Жажда жить никогда не бывает так остра, как в момент, когда мы понимаем, что смерть наступает нам на пятки
***
Шершавые пальцы проводят по постели. Веки подрагивают от света, что так ярко горит в серой комнате, открывая вид на гематомы, рассыпанные по всему телу. Чонгук резко распахивает глаза, когда слышит шаги. Перед ним доктор Ким. — Ты всех напугал? — теплая рука Джина ложится на его плечо и проводит вверх по шее, пальпируя кожу в местах синяков. Делая тяжелый вздох, мужчина недовольно шипит. — Давно это у тебя? — Год назад начали появляться, с каждым месяцем их становилось все больше, — хрипло ответил Чонгук. — И тебя это не насторожило, умник? — с возмущением, за которым пряталось тоскливое беспокойство. — Я чувствовал себя нормально. — Нормально?! Ты видел себя в зеркале? Где твои мышцы и смуглая кожа? — Джин начал размахивать руками. Чон нахмурился и покачал головой. — Согласен в последнее время меня стали беспокоить носовые кровотечения и головокружение. — Не удивлен, с твоим-то гемоглобином. Чон поднял голову и поймал свое отражение. В зеркале на него смотрел похудевший бледный мужчина с осунувшимся лицом и потухшим измученным взглядом. — Я смогу вылечиться? Чонгук поднял глаза на доктора Кима. Мужчина виновато отвел взгляд. Стояла неловкая тишина. Никто не смел нарушить ее, оба знали, что хотел сказать доктор. Чон опустил голову на свои ладони. Самое мучительное, что может происходить между двумя людьми это молчание. И молчание не из-за того, что нечего сказать, все потому, что некоторые диалоги ведутся бесшумно. Это убивает. Джин встал с постели и начал кружить по комнате. Нервные шаги не били в висок раздражением как раньше. Кажется, за секунду Чонгука перестало волновать что-либо. Смысл? В чем смысл тратить свою жизнь на такие мелочи? Не то, чтобы у мужчины не было грандиозных планов, они были, но теперь все терялось. В масштабе его болезни все выглядело таким незначительным. А он даже ни разу не влюблялся, не строил ни с кем идеальную жизнь. Возможно, со стороны Чон мог показаться мужчиной, которому чужды нежные чувства, но глубоко в сердце он лелеял мечту о своем уютной доме с любимым человеком. Как глупо! И мечты эти глупые, все глупо. Кожаные ботинки перестали стучать. — Чонгук, — собственное имя прозвучало слишком торжественно в гнетущем безмолвии. Чон даже не поднял глаз. — Чон, мать твою, Чонгук, посмотри на меня! — доктор Ким потряс его за плечи. — У тебя есть шанс вылечиться! Чон недоверчиво выгнул бровь и настороженно взглянул на доктора. Что он задумал? Обычно люди сходят с ума от болезни, но смотря на лицо Джина, Чонгук уверен, что в этой комнате только у него с головой все в порядке. — Доктор Ким, я тебя не понимаю. Панацеи не существует. — А что, если я тебе скажу, что существует? Чон ухмыльнулся на такое заявление. — Как ты думаешь, чем я занимаюсь в «Kim.Farm»? — Ты врач, возможно, используешь свое медицинское образование по назначению? — Болезнь и в голову дала, — отмахнулся Джин. — Сейчас будет информация повышенной секретности. Она известна лишь в определенных кругах. Как думаешь, почему препараты, выпускаемые компанией, столь эффективны? — Чон хотел открыть рот, но Джин тут же продолжил, не слушая: — В качестве сырья мы добавляем «секретный ингредиент». В них содержатся преобразованные элементы крови одного человека. О его существовании знает лишь команда, которая работает с этой кровью. — Джин, я ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что есть какой-то человек с целительной кровью, и вы его эксплуатируете для производства лекарства? Зачем мне эта информация? Я пока не чувствую улучшения, — Чонгук явно не улавливал логику. — Во-первых, не эксплуатируем, это… добровольно, — на последнем слове Джина немного передернуло. — Во-вторых, если мы перельем его кровь тебе, то шанс твоего выздоровления практически сто процентов. Нижние веки Чонгука прямые, как линия горизонта. Слова Джина звучат как фантастический бред. — Что-то мне подсказывает, что все не так просто, как ты рассказываешь. Джин прикусил губу. Этот мужчина видит его насквозь. — Это действительно сработает. Я уверен, — убеждал больше себя, нежели Чонгука. — Но есть маленькая проблема, — доктор Ким взглянул в глаза Чона, его веки продолжали оставаться прямыми. — Дело в том, что он находится под надежной охраной. Систему безопасности не обойти никому. Но через пару дней он полетит в Тайланд. И это единственный раз, когда его выпустят из «Kim.Farm». Чон потер подбородок и выдал следующее: — Ты хочешь, чтобы я похитил свою «панацею»? — Дедукция на высоте! — похлопал в ладоши доктор Ким. — Я подумаю, — с этими словами Чонгук поднялся с постели и подошел к окну. — Чон! У тебя нет времени думать. Как ты не понимаешь — отсчет идет на месяцы. Мужчина хмуро глядел в окно. Ясное небо завораживало своей магнетической красотой. Шумно выдохнув, Чонгук повернулся к доктору, который продолжал сидеть у края его серой постели и пристально смотреть на него. — Как его зовут? — Тэхен.***
Стук-стук. Дверь распахнули, не дождавшись разрешения. На пороге появился Хосок и тут же уверено вошел в комнату. Юнги, валявшийся на кровати, с возмущением привстал на локтях. Сонные глаза юноши часто моргали, а опухшее лицо придавало ему домашний вид. Такой родной. — А подождать, пока я разрешу войти? — Я тоже рад тебя видеть. Мужчина выглядел менее серьезным в просторном льняном костюме, но все же недостаточно расслабленным. Все его тело напряжено так, словно он готовиться вот-вот напасть. Хосок взобрался к Юнги и, сев напротив, прибрал ноги к себе. Юноша сверлил его недоверчивым взглядом, таким, которым Чонгук на него часто смотрит, ожидая услышать очередное нелепое оправдание своей шалости. — Хочешь, сходим куда-нибудь? Поужинаем, например? — Хосок старался говорить мягко, но тон его все еще не вызывал доверия. — Я тебе что, девушка? Ужинать он зовет, — фыркнул Юнги. — Я еще даже не завтракал. — Можем и позавтракать. Я не против. У тебя есть любимые места? — Не припомню, — сразу ответил Юнги, но воспоминания подкинули ему вечер, проведенный с Чимином. У него действительно нет любимых мест. Вернее они меняются. Его любимые места там, где Чимин рядом с ним. Так, соберитесь, мистер Мин! Юноша замотал головой, стряхивая мысли о Чимине. Послышался тихий смешок Хосока. — Так что насчет завтрака? — Я не против, но а как же Чонгук? — оживился, — Что сказал доктор Ким? Хосок вспомнил, как брат настоятельно просил (скорее сказал так, что ему не хотелось перечить Чону) не говорить о своем состоянии Юнги, чтобы не пугать малыша. Губы мужчины сжались в одну линию. — Чонгук не питался нормально, вот ему и плохо стало. Насчет него не волнуйся, — Хосок коснулся плеча Юнги, тот покосился на его руку, мужчина тут же отстранился. — Ему приготовят поесть, в конце концов в Корее самая быстрая доставка. — Ок. В таком случае я спокоен. Но прежде чем мы куда-либо пойдём, я хочу кое-что у тебя спросить. Хосок кивнул. — Почему ты стал таким? — голос Юнги задрожал. — Каким? — «меня раскусили». — Безжизненным и холодным. Хосок помрачнел. Этот малыш видит его насквозь. У убийц никогда не бывают живых глаз и теплой улыбки. — Одевайся, по пути я тебе все расскажу. — Точно? — Юнги с прищуром посмотрел на брата. — Я всегда дежу слово, ты же знаешь, — «но не в этот раз». — Ура! Юнги, спрыгнув с кровати, шмыгнул в ванную комнату. Смыв ночную лень, нацепил первое, на что упал взгляд. Джинсы и футболка оверсайз спасут мир! Юнги спустился в гараж, и свет от фар ослепил его. Приглядевшись, он увидел Хосока, ждущего его в спорткаре. Юнги запрыгнул в машину. Длинная дорога прошла в каких-то неловких разговорах. Хосок задавал односложные вопросы, Юнги коротко на них отвечал. Они остановились у знакомого ресторана. Юноша несколько раз там бывал с Хосоком до того, как он уехал. — Помнишь? — поинтересовался мужчина, открыв дверь для Юнги. — Конечно, помню. У них вкусные десерты. Деревянные перила с цветами по периметру и легкая прозрачная ткань вместо стен, столики с белоснежными скатертями из плотного материала, блестящие серебряные приборы. Теперь это все выглядело таким неуютным. Юнги хотелось вернуться в ту палатку, где подавали обычную корейскую еду. Хостес проводила их до столика в беседке. Девушка первой протянула меню мужчине и кокетливо улыбнулась ему глазами. Хосок и бровью не повел, лишь наблюдал, как Юнги проводил взглядом хостес. — Понравилась? — ухмыльнулся Хосок. — Нет, не в моем вкусе. — А кто в твоем вкусе? — между делом спросил, листая меню, совершенно не вчитываясь. — Мне нравятся смешные и добрые парни, которые любят поесть, — представляя Чимина, ответил Юнги, не обратив внимание на свои слова. — Парни? — Хосок оживился. Юноша тут же прикрыл ладошками рот и зажмурился. «Кажется, это была тайна малыша», — подумал про себя мужчина. — И давно тебе нравятся парни? — Я не говорю, что мне не нравятся девушки, просто с парнями мне комфортнее. Думаю, я бы даже мог влюбится в парня, — «или уже влюбился». Хосок заинтересованно посмотрел на Юнги. Какие еще тайны хранит эта голова? Ждать долго не пришлось. Блюда подали достаточно быстро. Юнги облизнулся, почуяв запах еды. Вы наверняка слышали такую мудрость — мы едим, чтобы есть, а не живем, чтобы есть. Спорно. Очень спорно. Ведь человечество не было бы так помешано на кулинарии, и повара не стремились бы улучшить свое мастерство. Никто не желал бы удивить гостей новым блюдом. Еда — это древнейшая форма коммуникации между людьми. Если бы это было не так, Юнги бы не поплыл после пирожного с клубникой. Юноша заметно приободрился. Теперь вопросы задавал он. Хосок не всегда отвечал развернуто, но это не так важно. Он ведь рядом, это уже хорошо. Братья вернулись домой к обеду. Чонгук сидел в гостиной в гордом одиночестве, крутя в руках ключи от машины. Не обращая внимания на посторонние звуки, мужчина смотрел в одну точку. — Чонгук, ты куда-то собрался? — радостный Юнги сел рядом. Чон бросил взгляд в сторону Юнги. — Ты чего такой веселый? — Мы с Хосоком ходили поесть, было очень вкусно. Ты тоже должен пойти! Знаешь, у них такие вкусные десерты. Не только десерты, все остальное тоже объедение! — затараторил вдохновленный юноша. — Слишком много говоришь. — Что?! Это я много говорю? Это ты не умеешь слышать других. Юнги резко поднялся и, демонстративно топнув, направился к себе. Хосок, наблюдавший трогательное взаимодействие между братьями, поднял уголки губ. Мужчина присел рядом. — Как вы жили без меня? — Нескучно. — Жду свою награду. — Какую еще? — не понял Чон. — Мы с тобой поспорили — смогу ли я заставить оттаять Юнги за один день. Как видишь, я победил. — Во-первых, мы с тобой не спорили. Во-вторых, Юнги хоть и кажется ребенком, но он не так прост. И в-третьих, я бы хотел побыть один. — С памятью у тебя все более чем хорошо. Но попытка вытянуть из тебя что-нибудь была хорошей. А насчет Юнги, — Хосок замолчал ненадолго, — Мне кажется, он относится ко мне как прежде. Чонгук промычал и снова вернулся к прежнему занятию. Поняв, что брату необходимо уединение, Хосок вышел из комнаты. Пока Чонгук был поглощен своими мыслями, Юнги был поглощен своими чувствами. — Почему он такой камень? Пожалуйста, кто-нибудь, научите его нормально общаться с людьми, — бормотал про себя юноша. Юнги резко переключил свое внимание, когда увидел сообщение от Чимина. «Сегодня отличная погодка! Как насчет того, чтобы встретиться?» Если бы существовал конкурс, кто громче всех будет визжать, Юнги без сомнений победил бы. После неожиданных нагрузок, голосовые связки потребовали отдыха. Отдышавшись, юноша настрочил ответ: «Я за. Только не допоздна. Завтра нам обоим на учебу»***
Юноша видит светлую головушку, что выделяется среди толпы. Он словно ангел среди этой душащей обыденности. Юнги, не в силах ждать, идет навстречу довольно быстро, а когда видит улыбку Чимина, срывается на бег. Как же плохо и одиноко ему было в то время, пока они не виделись. Чимин заключает его в объятья и чувствует, как крепко сжимают его худые руки. Чимин не понимает, что происходит. Он ощущает, что за него держаться как за последнюю надежду. Рука Чимина ласково ложится на макушку юноши. Тонкие прямые волосы перебирают пальцами. В нос проникает аромат юноши — сладкий, но не приторный. Юнги изо всех сил сдерживает слезы. Смешно, как за один день человек может стать тебе близким. Будучи уверенным, что Чимин его чувств не разделит, Юнги первым отстранился. Несмотря на то, что Юнги улыбался, Чимин успел заметить как скопилась влага в уголках глаз. — Привет! Куда пойдем? — с задоринкой начал Юнги, но энтузиазм его пропал, когда он увидел выражение лица нового друга. Чимин не отреагировал так, как хотелось Юнги. Лицо юноши выглядело обеспокоенным. «Удивительная способность затаптывать рвущиеся наружу чувства! Неужели он думает, что мне все равно?» — подумал про себя Чимин. Временами мы грусти, и временами это замечают окружающие. Они спрашивают о нашем состоянии. Но это происходит лишь из вежливости, чтобы потом их не съедала совесть, что не поинтересовались. Затем они быстро переключаются на что-то другое, будто тебе сейчас не адски больно и тебя не разрывает изнутри. И каждый раз, когда в минуты нашей слабости нас засыпают вопросами без дальнейшего развития диалога, нам кажется, что никому нет до нас дела и до нашего внутреннего мира. Это ранит еще сильней. И тогда в наших головах прочно врастает мысль — никому не интересна буря, что внутри тебя. Ты сыплешь землю на пробивающиеся ростки семян боли и обильно поливаешь их черным юмором и сарказмом. И в самом конце бетонируешь маской весельчака. Вот ты радостный человечек для всех, но такой неживой, потому что внутри все сгнило, заживо сгорело от пламени боли. Чимин именно такой и, кажется, Юнги тоже. Но сегодня Чимин разорвет порочный круг. — Тебе плохо? Чимин заглянул в глаза Юнги. Неискренние морщинки вокруг внешних уголков глаз тут же сгладились. «Ему не безразличны мои чувства?» — Все хорошо, не переживай, — он не может лишний раз напрягать кого-то, особенно Чимина. Юнги снова натянул улыбку. — Врешь. Сердце Юнги забилось быстрее. Маска треснула и упала тысячами осколков к ногам Чимина. — Я… — губы Юнги задрожали и сам он тоже. Слезы брызнули из глаз. Чимин тут же прижал к себе Юнги и стал поглаживать свободной рукой по спине, слушая всхлипы. — Плачь столько, сколько потребуется. Слезы не слабость, а необходимость. Прохожие задерживали на них свои взгляды, но им было настолько все равно. Сейчас они поглощены душевным состоянием Юнги. Немного притихнув, юноша начал диалог, не отлипая от нового друга: — Возможно, ты посчитаешь меня наивным дурачком, но мне так хорошо и легко с тобой. Хотя мы знакомы не так давно, но я хочу делиться всем, что происходит в моей жизни, даже самыми глупыми и незначительными вещами, — Юнги оторвался от Чимина и взглянул на него беспомощным котенком. — В тебе я чувствую родственную душу. Чимин молча смотрел. Признание Юнги выбило почву из-под ног своей искренностью и откровенностью. После услышанного Чимин чувствует ответственность за чужие чувства. — На самом деле, как только ты посмеялся над моей шуткой в кафе, я понял, что ты тот самый. Я хотел предложить в первый день знакомства, но подумал, ты посчитаешь мое решение слишком поспешным, а меня — несмышленым торопыжкой, — Чимин говорил тихо, будто боялся разорвать хрупкую связь между ними. — Юнги, будешь моим парнем? Глаза Юнги стали размером с колесо, причем таких колес мир еще не видел. Юноша оторопел и часто закивал. Чимин, увидев, как Юнги растерялся, похлопал его по плечу. — Расслабься. Я так понимаю, тебе в первый раз парень предлагает отношения? — посмеялся. — Это мои первые отношения. Чимин сегодня уже устал в который раз удивляться этому чуду. — Тогда я сделаю все, чтобы эти отношения были самыми лучшими, — Чимин резко чмокнул Юнги в щечку, — И единственными, — игриво добавил. Юнги застыл на месте. Юноша смотрел на своего теперь уже молодого человека с детским любопытством и восхищением. Судьба нам дарит нужных людей именно тогда, когда они нам так необходимы. И если кто-то еще не появился, значит время еще не пришло или вас еще не прижало так сильно.***
Утро. Рассекая туман быстрым темпом бега, мужчина ритмично дышал, в такт. Свежий воздух проникал в легкие, а прохладный ветер трепал волосы. Почувствовав недомогание, Чонгук остановился у озера отдышаться. Пение птиц не заглушало громкость биения собственного сердца. Мужчина согнулся, опершись руками о колени, стал часто и глубоко дышать. Одышка долго не проходила. Чонгук не пробежал и семи километров. Когда он перестал быть выносливым? Вернувшись в комнату, первым делом направился в душ. Привычная температура воды казалась такой холодной, поэтому Чон повернул кран почти до упора. Надев любые шорты, мужчина заметил, как часто они сползают при ходьбе, а футболка сидит на нем так, словно он украл ее у старшего брата. Чонгук, действительно, носил одежду Хосока, но проблема в том, что тогда ему было восемь, а не двадцать восемь. Чон плюхнулся на кровать. Устал. Проведя ладонью по лицу, мужчина поймал свое отражение в зеркале. Серая кожа с бордовыми пятнами, поникшее лицо и безжизненный взгляд. Он выглядел как живой мертвец. Как бы не хотел себе в этом признаться, но факты говорили за себя. Чонгук очень плох. Неужели единственное, что осталось — влачить жалкое существование? Чон переключил свое внимание к столу, поднялся, посмотрел на телефон, взял его, повертел в руках. После длинного обряда набрал нужный номер. Услышал знакомый голос, и с его уст сорвалось лишь уверенное: — Я решил.