Целуй меня.

      сонхва сидит в тёмной комнате, растирая слёзы по щекам. он ведь знает, что в соседней комнате спит его любовь, которая злится на всё, что посмеет её разбудить. пак смотрит на своё запястье и видит, что красная линия остановилась на середине холодных вен. значит, его любовь и правда находится в соседней комнате. очень не хочется верить в то, что жизнь обоих оборвётся тогда, когда линия превратится в точку. остаётся чуть меньше суток. парень не хочет думать об этом, но получается с трудом. он засыпает, глядя в потолок, когда за окном уже поют птицы.       утро. тёплое летнее утро, будит солнечными лучами двух счастливых парней, что стали несчастными этой ночью. — доброе утро, моя звёздочка! — подбегает к кровати старшего хонджун и мелко расцеловывает его бледные щёки. тот лениво потягивается и тянет кима на себя за руку, заваливая его в тёплую постель. сонхва заключает его в самые крепкие объятия и шёпотом проговаривает — доброе утро, джун-и.       за чашкой кофе пак думает о том, почему хонджун ничего не говорит о метке на запястье. «может быть, эта метка есть только у меня?» из мыслей его вырывает разговор, что завязался сам по себе. — ты меня вообще слушаешь? — отставляя кружку в сторону, сердится младший. — извини, я задумался… — расскажи, о чём ты думаешь. я хочу знать о тебе всё-всё!       пак закусывает губы и не понимает, стоит ли рассказывать о метке, пока хонджун не заметил её на своём запястье. он берёт кима за руку и заключает её в замок из своих горячих ладоней. — понимаешь… этой ночью у нас на запястьях появились красные линии. у тебя, и у меня, — старший закатывает рукав белой толстовки и видит метку. точно такую же. она точно так же останавливается в районе вен. — и что они означают? — спрашивает тот, разглядывая линию. — они означают, что ты нашёл свою любовь, и наша встреча была не случайна. — так это же прекрасно! ты — моя первая любовь, — с улыбкой на лице хонджун гладит старшего по голове и еле слышно хихикает. — первая и последняя… — что? о чём ты? — переспрашивает младший. — линия становится короче с каждой минутой. я не могу сказать точно, но, кажется, нам осталось восемнадцать часов. мы… — на глаза наворачиваются слёзы и пак уже не в силах договорить. — эй, всё будет хорошо! не плачь, пожалуйста, пожалуйста, хва… — ким укладывает ладони на лицо старшего, стирая кристальные капли с ресниц. — мы умрём через восемнадцать ебаных часов, — всхлипывает сонхва, втягивая свою любовь в поцелуй. они целуются медленно, чувствуя горькую соль. старший разрывает поцелуй первым и стукается спиной об стену. — мне страшно. очень. я боюсь тебя потерять. — ты не потеряешь меня до тех пор, пока мы вместе. я всегда буду рядом с тобой, даже если это «всегда» длится восемнадцать часов. — давай просто проведём этот день один на один. только ты и я, пожалуйста, — он сжимает ладонь кима сильнее, давая понять, как сильно не хочет отпускать его. — хорошо, солнце. это будет только наш день.       после ненасыщенного завтрака, состоящего из одной чашки кофе и солёных слёз, сонхва садится на подоконник, открывая окно. прохладный ветер поднимает пряди тёмных волос, а худые руки тянутся к пачке сигарет. он достаёт одну с арбузной кнопкой и втискивает её между припухших губ. кнопка с характерным треском лопается в зубах, а огонь обжигает тонкую сигарету. — можно мне тоже? я никогда не пробовал, но… у нас не так много времени, почему бы и нет, — хонджун теребит завязки от худи в руках, и его глаза становятся похожи на две блестящие бусинки. после такого взгляда пак просто не может отказать своей собственной вселенной в его желании. он молча достаёт вторую сигарету и даёт её младшему.       тот усаживается на попавшуюся под руку табуретку и вынимает ярко-зелёную зажигалку с чёрными буквами из кармана шорт. — ты до сих пор хранишь её? — конечно, это же был мой первый подарок. смотри, я даже немного разукрасил её, — ким протягивает зажигалку сонхва, а тот лишь тихонько посмеивается и вспоминает старшую школу.       тогда у него не было денег на значимый подарок, и приходилось дарить младшему всякие безделушки. а когда хонджун покрасился в рыжий, пак даже купил брелок в виде дольки апельсина и преподнёс его младшему со словами: «ты теперь похож на апельсинку, такой же яркий и солнечный!» тогда им было слишком хорошо вдвоём. они наслаждались поцелуями на крышах, закатными лучами и телами друг друга. было так хорошо, что, казалось, всё это лишь мечта глупого подростка.       первая затяжка даётся хонджуну с трудом — он судорожно глотает свежий воздух из форточки, чтобы хоть немного приглушить привкус едкого табака. — почему так горько? они же с арбузом… — солнце, ты забыл лопнуть кнопку, — сонхва сжимает часть сигареты двумя пальцами, и вкус растекается по табаку. во второй раз ким уже спокойно втягивает серость в лёгкие и ощущает небольшое головокружение. стало так легко.       легко от того, что кто-то есть рядом. и этот кто-то — пак сонхва. хонджун не помнит точно, когда по уши влюбился в него, но это произошло в момент. словно из сердца вынули часть, отвечающую за инстинкт самосохранения, иначе, кто ещё осмелился бы подойти к парню, чья шея перемотана бинтом, а руки разбиты в кровь? только хонджун мог спросить, нужна ли ему помощь, и в итоге оказаться избитым до полусмерти за углом собственного дома. — целуй меня, — пак тушит сигарету о пошарпанную стену и кидает окурок в пепельницу. — ч-что? — я говорю, поцелуй меня.       ким проводит точно такие же манипуляции с оставшимся бычком и встаёт с табуретки. он подходит ближе к окну, прижимая сонхва к стеклу. тот льнёт к младшему, слабо прикусывая губу. сладкий поцелуй смешивается с невыветрившимся дымом и становится горячее. язык кима проходится по зубам старшего, задевая серёжку, дыхание сбивается. сонхва откидывает голову назад, громко выдыхает и обвивает ногами талию парня. — может, хочешь где-нибудь прогуляться? — отойдя от поцелуя, проговаривает старший. — нет, я хочу провести оставшиеся пятнадцать часов с тобой. только с тобой, без чужих глаз, хва, — хонджун наклоняется к ключицам и прикусывает тонкую кожу, слегка оттягивая её.       он приподнимает чёрную домашнюю майку и пересчитывает рёбра старшего холодными руками. когда майка оказывается на полу, ким опускается ниже, расцеловывает каждый сантиметр, сжимает тонкую талию и играется с сосками. обводя один из них языком, он зажимает второй между большим и указательным пальцем, немного покручивая. сонхва прогибается в спине, полностью отдаваясь ощущениям. младший берёт его на руки, перекладывая на диван, и нависает сверху. — ты ведь не против, если сегодня мы сделаем это в последний раз? — хонджун обжигает шею своим дыханием, задавая вопрос. — нет, конечно нет, джун-и.       и они снова протяжно целуются, кусают друг друга и мычат в поцелуй. ким стягивает с себя толстовку, откладывает её на спинку дивана и вжимает плечи старшего в мягкую подушку. он двигает бёдрами вперёд-назад, задевая нарастающее возбуждение сонхва. тот недовольно шипит, придерживая кима за ноги. — блять, невыносимо. невыносимо тебя люблю. но если ты не трахнешь меня прямо сейчас, клянусь, я тебя возненавижу. — ого, какие мы агрессивные, — с улыбкой произносит хонджун, расстёгивая ширинку пака.       он стягивает с парня штаны вместе с боксерами и отбрасывает их куда-то на пол. ким обхватывает член старшего ладонью и несколько раз проводит по нему вверх-вниз, растирая предэякулят по всей длине. затем он хватает сонхва под коленями и притягивает к себе. тот прикрывает рот рукой и выдаёт из себя негромкий стон. — звёздочка, не сдерживайся, пожалуйста. твои стоны самые нежные, и я бы очень хотел услышать их сейчас. — х-хорошо, солнце, — говорит парень на выдохе, доставая смазку из-под подушки.       ким выдавливает немного жидкости на пальцы, раздвигает ягодицы сонхва и медленно проникает внутрь. два пальца двигаются в нём слишком свободно, так что младший добавляет третий и слышит протяжное мычание. значит он всё делает правильно.       хонджун снимает с себя домашние шорты, освобождая возбуждённый член от надоедливой ткани. он снова придвигает пака к себе, закидывая его ноги на плечи. парень приставляет головку ко входу и медленно вводит её. сонхва лишь простанывает несвязные слова и сразу просит кима быть жёстче. тот сразу понимает, что он имеет в виду и ускоряет темп, пошло стукаясь бёдрами о чужие ягодицы.       оба находятся на пике и без умолку повторяют «я люблю тебя». они всегда были без ума друг от друга, любили до потери сознания. после пары сильных толчков и нескольких рваных стонов, хонджун заполняет старшего спермой, а тот, тяжело дыша, изливается на свой живот. — не смотри на время. просто давай наслаждаться друг другом, пока можем, — обнимая пака, выдаёт парень. сонхва молча соглашается с его мнением, утягивая в поцелуй, но краем глаза всё же замечает линию, что стала короче.       последние десять часов пролетели незаметно. и никто не знает, почему именно. может, потому что, находясь рядом с любовью всей своей жизни, не задумываешься о таких мелочах, как твоя собственная жизнь. сонхва никогда не дорожил ей, но умирать так скоро он точно не планировал. — как ты думаешь, какой будет наша смерть? — как же глупо задавать такой отвратительной вопрос, когда парни, укрывшись пледом и тёплыми воспоминаниями, сидят на крыльце дома и допивают последнюю банку пива. — не знаю, моя любовь. надеюсь, что нас убьют быстро и безболезненно. выстрелят в сердце или… в висок, — в нетрезвом виде хонджуну удаётся размышлять лучше, чем в здравом уме. — а я думаю, что умру в обнимку с тобой. через несколько часов мы ляжем на траву, будем смотреть на звёзды и погрузимся в вечный сон. будешь? — протягивая сигарету, тараторит старший. — буду. облака дыма переливаются на вечерней заре и улетают куда-то в вечность. ким смотрит на метку, которая стала похожа на тонкий прямоугольник, и громко вздыхает. так не хочется расставаться с этим миром, несмотря на всю его жестокость. хонджун ведь никогда не знал, что такое любовь.       родители развелись, когда ему было пять, мама погибла от рук отчима, который позже пропал без вести. об отце он и вовсе больше не вспоминал. и всё это происходило на глазах ребёнка. он так слепо верил в то, что его судьба сложится так же. забавно.       забавно, что сейчас хонджун не может отодвинуться от пака, разорвав поцелуй. он хочет понять, каково это, распрощаться со своей любовью и жизнью в один день. пак — его личная слабость. и сейчас эта слабость, выкурив последнюю, смотрит ему в глаза, рассказывая всё, через что они прошли вместе.       первое воспоминание. школьное. о том, как сонхва избивал парней из параллели за то, что называли его педиком. о том, как сонхва делал пирсинг втихаря от родителей. и делал он это сам, абсолютно не жалея своего тела. о том, как сонхва впервые увидел горящие глаза младшего. — как ты можешь любить меня? — старший берёт ладони хонджуна в свои руки и греет их под футболкой.       действительно, как? как ким хонджун, прилежный ученик старшей школы, староста класса, помощник каждого, кто не понимал математику, мог полюбить такого раздолбая? ответ прост. их встреча была предначертана судьбой. отказаться от неё невозможно, даже если поначалу всё вокруг кажется таким паршивым. — глупый, ты же сам только что рассказывал, через что мы прошли, — ким заправляет тёмные пряди сонхва за уши, мягко целуя его в нос.       на улице становится темно. поразительно темно. невозможно разглядеть ничего, кроме ярких звёзд. одна за одной на небе появляются то большие, то маленькие огоньки. а в глазах кима блеск. тот же блеск, который был шесть лет назад. — посмотри, осталось десять минут, не больше, — сонхва показывает красный квадрат на своём запястье, медленно подходя к газону. — кажется, ты хотел умереть, глядя на звёзды… тебе постелить плед? — хонджун спрашивает это с такой заботой, что становится тепло только от слов. и уже не нужен никакой плед, никакие свитера и куртки. нужно только быть рядом друг с другом.       и они ложатся на траву, слегка сырую от ночной росы. хонджун держит свою любовь за руку, рассказывая о разных созвездиях. а пак просто не верит в то, что детские сказки о смерти возлюбленных в один день стали реальностью.       остаются считанные минуты до их смерти. точнее, до потери смысла слов «любовь» и «жизнь» для обоих. нельзя назвать внезапное исчезновение двух влюблённых смертью.       последний поцелуй горький и медленный. снова с привкусом соли — один из них плачет. нет, это не сонхва. это ким, который винит себя в том, что проводил мало времени со своей вселенной. — я люблю тебя, джун-и. — и я люблю тебя, хва.       сонхва хотел умереть, глядя на звёзды. но он смотрел в глаза младшего, где нашёл свои звёзды. те, что видит только он. хонджун сделал то же самое, найдя созвездия-воспоминания в глазах пака.