***
Олли просыпается посреди ночи от жары. Дышать практически нечем, ещё и Алекси лежит прямо под боком, чем усугубляет ситуацию. Сам ведь затирал что-то про нагоняй от Йоэля и прочее, а теперь, закинув ногу на торс басиста, сопит, обдавая горячим дыханием шею. Они вроде не так много пили, почему так воняет перегаром? Матела готов побиться головой об стену, когда чуть дотрагивается пальцами до волос брюнета, чтобы убрать щекочущие прядки со своей шеи и понимает, что рядом с ним лежит отнюдь не Каунисвеси. Эти кудри он точно ни с чем не спутает. Порко. Олли резко дёргается, садится на кровати и смотрит в сторону окна, краем глаза замечая, что диджей, свернувшись калачиком, лежит прямо на краю кровати, а где-то рядом с тумбочкой отчетливо слышен храп Йоэля. — Что ж вас всех к нам потянуло, долбоебы, – шепчет Олли, осторожно скидывая с себя ногу Йоонаса, и встаёт с кровати. В его планах осмотреть в ужасном лунном свете не истекает ли кровью Хокка, а то мало ли что могло случиться, пока он добирался сюда. С учётом того что его комната находится на первом этаже специально для таких случаев. Ощупав тело Йоэля и не обнаружив никаких повреждений, Матела аккуратно переступает через спящего вокалиста и, дойдя до окна, раскрывает его нараспашку, впуская свежий воздух. Снова хочется курить. Олли едва подавляет желание обшарить Йоэля на наличие сигарет, припоминая, что курит он отборное дерьмо. — Эй, Олли, ты куда? – хрипит Алекси, когда басист начинает аккуратно двигаться в сторону выхода из комнаты. — Не оставляй меня с ними, – жалобно просит он и мгновенно вскакивает с кровати, направляясь за Олли. — Проветриться хотел. Жарко пиздец, – шепчет Матела, оставляя дверь открытой, чтобы ветер выдул весь неприятный запах и духоту. — Кстати, не знаешь, как эти двое попали к нам в комнату? — Йоонас зашёл через час, пьянющий вдребезги, без тебя уходить не хотел, поэтому вклинился между нами, – отвечает Каунисвеси, выходя за Олли на терассу. — А Йоэль... ну... просто в своём репертуаре... ему так нравится разбрасывать свои конечности по всему полу. — Ну Хокка хотя бы не давит мне на нервы и не дышит в шею, когда от жары блевать хочется, – морщится Матела, усаживаясь на деревянную ступеньку и снова вглядываясь в ещё более тёмный лес. Завораживает. — Ты бы так и сказал, что хочешь узнать, как у нас оказался Йоонас, – усмехается Каунисвеси и садится чуть выше. — При мне-то можешь говорить, кто конкретно тебя интересует, я же вижу, что между вами творится. — Ой, Алекси, только не включай психолога, – фыркает Олли. — Как скажешь... но если что... — Без «если», – обрывает его Матела. — Ты же всё Йоэлю распиздишь, а он угарать потом будет. — Я что так предсказуем? – огорчается Алекси и поджимает губы.***
— Это «фа»! – недовольно бурчит Олли и дёргает басовую струну на нужной ноте, подтверждая другу свои слова. — Постой, – говорит Порко и поворачивается к Алекси, чтобы лучше слышать льющийся из колонок инструментал. — Это «фа», блять! – повышает тон Матела и стискивает зубы. — Ну стой! – просит Йоонас, пытаясь снова вслушаться в запись. — «Фа», «до», – выдает свой вердикт гитарист, — Вот смысл в чём, – указывает он в сторону колонок, чтобы Матела прислушался. — Бас будет уже лишним, – спокойно говорит Порко, а после этого начинаются многочисленные споры и куча глупых аргументов по поводу звучания. — Поставь ещё раз, – обращается к Каунисвеси и снова оборачивается к басисту. — Фишка в том, что нет больше инструментов, – произносит Порко и, взяв в руки банку пива, открывает её, не сводя глаз с Олли. — Зачем всем играть одно и то же? — Фишка в «фа»! – гнёт свою линию Матела и сжимает руки в кулаки, едва сдерживая себя. — Поставь этот кусок, – просит Порко, и Алекси, вздохнув, перематывает запись обратно. Начиналось всё вполне обычно, парни закончили запись песни и слушали материал, иногда указывая на ошибки. Ссора возникла совершенно внезапно, Йоонас просто отстаивал своё мнение о том, что звучание должно быть немного иным, а Олли утверждал, что итак всё прекрасно. Алекси сидел молча, потому что каждая его попытка вставить своё слово заканчивалась тем, что парни ещё больше раздували из мухи слона. — Ну, это делает бас! – вздыхает Йоонас и делает глоток пива. Спорить с Олли совсем нет желания, но Порко сам заварил всё это, поэтому теперь расхлебывает. — Нет! – выкрикивает Олли. — Это делают все, – Матела вскакивает с дивана, — Вот тебе метал, – говорит он и издает звуки ртом наподобие тех, что были в записи. — Матела... – начинает Йоонас, но Олли снова его перебивает уймой аргументов. — Алекс, включи ещё раз, – Йоонас встаёт за спину диджея и, облокотившись о его оголённые плечи, укладывает на свои ладони подбородок, пытаясь полностью вслушаться и проникнуться в инструментал, когда Каунисвеси снова отматывает запись в самое начало. Прослушав снова, он оборачивается к Олли и уже открывает рот, чтобы продолжить дискуссию, как Матела раздражённо произносит: — Ничего не говори, – Олли до боли сжимает челюсть. — Пошёл нахуй, – рычит парень, перед тем, как выйти за дверь. — Что я, блять, опять сделал не так? – сквозь зубы цедит Порко и делает щедрый глоток пива. — Слишком сильно прижимаешься, Йоон, даже мне не очень комфортно, – говорит Каунисвеси и Йоонас потирает лицо рукой. — Ты липкий весь. — Какие все нежные, блять, – саркастически произносит Порко.***
Олли проводит на улице достаточно много времени, выкуривает две, честно взятые у Йоэля сигареты и возвращается в дом. И так каждый раз, когда Йоонас провоцирует его. Порко не дурак: знает, что Матела очень переживает из-за этих вроде незначительных ссор, но гитарист всё равно продолжает варить эту адскую смесь, добавляя туда капельку заигрываний с ребятами и поцелуи с Нико. — Олли, послушай, – обращается Порко к вошедшему, а Матела только отмахивается. — Где Алекси? – спрашивает с ходу, не обнаружив диджея за рабочим столом. Зачем ему Алекси он и сам не знает, но это предлог, чтобы поскорее уйти отсюда и снова не дать слабину. — Ушёл к Йоэлю, – отвечает Йоонас. — Послушай, пожалуйста. — Не хочу тебя ни видеть, ни слышать, ни разговаривать с тобой, – произносит Олли, ощупывая рукой стол, в поисках медиатора. — Не это ищешь? – ехидно спрашивает Порко и вертит в руках маленький треугольник с закруглёнными концами. — Да, будь добр - отдай, – коротко отвечает Матела и порывается к Йоонасу. — Не всё так просто, – улыбается он, отходя в сторону и, аккуратно просунув предмет в свои губы, плотно сжимает. — Йоон, пожалуйста, хоть раз не строй из себя дурачка, – просит Олли, но гитарист только выгибает бровь, намекая на то, чтобы парень сам забрал вещь. — Заебал, – Матела резко делает шаг вперёд и, схватив Порко за футболку, дабы тот не сбежал ненароком, притягивает к себе. Олли аккуратно, стараясь не касаться своими губами губ Йоонаса, хватает зубами медиатор и, отплюнув его куда-то под ноги, затягивает гитариста в поцелуй. Снова сорвался. Снова дал волю чувствам и эмоциям. — Какие мы злые, – довольно быстро оторвавшись, приподнимает уголок губ Порко и, толкнув басиста на диван, усаживается на него верхо́м. — Отвали, – Матела поворачивает голову в сторону окна, чтобы не смотреть в глаза парня. Он даже не пытается вырваться, потому что понимает: все попытки обернутся провалом. — Я пытаюсь решить проблему, а ты снова всё усложняешь, – Йоонас ведёт кончиком носа от ключиц до мочки уха и чуть прикусывает. — Я не понимаю тебя... — Почувствуй себя на моём месте, – морщится Олли и уворачивается от нежных касаний. — О чём ты? – выгибает бровь Йоонас, притворяясь, что действительно не понимает о чём говорит басист. — Ты сам знаешь, – Матела наконец поворачивает голову и сталкивается с глазами-океанами. Только не снова. — Неужели, ты ревнуешь? – усмехается Порко и наблюдает, как Олли моментально отводит взгляд. — Да ну, Олли, я думал, ты уже привык к тому, что мы с Нико... — Даже не думай, что я смогу к этому привыкнуть! – перебивает Матела громким возгласом. — Как бы чувствовал себя ты, если бы я, скажем, целовал... м... Алекси? Чисто ради шоу. — Отнёсся бы с пониманием, – пожимает плечами Йоонас, а Олли ни капли ему не верит. — Не затирай мне, Порко, я слишком хорошо тебя знаю, – Олли мечтает закончить этот разговор и просто уйти, как в старые добрые, но тяжелая туша Йоонаса придавливает его сверху не только физически, но и морально. — Ты бы бесился и винил невиновных. — Неправда, – отрицает Порко. — Я не настолько глуп. — Ладно, давай так, – начинает Матела, поудобнее усаживаясь на диване и решая воспользоваться советом Каунисвеси. — Это частично правда. Я вчера поцеловал Алекси, – он предотвращает поток нецензурных слов изо рта Йоонаса, лицо которого мгновенно вытягивается, просто прикрывая его ладонью. — И знаешь что? – Олли улыбается, когда чувствует, как гитарист ощутимо прикусывает кожу ладони, а затем убирает руку, готовясь выслушать все нелестные слова в свой адрес. — Если Йоэль узнает, то отхлестает тебя самой мощной плетью, что есть у него в чемодане, – фыркает Йоонас, а Матела совершенно не разочаровывается. — Тебя не это волнует, – они точно поменялись ролями: теперь Олли пытается вывести гитариста на эмоции, а не наоборот. — Я вижу, что ты не хочешь говорить об этом. Может отпустишь? — Тебе не понравилось? – спрашивает Йоонас. — Отпусти меня, – шепчет он, а Порко даже не собирается исполнять его просьбу. — Ответь на вопрос, – прижавшись ближе, произносит гитарист. — Хватит играть с моими чувствами, – Олли тянет время. Олли ждёт, когда придёт кто-нибудь из парней и это всё закончится, потому что при ребятах Йоонас не будет себя так развязно вести. И, чёрт, как же он ошибается. — Ты сам меня поцеловал... — Ты специально выводишь меня, потому что знаешь, что за этим последует, – шепчет Олли. — Знаешь же, что даже если ты переспишь с кем-то я побешусь и успокоюсь. Меня это и напрягает, Порко. — Не меняй тему. Ответь на вопрос, – рычит Йоонас, начиная раздражаться. — Мучайся, пупсик, – смеётся Олли, закусывает губу и надавливает подушечкой пальца на нос Йоонаса.***
Порко взбешён. В груди неприятно колит от осознания того, что Олли мог вот так легкомысленно поцеловать Алекси и рассказать об этом самому Йоонасу. Его пугает игра, которую затеял Матела, правила которой гитарист не понял и, наверное, даже не сможет понять и принять. Йоонас от переживаний напивается так сильно, что едва соображает, что творит. Все пили за записанную песню, а Порко пытался заглушить боль. Он начинает понимать Олли в какой-то степени. Если поцелуй не считается изменой, то почему всё равно так плохо? В гостиной остались лишь Йоонас, Нико и Томми. Парни что-то бурно обсуждали, а Порко без конца пил. — Парни, я пойду... отолью... – едва шевеля языком, говорит Йоонас и поднимается с дивана на ватных ногах. Кажется, Порко даже не слышат, но ему всё равно. Держась за стену, Порко идёт вперёд, едва разбирая дорогу. Всё плывет перед глазами и безумно хочется лечь. Йоонас нащупывает рукой дверную ручку и дёргает её вниз, входя в первую попавшуюся комнату. — Олли, – чуть слышно вздыхает гитарист и на радостях подлетает к кровати, падая перед ней на колени. Матела, закутавшись в одеяло, тихонько сопит, а Йоонас глупо улыбается и смотрит туда, где примерно находится пах парня. В голову приходит глупая идея, которую Порко, конечно, решает осуществить. Осторожно откинув одеяло в сторону, Йоонас стягивает белые боксёры с басиста и, чуть прикрыв глаза, облизывает губы. Олли что-то фыркает во сне и переворачивается на спину, облегчая задачу Порко в сто раз. Гитарист, тяжело дыша, чуть слышно забирается на кровать и располагается аккурат между ног Олли, рассматривая его паховую область, насколько это возможно в темноте. В тишине он слышит своё сердце, которое набатом стучит в груди, призывая Йоонаса остановиться. Но сознание постепенно уплывает, а вся кровь от мозга приливает к паху, поэтому Порко совершенно не думает о том, что творит. Оперевшись рукой о бедро басиста, Йоонас ладонью оглаживает член Олли и обдает горячим дыханием головку. Его переполняют эмоции, а алкоголь в крови только подкидывает картинки разбушевавшейся фантазии. Интерес берёт верх над разумом, поэтому он насаживается ртом на вялый член парня. Вверх-вниз. Почти наполовину. Йоонас совсем перестаёт соображать. Вверх-вниз. Он чувствует как твердеет плоть во рту, а Матела начинает возиться на простыни и с его уст срывается первый стон. Вверх-вниз. Рвотный рефлекс подавить трудно, поэтому Порко отрывается и утыкается носом в тазобедренную кость Олли, плотно сжимая губы. Кажется, план начинает с треском проваливаться, но Йоонас сдаваться не намерен. Было бы намного легче, если бы на кону стоял ящик пива. Гитарист выдыхает и, обхватив губами головку, начинает её посасывать, толкаясь кончиком языка в уздечку. Он едва не впивается зубами в нежную кожу, когда ладонь Олли опускается на его голову и собирает кудри в кулак. Сердце грозится выскочить из груди, Йоонас со страху опускается ртом почти полностью и чуть ли не давится, поэтому резко дёргает головой вверх, выпуская член с причмокивающим звуком. Порко выдыхает, проходится языком по всей длине, обводит головку и вновь пытается взять хотя бы наполовину. Рука басиста давит, насаживая глубже и Йоонас поддаётся. Матела пару раз вскидывает бёдра, до боли сжимая волосы в своей руке, а Йоонас спешно отрывается, понимая, что Олли приблизился к концу. Пальцы перестают сжимать кудри, рука обессиленно падает на кровать и Матела гортанно стонет, изливаясь прямо на полоску лунного света на своей груди. — Блять, Матела, ты придурок... – хрипло шепчет Порко, мгновенно отрезвев, и смотрит на расслабленное лицо басиста. Спит.***
— Йон, – зовёт Олли утром, не открывая глаз, чувствуя, что рядом с ним снова лежит не Алекси. — Йоонас, – он наощупь находит волосы Порко и, впутав пальцы в кудри, чуть тянет. — М-м? – сонно мычит гитарист и потирается носом о плечо Олли, не желая до конца просыпаться. — Ты отличная минетчица, – хмыкает Матела, а Йоонаса как будто током прошибает. Он подпрыгивает на кровати и, нахмурившись, смотрит на басиста. — Что, прости? – хрипит Порко и крепко сжимает пальцами простынь. Сердце пропускает удар и в памяти всплывают картинки прошедшего вечера. Матела не спал. — Да брось, Йоон, ты всё прекрасно расслышал, – улыбается Матела, всё также не открывая глаз.***
— Друзья, дружно поаплодируем Томми, он записал последнюю партию, – начинает Алекси. — Олли, ну чё ты обиженный? – хмыкает парень, глядя на серьезного басиста. — Давай, аплодируй. — Да заебали вы, блять, – недовольно бурчит Матела и всё же нехотя хлопает в ладоши. — Чего опять случилось, Олли? – Порко подсаживается к другу и начинает мягко поглаживать его по спине. Матела фыркает и пытается уйти от прикосновения, хотя где-то на задворках сознания ему сейчас просто необходимо, чтобы Йоонас был рядом. — Олли, Олли, ты здесь? – гитарист несколько раз проводит рукой прямо перед лицом зависшего Олли и тот укладывает голову ему на плечо. — Ты в порядке? — Нет, Йоон, я не в порядке, – раздражённо говорит Матела, цепляясь пальцами за бедро Порко. — Всё то время, что мы находимся здесь, мы с тобой постоянно срёмся, у нас нет ни минуты покоя. Я устал, Йоонас. — Пойдём, – гитарист резко подрывается с места и протягивает Олли свою руку. Матела не сопротивляется, спокойно следует за Йоонасом, крепко сжимая его руку в своей. В голову лезут совершенно неуместные в данный момент мысли, в которых Олли утопает на мгновение. Выныривает из них он только тогда, когда врезается в Порко, резко остановившегося у двери, ведущей в своего рода кладовку. Басист заходил туда пару раз, ради интереса, рассматривал холсты, а затем, надышавшись пыли, выходил и целый день чихал. Йоонас дёргает ручку вниз и, распахнув дверь настежь, на ощупь находит на стене выключатель. Комнату озаряет сначала жёлтый свет, Олли даже не успевает ничего рассмотреть, как перед глазами вновь воцаряется полумрак. Лишь миг - и под потолком загорается неоновая подсветка. Окна зашторены настолько плотными шторами, что через них не проникают лучи уходящего солнца. Порко молча подталкивает Олли вперёд и закрывает за ним дверь. Матела делает несколько шагов, с восхищением оглядывая комнату и глупо улыбаясь. Неужели Йоонас убрался здесь? — Ты так и будешь стоять? – фыркает гитарист, уже удобно располагаясь на диване в самом центре комнаты и выкручивая штопором пробку из бутылки вина. Матела мотает головой, отгоняя ненужные мысли и медленно усаживается рядом с Йоонасом, складывая руки на коленях. — Порко, – начинает Олли, но гитарист моментально наклоняется к нему и затыкает коротким поцелуем в губы. — Все претензии оставь за пределами этой комнаты, – произносит Йоонас, отставляет открытую бутылку на стол и поджигает зажигалкой ароматические свечи в небольших стаканах. Абсолютно новые свечи, даже этикетка не оторвана, а это может означать только то, что Порко купил их незадолго до этого. Запарился, вот ведь... Наверное вчера трезвонил Йоэлю каждую секунду, пока тот был в магазине, чтобы точно не забыл. — Я думал, мы всё обсудим, – хмурится Олли и смотрит на сосредоточенного Порко. Выглядит он прекрасно: закусив губу, аккуратно, чтобы не обжечь пальцы, наклоняет свечу, поджигая последний фитиль. — А я думал, что нам нечего обсуждать, потому что итак всё понятно, – Порко откладывает зажигалку на край стола и принимается разливать вино по бокалам. — Нам нужен перерыв? – зачем-то спрашивает Олли, сам не понимая зачем снова начинает эти бесполезные разговоры, а Йоонас едва не роняет из рук стеклянную посудину. — Олли, ты идиот? – шипит сквозь зубы Порко. — Думаешь, я привёл тебя сюда, чтобы на время расстаться? — Может, ты хочешь сообщить, что губы Нико тебе нравятся больше, чем мои, – горько усмехается Матела. Почему он просто не может закрыть рот когда надо? — Хочешь услышать извинения? – выгибает бровь Йоонас, протягивая наполненный бокал Олли. — Да, знаешь, было бы славно, – парирует басист и делает небольшой глоток. — Или ты считаешь, что если устроишь романтический вечер, то ты прощён? — Ты можешь хоть на секунду заткнуться? – цедит Порко, осушивает бокал и отставляет его на стол. Затем, подвинувшись ближе к басисту, так, чтобы их бёдра соприкасались, переплетает пальцы и громко шепчет: — Я люблю тебя, Олли, пойми это наконец, пожалуйста. — Я тебе не верю, Йоонас, – фыркает Олли, отдергивая свою руку. — Это просто слова, ты говоришь одно, а потом идёшь целоваться к Нико, – Матела говорит спокойно и старается поймать взгляд Йоонаса, но тот наливает целый бокал вина и залпом выпивает его, смотря в одну точку. — Я полностью доверял тебе и был уверен в серьёзности наших отношений до определённого момента. — Я только что признался тебе в любви, Матела, – напоминает Йоонас, а басист громко хмыкает. — Нет гарантий, что ты после этого не пойдёшь сосаться к Моиланену, – улыбается он. То-ли алкоголь резко бьёт в голову, то-ли Порко так на него влияет, но почему-то эта ситуация начинает его забавлять. — Хватит ревновать меня к Нико, мы не... — Хватит его зажимать и засасывать в каждом углу! – выкрикивает Олли и громко ставит пустой бокал на стеклянный стол. — Когда перестанешь, тогда и поговорим о моей ревности, – уже тише говорит он, а затем резко кладёт руку на плечо Йоонаса и разворачивает к себе, заставляя посмотреть в глаза. — Ты же сам всё портишь, Йоонас. Отстраиваешь и тут же ломаешь. — Заткнись, Олли, – рычит гитарист и пытается отвернуться, чтобы парень не увидел проступающих слёз, но Матела не даёт: ловко перекинув ногу, он усаживается на колени Порко и цепляет пальцами его подбородок. — Разберись в себе и выбери, что тебе дороже: наши отношения или поцелуи с Нико... — Перестань, пожалуйста, – умоляет Йоонас. — Ты первый начал всё это... — Нет, Йоон, первый начал ты, когда поцеловал Нико в студии просто так, а потом сказал мне, что просто попробовал, – гадко усмехается Олли и хочет сказать что-то ещё, но слова застревают в горле, когда Порко резко опрокидывает его на диван и придавливает всем своим телом. — Ты сам напросился, Матела, – шипит Порко и прикусывает зубами шею парня, чтобы слегка отрезвить и отвлечь от всех этих дурацких мыслей, что засели у него в голове. — Я хочу всё исправить, но... — Так исправь, Пор-р-рко! – хрипит Матела, в попытке повысить голос, и сразу же откидывает голову назад, закусывая губу. Йоонас поцелуями-укусами от линии челюсти доходит до ключиц, а затем резко останавливается. Преградой становится его же свитшот, который Олли честно взял на один вечер, но в итоге попросту присвоил его себе. Йоонас, конечно, против не был, ему, бесспорно, нравилось, как смотрится вещь на парне, но не в этот момент. — Сними, – требовательно говорит Порко, привстает и тянет мешающий элемент одежды вверх, помогая басисту. Матела покорно снимает свитшот и подкладывает его под себя, чтобы кожа не соприкасалась с неприятно липнущей обивкой дивана. — Умница, – шепчет Йоонас и наклоняется к соскам парня и едва касается бусины кончиком языка. Олли тихо рычит и вплетает свои пальцы в волосы гитариста, прижимая его ближе к своей груди. Обводя пальцем ореол, Порко берёт сосок в рот и плотно сжимает губами, второй ладонью ненавязчиво проскальзывая под шорты басиста. Олли извивается под ним и тихо стонет, когда его члена сквозь ткань боксёров касаются длинные пальцы и слегка сдавливают, заставляя на секунду потерять связь с реальностью. Матела и так на грани, но эти невесомые прикосновения вообще выбивают его из колеи. Положив руки на торс Порко, Олли рефлекторно тянет вверх его футболку, а Йоонас охотно поддаётся, отрываясь от груди парня, и помогает снять вещь с себя. Матела оглаживает его живот, слегка приспускает шорты и поднимается на локтях, чтобы дотянуться до губ гитариста. Он хитро улыбается, смотрит Порко в глаза, пробираясь рукой под бельё, и нежно затягивает в поцелуй. Языком он толкается в податливый рот и обводит ряд зубов, проходясь ладонью по всей длине члена Йоонаса. Порко стонет в поцелуй и прикрывает глаза, не пытаясь перехватить инициативу. Тогда Матела полностью теряет рассудок и резко опрокидывает Йоонаса, меняясь с ним позициями. Гитарист удивлённо поднимает брови, а Матела стягивает с него шорты вместе с бельём и откидывает куда-то за диван. Йоонасу бесспорно нравится такой Олли. Заведённый до предела и наконец отдавшийся чувствам, оставив агрессию и глупые принципы за пределами комнаты. Матела выцеловывает узоры от ключиц до жёстких волосков внизу живота, попутно ритмично водя рукой по чужому члену и срывая с уст хриплые стоны. Перед тем, как снять с себя оставшуюся одежду, Олли достаёт из кармана лубрикант, а затем бросает ненужные сейчас тряпки к вещам Йоонаса. — Ты готовился, – констатирует факт Порко и восхищённо смотрит на басиста. Олли на это только фыркает и обильно смазывает свои пальцы. Оперевшись одной рукой на грудь Йоонаса, Матела аккуратно вводит в себя сразу два пальца и, тихо поскуливая, разводит их в разные стороны, растягивая мягкие стенки, чтобы гитарист мог свободно войти. Когда Олли убеждается, что пальцы входят свободно, он смазывает член Йоонаса, заводит руку за спину и аккуратно опускается. Он впускает в себя лишь головку и смотрит на Порко. Тот еле дышит от такого зрелища, гортанно стонет, чувствуя, как бархатные стенки сжимают его и кладёт руки на бёдра басиста, насаживая глубже. По коже бегут мурашки, Матела медленно опускается наполовину, наслаждаясь мычанием Йоонаса. — Давай же, Матела, – стонет Порко, вскидывая бёдра и проезжаясь чётко по комочку нервов внутри, вырывая из басиста гортанный стон. — Заткнись и наслаждайся, Пор-рко, – выстанывает Олли и, насадившись полностью, слегка ёрзает. Йоонас охает, прикрывая глаза и плотно сжимает пальцами ягодицы парня. Басист упирается рукой в подлокотник и начинает двигаться. Диван издаёт противные скрипы, Йоонас пытается хоть как-то действовать, но Матела и сам прекрасно справляется. — Олли, дай я... – тяжело дыша, говорит Порко и Олли встаёт на колени, выпуская из себя член Йоонаса, понимая, что тот хочет сделать. Гитарист двигается, и Матела, расправив смявшуюся кофту, коленями встаёт на неё и опирается локтями о подлокотник дивана, отдавая свою задницу в распоряжение Порко. Йоонас нежно обводит пальцами ягодицы, резко входит, вырывая из Олли тихий рык. Олли дышит громко, из глотки вырываются несдержанные стоны, а собственный член болезненно ноет, требуя разрядки. — Ты такой красивый, – тяжело дыша, еле выговаривает Йоонас и проводит рукой от ягодиц до плеч. — Почему ты мне это говоришь только во время секса? – рычит Олли, а Порко массирует его плечи, не переставая двигаться. — Не начинай, Матела, – мычит Йоонас, делает несколько глубоких толчков и изливается внутрь, громко простонав. Олли же догоняет его через пару секунд, с уст срывается протяжный стон, он кончает, орошая спермой кожаный диван и кофту Йоонаса, что лежит смятая и влажная под коленями. — Олли, – шепчет Порко спустя пару минут. — Не ревнуй.