***
Все случилось неожиданно, как в самом дешевом романе. Раздался стук в дверь, который Хаус сначала не заметил за очередным раскатом грома. Потом, видимо, начали бить уже кулаками, не жалея сил. За дверью оказался Уилсон. Промокший от дождя, черт знает как добравшийся до его дома ночью, когда автобусы уже не ходят, а шанс поймать такси стремится к нулю. На его лице была эмоция, которую Хаус никогда не мечтал увидеть – гнев. Такой силы, что, когда Грега сильно ударили в плечо, прижав к стене, тот даже не попробовал сопротивляться. Дверь захлопнули с оглушительным звуком. - Какого, мать его, черта? - практически прокричал Джеймс, глядя ему в лицо. Его рука держала, не давая двинуться с места. – Что такого плохого я смог тебе сделать, расскажи мне? Каким таким решением я заслужил твоё поведение, Хаус? - О чем ты? - О чем я, действительно? Мои счета арестованы, моя машина на бог знает какой стоянке, у меня отобрали лицензию на выдачу лекарств пациентам, это-то ты понимаешь?! Ты забрал у меня все, что было: личную жизнь, работу, даже возможность приготовить себе ужин и единственное, о чем я спрашиваю – почему? Хаус положил ладонь на предплечье Уилсона и аккуратно попытался отвести руку от себя, но друг не поддавался. - Я ничего от тебя не просил, если ты об этом. Вся эта помощь и благородство – твоих рук дело. Отлично, Грег, просто отлично. Как раз в твоем духе. - Я поддерживал и прощал тебе всё это годами! Все твои выходки, идиотские подколы, шутки про то, что мы пара – я все прощал, потому что друзья так поступают, черт возьми, - вспышка гнева, казалось, вовсе не собиралась идти на спад. Рука давила с каждой секундой сильнее и сильнее, будто Уилсон и правда решил раздробить ему плечо. - Если тебя все это время так бесило, так чего ты просто не ушел? Думал, мне нужно твоё спасение? Что ты исправишь меня, наставишь на верный путь? На что ты рассчитывал, Уилсон? Джеймс улыбнулся и издал какой-то приглушенный смешок. Улыбался и тряс головой, будто не мог поверить в то, что сейчас слышал. Будто действительно рассчитывал на что-то иное. Он убрал руку с плеча Хауса. - Знаешь, я уже давно ни на что не рассчитываю, не в отношении тебя. Ты действительно хочешь знать причину? Тебе же неймется жить с загадкой, верно? Так ты меня воспринимаешь. - Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Они некоторое время стояли в тишине. Уилсон порывался что-то сказать, но не находил слов. Его гнев, казалось, разом испарился, оставив после себя опустошение. Действительно, о чем им можно поговорить? Какой итог у этого разговора? Джеймс выскажет ему своё недовольство, а друг, если его можно так назвать, в привычной манере съязвит. Эта ситуация повторяется годами: он говорит, но его не слышат. Просто отказываются слушать, будто его эмоции, переживания и потери – это ничто. Хаус явно не ожидал, что в следующую секунду о его скулу со всей силы ударят кулаком. Он упал на пол, ударившись о столик в прихожей. В глазах потемнело, а по лицу, кажется, лилась кровь из рассечённого лба. Уилсон опустился на колени. - Все это время, Хаус, я любил тебя. Ни как друга, ни как товарища, нет. Помнишь те шутки, которые ты постоянно отпускал в присутствии коллег? «О нет, Уилсон просто не может принять свою ориентацию» или «Да, конечно, мы пара». Смешно теперь? Теперь ты чувствуешь себя победителем или черт знает, что тебе нужно? Я много лет люблю самого отвратительного человека в этом штате и ненавижу себя за это каждую секунду. Все мои жены, все мои романы, я думал, что справлюсь. Что не захочу все испортить, что не вернусь на твой диван в гостиной. Я правда пытался стать нормальным. Вот почему прощал все это. Во мне была надежда на то, что все может стать лучше. Что когда-нибудь ты догадаешься и поймешь, что происходит, но этого не случилось. Я ухожу, Хаус. Как ты этого и всегда хотел, полагаю. Перед глазами плыло. Грег отчаянно пытался сфокусироваться на лице Уилсона, но изображение ускользало. Любит. Всё это время разгадка была прямо перед носом. Люди прощают все самые отвратительные поступки из любви и черт его пойми, почему он не догадался до этого раньше. Джеймс вновь усмехнулся. Он ждал хоть какую-то фразу о прощании, язвительное замечание, подколку, что угодно. Но никакой реакции не последовало. Взгляд Хауса просто блуждал по его лицу, а он сам не пытался сказать ничего, что бы…да черт его знает, что. Уилсон поднялся с пола и уже хотел уходить, когда рука схватила его за штанину и с силой потянула на себя. Он попытался сбросить руку, выйти за дверь, сделать что угодно, чтобы оказаться подальше от этого дома, этого человека и всего, что с ним связано. - Останься, - тихо проговорил Хаус, с трудом шевеля губами. – Нам нужно поговорить.***
Он уже не помнил, каким образом оказался на диване с обработанным лбом и замороженной рыбой, приложенной к его ушибленной скуле. Возможно, он дошел сам. Возможно, Уилсон притащил его на себе. Тот сидел рядом, не говоря не слова. По телевизору шла какая-то глупая телепередача про открытие старых ячеек хранения. - Надолго я?.. - Минут 10. Не думал, что так сильно приложил тебя, но ты это заслужил. За это я не буду извиняться, - Уилсон даже не повернул голову в его сторону. - Я хотел поговорить об этом. О твоих…чувствах. Сделай поправку на то, что такие разговоры не входят в перечень моих ежедневных бесед. - Не собираюсь делать тебе поблажки, Хаус, лимит исчерпан. Я тут лишь по той причине, что у тебя, видимо, была заготовлена какая-то речь. Не буду останавливать. Непривычная холодность. Не поворачивает головы, но изредка будто смотрит в его сторону, слово Грег этого не заметит. - Почему ты не сказал мне раньше? Почему спустя лишь столько лет и два неудачных брака решил признаться? - Потому что у тебя была Стейси. А после Стейси – череда девочек по вызову, флирт с работницами и посетительницами клиники. Моё признание ты бы превратил в череду шуток, а я не хотел этого. Не хотел позволить тебе испортить и это. - Не превратил бы, - Хаус сел прямо, поморщившись от боли в голове и повернулся в сторону Уилсона. - Действительно? Прости, что не догадался раньше тебя ударить, не думал, что это избавит от сволочизма. - Дело не в том, как ты это сказал, а что ты сказал, Джеймс, что непонятного? От звука имени друг дернулся и наконец посмотрел на Хауса. Его выражение лица было таким же, когда он уходил от жен. Будто ему было больно, и он ожидал, что на этом все не закончится. Хаус продолжил: - Ты был со мной все эти годы, я подпустил тебя ближе, чем кого-либо. Ты жил в моей квартире, был рядом со мной все моменты, о которых я, возможно, никогда и никому не смогу рассказать. Ты был и остаешься моим единственным другом, самым близким человеком, который у меня есть. - Мне не нужна твоя жалость, Хаус. - Да не в жалости дело! Подумай, черт возьми. Тебе не приходило в голову, что я тоже могу любить тебя? Да, не так, как любят другие люди: я не дарю цветов, не ухаживаю и большую часть времени веду себя, как сволочь, но ты правда не догадывался о том, что за нашей дружбой может стоять что-то еще? Уилсон смотрел с недоверием. - То есть, ты по какой-то непонятной причине воспылал ко мне чувствами, которые умело скрывал все эти годы? Ты врал мне столько лет, по какой причине я должен поверить сейчас? – он придвинулся ближе. - Жены? Романы с пациентками? Ты же так умело создавал образ гетеросексуала, откуда я мог догадаться, что тебе вообще нравятся мужчины? Наши отношения были...стабильны. Пусть они и не давали всего, что я хотел, но было лучше не признаваться, чтобы их не потерять. Джеймс придвинулся ближе, внимательно вглядываясь в его лицо. Ему столько хотелось спросить, но он, казалось бы, в глубине души знал ответы на все свои вопросы. Просто Хаус был сволочью. Он не умел или попросту не хотел нормально взаимодействовать с обществом, его поведение граничило с множеством диагнозов из психиатрии. Его забота и беспокойство было неумелым и грубым. И все-таки он любил его. Уилсон положил руку на щеку Хауса и притянул ближе, легко целуя. В каждую секунду ожидая, что его могут оттолкнуть. Что это была очередная ложь, чтобы сохранить удобное положение вещей. Но ему ответили.***
Утро в кабинете Хауса начиналось одинаково. Кэмерон просматривала стопку дел, которое могло заинтересовать начальника, в перерывах споря с Форманом и Чейзом. Когда Хаус появился на пороге с синяком и пластырем на лбу, разговоры резко прекратились. - Кто это вас? – спросили они едва ли не единовременно, на что мужчина лишь усмехнулся. - А это, дети, последствия жесткого секса. Никогда не забывайте про стоп-слово, оно может спасти вам жизнь! – начал он нравоучительным тоном, выхватывая папки из рук подчинённой. - А если серьезно? С вами что-то случилось? Сотрясения нет? —взволновано спросила Кэмерон, вставая со стула, чтобы осмотреть раны. - Если серьезно, то все это – не ваше дело, дети. Расскажу, когда вырастете. Если будут вопросы – я в кабинете Уилсона, в ближайшие…минут тридцать не рекомендую вам туда заходить, чтобы не портить свою юную психику, поняли? Когда Хаус вышел за дверь, все трое переглянулись. - Не могли же они? – начал Форман, сморщившись. - Забудь, это очередная глупая шутка. К этому уже пора привыкнуть, знаешь, - ответил Чейз, наливая себе кофе. – Зато мы можем расслабиться и заниматься своими делами еще целых полчаса. Отличное начало дня, не находите?