All I have to do is dream

Он приезжает к Харрисону два раза в год - весной и зимой. В этом году Орбисон приехал к нему первый раз, зиму Джордж провёл в Индии и теперь надолго осел в Англии. Снаружи цветущий сад и маленький Кришна в конце парка - Джордж чуть свет встаёт и несёт тарелочку с рисом и заботливо нарезанными фруктами. На рис слетаются синицы и воробьи, а на апельсины - бабочки. Джордж стоит невдалеке и, завернувшись в вязаный кордиган, наблюдает за ними из-за дерева, шепча молитву. Возвращается в дом и задевает головой ветку вишни - скоп капель осыпается на его волосы, он убирает капли со лба, на волосах остаётся белый лепесток. В этом году май быстро обработал сады, парки и леса, вскопал мшистую бедную английскую землю, раскидал ветреницу и ландыши по канавкам, газонам и опушкам. Рой отворил тяжелую дубовую дверь - в гостиной стоит полутьма и приятный запах благовоний, которые чувствуются везде в этом доме. На полу плетёные мягкие коврики из тонких кусков ткани, на которых дремлют три кошки Джорджа. На стенах ковры с неизвестными буквами и лицами, резные домики с позолоченными крышами, столики на высоких ножках и Багавад, Коран, Библия, Иврит… Джордж снова очаровательно ему улыбается, он очень повзрослел и между ними почти не видна разница в семь лет. Харрисон обнимает его, кладя голову на чужое плечо. В окно заглядывает расцветшая ветка жасмина - пахнет сладко и если подойти ближе, перебивается запах благовоний. Орбисон отдыхает от жаркой суеты больших столиц именно в этом доме, который напоминает ему лавку из Шагреневой кожи с множеством странных безделушек и незабываемым запахом. Джордж действует на него успокоительно и благотворно, мягко ступая по темным половицам и смахивая пальцами пепел со стеклянных вазочек с палочками и ароматическим маслом. Он держит кошку на руках, она жмурится, блестя тонкими щелочками желтых глаз, лениво цепляя лапкой цепочки на шее Харрисона. По вечерам он играет на ситаре, закрыв глаза и чуть покачиваясь - Рой берет гитару, садится рядом и завороженно-восхищенно внемлет звукам, переплетая свою мелодию с чужой. Медленные, тягуче-звенящие звуки тонут в серой приятной дымке и Рой, удивляясь своим мыслям, думает, что Кришна живет и в них. «Ну конечно, - засмеялся бы Джордж, -И в тебе, и в Майе, и во мне». Потом они вместе идут в сад. Тени аккуратно ложатся на грядки, за которыми днем любовно ухаживал Джордж. На улице свежо и приятно, этот мир не похож на дом, где никого нет, приятная тишина днём, звон гармошки по вечерам, висящий дымок и четырехрукое божество. Джордж громко смеётся с неудачной шутки Орбисона - он не посчитал ее глупой и начал в полголоса что-то рассказывать. Потом он замолкает и прижимаемся плечом к другу, который начинает нервничать. Снаружи холодно, суетливо и до дрожи приятно, но совсем по-другому. В доме есть Харрисон, с тёплыми руками, под которыми плавится глина, из которой он лепит странные смешные фигурки, с мягкими красивыми длинными волосами, с продёрнутой в них золотой цепочкой, с темными лукавыми глазами, в которых на свету можно увидеть ту самую «кошачью» искорку. На шее звенит множество тонких золотых и серебряных цепочек, у него привычка перебирать их во время произношения мантр. Воздух плавится и становится патокой рядом с гитаристом, легкие заполняет вязкая субстанция и вдох не насыщает их кислородом. Харрисон приготовил в глиняном чайнике что-то очень приятно и непонятно пахнущее - что-то с травами, из которых Рой узнал только чабрец и шалфей. Он опускается с гитарой в кресло в углу комнаты, в глазах плывет, пальцы на струнах совершенно не слушаются. «Бог - это только ты, это то, чем ты себя окружаешь, это то, что живет вокруг тебя. Собаки, птицы, кошки, люди - бог, но животные не понимают, что они бог, они не любознательны за пределами инстинктов поэтому им не подвластно понимание жизни, а мы слишком гордые». Рядом снова оказывается Джордж - он держит в руках маленькую глиняную чашечку, от которой идёт пар. Чай обжигает изнутри и возвращает в реальность. -Пойдём в сад,— он галантно подает ему руку и Рой принимает этот жест. Его обжигает тёплая ладонь, но Джордж лишь крепче сжимает его пальцы и ведёт в весеннюю прохладу. Запах чая чувствуется там намного лучше и смешивается с пьянящим ландышевым. Рой забыл накинуть пальто и в одной рубашке он ёжится в сумерках на ветру. Теплолюбивый Джордж носит под кордиганом свитер, поэтому он снимает вязаную кофту и накидывает ее на друга. Орбисон благодарно улыбается, зная, что Харрисон не видит, но понимает. На щеку ложатся теплые пальцы, а потом певец чувствует нежный, немного торопливый поцелуй в лоб. Они одного роста, поэтому Орбисон угадывает, где находится лицо Джорджа и отвечает ему более смело, но осторожно, опасаясь спугнуть. Он спешно целует его в улыбающиеся губы, нервно вцепившись в плечо Джорджа. Рой безумно нервничает, но его никто не отталкивает и ничего не говорит, он наверное сходит с ума, потому что температура резко подскочила и ему снова трудно восстанавливать дыхание и тем более что-то говорить. Певец обнимает обеими руками Харрисона, аккуратно привлекая к себе, а тот растерянно гладит Орбисона по волосам, понимая все без слов. Они возвращаются в дом, потому что у Харрисона замёрзли руки, и Рою совершенно не верится, что Джордж материальный и его можно потрогать, и сказать ему без мучительного ожидания ответа о том, что сходит по нему с ума. Только сейчас это делать ещё боязней, чем раньше. Харрисон льнет к нему как кошка, уверенно говоря тоже самое, а Орбисон теряется в его словах и прикосновениях, хватаясь то за его руки, то за шею. Теперь Джордж лежит рядом, обнимая его со спины, а Рой гладит его по волосам, неудобно заломив руку, но не чувствует дискомфорта. Он оборачивается к нему и снимает с его шеи острые украшения, ссыпая их в ладонь Джорджа. Харрисон звенит ими на тумбочке и тихо скользит обратно на диван. Аккуратное прикосновение к пуговицам на рубашке Орбисона, который не знает как среагировать и поэтому немного паникует. Он ловит пальцами подбородок Джорджа и снова целует его, но уже отбросив краткость, демонстрируя хотя бы какую-то попытку быть уверенным. Рой нависает над Харрисоном и стаскивает с его плеч длинную кофту. Джордж опять умопомрачительно улыбается, снова признаётся ему в любви, прикрывая глаза. Наверное бог и есть любовь, которой не нужно ничьё благословение. Она соткана из ожидания, сострадания и нежности и составляет огромную часть мироздания.