Забытое вдохновение

      Хорошее настроение понемногу рассеивается, пока карандаш криво выводит очертания ещё одного куста, вызывая новую волну разочарования. Пейзажи всегда были самой сложной для него частью. Ещё утром идея пойти в парк и немного попрактиковаться хотя бы в набросках аллей и деревьев казалась очень многообещающей, а сейчас... Сейчас ничего. Нет настроения, нет желания, почти нет людей, тем более в глубине парка. В очередной раз, стирая, странно кривую листву из груди вырывается вздох. Пак опять откладывает бесящий его листок в стопку таких же неудачных попыток. Ну не получаются у него эти сорняки и что сделать?! Вот хотите дом? Один вечер и будет такой дом как будто фотография. Хотите портрет или эскиз для тату? Вообще не проблема, было бы желание. А сейчас, сидя на деревянной скамейке и смотря на уже, кажется, с десяток испорченных листов, хочется сломать этот дурацкий карандаш и просто уснуть где-то тут под деревом до следующего утра.       Уставший взгляд наконец-то перестаёт сравнивать пушистый красный куст рядом и его черно-белое подобие с размазанным по краям графитом. Понемногу вечереет, очень скоро будет тёплая, летняя, короткая ночь. Только сейчас, расслабившись, на глаза попадается завораживающая картина. Лавочка напротив занята лежащим на ней парнем, возможно, не слишком взрослым мужчиной. Лицо его, почти полностью, скрывает капюшон темно серой толстовки. Ноги, вытянутые на небольшой скамейке, немного подрагивают. Самое интересное в увиденном - большой пушистый кот. Видно, что уличный местами с грязной шерстью, торчащей в разные стороны. Но, кажется, это совсем не испугало парня и не помешало ему уложить животное себе на грудь, расслабленной ладонью поглаживая животное с небольшой головы до пушистого хвоста.       Удивляет атмосфера увиденного: как-то слишком по-домашнему, слишком спокойно даже для глухой аллейки в старом парке, просто слишком. Руки сами тянутся к бумаге. Осталось не больше трех листов – весь сегодняшний запас ушёл на никому ненужные клумбы и березы. По ощущениям, времени тоже крайне мало, либо парень уйдёт, либо стемнеет с минуты на минуту.       Резковатые штрихи сливаются во все ещё грубую форму, пока сердце слышимо стучит. Хочется успеть сделать большую часть зарисовки с натуры, пока память не исказила все детали. Потерянный ластик валяется где-то в траве под скамейкой, но искать его, у Пака не было и мысли, потому что этим можно привлечь внимание и разрушить ту случайно созданную идиллию.       Передний план почти готов, даже витиеватая скамья получила должную часть внимания. Пусть карандашом и на скорую руку, но получилось весьма детально. Видно даже неодинаковое количество усов с обеих сторон мордочки кота. Так же отлично видно и немного округлый нос незнакомца. Получилось хорошо, но будто пусто, а сзади, за скамьей, растет большое дерево с лозой.  Внутри рождаются сбивающие с толку пререкания, почти что бой с самим собой. Без фона всё смотрится максимально пусто и незавершенно, но одно косое дерево испортит весь рисунок. Чимину ужасно не хочется, но трясущаяся рука с простым карандашом медленно ведёт кривоватую линию. Начало положено. Штрихи становятся все увереннее, а дыхание почти что прекращается, задерживаясь в груди. На бумаге, в толстых и тонких штрихах теперь легко можно разглядеть старый дуб с бороздчатой корой. Конечно, далеко от реального вида, но пока внутреннему критику все нравится. Тонкая лоза оплела почти весь ствол, заставляя напряжённый мозг опять генерировать идеи как все же её изобразить, не сделав вместо дерева тёмное пятно. Растения на заднем плане уже не так волнуют, отдалённые очертания не требуют деталей и идеальности. Это и правда дает возможность немного выдохнуть – самое тяжелое закончилось.       Здесь, под густой кроной листьев, даже днем было темновато, только в некоторых местах пробивались редкие солнечные зайчики, а сейчас небольшие «пробелы» заполнил яркий закат. Будто живые оранжевые пятна сейчас раскиданы там-сям, создавая что-то невероятное. Чимину в памяти хочется оставить все до последнего листика, до последнего солнечного просвета. Смотря на набросок в руках, желание нарисовать это маслом на большом холсте медленно подчиняет его себе. Сейчас Чимин находится, будто в картине какого-нибудь известного художника и скорее всего на этой работе его лицо выведено с глупо приоткрытым ртом и распахнутыми глазами настолько сильно, что видно отражение всего происходящего вокруг. Тот художник наверняка очень умен, потому что выглядит всё слишком хорошо для реальности.       Минутное наваждение спадает так же быстро, как и появилось. Внимание опять возвращается к рисунку и его случайному натурщику. Чимин точно напишет картину с этим видом, об обратном даже речи быть не может. В голове он уже перебирает недостающие тюбики масла, которые обязательно докупит.       Когда его собственное тело поднялось с нагретого места, чиминов мозг совершенно не понимал, что происходит. Когда в руках оказались все вещи и рюкзак, подсознание било тревогу. А когда нерасторопными шагами подходил к противоположной скамейке, и та оказалась совсем рядом – в груди начала щемить леденящая паника. Чимин не уверен, что отдает полный отчет своим действиям, но решение втихую оставить небольшой презент и сбежать кажется самым подходящим. Немного помятый листок, будто сам, почти бесшумно опускается на деревянные доски рядом с расслабленным лицом. Времени хватает только на то, чтобы развернуться, перед тем как раздается пугающе глубокий вдох. Обернувшись, первое, что хочется сделать - это драпануть подальше и побыстрее, но тело так и остается в одном положении, будто оцепенев.       – Подожди. Вернись. – До этой секунды парень казался крепко спящим, но тихий голос кажется, даже не намекал на недавний сон. Длинные ноги почти сразу опускаются со скамьи на траву, а потревоженный кот снова мостится на коленях доброго человека. Парень так вглядывается в листок, будто пытается увидеть что-то большее, чем наскоро выведенный вид. Возможно, хочет найти какой-то другой посыл, а может почерк самого художника. Чимин пытается расслабиться, что-то сказать и со спокойной душой уйти, но небольшая улыбка на таком уже знакомом лице опять порождает желание рисовать. Без разницы что, просто рисовать, главное, чтобы там был этот человек.       – Встретимся здесь завтра? Часов в пять, не против?       – Завтра? – никому не ясно, почему их голоса звучат сейчас так тихо. Только уличный кот, не стесняясь, мурлычет вовсю. Неловко и стыдно. Только так у Чимина получатся про себя описать ситуацию. Уставшие глаза будто и не хотели спать вовсе, а пытливый взгляд пытается запомнить все больше эмоций на таком полюбившемся лице. Наверное, переспросить было ужасным решением и в будущем он об этом пожалеет, но в этот момент хочется просто еще немного поговорить. Для необщительного Чимина такое желание, наверное, странно, но это так мало волнует сейчас.       – Завтра. Здесь за парком есть река, подумал, тебе там понравится. Юнги.       – Чимин. Мне нравится твое имя, но Моя Муза подойдет тебе еще больше. Завтра. На этом же месте я буду тебя ждать. С ним. – Измазанный графитом палец указывает на спящего кота, пока две пары глаз говорят намного больше, чем озвученные слова.       Путь все так же тихо, почти шепотом, но что в этом плохого? Ничего. Возможно, даже наоборот. Небольшой рисуночек так и останется у случайной музы, так же как и случайный художник, подаривший его и свое сердце, правда чуть позже. Тихо для посторонних, но намного громче для них двоих.