Мармелад

Невысокий блондин сидел в кабинете на столе, болтая ножками и уплетая синабонн, который ему приготовил его друг детства Какучё. Этот парень был очень любвеобилен, добр, но стоит показать ему что-то сладенькое, и он уже продаёт друзей, страну и даже себя. "Скука смертная! Иза-чан — дурак! Я тоже хочу быть с ними, но вынужден сидеть здесь и жрать сладкое... Что я тут вообще забыл? Какого хера я подчинённый Хайтани, так ещё и в Поднебесье?! Пошлю его сегодня нахуй!" — доедая остатки булочки на тарелке, блондин размышляет о чём-то, как вдруг, деревянная дверь, закрытая на ключ вылетает с петель и падает на пол, оставляя после себя громкий хлопок от удара, и не большую ухмылку на лице сидящего парня. — Иза-чан! Ты уже вернулся?~ — каким бы он не был серьёзным, его внутренняя кокетка тянулась подразнить главу Поднебесья. В кабинет заходит разъярённый блондин с серовато-белыми волосами, белыми ресницами и проницательными аметистовыми глазами, который, очевидно, выбил дверь ногой. Вот что, что, а злился он весьма странно. Он улыбался, его лицо раслабленно, даже не делает резких движений... Единственное, что выдаёт его ярость — это взгляд, в котором читаема жажда крови. — Чё ты опять завёлся? — спрашивает тот, из-за поступка которого Изана излится. — Закрой рот, Ханагаки! — в блондина летит книга, лежавшая на полке возле стены, — с кем ты опять флиртовал?! Ох уж эта ревность... Да, Изана — дикий собственник, а вот Ханагаки — любитель, хотя, я бы даже сказала: " мастер", вызывать эмоции, а особенно, если это касается Изаны, ведь он жадно и страстно поцелует его и расставит бордовые пятна по телу, жёстко возьмёт его, пусть это даже будет вагон метро. Эх, но это всего лишь мечты Ханагаки. Хотя, Курокава в порыве ревности и не на такое способен. Уже все в курсе, что главе нравится этот плохо окрашенный блондин, с глазами, словно, бескрайнее небо. Такемичи спрыгивает со стола и скидывает тарелку с ложечкой на пол, из-за чего грязная тарелка разбивается на кусочки. Вы спросите:"зачем?", а ответ прост. Ханагаки тоже любит показывать свой характер. Его изящная фигура приближается к главе. Позиция в списке важных людей Изаны у парня чуть ли не первая, но увы, на первом месте Шиничиро, и только потом уже он. — Изана-кун, — шепчет тот, склонившись над ухом главы, — я ведь свободный человек. Всего лишь один из отряда Хайтани, — делая не довольное лицо, парень отворачивается, надувая щёки. — Прекрати. Ты в отряде Хайтани под вечной защитой, никто не подойдёт к тебе, и не заберёт. — Да ебал я в рот быть под надзором нянек. Даже повеселиться нельзя! — Да что ты говоришь? что тебе опять вкололи, что ты хуйню несёшь. Ты с Хайтани словно семья. Всё, хватит городить херь. Изана свободно закидывает блондина на плечо и несёт на собрание, пока тот бурчит, словно недовольная бабка. Прийдя в здание, глава несёт парня к небольшой толпе, состоящей из Какучё и братьев Хайтани. — Ран, забирай его и следи, чтобы он больше не пил и не кололся. Выёбывается много, — ставя на пол Ханагаки, говорит Изана. — Ты за кого меня принимаешь?! Придурок Изана! Ненавижу тебя! — Такемичи без настроения — Майки с чёрным импульсом. Уж очень много он себе позволяет, хотя ещё пару дней назад получал от Майки по лицу. Вы спросите : "за что?" Ну-с, неделю назад Ханагаки обвинили в предательстве Тосвы, Майки избил его, а после избитый парень врезался в широкую спину Рана. Да-да, того самого Рана Хайтани, который подхватил избитого парня на плечо и потащил к Изане. Проходясь по так называему "ковру" из людей, Ран поставил Такемичи перед Курокавой. На самом деле, блондин и правда был частью Поднебесь и был знаком с главой в самом широком понимании. Скажем дружно: " спасибо" за это тщательное знакомство старшему Хайтани, к которому и отправили Таке в отряд. На лице Хайтани светилась улыбка, в отличие от Такемичи. Он был вовсе не доволен тем, что стал пешкой братьев-садистов. И до момента, когда братья дали ему поиздеваться вместе с ними над подчинёнными, блондин был редким гостем на собраниях. — Радуйся, что ты не сидишь на коленях с ними, — облакотившись о стену, говорит филиппинец, указывая на тот самый ковёр. — Да иди ты, Изана! — Психуя, Ханагаки скидывает с себя плащ группировки и покидает здание. — У кого-то подгорело, — хихичет Ран, хитро смотря на взбешённого главу. — Изана, там ливень, — уточняет Какучё, понимая, что собрался делать глава. — Подгорело... — шепчет Риндо. И правда ведь. Минуты ни прошло, как Изаны уже нет в здании. Он спрыгнул с окна. На улице действительно лил дождь, из-за чего горело ещё больше. Сейчас он хотел прибить блондина, но всё же старался контролировать гнев, ведь его оппонент сидел на старой площадке возле здания. Такемичи сидел на качели, отталкиваясь от мокрого песка, как вдруг на его голову упала немного мокрая красная ткань. Три шага, и яркие аметистовые глаза созирцают глубину голубых глаз. Это напоминала гляделки, в которых Такемичи заведомо програл, отведя взгляд на серьги парня. — Слабак, — говорит Курокава, обжигая горячим дыханием светлую кожу. Такемичи молча отталкивает филиппинца, вставая с насиженного места, снимает плащ и протягивает его главе. — забери. Он мне не нужен. — Это мой плащ. Твой уже весь грязный, так что сиди сегодня в этом. — нет. Я больше не являюсь частью Поднебесья, — проходя мимо Изаны, говорит блондин, — если тебе и твой плащ не нужен, то я выкину. Сейчас Курокава был готов убить его, но резко его лицо, напоминавшее чернослив, сменилось на ту самую ярость, при которой он был абсолютно расслаблен, и лишь острый взгляд протыкал собеседника. Звон серёжек и этот взгляд прожигает спину Такемичи, из-за чего тот резко оборачивается. Их взгляды вновь встречаются, и Курокава с сумасшедшей скоростью сближает расстояние между ними. В голубых глазах темнеет, а картинка размывается. Он ничего не видит, как перед ним пейзаж сменяется на яркие фиолетовые глаза. Филиппинец кладёт руку на талию расстерянного блондина, а затем крепко прижимает того к себе, оставляя между их губами небольшое расстояние. — Что-то ты больно смелый стал... Я и так отдал тебя этой парочке, хотя будь ты мне никем, то уже лизал бы им жопу, лишь бы они не трогали тебя. — Прям как ты мне?~ — ох уж этот острый язык Такемичи... До добра он его не доведёт. Широкие глаза, становятся узкими и хитрыми, а рот расплывается в наглой улыбке. — Я напомню, Ханагаки, ты умолял меня об этом, — умеет же он давить на больное... Как по мне, они — идеальная пара: манипулятор и садо-мазохист. — Ах~ Как я мог забыть, король не хотел трахать жалкую служанку... Была бы у Курокавы плеть и номер в отеле прямо сейчас, он бы уже оставил несколько ярких следов на упругих ягодицах. — Закрой-ка ты ротик... Ведёшь себя как шлюха. Тебе сложно сказать, что тебе не нравится? Ты на собраниях Тосвы появлялся чаще, чем у себя дома, и это я молчу про собрания Поднебесья. — Изана тянет парня на себя, а после они оба падают на качели, — что было такого у Майки, чего я не могу дать тебе? Ох уж эта ревность... Не хотелось признавать, но именно это качество он любил в это блондине. — Большой хуй, — язвит Ханагаки. — Чё? Не рассказывай мне тут анекдоты. Ты не мог с ним переспать... — неуверенно говорит тот. Неужели у Ханагаки получилось вывести короля из равновесия и заставить потерять контроль? Неужели он и есть тот единственный, кто смог? И чем же ему это выйдет? Это и многое другое мы узнаем позже. Курокава отталкивает Ханагаки, уговаривая себя в том, что парень просто издевается над ним. Видя, как король теряется, блондин усаживается обратно, берёт того за руку и прижимает её к своей груди. — Король, не такой уж ты и непоколебимый. — Заткнись... Молчи... Не смей ничего говорить! — резкая смена настроения... Опять... Как же это бесит. Курокава может спокойно блуждать по коридору, как вдруг резко по всему зданию разнесётся громкий хруст. Стоит выглянуть в коридор, сразу можно получить острый не приятный взгляд на себя. И прежде чем успеешь исчезнуть с лица земли, тебе дадут лицезреть пробитую стену, которая обвалилась от удара, зацепив собой и потолок. Из-за долгого отсутствия в Поднебесье, Таке позабыл, что такое бывает. Как бы Изана не просил уйти от него, парень делал всё наоборот. Взглянув в аметистовые глаза, блондина одарили таким взглядом, что аж тело покрылось мурашками. — Иза-чан, если ты меня оттолкнёшь, то я уйду навсегда, — порой, эта фраза останавливала того, кого называли королём смерти. Того, чья фамилия произошло от богини смерти. И этот раз не исключение. Курокава вновь изменился в лице. — Изана! Филиппинец не хотел слушать Такемичи, так что сразу прижал его к себе, крепко обнимая. — Не уходи от меня! Не бросай меня, Такемичи! "Неужели... Я довёл его..."