым нажатием стер написанное. Нужно пытаться снова.🌴🌴🌴
Банка газировки в его руках была холодной. Сяо Чжань вытер краем футболки скопившийся конденсат, зажал между губ колпачок от маркера, быстро, не отрывая руки, вывел фигурки человечков. Где нарисовал одну, кое-где их было две, а где-то выходила целая семья. Монотонно, не думая ни о чем, слушая лишь ночной шум ветра и морских волн. Занятие успокаивало. Изредка, когда не спалось из-за накатывающей туманной черноты, он приходил на задний двор магазинчика, где Ван Сондже хранил еще не выставленный товар, садился прямо на траву и делал что-то бессмысленное, вроде таких рисунков на жестяных банках газировки. Ван Сондже не был против, считая, что так товарный вид становится лучше, а сам Сяо Чжань… Ему было это нужно. Потому что невеселые мысли по поводу романа никак не хотели уходить, появляясь, когда внутри царило полное спокойствие. Все начиналось заново — и мысли, и ощущения. И чтобы не дать поглотить себя, Сяо Чжань спускался вниз и занимал руки и голову. Обычно рядом с ним всегда находилась Мото. Она или спала, сторожа его на пороге, или просто лежала и глядела, как скучные банки в его руках обретают историю. Мото никогда не мешала, даже не подавала голоса — только показывала, что рядом. Порой он представлял кого-нибудь из знакомых или себя, выводя линию за линией, но чаще это был просто мальчишка с собранными в маленький хвостик волосами. Он то держал доску для серфинга, то рядом появлялась собака, то вокруг оказывались разбросанными морские ушки. Иногда Сяо Чжань, вспомнив, рисовал ему бороду и коротко приписывал: «Пират». Конечно, нельзя было узнать в таком рисунке знакомые черты, но для Сяо Чжаня это всегда был один и тот же человек. — О, — услышал он и невольно улыбнулся: стоило только подумать. — Чжань-гэ? Сначала Сяо Чжань закончил с очередной банкой, поставил ее к «сестрам» и наконец поднял глаза. — Опять не спишь? — спросил он, нахмурившись: что-то в облике Ван Ибо, стоящего в нескольких шагах, было непривычным. Ибо фыркнул, взъерошил волосы и улыбнулся, отчего-то, правда, немного грустно. Вздохнул как-то по-особенному тяжело, затем уселся рядом с притихшей Мото и зарылся пальцами ей в шерсть. Тогда Сяо Чжань и понял, что именно показалось ему странным. Сегодня Ван Ибо был грустным. Что у него случилось? — Ты украл мою собаку, — пожаловался он. — А я ведь говорил, не подходить к ней. — Я ей нравлюсь, — пожал плечами Сяо Чжань. — И мое сердце на месте. — Есть куча других способов, — буркнули в ответ. — Ты все равно воришка, Чжань-гэ. — Это почему же? — Потому что. Мото перевела на него тоскливый взгляд, вздохнула будто обреченно, всем своим видом говоря, мол, сама не знаю, что с ним. Она подползла, положила хозяину лапу на бедро и лизнула того в лицо, словно в утешении. Сяо Чжань не знал, как ему быть — спросить или нет? Ему не хотелось наткнуться на стену отчуждения, даже учитывая, насколько близки они стали друг с другом за все это время. Ван Ибо мог быть разным и был таким, но печальным Сяо Чжань видел его впервые. — Что случилось? — в итоге не выдержав, спросил, стараясь не напирать. Ван Ибо снова посмотрел на него с грустью, затем уткнулся Мото в шею и что-то буркнул. Разобрать не получилось, и тогда Сяо Чжань подсел к нему ближе. Мото печально заскулила вместе с хозяином, тоже не понимая, как помочь ему. Они посидели в тишине, только сверчки переговаривались между собой. — Ибо, — осторожно потряс его за плечо Сяо Чжань. — Пойдем, спать здесь — плохая идея. Но Ван Ибо даже не пошевелился. Позвав его снова, Сяо Чжань ничего не добился, и тогда Мото боднула хозяина в лицо, вновь лизнув. Только после этого Ибо нехотя отстранился, скривившись. — Фу, Мото! Плохая собака! — Ибо. Он поднял глаза и нахмурился, кусая губы. И сказал: — Чжань-гэ, — затем вскинул кулак и стукнул Сяо Чжаня в плечо. — Ты же не уедешь? По правде говоря, такие мысли в последнее время нередко посещали. Он думал: хватит, не помогает, нужно просто отпустить и признать, что ничего не выходит, а значит, пора уезжать. Цзэси и Цзячэн ошиблись, как ошибся и он сам, решив, что вдали от городской суеты и привычной обстановки можно попытаться исправить себя. Починить, склеить, залатать — он же был сломан, раз не мог больше писать. Жаль, не вышло. Так что да, Сяо Чжань подумывал уехать с этого тихого и красивого острова, оставив о нем только хорошие и теплые воспоминания. Только вот не мог: открывал чемодан, собирал вещи, а потом взглядом цеплялся за так и не тронутую машинку, вспоминал озорной блеск глаз и — убирал чемодан под кровать, решая, что еще одна неделька отдыха не повредит. К тому же он сообщил близким, где находится, так что те точно не будут переживать о нем. Но вопрос Ван Ибо застал его врасплох. Сердце забилось чаще лишь на несколько мгновений, а затем снова успокоилось. — Почему ты так думаешь? — наконец ему удалось выдавить из себя слова. Сяо Чжань нежно посмотрел на притихшего Ван Ибо, стараясь не обращать внимания, каким сильным был укол боли под ребрами, и добавил: — Мне придется — рано или поздно, но отпуск закончится. Кивнув самому себе и надув губы, Ибо ответил: — Я знаю. Его густые брови сложились домиком, придавая лицу забавное выражение. Ибо обнял Мото двумя руками, прижал теснее, кинув обиженный взгляд, и шепнул: «Хорошая девочка», на что Мото гавкнула один раз. Увидев, что печаль в глазах Ибо пропала, нервная пружина распрямилась, и накрыло облегчением. Сяо Чжань почувствовал, как вокруг, несмотря на ночь, становится светло-светло, будто бы зажглись все лампочки в мире. Это было хорошее и приятное чувство. — Пойдем, — опять позвал он. Только Ван Ибо уже спал, все так же обняв собаку. Сяо Чжань вздохнул, улыбнулся, ощущая в груди нежность, и стянул с себя рубашку, чтобы укрыть чужие плечи. Что бы ни случилось у Ибо, Сяо Чжань готов быть рядом, сколько может.🌊🌊🌊
— Если бы ты был писателем, о чем бы написал книгу? Ван Ибо поднял взгляд и склонил голову к плечу. Шмыгнул носом, отвечая: — Я не писатель. Сяо Чжань попробовал снова: — Ну а если подумать? — Не знаю, — признался он, возвращаясь к прерванному занятию — они солили рыбу с последнего улова, помогая рыбакам, пока те вновь вышли в море, стараясь не упустить хороший прилив. — Наверное, о приключениях. Да, точно о них, — Ибо повертел в руках ножик и подсек воздух. — Мы бы спасали жизни и искали сокровища, бороздя просторы космоса. Почему ты спросил? Сяо Чжань взял очередную рыбу, разделал ее и обтер солью, укладывая в корзину. Проделал то же самое еще пару раз. Ван Ибо пихнул носком ботинка его ведро, на что Сяо Чжань только вздохнул. — Стало интересно, вот и все. Он не лгал: всегда было любопытно, о чем думают другие, когда им задавали такой вопрос. Иногда в ответах можно было ухватить что-то для себя, а порой — просто послушать чужие фантазии. — Дедушка сказал, что одолжил тебе машинку, — стоило Сяо Чжаню согласно угукнуть, как Ибо продолжил: — И как, получается? Я всегда смотрел на нее и думал: как круто, что кто-то умеет. Мне не разрешали ее трогать. — Она ужасна, — немного погодя сознался Сяо Чжань, добавил шепотом: — Не говори дедушке. Я попробовал, и пальцы заболели через минуту — жутко неудобно! Так что я просто смотрю на нее и думаю… — Как хорошо, что кто-то умеет? — Ибо прыснул и сощурился. — Именно! К ним подошли люди, среди которых Сяо Чжань узнал одного — кажется, это он был тогда с Ибо на пляже, когда они повстречались в третий раз. Юноша (вроде Сынен) подсел к Ибо, что-то шепнул на ухо и принялся за работу, поставив перед собой полный ящик рыбы. — А о чем ты пишешь обычно? Вопрос прозвучал, когда они уже почти заканчивали — оставалось с десяток тушек, лежащих на самом дне его ведра. Ноги затекли, спину немного ломило, и Сяо Чжань потянулся, посматривая на Ибо из-под козырька кепки. — О чем бы сам хотел прочитать, — в конечном итоге это тоже была правда. — Намного лучше того, что интересно другим. Потому что тогда это приносит двойную радость. — А сейчас? Ван Ибо смотрел на него в ожидании ответа. Сяо Чжань не мог солгать: было неправильно резко сменить тему, в конце концов, таким образом в первую очередь он обманул бы сам себя. Подумав, он признался: — Сейчас мне просто хорошо, — и в глазах напротив зажегся знакомый блеск. — Но давай поторапливайся: я хочу смыть с себя этот запах до заката! В ответ Ван Ибо лишь рассмеялся и шлепнул Сяо Чжаня по бедру мокрой рукой, оставляя крупицы соли на его шортах. «Да, — подумал он, отряхиваясь, — мне просто хорошо. Смотреть и слушать».🏄♀🏄♀🏄♀
А потом ночью, когда в очередной раз пришлось лежать без сна и разглядывать узкие щели в потолке, ему вспомнился разговор с Ван Ибо. — Сокровища, приключения, — тихо вслух сказал он и улыбнулся. — Может быть, в этом что-то есть. В детстве Сяо Чжань, кажется, прочитал миллион книг об этом. О бравых героях, их увлекательном пути, об испытаниях и близких друзьях, которые всегда были рядом. Воспоминания об этих удивительных историях накрыли, как море, волной, и некоторое время голова была забита только яркими картинами прочитанного. Может, ему и правда стоит попробовать заглянуть в этот «живой» мир? Хмыкнув и перевернувшись на другой бок, Сяо Чжань зацепился взглядом за пишущую машинку — огромное металлическое чудовище с множеством кнопок, сражение с которым он так позорно проиграл, испортив пару десятков листов и отбив все пальцы. А ведь на ней когда-то создавались различные истории, заметки или же колонки в газету. Жаль она не может поделиться с ним хотя бы частью того, что смогла подсмотреть у своего предыдущего владельца, — ему бы это помогло. Он резко выпрямился, еще раз посмотрел на машинку. Встал, подойдя ближе, прошелся по клавишам и корпусу пальцами, а потом спешно вернулся в кровать и достал из сумки ноутбук. Мгновение, и на пустой странице побежала вереница иероглифов и строчек. Сяо Чжань с азартом записывал все, что настойчиво лезло и лезло в голову — историю пишущей машинки, хранящей прошлое и делящейся им с тем, кто хотя бы раз коснулся ее. Когда он все же решил отвлечься и передохнуть, за окном уже светало, за окном слышался радостный лай Мото, шум грузовиков, проезжающих к причалу, громкая речь Ван Сондже. Сяо Чжань улыбнулся, довольно потягиваясь — в душе наконец-то был покой.🌴🌴🌴
— Как думаешь, — однажды спросил у него Ибо, — что там, на дне? Они снова были на берегу. Сяо Чжань проследил за взглядом Ибо, рассматривая неспокойную гладь, пожал плечами и растянулся на полотенце, подставляясь под лучи закатного солнца. Зарылся пальцами ног в остывающий песок, после — прикрыл глаза и прислушался к шуму волн. Море успокаивало своей песнью, баюкало, и несколько мгновений он просто дремал под аккомпанемент легкого бриза и едва слышного шепота, позабыв о вопросе, пока Ван Ибо не пихнул его в бок. Пришлось все же ответить. — Другой мир, — и приоткрыть глаза, чтобы увидеть реакцию на свои слова. — Или ничего, просто песок. Что ты видишь, когда ныряешь? — Очень многое, — Ван Ибо задумался всего на секунду. — Под водой чувствуешь себя наедине с миром, только ты и море, без всяких проблем большой земли, и… — И можно быть кем угодно. — Именно, кем захочешь: хоть морским ушком, хоть супергероем, хоть… — Пиратом, — договорил за него Сяо Чжань, и они оба рассмеялись. А когда смех прекратился, спросил: — Так как это работает? Ван Ибо повернул к нему лицо и прищурился: — Что именно? — хитро спросил он, широко улыбаясь. — Почему здесь все по-другому? — Магия, Чжань-гэ, самое настоящее волшебство! — Охотно верю, Ван Ибо! — Ай, Чжань-гэ! — шикнули на него. — Ничего ты не понимаешь! — Да куда уж мне, лао Ван, до доблестного пирата и фокусника! Море пригнало волну слишком близко, и Ибо, недолго думая, зачерпнул воды в пригоршни и плеснул ее Сяо Чжаню в лицо. В ответ тот бросил в него песком. Между ними началась возня — не назовешь иначе то, как они пихали и валяли друг друга в песке, пока волны то набегали, то откатывались от берега. Солнце почти село, чайки затихли, и поменял направление ветер, унося тепло с суши. Запыхавшись, они замерли, пытаясь отдышаться. Ван Ибо лежал на нем сверху, его бедра соприкасались с бедрами Сяо Чжаня, твердые и мускулистые. Положив на них руки, Сяо Чжань притянул Ван Ибо ближе. Они оба были мокрыми насквозь, а еще в песке. Понадобилось меньше одного удара сердца, чтобы их взгляды встретились, и между ними вспыхнуло и зажглось пламя, подтолкнувшее их губы друг к другу. Они целовались. Море ласкало их своим теплом, укрывая высокими волнами, и одновременно шумело вокруг, вновь заливались трелью чайки, а они — целовались. Сяо Чжань бережно держал Ван Ибо, обнимая одной рукой за плечи, и это было так хорошо, так нежно, что сердце билось гулко и быстро, отчего поцелуй походил на неспешное признание. Притяжение, возникшее между ними и тлеющее угольками все это время, наконец нашло выход, дав волю тому, что жгло и болело с тех самых пор, как случилась их первая встреча. Никто не обращал внимания ни на неудобство, ни на воду, что мешала бесстыдно, — главным было ощущение податливости губ и тяжести чужого тела. Когда поцелуй закончился, Ибо перекатился на спину и задышал часто-часто, глотая воздух. Плечи его дрожали, лицо было немного бледным, но счастливым. Отдышавшись, он сказал: — В следующий раз, Чжань-гэ, целуй меня там, где я могу дышать. В его голосе слышалась улыбка. Сев, Сяо Чжань заметил, как он нервно кусал губы и зачесывал пальцами волосы. Прекратил, только поймав взгляд Сяо Чжаня, после чего добавил: — Иначе я не смогу поцеловать тебя в ответ, — а затем, потянувшись, обнял за шею, прикасаясь к губам вновь.🌊🌊🌊
Когда через пару дней Сяо Чжань зашел в магазинчик Ван Сондже, дверной колокольчик приветливо звякнул. В прошлые посещения магазинчика его не было, и это небольшое наблюдение слегка порадовало. Кроме спящей возле стойки продавца Мото, внутри никого не оказалось. И это странно — куда подевался Ван Ибо? После случившегося на пляже они не виделись и не разговаривали: Сяо Чжань, вернувшись в комнату тем же вечером, засел за роман, кажется, не вставая с места никуда, кроме туалета. Даже не помнил, что ел, только писал и писал, отбивая ритм клавишами ноутбука и изредка подпевая в такт, отчего получавшаяся мелодия вливала новые силы, и он не прекращал создавать историю. Очнулся около часа назад, обнаружив себя уснувшим прямо за столом. Кончики пальцев приятно покалывало, и пробуждение оказалось не таким сложным, как он ожидал — энергия била в нем, отзываясь в теле легкой щекоткой. Восхитительное чувство. А потом он вспомнил о Ван Ибо и чертыхнулся: все же следовало с ним поговорить прежде, чем пропадать — мало ли что тот мог подумать! Тогда, попрощавшись, они оставили разговоры о случившемся на утро, не желая портить момент. Но Сяо Чжань все равно знал, что за волшебное чувство росло и крепло день ото дня у него в груди. Знал и то, что оно не исчезнет с рассветом, испугавшись нового дня. Влюбленность — вот что это было. Ему нравился Ван Ибо со всеми своими шуточками, смехом, собакой и той удивительной жизнью, которая частично была открыта для Сяо Чжаня. И пусть он не знал многого — даже того, нравятся ли Ибо мужчины, или их поцелуй можно списать на еще одну его причуду, нужно ли ему это вообще, — все равно не уберег свое сердце. Колокольчик снова звякнул. Обернувшись, он увидел в дверях Ван Ибо. Пришлось чуть отодвинуться, чтобы дать ему пройти — в руках у Ибо была коробка, судя по всему, с каким-то товаром, которую тот поставил на прилавок и только потом посмотрел на него. — Привет, — тихо сказал Сяо Чжань. Ван Ибо улыбнулся уголками губ и точно так же ответил: — Привет. — Нам нужно поговорить, — произнесли они хором, после чего неловко замолчали. Сяо Чжань коснулся маленьких бабочек, нанизанных на тонкие нити колокольчика, и те вновь зазвенели, ударяясь друг о друга крыльями. — Ибо, — первым начал он, но замолк, потому что Ван Ибо вдруг направился к нему, и в его взгляде заметна такая решимость, словно Ибо был готов обороняться, несмотря на все, что мог сказать ему Сяо Чжань. Ох, Ван Ибо, Ван Ибо. — Если сейчас ты хочешь сказать, что нам не следовало этого делать, я тебя стукну, — проникновенно заговорил он. — Потому что все это у тебя в голове и нигде больше, Чжань-гэ. Я же говорил тебе: здесь, на Дундао, ты можешь быть собой, не боясь ничего и не стесняясь желаний, не прятаться. И если ты хотел тогда меня поцеловать по какой-то другой причине, то лучше засунь себе ее в задницу, потому что я не хочу услышать какую-то глупость вместо правды. Закончив, он сжал кулаки и выдохнул, продолжая смотреть с вызовом и гордо задрав подбородок. В ярких солнечных лучах, проникающих в магазинчик сквозь большие окна, его волосы отдавали янтарем, гипнотизируя. Сяо Чжань поймал себя на мысли, что никогда не устанет смотреть на такого Ван Ибо. — Вообще-то я пришел сказать, что ты нравишься мне, — просто ответил он. — Я влюблен в тебя, Ван Ибо. На лице Ибо возникло недоумение. Он смешно хлопнул ресницами, округлил рот и переспросил. — Правда, — кивнул Сяо Чжань и подошел ближе, беря его за руку. Их пальцы тут же переплелись. Сяо Чжань приподнял брови и как бы невзначай поинтересовался: — Так что я должен сделать с этим? — Прости, — Ибо обнял его, сжав сильно-сильно. — Забудь, что я сказал! — Как можно, Ван Ибо! — он хитро прищурился. — Берешь свои слова назад? Ибо замер, кончики ушей покраснели, сделав его очаровательным. Сяо Чжань коротко поцеловал его, услышав смущенное: — Ты все не так понял. И тут проснулась Мото. Подойдя к ним ближе, она вильнула хвостом, ударив Ибо под коленкой, будто уличая его во лжи, залаяла, когда он попытался шикнуть на нее и отпихнуть, и Сяо Чжань поддразнил: — Она с тобой не согласна, — Ибо недоуменно посмотрел на него. — Кажется, она знает тебя лучше, чем ты сам. — Мото собака, Чжань-гэ. — И что? Думаешь, она не расскажет мне все твои секреты? — подумав, Сяо Чжань, поддразнивая, спросил: — Или есть то, о чем ты говорить не хочешь? У тебя есть от меня тайны, Ибо? — Никаких секретов. — Тогда это твое «Нет»? — Чжань-гэ! Сейчас перед ними была прекрасная возможность сделать вид, что никакого признания Сяо Чжань не делал. Спокойно перевести все в шутку было бы неправильно, но ожидание ответа от Ибо становилось просто невыносимым. Глядя на него, сейчас немного ошеломленного и смущенного, Сяо Чжань почувствовал, как растет уверенность в том, что нужно подождать. Потому что внутри него плескалось и билось о скалы целое море. Распирало каждую клеточку тела от этого всеобъятного чувства, заставляя его по-глупому и счастливо улыбаться, разглядывая карамель чужих глаз. И, возможно, он еще не думал, как будет дальше; о своем возвращении в Пекин и работе, о поиске квартиры и возможном переезде; о том, что Цзэси и Цзячэн убьют его из-за того, что он ни разу им не позвонил и вообще не подтвердил бронь на Сидао; о том, что Ван Ибо ему так и не ответил на признание. И это последнее волновало его куда больше, чем все остальные вещи, так что он заставил Ибо убрать руки от лица и сжал их. — Так что же тогда, Ибо? В этот раз Ибо не колебался. — Вот это, — шепотом ответил он и после, наклонившись, мягко поцеловал. — Ты тоже нравишься мне.🏄♀🏄♀🏄♀
Когда месяц спустя Сяо Чжань покидал этот маленький остров, на самом дне чемодана лежал ноутбук, в файлах которого хранился черновик нового романа. Ван Ибо обнимал его со спины, и они оба смотрели, как исчезает вдали место, где можно быть кем угодно. Где можно быть собой.