Russian roulette

Джон гипнотизирует блокнот Эллы. Читать вверх ногами не так уж сложно, когда изучил почерк человека. Во всяком случае, это куда более интересно, чем слушать её. Вести блог — смешно. О чём ему, чёрт возьми, вести блог, когда его жизнь теперь — череда одинаково повторяющихся дней без намёка на что-то интересное. Жить на гражданке удивительно скучно, даже уныло. Он начинает понимать, почему пошёл служить после выпуска, не найдя ничего интересного по своей специальности. Армия была полна адреналина, дикой жажды выжить и энергии. Он чувствовал бурление крови в венах, он чувствовал, как сухой ветер афганских равнин сушит его кожу, как днём солнце обжигает его лицо, как ночь приносит зыбкий холод в костях, а слепящее солнце рассвета освещает мир-катастрофу, в котором значение имеет только то, насколько быстро ты можешь двигаться и думать. Лондон закопал это в руинах светлых воспоминаний. Отвратительно светлых, ослепляющих своей невозвратностью перед лицом безнадёжного будущего ветерана и инвалида, потерявшего всё, чем он был. Лондон был самым не скучным местом из тех, куда он мог вернуться. Лондон был полон ностальгии по весёлым временам учёбы и редким детским поездкам когда-то счастливой семьи. Лондон был его лекарством и ядом, наркотиком, на который он подсел слишком давно, когда приехал сюда на следующий день после окончания школы. Позднее он подсел на более тяжёлый наркотик Афганистана, но со всем иногда приходиться завязывать. Теперь его единственный наркотик — Лондон, и это совершенно не то. Теперь это заурядно и скучно, а он слишком стар и разбит, чтобы изменить свою жизнь. Он мог бы в любой момент перестать ходить к Элле, если бы не понимал: альтернатива — повторение судьбы Гарри или пуля в висок. Как он жалок. Кроме Эллы ничего не происходит. — Джон, вы солдат, и вам нужно время, чтобы привыкнуть к гражданской жизни. И записи в блоге обо всем, что с вами происходит, действительно помогут вам. — А ничего не происходит. Действительно. Ничего не происходит. Он часами сидит и смотрит в пустое поле ввода, но в голове лишь ужасающая пустота. Он снова закрывает ноутбук, открывает ящик стола и смотрит на пистолет — каждый день как русская рулетка, Джон не знает, когда сорвётся и выстрелит. Майк Стамфорд бьёт по больному месту. «Тот Джон Ватсон». Когда-то он был безумным потоком энергии, заражал всех и участвовал во всех сомнительных авантюрах, которые могли только придумать безбашенные студенты-медики. Юность, жажда адреналина, сумасшедшие идеи под градусом — и вот он ведёт парочку приятелей с младшего курса на их первую прогулку в морг. Ночью. Или те странные эксперименты и розыгрыши, которые однажды едва не стоили ему отстранения от химической лаборатории. Не очень хорошо, ведь от сдачи лабораторных работ по химии зависело, закончит ли он семестр. Безумный шторм по имени Джон Ватсон, который был одинаково придирчивым и педантичным к месту своего обитания, как и безумным, когда дело касалось учёбы и развлечений. Майку надо было отдать должное — он был единственным соседом в общежитии, который терпел его достаточно долго, пока Джон не смог позволить себе съём небольшой квартирки ближе к окраине города. Но теперь для того Джона Ватсона всё кончено. Он стар и бесполезен, хотя ему ещё и сорока нет. Боже, ему всего тридцать пять, а он чувствует, что его жизнь уже прошла, не успев начаться. Потому он шутит, потому что Майк поймёт давнюю шутку, что Джона Ватсона никто не может терпеть. И Майк ожидаемо веселится, зная из первых рук, о чём он говорит, а потом предлагает познакомиться с парнем в такой же ситуации. Это может быть интересным, но Джон действительно слишком закрыт и недоверчив к случайным людям, которым просто тоже нужно найти жильё в Лондоне. После стольких потерь, после потери самого себя, после стольких лет чувства одиночества без возможности сблизиться с кем-то на достаточно долгий срок… Нет, он не сможет просто пойти и познакомиться с кем-то ради съёма квартиры. Не тогда, когда в ответ может получить лишь жалость. — Дай ему мой номер или мейл, — говорит Джон. — Если его действительно интересует сосед, пусть свяжется. Пока… Пока не хочу торопить события, — говорит он, хотя в груди и тянет нотка сожаления. Ему интересно и любопытно, но следовать за Майком в Бартс сейчас — копнуть ещё глубже в воспоминания, чтобы понять, насколько он изменился. Это будет больно. Он не трус, но ни один здравомыслящий человек не станет добровольно причинять себе боль. Он и так знает, что жалок. Ладно, он не очень здравомыслящ, но ему и так постоянно чертовски больно. Во сне. При пробуждении. Каждый чёртов нудный день. Он не хочет добавить ещё капельку памяти о месте, где он провёл свои лучшие годы в Лондоне, пока не подсел на что-то более опасное. Сообщение приходит посреди ночи. 221b, Бейкер-стрит. Квартирная хозяйка — Марта Хадсон. 1500 на двоих. Устроит? ШХ Джон смотрит на сообщение, на незнакомый номер, пытаясь отогнать остатки кошмара. Сообщение отрезвляет его, и в этот раз он не плачет. Может, кто-то ошибся номером, но он сам дал свой номер Майку, чтобы тот поделился им с тем парнем, который ищет соседа. Чёрт возьми, почему посреди ночи? Это вызывает прилив раздражения, и Джон прячет телефон под подушку. Утром он раздражён и подавлен. Он почти забывает про сообщение, но сейчас он думает о том, нужно ли ему вообще всё это. Он просматривает объявления о работе, зная, что он больше никогда не сможет оперировать, но дразнить себя и вбивать колы в свою грудь снова и снова маниакально приятно. Он чувствует гнев и раздражение, он чувствует лёгкий прилив адреналина. Он хочет драки. Вряд ли он её, конечно, получит. Он убирает газету в сторону — взгляд падает на статью о пресс-конференции Скотланд-Ярда. «Не совершайте самоубийств» — гласит заголовок, и это звучит почти издевательски. Может, ему пустить пулю в рот, только чтобы поиздеваться над ними? Заманчиво. Около пяти вечера он наконец отвечает потенциальному соседу.

Звучит фантастически и немного нереально. Но я буду не против сначала познакомиться с вами и взглянуть на квартиру. Когда мы можем встретиться?

Джон Ватсон

Он подписывает сообщение в надежде, что незнакомец напишет своё имя. Этого не происходит. Ему в принципе не отвечают. Ладно. Это не отменяет того, что он может приехать и посмотреть на квартиру самостоятельно, хотя бы со стороны. Он понимает, что забыл свою Oyster, слишком поздно. В кармане есть достаточно налички для такси. Что ж, это вариант. Ему сигналят со спины, и кэб останавливается. Джон невольно улыбается своему везению. — До Бейкер-Стрит, пожалуйста, — просит он. Время близится к семи вечера, но съездить погулять по Бейкер-стрит, возможно пройтись до парка, а потом поехать домой звучит лучше бессмысленного вечера в пабе. Может, он даже напишет об этом в блоге. Трость свободно лежит на сидении рядом, и Джон рассеянно наблюдает за огнями. Они едут переулками, и он хмурится, пытаясь вспомнить эти улицы. У водителя уже несколько минут звонит телефон, это немного раздражающе, но говорить по телефону за рулём может быть опасно. Не то чтобы опасность пугала Джона. — Куда мы, чёрт возьми, едем, — вопрошает Джон, когда понимает, что они почему-то в Кенсингтоне, а не в Вестминстере. Телефон продолжает звонить, они определённо едут не в сторону Бейкер-стрит, и это безумно раздражает. Но раздражение до боли приятное, по спине от копчика поднимается волна жара, и Джон чувствует прилив адреналина. — Вы! — внезапно понимает Джон, и ему хочется смеяться. Он даже развлекал себя мыслями об этой череде самоубийств и написал об этом в блоге, а теперь, похоже, он столкнулся с этим сам. Не совершайте самоубийств. Неверно. Не позволяйте другим доводить вас до самоубийства, звучит немного корректнее. Джон тихо смеётся. Они останавливаются возле колледжа, и водитель выходит. Телефон всё ещё звонит. Дверь открывается, и его руки совсем не дрожат. Он смотрит в дуло пистолета, а потом поднимает взгляд на таксиста. — Выходите, — приказ, но голос не соответствует. Этот человек не умеет отдавать приказы. Джон почти весело фыркает и выходит на улицу, чувствует контраст промозглого вечера и жара своего тела. Он пылает. Он действительно чувствует, что пылает. — Это устроили вы, да? Все эти самоубийства, — он пытается разговорить водителя, но тот лишь тычет пистолетом ему в лопатки и требует шагать вперёд. Джон фыркает. Пистолет слишком легко лежит в руке мужчины, он стар и пытается казаться угрожающим. На самом деле, Джону ничего не стоит прямо сейчас скрутить его и вызвать полицию, но в действительности ему интересно, что будет дальше. В конце концов он никогда не был послушным ребёнком. Идти куда-то с незнакомцами с пистолетом столь же волнующе, как и мчатся с горки вниз. Опасно, но не настолько, чтобы стало смертельно. Как-то ведь таксист это делает. Все жертвы принимали яд, но он угрожает ему слабой пародией на пистолет. В чём изюминка? Как он это делает? Они добираются до читального зала. — Ну же, садитесь, — предлагает ему таксист с вежливой улыбкой. Джон хмыкает, садится, а потом с любопытством поглядывает на того. Джон не чувствует реальной угрозы от этого человека, более того, ему кажется, что он играет в какую-то игру. Это интересно. Это определённо безумно. Это не скучно. Телефон пиликает. Джон достаёт его из кармана. Водитель усаживается напротив и только кивает с лёгкой улыбкой на лице. О, как благородно! Завтра в 9 утра. ШХ

Отлично. Думаю, я разберусь с таксистом к этому времени. Самоубийства. Читайте газеты. OV04 PYG

Он убирает телефон обратно. Ну, по крайней мере, потенциальный сосед может вызвать полицию. Или это станет доказательством, если он всё же умрёт. Маловероятно, но почему бы и нет? С другой стороны, он уже согласился посмотреть завтра квартиру в девять утра. Он не может так просто умереть сегодня. И уж точно не так глупо. Снова смс, но на этот раз Джон его игнорирует и внимательно изучает своего визави. — А вы совсем не боитесь, — замечает таксист с любопытством. Пистолет лежит рядом с его рукой на столе. — Думаете, что вы умный? — Вы не особо пугаете, — отвечает Джон, чуть расслабленно откидываясь на спинку стула. — Почему здесь? — Никого нет и открыто. Ничего не мешает поговорить, — он акцентирует на «поговорить», и Джон озадаченно поднимает брови. — Вы как-то заставляли их принимать яд, да? Зачем? Вы не создаёте впечатление сумасшедшего. С другой стороны, есть что-то маниакальное в ваших действиях. Так зачем? Какой прок подбирать случайных людей на улицах и убивать их? — Я не убивал, только поговорил с ними. И они убили себя сами, — таксист улыбается ему, и Джон чувствует напряжение в своём позвоночнике. Он словно готов к прыжку, броситься в атаку или сделать что-то дурное и безумное. Он не может оценить, болен этот человек или нет, но он кажется достаточно безобидным и интригующим своей полной уверенностью в непобедимости. Что ж. Тогда можно подыграть ему, посмотреть, на что он способен, а потом просто покончить с этим и вызвать полицию. Хороший план. — И о чём же? — спрашивает Джон, устанавливая зрительный контакт с мужчиной. Тот за чем-то потянулся, а потом вытащил два пузырька и поставил их на стол. В каждом по капсуле. Яд, сразу приходит к выводу Джон. — Сыграем в игру? — таксист усмехается. — Я вижу, вам интересно. Вы азартный человек, мистер… — Доктор. Доктор Ватсон. — Что ж, доктор, — мужчина усмехается, видимо, своим мыслям. — Тем интереснее. — Ладно. Два пузырька, одинаковые, — говорит Джон. — Что дальше? — Самое интересное. Выбирайте. Повезёт, вы выживете. Оставшийся возьму я, — он почти шепчет с предвкушением в голосе. Джон невольно понимает это. Русская рулетка. Пятьдесят на пятьдесят. Искушение велико, действительно. Он мог бы это сделать, это было бы совсем не скучно. В конце концов терять нечего. Нет. Он не настолько отчаявшийся. Он не будет потворствовать желаниям какому-то психу. — Нет, — просто говорит Джон. Мужчина усмехается и поднимает пистолет. — Ради Бога, — теперь он знает все этапы. Он звучит устало и почти снисходительно улыбается ему. — Я военный. Я знаю, как выглядит оружие. Вы смешны. Меня не напугать этой игрушкой. И хотите больше? Я тут, потому что позволил вам привести меня сюда. Мне было любопытно, не больше, но теперь, — Джон потянулся за телефоном. — Я вызываю полицию. Джон чувствует удовлетворение, видя, как меняется мужчина в лице. Это было занятно, хоть и не похоже на ударную волну или звуки пулемётной очереди в ночи, не похоже на реки крови под руками, пока он на пределе, пока спасает жизни. Это иное, и почти похоже на его безрассудную юность в Лондоне. Если так будет и дальше, он вполне готов даже вести этот чёртов блог. — Неужели вам не интересно, кто выиграет? — спрашивает мужчина, и Джон фыркает. — Даже не пытайтесь, я играю в свою русскую рулетку. И мой пистолет куда интереснее яда. Вам так не кажется? — он хмыкает и открывает сообщение от этого загадочного ШХ. Великолепно. Еду. Задержите его. ШХ Джон поднимает брови, совершенно не понимая. Его потенциальный сосед едет к нему на разборки с маньяком? Оу. Это… Джон не знает, как это характеризовать, но звучит весьма захватывающе. Он тихо фыркает. Этот безумец даже не знает, где он. Новое уведомление заставляет улыбнуться. Какое крыло здания? ШХ

Правое. Он безобиден.

Джон не знает, откуда этот парень знает, как он выяснил и кто он вообще такой, но не может сдержать улыбки на своём лице от предвкушения встречи. Весьма интересные обстоятельства, правда. — Почему вы так довольны? — спрашивает таксист, и Джон почти дерзко наклоняется к нему. — Думаю, вам знакомо это чувство. Каждый раз, когда они принимали неправильную капсулу. И если вам так хотелось умереть, вы могли сыграть в эту игру один. Три человека погибли по вашей милости, — заканчивает он угрожающим шипением. — Четыре, — поправляет чужой голос со стороны двери. Джон оборачивается. ШХ смотрит на него и улыбается, в его причудливых глазах сверкает одобрение и азарт. Он такой же. Он просто такой же псих, как и он сам, понимает Джон. И ему это нравится. Чёрт. Теперь он совершенно не против съехаться с этим человеком. — Вы могли стать пятым, доктор Ватсон, прямо под моим носом, так дерзко, — он фыркает, обращаясь уже к таксисту. — Вам не повезло связаться с моим соседом. И этой фразы достаточно, чтобы жизнь перестала быть скучной.

***

— ШХ? — позже спрашивает Джон, смотря на своего нового невероятного соседа, разглядывая его беспорядочные кудри и великолепные глаза. Огни полицейских машин освещают улицу, а на его плечах бессмысленное шоковое одеяло. — Шерлок Холмс. Можно просто Шерлок, — тот улыбается. — Вы оставили свою трость в такси. — Чёрт, — Джон расширяет глаза и понимает, что она ему совсем не нужна. — К чёрту трость! — Согласен. Она больше не понадобится тебе, Джон. Ужин? — Чертовски голоден. — На Бейкер-Стрит одно китайское кафе работает до двух. Хорошее кафе можно определить по нижней трети дверной ручки. — Да ну! — Не веришь? — Я не против проверить, — Джон усмехается. Шерлок возвращает ему усмешку, а потом они начинают хихикать, пока несколько констеблей не оборачиваются на них, а раздражённый мужчина не велит им убираться к чёрту. И Джон совсем не против.