Портрет и нити

Лян любил искусство. Красивая музыка, изысканные картины и театральные постановки вдохновляли его. Он любил слушать музыку в наушниках на своих тренировках. Когда в Нанбе объявили о выставке картин, то Лян решил сходить и посмотреть на них. Надзиратель Самон разрешил посетить эту выставку, также с ним за компанию отправились Ци и Упа. Он посмотрел на себя в зеркало перед уходом. Выглядел он как и всегда великолепно в красном китайском одеянии, зелёных серьгах и пурпурной подводкой на веках. Подводка казалась мелочью по сравнению с имиджем надзирателей из Третьего корпуса. Киджи и Ахато одевались и красились вычурно и эпатажно. И стремились склонить Ляна на сторону гламура при каждом удобном случае. Они сказали, что тоже придут на выставку. Лишь бы они не сильно его доставали. Выставка проходила в Тринадцатом Корпусе. Дополнительная нагрузка на Хаджиме в виде расстановки картин негативно сказывалась на его психике. Надзиратель был раздражён, что неудивительно при таких заключённых как у него. Его бдительность снизилась, и он не заметил, как Рокудо и Джуго снова тайком сняли свои наручники. Не так давно они уже пытались бежать, но их попытку пресекли. — Привет, Лян! — к парню подошёл Джуго в компании сокамерников, — Я тоже пришел посмотреть на картины. Я помогал вешать их в коридоре вместе с папой. Под шумок мы пытались сбежать, но не вышло. Хаджиме поймал нас и избил, рука у него тяжёлая. — Привет, Джуго и Рокудо. Я смотрю, вы сегодня очень энергичные. Опять пытались сбежать, — Лян поприветствовал знакомого и укоризненно на него посмотрел. Упа парил над полом, используя силы Цигуна. Как только Нико его увидел, тут же кинулся обнимать. Он считал Упу Мастером и хотел стать его учеником, даже не смотря на небольшую разницу в возрасте. Нико был старше. Высокий и молчаливый Ци записывал в блокнот заметки о картинах. Джуго потирал шишку на лбу и неловко улыбался. Опять он за свое, любит же Джуго, номер 15, сбегать по поводу и без. Его отец Рокудо, номер которого был 610, положил их наручники к себе в карман. На его губах отразилась едва различимая усмешка. Они неисправимы, подумал Лян. Эти двое были удивительно похожи. У обоих были черные волосы и разноцветные глаза, меняющими цвет при освещении. Также у них было одно лицо на двоих. Но Рокудо был выше и более накачанным, мужественным. Рядом с ними находились их сокамерники: Уно, Рок и Нико. Все трое разглядывали картины и обсуждали понравившиеся из них. Между делом они обсуждали новую серию очередного аниме Нико. Как оказалось Уно, Нико и Рокудо нарисовали картины, и их повесили на выставке. Уно выставил такой приторный автопортрет себя в стиле седзё, что аж скулы сводило. На картине Уно был нарисован утрированно женственным, его золотые волосы слегка вились и блестели. Губы он окрасил розовым, а голубые глаза напоминали сапфиры в обрамлении черных длинных ресниц. И на фоне летали цветы и блёстки. Нико нарисовал персонажей аниме. А Рокудо нарисовал Джуго в возрасте лет тридцати, примерно своим ровесником. Было очень красиво, Джуго получился очень похожим на него самого. Тайком Джуго тоже нарисовал портрет отца, добавив ему возраста. Он просто добавил седины и немного морщин. И эту картину повесили рядом с его изображением будущего себя. Эти две картины назвали «Шестнадцать лет спустя». Под конец выставки Лян ходил один. Когда он заметил очередную картину, то чуть не споткнулся на ровном месте. Это был его портрет в акварельной технике. Очень красивая картина с восточными нотками. Были хорошо прорисованы его длинные темные волосы и китайские одежды. И немного цветов фоном. Кто же нарисовал его, да ещё так вдохновенно? Некстати мимо проходили «любимые» Киджи и Ахато. Они сразу пристали к нему с охами и ахами. Они называли Ляна невероятным красавчиком, рассматривали со всех сторон и заманивали к себе в Третий корпус. На тренировку там, или на чаепитие. — Вы не знаете, кто нарисовал мой портрет? — спросил Лян у главных модников всея Нанба. Конкретно у Киджи. — Твой портрет нарисовал Хани. Он хотел бы видеть тебя в качестве модели для рисования. Ты же зайдешь к нам как-нибудь и попозируешь для новой картины Хани? Он попросил меня передать тебе его просьбу. Киджи при этом хитро посмотрел на него. Так значит это был Хани, заключённый Третьего корпуса. Он был самым красивым парнем в Нанбе. С его слов, конечно. Но не без основания, Хани действительно был красив: высокий и стройный, с темно-фиолетовыми волосами и зелёными глазами, он напоминал какого-нибудь актера или модель. На шее у него была тату в виде расколотого сердца. Его волосы принимали вид стрелок, когда он злился, да Хани был темпераментным и горячим парнем. У него были способности управлять нитями из рук. Он не любил проявляющих слабость людей. Однажды обессиленный Джуго схлопотал от Хани негативные комментарии. Палец ему в рот лучше было не класть. Лян пообещал зайти в Третий корпус. Лян раньше никому не позировал, но ему бы хотелось попробовать. Так он станет ближе к искусству. Такая возможность вскоре выпала, когда Киджи заглянул к нему в Пятый корпус. Самон отпустил своего заключённого, он знал о заинтересованности в нем у помешанного на красоте Киджи. Пусть Киджи и был гламурным павлином, но он точно позаботится о Ляне. Который переоделся в черную майку и черные облегающие брюки для сеанса рисования. Он заранее узнал от Хани в какой одежде нужно прийти. Хани ждал его в комнате отдыха надзирателей. Ее оборудовали под студию, в помещении было темновато. Освещали рабочее место несколько светильников. Хани выглядел серьезным как и всегда, его наряд также состоял из черных брюк и майки. — Хорошо что ты пришел, Лян. Я ждал тебя. Спасибо, что пришел побыть моей моделью, — Хани усадил длинноволосого брюнета в кресло. Лян держал в руках гранёный стеклянный шар. Также он положил ногу на ногу. Он старался не шевелиться и сидеть ровно. Хани так шел образ загадочного художника, что Лян тайком наблюдал за ним. Ему показалось, или его волосы приподнялись и превратились в стрелки? Не показалось, значит он волнуется. Как мило, такой Хани ему нравился. Но нет! Не в том смысле, или в том. Лян смутился от собственных мыслей. Кажется, он запутался. Сам художник встал за мольберт и принялся рисовать. Скоро пройдет ещё одна выставка в Нанбе, поэтому Хани постарается нарисовать ещё одну картину. За тот портрет он получил набор уходовой косметики. Может, и в следующий раз будут какие-нибудь призы. Как же ему повезло, сам Лян согласился побыть его моделью. Лян был одним из самых красивых парней в Нанбе, даже надзиратель Киджи признал его красоту. И вот он сидит перед ним спокойный и прекрасный. Прекрасный… Неужели он ему нравится? Хани про себя размышлял об этом и тайком любовался им. Значит, нравится. Ведь та прошлая картина была создана не на пустом месте. Она отражала его чувства к нему. Штрих за штрихом, постепенно очертания Ляна проявлялись на листе бумаги. Карандашная техника была выполнена на высоком уровне. Вскоре Хани раскрасит портрет цветными мелками. Хотелось опробовать новые приемы и стили рисования. А когда позирует такая модель, все выходило в лучшем виде. Еще Хани внезапно захотелось сделать один неоднозначный поступок. Он хотел связать Ляна своими сиреневыми нитями, которыми управлял из рук. И нарисовать другую чувственную картину со связанным Ляном для личной коллекции… — Что ты делаешь, Хани? Почему ты связал меня?— взволнованный Лян вывел Хани из собственных мыслей. Оказывается он уже связал Ляна своими нитями! Черт, что за фигня?! От эмоций на голове художника зашевелились пряди со стрелками. Теперь Лян лежал связанный и слегка покрасневший на единственной кровати в комнате. Он не спешил звать на помощь или шуметь. Хани решил действовать наугад, ему показалось, что Лян и сам не против таких игр. Он навис над кроватью над ним: — Лян, скажи, ты не против наших игр? Я связал тебя только потому что ты мне нравишься. Тут Лян покраснел и закрыл глаза. Хани и сам ему нравился, поэтому он признается ему в этом. — Хани, ты мне тоже нравишься. Но будь так добр, убери свои нити, они меня смущают, — Лян смутился окончательно. И он мило похлопал ресничками, совсем как девушка. Он сам выглядел довольно утонченно. Хани выполнил его просьбу и убрал нити. Несмотря на смущение, Лян первым поцеловал Хани в губы. Тот ответил ему и обвил было запястье Ляна нитями. Но тот строго посмотрел на него, и Хани снова убрал свои нити. Хе хе, как неловко. У одного заключённого появилось пристрастие к связыванию, а другой заключённый его одергивал. Не так же сразу после тесного знакомства. Может, чуть позже Лян и позволит себя связать. Но не сейчас. На этом сеанс позирования закончился. Но Лян придет в следующий раз, когда Хани будет раскрашивать картину. Этот портрет Хани выставит на следующей выставке картин Нанбы. В процессе работы они нашли друг друга. Лян стал парнем Хани. Непросто быть парой, когда вы находитесь в тюрьме, да ещё в разных корпусах. Но они не унывали, ведь у них было много возможностей, чтобы встретиться. Как, например, искусство. Хани подумал, что Лян был для него больше чем вдохновение. Нанба была необычной тюрьмой, и Лян решил провести здесь свое время вместе с Хани.