Strange conversation

Худшее свойство психического заболевания состоит в том, что люди ожидают, что вы будете вести себя так, будто его у вас нет. (с) Джокер.

Доктор Пак уже несколько часов следил через монитор за своим пациентом – Чон Хосоком. Он поступил в психиатрическую лечебницу около года назад, но Чимин стал его лечащим врачом совсем недавно. Ранее Чоном занимался совершенно другой омега, но после того, как альфа на одном из сеансов нанёс ему тяжкие телесные повреждения, тот отказался от проблемного пациента. — Доктор, вы ещё не уходите? — коллега стоял в проходе и внимательно следил за Чимином. — У меня много работы. Ты иди, а я ещё задержусь, — отвечает Пак. Оставаться совсем не хотелось, но он должен был разобраться с личным делом своего, на данный момент, единственного пациента, до конца. Чимин был отличником в университете, а интернатуру проходил в одной из лучших больниц Гонконга. Когда же он вернулся на родину, ему предложили работу в частной психиатрической лечебнице. Здесь, в основном, лечилась молодёжь, особенно частыми случаями числились последствия злоупотребления психотропными веществами, куча школьников с неудачными попытками суицида и жертвы сексуального, а так же домашнего насилия, чья психика была разрушена настолько, что простым психологом, к сожалению, тут не обойдётся. Чон Хосок же попал сюда с диагнозом «пограничного расстройства личности». Это начало развиваться у альфы в возрасте двенадцати лет. Тогда симптомы проявлялись не так ярко, но с каждым годом психическое расстройство всё больше прогрессировало. Первые явные признаки начали появляться, когда Чон в тринадцать лет попал в детский дом города Пусан. До того, как он стал воспитанником детского дома, мальчик рос с отцом-уголовником, который частенько поднимал на ребенка руку, избивал и даже домогался в состоянии алкогольного опьянения. Очередная такая пьянка отца закончилась серьёзными побоями, соседи прибежали на крики и шум, обнаружив подростка всего в крови и без какой-либо одежды на теле. Скорая приехала вовремя и мальчишку успели спасти. Его отца посадили, а Хосок попал в приют. Пребывание Чона там стало большой проблемой, ведь вспышки эйфории внезапно могли смениться яростью. Мальчик не мог контролировать свои эмоции, поэтому, между ним и другими воспитанниками часто случались стычки и драки. Воспитатели скидывали это всё на переходный возраст и подростковый максимализм, поэтому часто закрывали глаза на происходящее. Между тем эмоциональное состояние Хосока становилось всё более неуправляемым. Несмотря на усугубление, это не помешало ему найти друзей. Мальчик испытывал сильную, ни с чем не сравнимую радость, когда новые знакомые проявляли по отношению к нему заботу и был очень благодарен им, когда те защищали его от ребят постарше. Но, если что-то шло не так, стоило даже просто нечаянно задеть Хосока или выдвинуть критику на его действия, как он сразу ощущал внезапную злость, что быстро брала вверх над податливым на эмоции телом, слепое разочарование в том, что его вновь не понимают. Мальчик чувствовал предательство и надолго обижался, отстраняясь от друзей. Естественно, что другим детям было совсем непонятно его странное поведение. Но и им было не объяснить, что, вопреки всему, Хосок сам не догадывался, что с ним происходит на самом деле. Его чувства к другим часто колебались от обожания или любви к гневу или отвращению. В пятнадцать лет Чон впервые сбежал из детского дома и связался с компанией мелких дилеров, контакты которых смог найти у более старших ребят и начал впервые действовать самостоятельно, помогая барыгам толкать наркоту, чтобы выручить деньги хотя бы себе на пропитание. Дилеры, которые считали, будто набрались опыта в продаже наркотиков, говорили альфе, что такого рода занятия приносят хорошие бабки до тех пор, пока сам дилер не начинает употреблять. И этого должно было хватить, чтобы предупредить необузданного подростка. Но соблазн оказался слишком велик, поэтому, попробовав один раз, на второй Хосок уже подсел окончательно. Из личной беседы пациента Чон Хосока и его бывшего лечащего врача. — Вас принуждали к употреблению психотропных веществ или это было вашим собственным желанием? — спросил омега, наблюдая за своим пациентом. — Это было моим собственным желанием. Многие отговаривали меня. Мол, попробовал и заканчивай. Но для меня это звучало так, будто они говорили мне: «Мы не хотим, чтобы ты чувствовал себя так хорошо», — ответил Хосок, не глядя на своего лечащего врача, сфокусировав взгляд на стене позади омеги. — Что конкретно вы употребляли? — задаёт очередной вопрос доктор Чхве. — Мефедрон, метамфетамин, а ещё иногда покуривал травку, когда не хватало бабла на дозу. Когда деньги имелись, то я спускал всё на желанный дозняк, — Чон поднял взгляд на омегу и ему казалось, что он видит в его глазах отвращение и презрение, альфа испытывал огромный стыд вперемешку со злостью. *** В двадцать три он стал встречаться с омегой по имени Мин Юнги. Внезапные вспышки агрессии ненадолго покинули Хосока. В двадцать пять альфа узнал, что его отца выпустили из тюрьмы. Спустя месяц, по неизвестным причинам, Хосок жестоко избил своего омегу, впоследствии чего попытался вскрыть себе вены. Из личной беседы пациента Чон Хосока и его бывшего лечащего врача. — Почему вы избили Мин Юнги? Вы уже знали о том, что у вас имеется психическое расстройство? — доктор Чхве что-то записывал в свой блокнот и периодически поглядывал на пациента. — Я думал, что это последствия употребления психотропных веществ, но на самом деле это лишь просто усугубило всё. У меня было тревожное чувство, паранойя, когда отец вышел из тюрьмы. Вспышки агрессии внезапно вернулись, я не смог справиться, — Хосок устремил взгляд на собственные пальцы, которые мелко дрожали. Доктор обратил на это внимание и продолжил писать, замечая, что альфу это раздражало. Казалось, сам лечащий врач вызывал в нём негативные эмоции. — Вы пытались покончить с собой из-за того, что причинили вред любимому? — Верно. Я просто хотел закончить всё, но не вышло и меня упекли в дурку, — холодно ответил пациент, а затем слегка усмехнулся. Чимин так увлёкся делом Чон Хосока, что не заметил, как за окном уже давно рассвело. Поднявшись со своего места, он подошел к раковине, что стояла в дальнем углу кабинета, умыл лицо холодной водой, чтобы хоть немного прийти в себя. В дверь постучали, а затем к нему вошёл молодой парнишка. — Доктор Пак, к Чон Хосоку пришёл посетитель, — сообщил парень. Чимин вышел из кабинета и направился к лечебному корпусу. Возле палаты стоял высокий альфа, что был одет в строгий чёрный костюм. Рядом, как омега заметил, полукругом находились несколько охранников. — Здравствуйте, я Пак Чимин, лечащий врач Чон Хосока, — он вежливо кланяется и натягивает милую улыбку. — Ким Намджун, — альфа лишь коротко кивает головой в знак приветствия. — Можно узнать, кем вы приходитесь больному? — интересуется блондин. — Я бы хотел продолжить разговор в вашем кабинете, если это возможно, — Намджун, не дожидаясь ответа, направляется в соседнее крыло, помня, откуда вышел Чимин ранее. Молодой врач обгоняет мужчину уже у своего кабинета, едва поспевая за ним. Открывает дверь и жестом приглашает войти. Альфа, особо не церемонится, в один большой шаг преодолевает расстояние до кресла и, по хозяйски плюхается в него, вальяжно развалившись в нем. Доктор, закатывает глаза , пока никто не видит и спустя пару секунд занимает своё место. — Я близкий друг Чон Хосока. Это я оплачиваю его пребывание здесь, — пристально уставившись на омегу, проговаривает Намджун. Чимин, стоило ему увидеть этого человека, сразу понял, что придётся иметь дело с наглым богачом, подобные которому просто привыкли, что мир вертится лишь вокруг них самих. Конечно, в этой больнице таких экземпляров полно. Но что-то внутри подсказывало, с господином Кимом будет особенно трудно. — Мне известно, что его опекуном является Мин Юнги. Я пытался с ним связаться, но у меня не вышло, — с толикой досады сообщает Пак, почему то сомневается, что своими словами сможет вытянуть из Кима информацию. — Юнги сейчас в отъезде, но скоро вернётся и обязательно навестит Хосока, — умело сглаживая острый угол, оборвал Намджун. — Я пришёл сюда по делу и мне некогда отвечать на ваши вопросы, — закинул он ногу на ногу, всем своим видом показывая, что сейчас Чимин не в праве разговаривать не по делу, за которым альфа пришел. — Я понимаю, что расстройство, наверняка, вылечить до конца не получится, но вы должны привести его в нормальное состояние. Хотя бы довести его до стабильного, — Намджун устремил взгляд на омегу. — Вы говорите очевидные вещи. По-вашему, для чего тогда я здесь? — Послушайте, доктор Пак, вы должны понимать, что ваша дальнейшая карьера зависит от того, насколько хорошо вы с этим справитесь, — спокойным, но строгим тоном отвечает Джун, затыкая все возмущения разом. — Позже, я поведаю вам ту информацию, которой не владеет эта клиника. Я надеюсь, что вы не разочаруете меня. Будет очень жаль, если пропадёт такой перспективный врач, — альфа усмехается своим мыслям и словам, и, поднявшись с кресла, покидает кабинет также быстро, как и зашел в него ранее, оставляя Пака в одиночестве и растерянности. Чимин сидит в одном положении вот уже десять минут, так и не понимая, что только что произошло. После визита Ким Намджуна ему стало не по себе. Во первых, ему не дали даже что-либо сказать, а просто поставили в известность о факте, что в случае неудачи парню придется искать себе новое место работы. Во вторых, он даже не успел ничего сказать по поводу процесса лечения. В голову лезет целый ворох вопросов. И что ему дальше делать? Как себя вести? Омега, хоть и понимал , что перед ним появилось слишком много проблем разом, но даже близко не представлял, насколько сильно он теперь вляпался. Обдумывая план беседы со своим пациентом, когда Пак всё-таки решился на разговор, то время уже подошло к концу рабочего дня. Солнце уже почти скрылось, но было еще довольно светло, а на небе распылись все оттенки розового зарева. Свет пробивался и в кабинет Чимина, который уже успел сделать нужный звонок. Санитары привели Хосока в кабинет его нового доктора по поступившему приказу. К большому удивлению больного, его уже неделю не пичкают разного рода антипсихотиками. Сейчас альфа более-менее соображает, потому как сознание его не затуманено препаратами. В отличие от его скудной камеры, тут, в кабинете, пахло чем-то свежим, что не укрылось от внимания альфы, проводящего в своей коморке все свое время. Хосок даже жадно втягивает воздух носом, забивая им свои легкие, чтобы потом по памяти воспроизводить, пока его снова не обколют этими средствами. Удивительным больному показалось и то, что молодой доктор решился остаться с ним наедине, хотя тот был прекрасно осведомлен о том, что произошло с бывшим лечащим врачом Хоби. Пак располагал к себе и это и привлекало и одновременно отталкивало нестабильного на эмоции альфу. Смирительная рубашка была сейчас единственной мерой предосторожности, особенно после того, как они с врачом остались в кабинете один на один. Хосок разглядывает омегу в белом халате, цепляясь вниманием за каждую деталь. Чимин кажется ему довольно молодым и привлекательным. По крайней мере он не был отталкивающим, чего нельзя было сказать о его предшественнике. — Спасибо, доктор, — Хосок миролюбиво улыбается, даже на мгновение показывает свои ямочки. Чимина, что уже успел взглядом зацепиться за эту улыбку, мысленно удивляется тому, что обладатель подобной тёплой улыбки может быть способен на жестокость. — Меня зовут Пак Чимин, я ваш новый лечащий врач, — блондин слегка кланяется, привстав со стула, а затем, снова сев, задумчиво спрашивает. — За что вы благодарите меня? — Меня перестали пичкать разными пилюльками и я чувствую себя чуточку лучше. Полагаю, что это ваша заслуга, верно? — находясь в благосклонном расположении духа, отвечает на вопрос альфа и вновь демонстрирует свою улыбку. — С этого момента методы вашего лечения будут изменены, — отвечает Пак, вспоминая разговор с коллегой. — Как же вы допустили такое? Прошлый его лечащий врач старше и опытнее меня, как он мог назначить одновременно два нейролептика с антипсихотическим эффектом? Нельзя назначать галоперидол с трифлуоперазином одновременно! — возмущался Чимин. — Во время лечения у Хосока часто были психозы и приступы. — подметил коллега. — Вы будете отменять медикаментозное лечение? — От и до, — ответил с яростью в голосе блондин, рассматривая карту Чона и анализируя ее в самом подробнейшем ракурсе. — Мы можем с вами побеседовать? — интересуется врач, ощущая легкое волнение и проводит пятерней по волосам в попытке его скрыть от пациента. Чимин, как и любой другой доктор, знает, что нельзя давать чувствовать своим подопечным негативные эмоции, которые бы могли внушить им неуверенность в себе. Поэтому он держит спину ровно, стараясь делать вид и заинтересованный, и в то же время равнодушный. Как раз в аккурат тому, чтобы расположить к себе таких, как Чон Хосок. У омеги не было особых стратегий и сейчас он действует больше интуитивно, но это работает, поэтому он и дальше продолжает полагаться на свои внутренние ощущения. — Конечно, — согласился Хосок. Его голова снова гудела, апельсиновый запах, который альфа распознал спустя несколько минут, неожиданно приятно расслаблял, внушая хрупкое доверие и исходил он, исходя из того, что в кабинете находилось только двое, от омеги. — Мы с вами будем часто общаться, — на выдохе выпаливает врач, внимательно следя за реакцией. — Я пропишу вам хорошо действующие, но безопасные препараты. Также будет разрешено выходить на прогулки, но в отдельное от других пациентов время, сделав небольшую паузу, Чимин продолжает. — Я понаблюдаю ещё, если всё будет хорошо, то в смирительной рубашке не будет необходимости. —Вы что, правда решили мне помочь? — недоверчиво окидывает взглядом врача Хосок, определённо не понимая происходящего и сильно прикусывает себе щёку, чтоб удостовериться, что человек перед ним ему не мерещится. — Буду с вами честен. Вы мой первый пациент и я надеюсь, что не последний. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам, — кивает в ответ блондин, ожидающий протестов и немного выдыхает. — От вас приятно пахнет апельсином, — заметил Хосок, вызывая в ответ небольшой румянец на щеках. — У моего омеги запах мандарина. Юнги часто мне снится, а ещё он часто мне мерещится, потому что я сомневаюсь, что он правда мог бы навещать меня. Это вряд ли, — с грустной улыбкой и легкой светлой ностальгией в глазах добавляет альфа. — Вы расскажите мне, какова причина таких мыслей? Почему вы считаете, что Юнги не навещает вас? — Чимин не хотел задевать эту тему, но Хосок сам её начал, и поэтому стоит воспользоваться предложенным шансом узнать пациента чуть ближе. — Да, я расскажу, — согласился Хосок, еще больше удивляя своего нового врача. — Но только если вы согласитесь составить мне компанию на прогулке, — заканчивает предложение он, выказывая свое доверие. — Конечно. Вы можете просить меня об этом, когда появится желание. Еще мне будет необходимо составить список посетителей, которых вы бы хотели видеть, — говорит Пак и открывает блокнот. — Мин Юнги, Ким Намджун, Чон Чонгук. Если появится Ким Сокджин, то сначала спросите у меня, хочу ли я с ним встретиться, — диктует брюнет, ненадолго задумавшись перед ответом. — Хорошо, — кивает омега, записав продиктованные имена в личный блокнот. — Чон Чонгук ваш родственник? — Я считаю его братом, как и Намджуна. Кровных родственников у меня не осталось, — Хоби внимательно следит за каждой эмоцией на лице молодого доктора, пытаясь анализировать и просканировать того. Хосок покидать уютный кабинет совсем не желает, но Чимин, все же, одаривает пациента теплой улыбкой, прощается и зовет санитаров, что полусонные отдыхают на диванчике, ожидая конца беседы. Когда Хосок возвращается в палату, то сразу ливит себя на мысли, что Пак Чимина совсем не хочется задушить каждый раз, когда тот задаёт очередной вопрос. Ему даже показалось, будто омега искренен в своих намерениях помочь, что для него это что-то нечто большее, чем просто работа.