Фармингтон, штат Коннектикут.
2011 год.
Северная Америка давно славится грязным бизнесом, казино, общественной распутностью и вторгшейся итальянской мафией. Попасть в круги грешников не составляет труда. Подчас этого можно даже не заметить; если, разумеется, не идти на данный шаг целенаправленно. Этой летней ночью общество представителей последнего класса собралось в поместье Мартинелли для очередного обсуждения нелегальных промыслов. Если взглянуть на этих людей со стороны, то людей не увидать. Каждого встречного можно назвать отъявленным ублюдком. Даже женщин среди родных самого босса. В конце концов какая чистая сеньорита соблаговолит быть подле человека, чьи руки по локоть в крови? Кто, будучи Человеком, будет покрывать и, что хуже, способствовать убийствам и моральному разложению? Но всё это лирика. «Не доверять никому», — твердят, наверное, каждому с детства, будь человек хоть выскочкой из семьи нищих торговцев. Однако данное выражение обязано быть кредо и мантрой каждого члена криминальных группировок. Эти мысли проносятся и в головах главарей немецкой семьи при одном лишь взоре на освещённое, словно софитами, имение. Достаточно лишь столкновения взглядов, вздоха на двоих и кивка босса Правой руке, всё встаёт на свои места в мгновение ока. Собранность, строгость, бдительность и методичность — спутники членов семьи Реннекампф на этот вечер. Первой на порог ступает нога Дона. Что на первый взгляд отличало его от остальных присутствующих — чуть более высокий каблук обуви и насыщенный оттенок вина костюма на подтянутой фигуре. Но это не столь примечательно, как факт, что в мужском обществе затесалась женщина. Редко когда участники мафиозных кругов считались с представительницами «прекрасного пола», а от вида оных на должности босса одних берет скептический смешок, других — злоба на «несправедливость» судьбы. Вопреки этому, женщина старалась выглядеть как можно более собранной: ни единого белого волоска не выбивается из строгого пучка, ни единой складки на бежевой рубашке, ни единого изъяна на черном галстуке, ни грамма клишированно необходимой косметики на молодом лице. Только следом за главой в помещении оказывается не менее высокая фигура подручного. На него взгляды уже гораздо лояльнее. Всё же, невзирая на длинные светло-русые волосы, это мужчина. С голубоватыми глазами хорошо сочетается выглаженный костюм, не отличающий своего хозяина от остальных, чёрный и белый — это бессмертная классика. А уж быть в форме и подавно для «сильного пола» честь; непонятно, где понятие чести у большинства «поживших». В отличие от руководства, немец был равнодушнее, ни единый желвак не дрогнул и не заострил и без того выраженные скулы. Первого приветствия на универсальном — английском — языке удостоилась мать семейства, встречавшая прибывающих мафиози, пока муж обсуждал что-то в кабинете, а дочери хлопотали на кухне. Давно известно, её улыбка — фальшь. Если к мужчинам она относится с уважением и даже страхом, то при виде женщины, как руководителя, внутри неё переворачивались стандартные людские чувства. Ей невдомёк, как барышня может иметь право голоса и, более того, вести за собой что-то важнее хозяйства. Одобрения здесь нет и никогда не будет. Вопреки сей аксиоме, немка берёт женщину за руку, в качестве уважения совершая лёгкий поклон. Нутром чувствуется, что при данном жесте от подручного улыбка на чужом лице искренна — чуть — больше. Миледи не так интересна, как «коллеги». Знакомые лица приветствуют немцев каждый в свою очередь. Руки согреваются от рукопожатий. Здесь бы в пору пошутить о «горячей крови», да смеяться не к месту. Очередной разговор прерывает Сандро — виновник «торжества». Прибывшие ранее мафиози обращают взгляд к брюнету, кто-то кивает, кто-то салютует бокалом. Реннен в свою очередь желают здравия мужчине и пожимают руку с лёгком изгибом улыбки на устах; секундное невербальное общение. Итало-американец смотрит на часы, находя ещё 20 минут до главного события, по причине которого ныне дом полнится. Есть время на проявление вежливости, выражаемого в вопросах о полёте, месте остановки, количестве прибывших в страну и прочих мелочей. Уж не первая встреча, а флёр официальной дружественности и привычный в этих стенах английский язык в разговорах всё те же. Быть может, оно и к лучшему. Скорее всего, так и пройдет вся аудиенция. — Всё те же люди, Сандро. Кажется, ты упоминал о переменах, настигших семью за последние несколько месяцев? — стараясь поддержать атмосферу в полилоге, иностранец усмехается, окидывая взором присутствующих. Блондинка даёт члену семьи время на разговор с собеседником, уж полминуты изучая пространство глазами. Этого достаточно, чтоб среди тёмных фигур заметить вдали комнаты белоснежного человека. Или статую (зная о пристрастии Мартинелли украшать жилище). Но, когда «изваяние» пошатывается и становится видно его беседчиков, моментом доходит понимание о присутствии нового лица. — Наш друг не солгал, — взгляд, как нечто липкое, не сразу с поворотом головы возвращается к организатору «рандеву». — Кто тот молодой человек в белом? Губ кареглазого босса касается смешок, сменяемый ухмылкой. Он украдкой смотрит на упомянутую персону, почти в мгновенье ока понимая, о ком идёт речь. — «Перемена». Главарь перспективной семьи. Прошу, я вас представлю, — показывая ладонью вперёд, Мартинелли начинает движение прямиком к «ослепляющей» личности. Обращение к оной вызывает закономерную реакцию — разговор мужчин прерывается, а окружающие Джессо, тотчас всё понимая, приносят извинения и откланяются. — Прошу прощения за вторжение в разговор, считаю должным вас познакомить до начала собрания, — слегка поднимая уголки губ, темноволосый вначале указал на блондина. — Бьякуран Джессо, босс семьи Джессо, Италия, — следующей на очереди была женщина, и указание пришлось на неё. — Аделин Де-Мондерик, босс семьи Ренненкампф, Германия. Кивок головы, и худая, в сравнении с мужской, рука протянута навстречу для рукопожатия. — Приятно познакомиться, синьор. Для меня честь встретиться с Вами, — лишь на устах намёк на лёгкую улыбку, как и заведено.