Паранойя до добра не доводит или ...

      Им хорошо удавалось скрывать свои отношения на протяжении почти полугода. Пока и речи не шло о том, чтобы раскрыть всю правду родителям, всё происходящее между ними знали лишь ближайшие друзья, которые точно могли держать язык за зубами. Хотя некоторым и не пришлось ничего говорить; позже самые проницательные из них, отвечая на вопрос, как они догадались, говорили, что и так всё было видно по сияющим радостным глазам Роуга и тому, какие взгляды он бросал на Марде Гира, и как сам Гир прекратил шипеть на прикосновения и проводить больше времени в компании «людишек». После этого парни честно пытались меньше смотреть друг на друга, (А кто-то снова начал шипеть как дикая кошка, потому что чьё то самолюбие было задето) но всё попытки оказались тщетными. Это лишь ещё больше выдавало их. Но практика не была бессмысленной, вскоре поднабравшись опыта, они смогли вести себя естественно, осознавая, что в сути ничего не поменялось, просто на публике нужно проявлять малую часть своих чувств, что, впрочем, очень походило на дружбу. (Дружба и Марде Гир? Скорее динозавры воскреснут или Нацу прекратит думать о еде) Человек, который специально не искал между ними чего-то большего, и не сказал бы, что что-то не так. Всё поменялось в тот момент, когда на рождественские каникулы домой с учебы вернулся брат Роуга — Гажил.       Парень не мог избавиться от чувства, будто его сканируют, выискивают некую важную информацию. И, конечно, всё это было легче связать с самим собой, со своей тайной, а значит вызвать и переживания о сохранности секрета. Навязчивое чувство того, что его пытаются раскусить, не покидало Роуга ни на миг после того, как Гажил переступил порог дома. Пусть виделись они и не так часто — ему тоже хотелось встретиться с друзьями, которых он не видел, обучаясь и живя в другом городе, — но ему казалось, что он везде. Вот-вот всё поймет и зайдет в комнату с предвкушающим оскалом слабо походящим на улыбку, но до того подозрительной, что ожидать чего-то хорошего будет величайшей глупостью в жизни, пропоёт словно он на сцене (Боже упаси ему в руки попадет гитара), и преувеличено ласковым голосом (Который больше похож на то, что ты стоишь на эшафоте с петлей на шее и тебе ставят смертный приговор): «Я всё знаю».              И сердце замрет всего лишь на единую долю секунды, чтобы потом, торопясь, биться, едва не разрываясь от волнения.              Роуг верил, что подобное просто не переживет. Умрет на месте, и последняя просьба его будет о том, чтобы передать извинения Марде Гиру, который не понимает его паники и считает это глупостью, на большое его не хватит.       Но Гажил молчал; к нему в комнату никто не заходил, чтобы сказать те страшные слова; Марде, почуявший неладное, не раз уже спрашивал, что его беспокоит конечно в своей обычной манере будто делая одолжение хотя Роуг уже привык к его закидонам, но он отмахивался от этого: нечего беспокоить ещё и его, особенно если подтверждений подобного нет, им в паре хватит и одного параноика. Двоих таких мир не вынесет. А потом Роуг устал переживать, оглядываться судорожно по сторонам, ища подвох в любом слове брата. Плюнул на всё, пожелал миру идти далеко и надолго и наконец вновь позволил Марде прийти к себе, он в целях безопасности старался реже встречаться с ним и вообще мелькать перед глазами Гажила, но всё было уже позади. Это, конечно, не означало, что он забил и на осторожность. Она была превыше всего, просто стоило меньше позволять себе рассматривать Марде, его тонкие губы, почти всегда сжатые в тонкую полоску, выпирающие ключицы, что виднелись из-под расстёгнутых верхних пуговиц белоснежной рубшки, а лучше и не смотреть вовсе. Роуга обещало заклинить безбожно надолго.       Стоило им зайти в дом, как на пороге почти сразу же показался Гажил со своей неизменной ухмылочкой, пришедший откуда-то или же собиравшийся куда-то уходить, об этом заметно свидетельствовал его нарядный вид и о боже! Только не белый костюм! Гитары не видно и на том спасибо! Заметив их, он лишь оскалился, Гира он немного недолюбливал, хотя это было взаимно.  — А вы до сих пор вместе, — не ему ли было знать, насколько сильно они враждовали пару лет назад. Сам ведь за этим наблюдал. — Удивительно, когда я уезжал, вы чуть ли не грозись стать заклятыми врагами. Но всё же я рад, что вы до сих пор ещё друзья ги-хи. Когда он был здесь, они не были друзьями, хотя может в его понимании друзья это те кто вечно дерутся как он и его друг Нацу Драгнил, и промежуточно присоединяющийся к этому безобразию его лучший друг Стинг. Это была одна из неприятнейших историй их жизни. Именно перед отъездом Гажила произошла самая крупная за всё их знакомство ссора, которая длилась уже продолжительное время, причина, которая, впрочем, сейчас казалась пустяковой, тогда была серьезная. В тот момент сказать друг другу хотя бы слово для них было невозможно, это неизменно вело к новому конфликту, который почти заканчивался дракой. (Хотя если бы Марде не был таким упрямцем и признал бы свою вину, ну или возможно они оба были виноваты, но Роуг хотя бы извинился) Как хорошо, что рядом всегда были люди и их вовремя растаскивали. Потом наступил момент затишья и осмысления.       Всё закончилось в тот момент, когда спустя почти три месяца напряженных отношений они признали, что были слишком упрямыми. (Марде так и не признал этого в слух, но думаю его хмык на то, что Роуг признал, что оба хороши был согласием. Наверно.) А ещё через время начали встречаться. Ну как начали, если можно назвать то, что Гир припечатал его к стене в какой-то подворотне и поцеловал. Однако Гажила с ними в это время не было. (И хвала всевышним!)  — Да и я тоже не рад тебя видеть, — с Марде возможности увидеться у них ещё не было: у Гажила были дела, а у Марде Гира подозрительный до всего Роуг, что как дракон не выпускал свою добычу из лап. Вернее не подпускал к своему дому. Обменявшись «любезностями», они, наконец, разошлись. Взгляд Гира так и говорил Роугу: «Ну, чего же ты так боялся?» Но коварное чувство паранойи оставлять парня не желало; цеплялось за самое чувствительное внутри и шептало о том, как же все проницательны вокруг него. Всегда верить подобному он не мог, но только не в отношение своего брата, он его знал и слишком хорошо. Гажил покинул их быстро на последок гаденько ухмыльнулся; кратко обмолвился о том, что у него встреча с друзьями и будет он не скоро, но будет «рад» позже снова повидаться с Гиром. Ревностный взгляд Марде подавить не смог, к счастью, Гажил к этому времени уже выходил из дому, поэтому и не мог его заметить. Удача в этот раз была на их стороне.                         ***       В комнате Роуга гирлянда, которая висит на окне, мигает массой разных цветов: от мягкого желтого до агрессивного красного; свитер с действительно ужасным узором с оленями аккуратно сложен на краю постели — подарок Гира, который несмотря на весь ужас ему очень нравится. Во всей комнате царит легкий хаос, но легкий, потому что Стинг оставался с ночевой, а Марде видел обиталище парня и в более ужасном состоянии: например когда нужно было работать над проектом. А гирлянда не так уж плоха, все выглядело довольно атмосферно. Свет Марде выключает, умышленно, конечно, и представляет сияние лампочек во всей красе. Стоя за спиной Роуга, спрашивает на грани слышимости, что его шепот можно воспринять как что-то нечеловеческое, ибо звучал он слишком чарующее, словно демон который уговаривал его согрешить.  — Нравится? Марде не отвечает, просто продолжает, а Роуг оборачивается. Отражения огоньков пляшут в его глазах, что и цвет их уже невозможно разобрать, и Гир заворожен этим маленьким представлением, и слов мало, чтобы выразить всё, что он чувствует, главное чтобы Роуг не узнал, а то ещё зазнается. Поэтому он не пытается говорить, целует молча. Слова не нужны. Марде не против — когда подобное вообще случалось? — довольно притягивает ближе к себе, и руки его везде. В любом случае, Роуг именно так и ощущает. Поцелуй затягивается, голова кружится, огоньки лампочек мигают где-то на грани видимости, и он упускает тот момент, когда они оказываются на кровати. Становится жарко, Роуг оттолкнул бы Марде — он же источник такого жара, — но это приятно, а в удовольствии себе отказывать слишком сложно.       Однако голос разума затихает не последним, чему, возможно, Роуг немного и рад: глупостей натворить не хотелось. Он с трудом, сил приходиться приложить немало, отталкивает Марде от себя, чтобы только суметь заглянуть ему в лицо, что ничем хорошим не заканчивается. Взгляд его опьяненный, и где-то там, на радужке, определенно должно быть написано: «Уже не остановить». Однако это Роуг, поэтому он честно пытается. Пихает в плечо, слегка отворачивает голову, отчего поцелуй получается смазанным, и говорит, стараясь донести хоть что-то до Марде.  — Эй, мы же у меня дома. Вдруг кто-то зайдет. Марде! — дергает он его уже настойчивее, когда парень даже не думает прекращать.  — Никто не зайдет, — уверенно чеканит парень. — Твоего отца даже нет в городе, ты говорил, что он уехал по делам, а Гажил, ты же и сам слышал, будет поздно. Последние слова он почти мурлычет на ухо, что ему не свойственно. И Роугу хочется сдаться на волю этим словам, что он, впрочем, и делает. Он расслабляется и его тихое «к черту всё» тонет в шорохе простыней. Вечер начинался как никогда хорошо. Влажные поцелуи в шею и пара болезненных укусов, сопровождаются бормотанием Марде Гира, в котором Роуг может разобрать лишь пару слов. Всё остальное бессвязное нечто, между которыми слова «в наказание» и «за объятия». Ответ на всё очень близко, его даже хватать не нужно, Роугу же не до этого, было очень приятно, а остальное лишь точка на земле, которую с космоса не видно. С их высоты это сущий пустяк. Поэтому падать как никогда больно.       Земля настигает их быстро. Почти как вспышка света, заставившая их глаза заслезиться, приходится прищуриться, чтобы не так сильно било по ним. Когда к свету они привыкают, а остаточный эффект помешательства растворяется в воздухе как дешевые духи, им удаётся рассмотреть парня, стоящего на пороге комнаты. Гажил, как всегда, жуткий и самодовольный. И удивления на его лице нет, легкое недоумение, а позже и некое радостное понимание, но никак не шок от подобного. Коварная улыбка появляется и исчезает на губах буквально за секунду, но и этого парням достаточно для того, чтобы понять: если им хотелось волнений и неприятностей под рождество, то вот же они, в лучшем виде, в лице Гажила, который был одет в белый костюм со странной шляпой. Стон, с которым Роуг прячет лицо в ладонях, равен поражению. Он молчит, и пару раз уголки губ дергаются в подобии улыбки; Роуг, почуявший неладное и всё-таки посмотревший на брата, с ужасом осознает, он раздумывает над тем, как лучше пошутить.  — Молчи, — предупреждает Роуг. Отвечать за себя в такой ситуации сложно.  — Молчу, братец, ги-хи — вторит он. И — ох, черт — он ему не верит. Он точно отыграется, не сейчас, так подберет время и сделает это ещё искуснее. Не то, чтобы у них были плохие отношение, нет. Они любили друг друга, как братья, как и должно быть, но куда же без шуток и безобидных розыгрышей? Но в подобном Роуг, к своему же сожалению, всегда проигрывал Гажилу. А сейчас ещё и подставил сам себя. Если хуже и могло быть, то только тогда, когда Гажил придумает, как это использовать в своих целях.  — Ну, — весело и с дьявольской улыбкой протянул он дёрнув струну на гитаре, которую держал в руках, — развлекайтесь, мальчики. Только не шумите, вы всё же в доме не одни трам-пам-пам. Он ушел, громко хлопнув дверью под окомпантмент гитары от чьей мелодии вяли уши напевая какую-то песню. И единственное, в чем Марде мог попытаться уверить Роуга, так это то, что всё будет хорошо. Но зная Гира, можно точно сказать, что все будет с точность да наоборот. С выражением лица, с которым смертельно больным людям говорят, что они будут жить, конечно же, парень не поверил. Давить нервную улыбку было и не таким уж и сложным делом, особенно после стольких лет рядом с Марде Гиром. Всё же Гажил был неплохим, иногда… поэтому точно они могли знать одно: он будет молчать, а важнее ничего и не было. А чувство паранойи и вовсе стало чем-то родным, так почему бы и нет?                         ***       Получая подарок от Гажила, Роуг ничему не удивляется. (Хотя стоило бы, потому что Гажил в принципе никогда не дарил никому подарки разве, что своей подружки Джувии, а ведь они даже не встречаются!) Даже вынужден признать, что планировал он всё очень хорошо, вручая ему небольшой презент вдали от глаз отца, он бы не оценил. Поэтому открывая подарочную упаковку, он готовится ко всему.       Но, видя подарок, всё равно давиться воздухом, закашливаясь.       Упаковка презервативов и смазка красиво перевязаны красной ленточкой, а небольшая записка на, что символично, голубой бумаге, гласит: «Будьте осторожны, ги-хи». И вычурно вырисованное сердечко под конец.              Роуг с досадой признает, что такого точно не ожидал. Однако, несмотря ни на что, брат у него всё же был очень хорошим и, что важно, понимающим. Конечно когда не пытался изображать звезду.