☆☆☆
День рождение, выпуск нового трека, клип к нему — всё так резко навалилось, что Егор совсем потерял счёт времени. Но как только появилась свободная минутка, чтобы вздохнуть, он с ужасной тоской понял одну вещь — в их общем чате с Эдом красовалось последнее сообщение с сухим поздравлением. И у Егора сердце резко ухнуло, когда он понял, что Эд ни слова не написал о его новом треке. Он не писал ему после дня рождения ничего, ни того же самого обыденного «дарова» не было за все эти дни, хотя раньше всегда напоминал, что у него клёвые песни и каждая новая — что-то ещё более охуенное. А сейчас — ничего. Абсолютно. Пусто. Также пусто становилось на душе у Егора. Он не хотел загоняться, он пытался думать, что Эд просто занят, но получалось слишком плохо. Егор много раз порывался написать ему первым, но останавливал себя. Почему? Егор сам не разобрался. Наверное, боялся разбить себе сердце окончательно, узнав, что Эд его больше не любит. Королева драмы? Да. Безусловно. Но Егор всегда был через чур мнительным и эмоциональным. Это его когда-нибудь и погубит, он уверен. Поймав себя на мысли, что пульс выше обычного, а к глотке подступала отвратительная горечь, он через силу заставил себя написать в свой телеграм-канал о том, что сегодня стрима не будет. Просто потому что не в состоянии. Ему больно, ему страшно, ему паршиво от самого себя. Это в интернете он беззаботный дурачок — тот самый образ, который он создал специально для фанатов, чтобы не было никаких сомнений. Записал сторис о паничках? Для людей — ерунда, неправда, небылица, привлечение внимания. Написал о неразделённой любви? Для людей — сюр, шутка, подстава. Он ведь Егор Кринж, как его некоторые окрестили. Он ведь просто «милый малый, что с него взять». Егор нервно дёрнул уголком губ от этих мыслей. Эти слова когда-то сказал ему Эд, когда они, ещё совсем юные, валялись в траве и смотрели на звёзды. Тогда было хорошо. Вернуться бы в то беззаботное время. Заёбывая себя этими мыслями, Егор смог заснуть ближе к шести утра. Он вновь решил похерить свой режим. И ничего ведь нового, Егор этому уже даже не удивлялся. Как бы он не пытался вести правильный образ жизни, у него ничего не выходило — каждый раз срывался из-за своих личных загонов. Но на следующий день ему пришлось запустить стрим — во-первых, потому что к нему напросились Бустер с Клавой, а во-вторых, он не мог подвести свою аудиторию. Впрочем, болтовня не о чём должна была его отвлечь — жаль, что необходимо надевать улыбающуюся маску беззаботности. Он бы хотел поделиться своими проблемами серьёзно, но пока мог только в виде шуток. Досадно. Но уже после первого часа Клава с Бустером попросили его надеть на глаза маску. Егор не понимал, зачем, и что вообще происходит, но согласился. — Ребят, повторяетесь. Так неинтересно. Тем более, Клава уже здесь, кого вы там ещё притащили? — улыбаясь, Егор натянул свою ночную маску, опуская руки на стол и постукивая слегка нервно пальцами. Кажется, ребята действительно видели и чувствовали, что он подзагнался, и поэтому решили устроить ему сюрприз. Егору было приятно, что они заботились о нём, однако сейчас хотелось бы без всяких неожиданных встреч с кем-то из старых друзей-знакомых, при ком пришлось бы натягивать из последних сил улыбку. Егор мелко вздрогнул, когда на плечо опустилась рука. По ощущениям — явно мужская. — Бустер, ты прикалываешься? — шутливо фыркнул Егор, качнув головой. Однако внутри всё затрепетало, когда его руки коснулась до боли знакомая ладонь, а над ухом раздалось родное хриплое дыхание. Сначала аккуратно пальцы обвели его костяшки, тыльную сторону ладони, а после — перевернули, почти сплетаясь с его собственными пальцами. И Егор был очень даже счастлив, что камера этого всего не видела — она направлена была только на лица, выше, чем стол, где происходило непотребство. Егор узнает эти касания из тысячи. Потому что так касался его только он. Егор открыл рот, но в горле всё пересохло, и такое родное имя так и не сорвалось с его губ. Пришлось глупо закрыть рот, слегка щёлкнув зубами. Его фанаты не должны были знать, что лишь по одному касанию он смог определить человека. Только не его. Но, впрочем… — Скруджи? Похуй. Абсолютно похуй. Егор сдёрнул с себя маску слишком поспешно — ему даже не успели ответить: правильно или нет. Но он и без того всё знал. Егор обернулся на своём стуле, поднимая голову и сталкиваясь с серо-голубыми глазами. Эд. Его милый, прекрасный и чудесный Эдя. — Здоро́во, дядь. Егор почувствовал, что трескается. Вот так просто. Потому что скучал. Потому что Эд ему был очень нужен. Егор подскочил вновь слишком быстро, сжал подставленную руку для рукопожатия и обнял, прижимаясь слишком крепко и утыкаясь лбом в плечо. Он слишком сильно был рад видеть его, чтобы разбираться, что к чему. — У тя глаза мокрые, дурак. Эд это произнёс так тихо и так близко к его уху, что по загривку невольно пробежались мурашки. Сглотнув, Егор незаметно кивнул, смаргивая влагу, пока его эмоции не видно ни зрителям стрима, ни Клаве с Бустером. Выдохнув, он оторвался от Эда, улыбаясь ему слишком счастливо. Дождался. Чёрт возьми, он дождался! Егор не мог поверить своим глазам. Они ещё минут пятнадцать от силы стримели, пока у Егора хватало выдержки, но после — он попрощался со всеми зрителями, напомнил, что Скруджи — легенда, и завершил трансляцию. Ему бы хотелось сейчас остаться наедине с Эдом, однако Клава и Бустер никуда не собирались. Вернее, собирались — сгонять в какой-нибудь рестик и отметить приезд Скруджи, и Егору пришлось согласиться. Куда он ещё денется?☆☆☆
Вернулись домой они поздно: на улице уже стояла темень, и у Егора всё это время что-то зудело внутри. Он честно старался не залипать на Эда, но выходило это у него отвратительно. Потому что не мог не. Эд изменился. Довольно сильно. Он явно прибавил в весе, стал больше, шире, угнал весь вес в мышцы и, кажется, набил пару новеньких татушек — в общем, стал ещё более горячим, чем раньше. Эд, в отличие от некоторых, строго занимался собой, и теперь это далеко не тот костлявый парень, приехавший на «Молодую кровь» из какой-то деревеньки. Эд не успел даже раздеться, как Егор, неожиданно схватив его за грудки, притянул к себе и прижался к губам напротив. Егор целовал настойчиво, быстро, слегка кусаясь, — настолько, что даже услышал тихий смешок Эда, который неторопливо начал целовать в ответ, аккуратно перенимая инициативу на себя. У Егора тремор в пальцах, он так скучал и так долго ждал, что не мог поверить своему счастью. У него просто не получалось держать себя в руках, поэтому он спешил, поэтому куда-то торопился, сталкиваясь с Эдом языком, — ему было жизненно необходимо почувствовать, что его всё ещё любят, что его не оставят, что он нужен. Егор почувствовал, как на его шею легла широкая ладонь, а талию обхватила сильная рука — и это всё, что нужно, чтобы он потёк. В переносном смысле, конечно (наверное). Эд ему нужен был как воздух, а его касания — как пища, которой он не мог никак насытиться. Эда он любил всего и без остатка. Егор не засекал время, но, по ощущению, прошла вечность, прежде чем Эд мягко отстранился — Егор в последний момент удержал себя от того, чтобы потянуться вслед за ним. Судорожно выдохнув, Егор заглянул в глаза напротив — и увидел в них нежность и любовь. — Я тож скучал, Егор, — наконец подал голос Эд. Егор тут же отмер, кивая и счастливо улыбаясь. — Я… Прости, я просто до сих пор в ахуе. Я столько времени грезил о том, что смогу вновь тебя обнять, и тут неожиданно ты, и я просто… Охуеть, — почти бессвязно протараторил Егор, зажмурившись, и, резко подавшись вперёд, обнял Эда за шею. Он услышал как Эд тихо начал посмеиваться и ощутил, что его крепко обняли в ответ. Упс, кажется, роли сменились: если раньше Егор обнимал его так, словно укрывал собой, то теперь это делал Эд. Но Егор не жаловался — его всё устраивало. — Ты для кого сток добра отрастил, а? — внезапно спросил Эд, перемещая руку к волосам Егора и путаясь пальцами в них. — Неужто для того, шо б я мог делать так? — Эд чуть потянул назад, — небольно, но ощутимо, — и Егор послушно слегка запрокинул голову. Он игриво поморщил нос и высунул кончик языка, зажимая его зубами и чуть скалясь; одним словом — дурачился. Наверное, если бы их кто-то сейчас увидел, то покрутил пальцем у виска — они стоят посреди прихожей и негромко смеются как идиоты. Два влюблённых идиота. И с головой не дружат, ага. Егор кайфовал. Родной хриплый голос успокаивал лучше любых таблеток. Родной взгляд заставлял внутри что-то сжиматься. А на душе было невероятно тепло. Егору хотелось разныться, как ребёнку, но он старался держать себя в руках. И хоть Эд много раз говорил, что плакать — это норма для адекватного мужика, но сейчас не хотелось перед ним выглядеть слабым. Хотелось быть просто счастливым. — Можешь пореветь, если хошь, — но Эд слишком проницательный. Всегда им был. Словно читал все его мысли и озвучивал в любой удобный момент. Или это Егор сам был просто настолько открыт, что легко читался. — Ты ж помнишь, шо нам на всех насрать, все пидорасы конченые, и если надо — выпускаем пар, как хотим? — Егор улыбнулся и кивнул. Конечно, помнил. Но пока он мог с собой совладать. — Всё норм, правда, — Егор проглотил вставший ком в горле, из-за которого, собственно, и наворачивались слёзы на глаза, и оставил короткий поцелуй на скуле Эда, который забавно поморщился в ответ. — Окей, — пожал плечами Эд и, зажмурившись, зевнул. — Слух, я в поезде провёл около трёх суток, устал как собака, не спал почти нихуя, заебался, короче. Давай ща ляжем спать, отдохнём, а завтра — я весь твой и делай со мной, шо хошь. Пойдёт? — Конечно! — Егор быстро закивал. Эд всегда нелегко переносил все эти переезды туда-сюда, поэтому Егор понимал, что сейчас лучше отдохнуть. Им обоим. — Заебись. Так шо, не плачь, девочка, напрасно, а я пошёл сполоснусь… — Эд не успел договорить, как Егор тут же оживился, перебив его. — Ты слышал? — у Егора от того, что Эд процитировал его, глаза загорелись и сердце бешено забилось. Знает. Помнит. Слушает. — Бля, канешн, ты шо, — оскорблённо хмыкнул Эд, но, конечно же, не всерьёз. — Я все твои треки слушаю. Я клип прост посмотрел ток сегодня утром, когда пригнал в цивилизацию, а то в поезде хуй поймаешь инет. Ты ж знаешь, шо у тебя треки — пиздатые, клипы — охуенные. И ты, как всегда, горячий. Мне можно уже давно начать тя ревновать. Егор улыбался, точно дурак. Он слишком счастливый. Егор знал, что Эд немного преувеличивал всегда, ведь это совсем не его стиль, однако каждый раз он млел перед тем, как хвалил его именно он. Ведь Эд — его единственное вдохновение, то, ради кого Егор продолжал писать. — Спасибо, Эдь, — почти прошептал Егор, потому что голос внезапно сел. Любовь — она такая. — Там в ванной в шкафчике над раковиной есть новая щётка в упаковке, можешь взять, если надо — там же бритва, тоже новая, неиспользованная. Рядом там шкаф стоит, в нём на второй полке все свежие полотенца, бери, какое понравится. — Ты ряльно не знал, шо я приеду? — Эд выглядел удивлённым и немного озадаченным. — Ты будто готовился. Егор качнул головой в отрицательном жесте. Не знал. Но очень надеялся, что это когда-то произойдёт. И сердце невозможно сильно щемило от любви.☆☆☆
Эд лёг сразу же, как вышел из душа. По нему сразу стало видно, что сильно устал, когда он прошёл в одних трусах в спальню, сгорбленный, с явно проступающими синяками под глазами, и почти безжизненно упал на кровать. Он и уснул быстро, накрыв одеялом лишь ноги — жарко ему. Егор же сидел за включённым компом и сверлил взглядом последний стрим. Конкретно — момент, когда завели в комнату Скруджи. Он уже в который раз наблюдал, как Эд наклонился к нему, как бережно уложил руку на плечо и как вторая — исчезла из поля зрения камеры, не показывая трепетные движения пальцев. А потом в который раз пересматривал свой взгляд — счастливый, восторженный, влюблённый. Невооружённым глазом видно, что Эда он рад видеть больше, чем ту же Клаву, которая не так давно с таким же сюрпризом заглядывала к нему. Вот только к Клаве он совсем ничего не чувствовал, а Эда — любил больше, чем себя. Он нажал на три точки и одним лёгким движением пальца удалил стрим с твича. Егор боялся обсуждения, боялся осуждения. Не раз шутили о его ориентации люди — как знакомые, так и не очень, однако в каждой шутке — лишь доля шутки, и ему бы не хотелось, чтобы кто-то чужой прознал о его счастье. Но Егор быстро понял, что интернет помнит всё, однако постарался не думать об этом. В его кровати спит любимый человек. Что ему ещё надо? Тяжело вздохнув, Егор выключил компьютер и стянул с себя верхнюю одежду, заползая под одеяло к Эду. В отличие от него, Егор был мерзляк, поэтому накрылся одеялом до плеча. Он аккуратно прижался к нему, уткнувшись носом в выступающую косточку, и обнял за пояс, чувствуя под ладонью кубики пресса. Эд и вправду стал казаться сильнее и больше, чем раньше. Но Егору всё равно нравилось вот так обнимать его, чуть ли не заваливаясь на него, словно пытаясь спрятать за собой. Уже в полудрёме, Егор почувствовал, как его ладонь мягко сжали и притянули к своей груди, и счастливо улыбнулся. Он не знал, на сколько Эд вернулся, не знал, что будет дальше, однако одно он знал всё-таки точно — его любят. И будут любить. А на остальное — похуй.