***
Солнечные блики играют на белых простынях большой кровати. Окна открыты, впуская в комнату лёгкий прохладный ветер. Укутавшись в тёплое одеяло, Тэхён, морщась от холода, встаёт с кровати и с недовольным лицом закрывает окно. Он сонно потирает глаза и встречает субботнее утро с тревогой. Странные сны продолжают преследовать его душу. Они настолько реалистичные, что Тэхён чувствует себя балансирующим на грани двух миров — настоящего и вымышленного. Первая мысль при пробуждении: «Чонгук». И именно он успокаивает, выводит за руку из несуществующего мира, в котором Ким себя не может контролировать и является заложником кем-то написанного сценария. Воспоминания минувшего вечера потоком проносятся в сознании: солёные слёзы, поездка в машине, долгие разговоры, тёплые прикосновения, шум морских волн и безграничное счастье, заполняющее нутро. После вечера на песчаном берегу Тэхён отвёз Чонгука домой около часа ночи и вернулся к себе, отключившись практически сразу, как только голова коснулась подушки. Времени прочувствовать, осознать и принять произошедшее не было, но сейчас воспоминания приятной волной накрывают с головы до ног, прогоняя тревожность от сна минувшей ночи. Тэхён тянется к телефону, время 11:07. Уведомление показывает наличие нового сообщения. 09:15. jungkook: доброе утро, соня! хотя, наверное, слишком нагло с моей стороны упрекать тебя в том, что ты спишь в 9 утра, учитывая, какой вчера был долгий и насыщенный день, как и вечер. несмотря на то, что я уснул около трёх часов ночи, я с лёгкостью проснулся сегодня в 8 утра, и уже к 9 я на смене в книжном магазине. поэтому тебе стоит выспаться за нас двоих :) я хотел ещё раз извиниться за то, что ты услышал в свой адрес от Чимина, и что тебе пришлось увидеть мой срыв из-за какого-то мороженого. я должен был поблагодарить тебя за то, что ты устроил мне такой счастливый вечер, а не расклеиваться. но я этого не сделал, поэтому хочу сказать это сейчас. спасибо, Тэ! ты снова вдохнул в меня жизнь. ты должен знать, что твоей вины ни в чём не было. тебе сейчас нелегко, учитывая твои проблемы со здоровьем, приём таблеток и посещение врачей. надеюсь, в скором времени всё это будет позади. хорошего дня! Улыбка от уха до уха, сбившееся дыхание, стук пальцев по экрану, разливающееся по телу тепло. 11:09. taehyung: доброе утро, любитель длинных сообщений ;) 11:09. taehyung: хотя… по правилам этикета уже день 11:10. taehyung: это был хороший вечер и для меня. спасибо тебе Тэхён хочет написать что-нибудь ещё, но на экране всплывает входящий звонок. — Алло? — Привет, Тэхён-и! — доносится радостный голос Намджуна. Тэхён сразу же подходит к окну и пытается разглядеть поблизости брата. Намджун иногда мог неожиданно заявиться в гости, предупредив лишь звонком за несколько минут до. — Привет, Джун. — Я рядом с твоим домом, хотел зайти. Ты не против? — ожидаемо спрашивает Намджун. На лице Тэхёна появляется самодовольная улыбка из-за собственной проницательности. — Да, конечно. Через сколько ты будешь? — Минут пять. — Хорошо. Жду, — Тэхён сбрасывает звонок и плетётся на кухню. Он включает электрический чайник и, пока вода закипает, умывается и одевается к приходу гостя: натягивает клетчатые домашние штаны и белую безразмерную футболку. Когда слышит звонок в дверь, открывает и обнимает Намджуна при встрече. На нём классическая белая рубашка и тёмные брюки — едет на работу. Либо уже с неё. Намджун был из тех, кто может находиться на рабочем месте с шести часов утра по собственному желанию. Даже если график свободный. Даже если сегодня выходной. — Смотри, что я принёс, — он протягивает коробку, из которой исходит сладкий аромат, окутавший весь коридор. — Твои любимые пончики. Я взял побольше с шоколадом и цветной посыпкой, — он улыбается, вглядываясь в сияющее от счастья лицо младшего при виде сладкого. Тэхён коротко благодарит, берёт коробку с угощениями и несёт её на кухню. Намджун, разувшись, идёт за ним следом, напевая под нос какую-то мелодию. Потому что настроение у него прекрасное, солнечное. Как и погода за окном. — Как прошла вчерашняя прогулка? — осторожно спрашивает Намджун, пока Тэхён заваривает зелёный чай брату и чёрный себе. Старший оглядывает кухню, задерживая внимание на засохших ирисах, стоявших в вазе на кухонном столе. — Ты планируешь делать гербарий? — Прогулка прошла хорошо, — Тэхён отвечает сдержанно, потому что делиться подробностями ему страшно. — А цветы, — он поворачивается и внимательно смотрит на фиолетовые ирисы, — просто времени не было выбросить. Тебе без сахара? — риторический вопрос для отвода темы с цветами и прогулкой. Тэхён подносит две чашки чая к столу, пододвигает одну Джуну и с довольным видом принимается распаковывать коробку с пончиками. — Ты сегодня немногословен. Тебя что-то тревожит? — Намджун к еде не притрагивается, внимательно наблюдает за братом, помешивая ложкой чай без сахара. — О чём ты? — Тэхён достаёт пончик с нутеллой и с удовольствием откусывает первый кусочек, делая вид, что разговор его абсолютно не волнует. — О том, что ты четыре часа провёл с Чонгуком, но вместо того, чтобы поделиться подробностями, отвечаешь достаточно односложно, — Намджун говорит это спокойно, без намерения «отчитать», а наоборот, желая узнать все детали и яркие краски. — Откуда ты знаешь о том, с кем я был и сколько? Ты следил за мной? — Тэхён резким движением отбрасывает свой пончик обратно в коробку, оставляя его надкусанным. Аппетит пропал, как и настроение. Вместо голода в желудке комком оседает тошнота и раздражение. Он с яростью вглядывается в намджуновы глаза, что застыли в удивлении. — Сколько, блять, должно пройти лет, чтобы ты забыл Ушика? Я ни разу не давал тебе после этого даже малейшего повода усомниться в моей ориентации, а ты посылаешь кого-то следить за мной? — Тэхён, старавшийся держать себя в руках, под конец монолога срывается на крик. Он снова чувствует себя семнадцатилетним подростком, которого поймали за чем-то непристойным. Злость мгновенно растекается по венам, пробуждая демонов в каждом атоме тела. Каждое неприятное воспоминание из жизни, которое Тэхён похоронил в себе, сейчас восстает из пепла. Каждая секунда, проведённая с Чхве Ушиком была стерта из памяти, а Намджун собрал их и на блюдечке вернул обратно владельцу. Тэхён абсолютно не задумывается о том, что всем плевать на то, с кем и где он был, никто его точно осуждать не станет, но у него внутренняя борьба с самим собой. Он кричит и злится в первую очередь на самого себя. — Тебе не кажется, что Ушик занимает слишком много пространства в твоей жизни? — спокойно отвечает Намджун, скрещивая руки на груди. Врачи предупреждали о возможных вспышках агрессии из-за травмы головы, поэтому к ним он был готов. — Этот человек не сделал ничего хорошего для тебя, — ровным голосом продолжает Намджун. — Как и плохого. Ты просто влюбился, а это оказалось не взаимно. Такое в жизни случается, Тэхён, в этом нет ничего сверхъестественного, — он разводит руки в стороны, мол, сущий пустяк. — Миллионы людей сталкиваются с такой проблемой: не ты первый, не ты последний. А ты делаешь из него Волан-Де-Морта, боясь говорить о нём и запрещая делать это даже мне, и ставишь на себе крест, никого к себе не подпуская. — Намджун делает паузу, убеждаясь, что его слова немного вразумили Тэхёна, который уже не выглядит так, словно начнёт сейчас крушить всё на своём пути. — У тебя ничего не получилось с Дахён не потому, что «ваши интересы абсолютно не сходятся», а с Санни не потому, что «тебе нечего дать ей, кроме тупых шуток и бесконечных разговоров». У тебя с ними не получилось, потому что тебе нравятся парни, Тэхён, — Намджун выставляет руку вперёд, говоря брату, у которого в глазах снова язычки пламени загорелись, «подожди, выслушай меня», и, увидев, что Тэхён покорно прислушался, хоть и недовольно закатил глаза, продолжает: — Вся эта история с Чхве заставляет тебя ставить внутри какой-то барьер. Тебе кажется, что взаимоотношения с парнем это всегда плохой конец. Ты думаешь, что, если ты откроешься и подпустишь кого-то к себе, то твоё сердце разобьют снова. Но это не так. Точнее, так может произойти, я этого не отрицаю, потому что не знаю заранее. Но и ты не можешь знать заранее, и не должен отталкивать от себя всех подряд, просто потому что боишься. — Намджун замолкает, потому что сказал всё, что хотел, и ждёт теперь ответной реакции. Тэхён неожиданно встаёт и уходит, заставляя Намджуна устало вздохнуть. Кажется, всё будет не так просто. Но спустя несколько десятков секунд Тэхён возвращается с сигаретой. Он прикуривает, бросает красную зажигалку на стол, а густые клубы дыма мгновенно окутывают уютную кухню. — Я спал с девушками, — голос Тэхёна твёрдый и уверенный, но по растерянному взгляду Намджун замечает, что об уверенности тут не может быть и речи. — Мне почему-то кажется, что особого удовольствия ты не получил, — усмехается Намджун. — Поправь меня, если я ошибаюсь. — в ответ Тэхён виновато опускает глаза на стеклянный стол, цепляясь, как за спасательную верёвку, за яркие солнечные блики. — Ты лишь пытался что-то доказать себе и окружающим, но пойми… мне, Юнги, Джину и даже нашим родителям плевать, с кем ты спишь. За остальных я отвечать не могу, потому что всегда были, есть и будут те, кто будет тебя осуждать. Но с каких пор тебе на это не плевать? А если они будут осуждать тебя за чтение книг? — Никто не осуждает за чтение книг, Намджун, — Тэхён тут же поднимает взгляд на брата, смотря на него, как на человека, сморозившего полную чушь. — Хорошо, за просмотры дорам, за привязанность к твоей машине, за любовь поспать подольше, за видеоигры. Или если они запретят тебе любить сладкие запахи, что тогда? Будешь проветривать комнату 24/7, впуская холодный ветер, который ты, кстати, не выносишь? — он позволяет себе безобидную усмешку, когда как Тэхён, кажется, не позволяет себе даже дышать. — Я могу продолжать перечислять вечность, Тэхён, но истина остаётся в том, что ты должен принять себя и наплевать на остальных. Воздух в помещении стал слишком тяжёлым. Брюнет трёт подбородок и очерчивает мысленные линии на столе, пока сигарета медленно тлеет в его руке. Он полностью погружается в свои мысли, ничего не слыша и не видя, даже подошедшего Намджуна и забравшего истлевшую сигарету из его рук. Прошло несколько лет с того дня, когда он впервые захотел быть ближе к человеку своего пола не в том смысле, в каком это было с Намджуном, одноклассниками и прочими знакомыми. Несколько лет с момента, когда за одну встречу с Ушиком готов был плакать, кричать и истерить, как ребёнок, а за звук его приятного голоса отдал бы всё, что у него было. Несколько лет со дня, в который начал бояться быть собой. — Ты не должен извиняться за то, кто ты есть, Тэхён, — Намджун, сидящий на корточках перед младшим братом, с любовью и нежностью в глазах, аккуратно проводит пальцами по выбившейся кудрявой пряди тэхёновых волос и убирает её назад. — Всё так сложно, Джун, — Тэхён глубоко вздыхает. Он сдаётся и открывается. — Сначала Чонгук пугается меня в первые несколько наших встреч, и, наверное, его можно понять, потому что я его тогда ударил, но он не боялся меня физически, ему будто морально тяжело было со мной находиться, — Намджун садится обратно на стул и внимательно слушает каждое сказанное слово. — Потом он поёт песни о потерянной любви, плачет, говорит какими-то загадками, ещё Чимин явно запрещает ему наше общение, и я не понимаю причину, — он обрывается на полуслове и с потерянным видом вглядывается в лицо Намджуна. Может, он знает ответ? Может, он поможет во всём разобраться, как делал всегда? Намджун растерянно отводит взгляд в сторону, потому что не думал, что разговор сразу же пойдёт о Чонгуке. Полагал, что сначала Тэхён захочет поговорить о своей ориентации, но, как оказалось, волнует его это не в первую очередь. В первую очередь — Чонгук. — У Чимина могут быть свои причины не подпускать тебя к Чонгуку, — уверенно заявляет Намджун. — Как, например, твоя причина не сближаться ни с кем — Чхве Ушик, — это звучит очень правдоподобно. Тэхён задумчиво чешет голову. — Кто-то явно причинил ему много боли в прошлом, — размышляет Тэхён, пока Намджун прячется в чашке остывшего зелёного чая. — Я не хочу снова заставлять его проходить через это, а ему точно будет больно, потому что у меня нет опыта в отношениях, я обязательно всё испорчу. У него своих проблем хватает, а тут ещё я с головными болями, таблетками, врачами и… — выдерживает паузу, обдумывая, стоит ли делиться таким с тем, кто за тебя и так переживает, стоит ли поднимать новую проблему для обсуждения, когда их и так сейчас хватает, — и галлюцинациями. — О каких галлюцинациях ты говоришь? — Намджун медленно ставит чашку на стол, тревожно смотря в глаза Тэхёну, который от такого взгляда уже начинает жалеть, что вообще заикнулся об этом. — Я не уверен, что это галлюцинации, они очень похожи на сны, но осознанные, хотя я никогда с такими не сталкивался. Так вот, в этих снах я вижу парня с размытым лицом. Он делает меня самым счастливым человеком во Вселенной, я это чувствую, находясь во сне, — Тэхён улыбается, вспомнив свои ощущения, но тут же с его губ сходит улыбка, и приходит печаль. — Он один может заставить меня страдать, — Тэхён снова погружается в свои мысли, смотря куда-то за спину Намджуну, который корпусом подаётся вперёд и слегка касается чужой руки, возвращая в реальность. Брюнет встречается с заботливым взглядом, кричащим «продолжай, всё в порядке», и он покорно слушается. — Я видел, как мы ездили к морю в Иокогаму, но я там никогда не был, Намджун, откуда мне знать, что мы были именно там? Это очень странно, потому что картины пейзажа в моей голове предельно чёткие. Я даже смотрел фотографии в интернете после этого, и там всё абсолютно так, как и в моём сне. А сегодня мне приснилось, как я встретил его в кафе, и от этого почему-то моё сердце разбилось, может, потому что он был не один, я не знаю, я вообще ничего не знаю, только чувствую. Я чувствовал боль, словно она была реальной, разве такое возможно? — он смотрит на Намджуна, который, кажется, теперь поменялся с братом местами и оказался тем, кто потерялся в пространстве. Тэхён, увлечённый ходом своих мыслей, не обращает на задумчивого брата никакого внимания и продолжает: — Сейчас, после нашего с тобой разговора, я подумал, может быть, всё дело в Ушике? Может, я из-за него не мог нормально жить, цепляясь за эту боль и эти воспоминания? Может, мне нужно отпустить ситуацию и двигаться дальше? Тогда всё изменится и странные сны уйдут? — Тэхён подаётся корпусом вперёд, тянется к источнику разумных идей и предложений, но Намджун продолжает многозначительно молчать, не найдя пока нужных слов. Тэхён подходит к столешнице и вновь ставит чайник разогреваться, потому что предыдущее чаепитие было прервано им самим же. — Напиши ему, — вдруг подаёт признаки жизни старший. — Ушику? — Тэхён поворачивается к столу с довольным видом, потому что их мысли, кажется, совпали. — Чонгуку, — Намджун вполоборота разворачивается к брату, а его вид снова стал уверенным, будто он психолог на приёме с клиентом. — Все твои галлюцинации после встреч с ним, верно? Сфокусируйся на этом, — в этот момент щелчок электрического чайника разбивает тишину, и это становится не просто щелчком, а щелчком от включившейся лампочки над головой. — С чего ты взял, что они были после встреч с Чонгуком? — недоверчиво косится на брата Тэхён. — Я этого не говорил… — брюнет вновь начинает впадать в паранойю, а вместе с ней и в новый прилив злости. Он почти готов снова сорваться, но в эту секунду им овладевает другая идея — он должен отпустить всех своих демонов и двигаться вперёд, чтобы стать кем-то, заслуживающим Чонгука. — Хотя, знаешь, это неважно, — он берёт в руки чайник и наливает кипяток в чашки и возвращает его на место. — Я должен всё исправить, я должен поговорить с Ушиком, — Тэхён, которого снова озарило чем-то навязчивым, вскакивает с места и убегает в комнату, чтобы найти свой мобильный телефон и номер Ушика в нём. Намджун встаёт из-за стола и заходит в комнату за Тэхёном. Облокотившись к стене, он осторожно наблюдает за действиями брата. И, если бы разум Тэхёна не был сейчас занят прокручиванием таких нежелательных сцен из прошлого, то он определенно заметил бы, как державшийся до этого довольно спокойно Намджун, теперь не сводит с него пристального и обеспокоенного взгляда. — У меня нет его номера, — Тэхён озадаченно всматривается в брата, словно забыл, что удалил номер ровно в тот же день, когда и заблокировал абонента. Но не факт, что, если бы он этого не сделал, Ушик оставил бы себе прежний номер спустя четыре года. — Ты уверен, что это то, что нужно? — последняя попытка остановить Тэхёна от встречи с этим человеком. — Это поможет? — спрашивает Намджун ещё раз, потому что сам он абсолютно не уверен, что это поможет. В ответ Тэхён смотрит немного потерянным взглядом, но всё же кивает. Он должен это сделать. Ради Чонгука. Намджун поражённо вздыхает и говорит: — Хорошо. Дай мне пару минут, и я найду его номер, — он достаёт из кармана телефон и выходит с ним на лестничную клетку, пока Тэхён, погруженный в свои мысли, отходит к окну, за которым город уже давно проснулся, и жизнь в нём идёт полным ходом. Брюнет лбом прикладывается к холодному стеклу, устало прикрывает глаза и вздыхает. Ему страшно и странно при мысли о разговоре с Чхве. Это была его первая любовь. Любовь, принёсшая ему столько боли и комплексов, столько травм и ненависти к себе. Более того, именно из-за него Тэхён так долго не принимал свою ориентацию, обманывая и себя, и своих близких. И, если честно, смотреть в глаза своим страхам всегда тяжело. Но Тэхён убеждён, что это именно то, что он должен теперь сделать. Намджун, вернувшийся спустя пять минут, вырывает брата из своих размышлений. — Это — телефон Чхве Ушика, — он протягивает ему свой смартфон с записанным в заметках номером. Тэхён сразу же переписывает его к себе. — Когда решишь, что тебе нужно делать — действуй, — младший молча кивает под пристальный взгляд и напутствие брата. — Мне нужно возвращаться на работу. Я рад, что ты поделился со мной своими мыслями. Всё будет хорошо, обещаю, — блондин мягко сжимает плечо Тэхёна в своей руке, а затем покидает квартиру, самостоятельно закрыв за собой дверь. В комнате, в которой повисла мёртвая тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов, теперь стало тревожно. Ноги и руки начинают предательски подкашиваться, выдавая в Тэхёне, как ему самому кажется, труса. На вечеринках, в университете, с друзьями — смелый и находчивый, сейчас же — мысли в хаотичном порядке мечутся, не в силах решить, какая из них слетит с губ и озвучит предложение.«Добрый день, могу я услышать Чхве Ушика? Это Ким Тэхён. Возможно, ты не помнишь этого, но я был влюблён в тебя несколько лет назад. Давай поговорим?»
«Привет, это Тэхён. Пару лет назад мы оба посещали литературный кружок, а теперь я не могу построить отношения из-за дыры в сердце, которую ты в нём оставил.»
«Ушик? Это Ким Тэхён. Помнишь, я признался тебе в любви стихами Шекспира? Теперь у меня проблемы.»
Тэхён присаживается на край кровати, теряя ощутимость своего тела. Оно растворяется в пространстве вместе с реальностью происходящего. Он опускает голову вниз, к телефону, дрожащими руками убирает за ухо упавшую на глаза прядь волос, судорожно открывает сохранённый номер и глубоко дышит. Тэхён прислушивается к ветру, шумящему за окном, и отвлекается, потому что хотелось бы сейчас улететь вместе с ним, подальше от этого места, от этого телефона и от самого себя, но спустя пару секунд снова возвращает внимание телефону. Это нужно сделать ради Чонгука. Трясущиеся пальцы нажимают на кнопку вызова. Сердцебиение учащается, дыхание сбивается, в собственном теле перестаёт хватать места. Тэхён с удовольствием бы встал и прошёлся по комнате, зашёл бы на кухню, походил бы из угла в угол, но он боится, что, если встанет с места, то потеряет равновесие. Долгие гудки продолжают болью отдаваться в ушах. Может, Намджун ошибся? Может, этот номер больше не принадлежит этому человеку? Может, Ушик давно забыл обо всём произошедшем и даже не вспомнит, послав Тэхёна куда подальше? — Тэхён? Это ты? — хриплый, но удивлённый голос звучит в трубке. Голос, который Тэхён старался стереть из памяти. Забыть, как страшный сон, выкинуть в мусорное ведро. Этим голосом нужно читать стихотворения, признаваться в любви и озвучивать фильмы. Голос, в котором однажды утонул. — Алло? — Это Ким Тэхён. Могу я услышать Чхве Ушика? — теряется в одном-единственном вопросе, путается в собственных мыслях, спотыкается о заранее выстроенный алгоритм действий. Глазами бегает по мягкому ковру под ногами, по пятну от кружки чая на белом столе, которое так и не отмыл, по собственной сжатой в кулак руке. — Да, это Чхве Ушик, — он делает паузу, и по его голосу слышно, что он улыбается. — Я знал, что это ты. У меня сохранён твой номер. Тэхён встаёт со своего места, медленным шагом подходит к окну и снова прилипает лбом к холодному окну, охлаждая свой разум, опалённый каждым сказанным словом своего собеседника. — Понимаю, это звучит странно и абсолютно внезапно, но у тебя есть возможность приехать в Сеул сегодня и встретиться со мной? — Да, — отвечает не сразу. Задумался. — Как насчёт шести часов в парке рядом с литературным клубом? Воспоминания, связанные с этим местом, в ускоренном темпе проносятся в голове, царапая, избивая и обжигая всё внутри. — Договорились, — отвечает быстро и тут же сбрасывает звонок. Тэхён бежит в ванную комнату, открывает кран с ледяной водой и, черпая её, умывает своё покрасневшее лицо. В воде можно успокоиться. В воде можно от самого себя спрятать предательски скатывающиеся по щекам слёзы.***
К вечеру в Сеуле становится прохладно. Осенний ветер заставляет Тэхёна, укутанного в длинную белую куртку, дрожать. Сидя на самой дальней лавке в парке, он трёт ладони и опускает нос под воротник, чтобы согреться. Часть деревьев уже пожелтела, отпуская сухие листья в путешествие по воздуху. В тишине слышно, как они хрустят под ногами проходящих вдали людей, под колесами детских велосипедов и лапами домашних животных. Тэхён нервно оглядывается по сторонам в ожидании человека из прошлого.«Как он сейчас выглядит? Сильно ли изменился? Он всё также носит бежевый тренч и клетчатый шарф? Как его поприветствовать? Раньше бежал и обнимал, укутываясь носом в грудь, а сейчас? Просто пожать руку или молча кивнуть?»
— Здравствуй, Тэхён, — газета, свёрнутая в трубочку, слегка касается плеча Кима, заставляя его приподнять опущенную в пол голову. Перед его взором лицо взрослого мужчины, освещаемое солнечными лучами и бликами, и от того еле различимы его черты. Тэхён встаёт с лавочки, оказываясь ближе, и встречается глазами с Ушиком, одетым в клетчатый твидовый пиджак. Бежевого тренча, как и шарфа, нет. — Ты так вырос, — старший расплывается в лучезарной улыбке. — Да, прошло уже четыре года, — Тэхён отводит взгляд, находя успокоение в двух птицах, перепрыгивающих с ветки на ветку. Он нервничает и совсем не знает, как себя вести, в отличии от своего старого друга, который, кажется, чувствует себя максимально свободно и уверенно: расслабленная поза и дружелюбный настрой, слышимый в голосе. — Здравствуй, Ушик, — когда Ким протягивает свою руку в знак приветствия, то чувствует грубую и сухую кожу чужих пальцев, и мысленно улыбается, вспоминая нежность чонгуковой. — Ты голоден? Я знаю отличное место недалеко от парка, — Ушик рукой указывает в ту сторону, где, за пределами парка, начинается город. — Там подают потрясающую карбонару. Любишь европейскую кухню? Или можем просто прогуляться. Как ты хочешь? — ведёт себя так, словно они лучшие друзья. Его поведение слишком непринуждённое, что раздражает Тэхёна, который начинает дышать глубже от нахлынувшей паники и злости.«Почему он так спокоен, словно не разбил меня на части однажды?»
— Давай сядем и поговорим здесь? — Тэхён указывает на лавку. Здесь хорошо, здесь можно покурить и отвлечься. Он присаживается на неё обратно, будто это его безопасное место и слегка дрожащими пальцами достаёт сигарету и прикуривает. — Хорошо, давай сядем здесь, — Ушик покорно кивает и усаживается рядом. — Я не ожидал, что ты позвонишь мне, — он, сидя сбоку от Тэхёна, поворачивает к нему голову и вглядывается в его лицо. Осторожно и беспокойно высматривает, не зная, чего можно ожидать. Звонок действительно удивил его. — Я тоже этого не ожидал, — младший замечает пристальный взгляд, но не поворачивается в ответ: если сейчас встретится с ним глазами, то не уверен, что сможет спокойно сказать то, что запланировал. Он в любом случае не сможет быть спокойным, провалился в этом задолго до, несмотря на то, что подсознательно давно хотел этой встречи, но сам от себя не ожидал, что так скоро решится встретиться со своими страхами. Он действовал на эмоциях, на желании разобраться поскорее в себе, чтобы быть ближе к светлому кареглазому парню, что так быстро завоевал сердце. И теперь Тэхён совсем не знает, как себя вести и что говорить. — О чём ты хочешь поговорить? Тэхён не знает, о чём он хочет поговорить. Он вообще ничего от Ушика не хочет, но чтобы быть с Чонгуком, чтобы избавиться от странных снов, Тэхён должен поговорить и разобраться во всей ситуации из прошлой жизни. Может, начать разговор стоит как раз-таки с этого? С истории со своей стороны? Люди ведь так часто конфликтуют именно по этой причине: судят со своей колокольни и не знают, через что проходит другой человек. Иногда стоит просто пойти на диалог, чтобы решить проблему. Тэхёну эта идея кажется наиболее разумной. — Четыре года назад, будучи после смерти родителей разбитым и сломленным подростком, я был направлен вон в тот, — свободной рукой он указывает в нужную сторону, а второй подносит к губам сигарету, глубоко затягиваясь и выпуская сигаретный дым, образующий лёгкое облачко над головой, — литературный клуб. Я ничего не знал об этом мире: как он устроен, как себя вести, что правильно чувствовать, а что нет. Да и всё происходящее вокруг меня мало волновало, я был привязан к ноющей и кровоточащей в грудной клетке дыре, — Тэхён кладёт руку на грудь. От волнения внутри образуется комок тошноты. — Я думал только о родителях и о той боли, которая единственная заставляла меня чувствовать, что я жив, а не разбился вместе с мамой и папой на машине. И, о боги, происходит невероятное: я встречаю в этом клубе молодого человека с теми же интересами, что и у меня, и, будучи неопытным, глупым и наивным я впитываю все его слова и идеи. Я влюбляюсь в него, — эта фраза даётся тяжелее всего, потому что снова больно. Тэхён устало трёт глаза. — Я потом до утра копаюсь в учебниках и научных статьях, чтобы на следующий день впечатлить его. Я всем сердцем и душой стремлюсь к нему, зову его поесть морепродукты, сходить в музей или посидеть у меня дома за чашкой чая, и каждый раз, когда он мне отказывает, я не останавливаюсь, а продолжаю снова, снова и снова. И в один вечер, посмотрев какую-то сопливую мелодраму, где главный герой под конец все-таки добивается девушку, что отказывала ему на протяжении всего фильма, я решаюсь сделать большой шаг — признаться ему в любви. Всю ночь не сплю, потому что волнуюсь и читаю Шекспира, которого он так любит, выбираю самый подходящий сонет и весь день хожу по дому злой и нервный в ожидании заветного момента. По дороге к месту назначения думаю зайти и купить себе алкоголь, или, может, цветов для него. Так сильно мечутся мои мысли в разные стороны. Алкоголь мне не продают, а цветочного магазина поблизости не находится. В итоге я приезжаю без всего. Когда подходит моя очередь выступать, я зачитываю выбранное стихотворение, еле сдерживаю слёзы и представляю, как он заключит меня в свои объятья, как я носом уткнусь в его грудь и, наконец, буду счастлив. Когда я заканчиваю выступление и поднимаю свой взгляд, его нет в толпе. Я думаю: «Наверное, ему позвонили или что-то случилось, поэтому он вышел, сейчас вернётся». Я жду его несколько часов, но он так и не возвращается. Он потом отправляет мне сообщение о том, что ему нужно уехать в другой город. Сначала я верю, пишу и звоню, но он не реагирует, а потом гудки и вовсе перестают идти. Тогда я всё понял — меня не любили в ответ. Я был омерзителен, глуп и ничтожен, — собственный голос начинает дрожать от нахлынувших воспоминаний. Он переживал эти моменты тысячи раз, раз за разом прокручивая один и тот же сюжет в своей голове, но сейчас, когда довелось произнести это вслух, стало больно, как впервые. — Каждую ночь я плакал в агонии, а днём ненавидел себя за то, что испортил отношения с единственным другом; за то, что влюбился и на что-то понадеялся. Я перестал ходить в этот клуб, начал курить, стал саркастичным, злым и скрытным. Но, знаешь, одно во мне осталось неизменно: я всё также глуп, раз сижу здесь. С семнадцати лет я не подпускаю к себе парней, не смотрю на них, не сближаюсь. Потому что я боюсь, Ушик. Боюсь, что всё по-новой: я откроюсь, а меня оставят. Я не выдержу этого снова, не выдержу, — Тэхён поднимает голову к небу, чтобы маленькие частички солёной воды предательски не скатились по его щекам, выдавая боль и слабость, показывая, что он на самом деле всё тот же семнадцатилетний мальчишка с разбитым сердцем. Осенний ветер, приносящий прохладу — как оправдание влажным глазам. — Тэхён, — Ушик делает паузу. Какое-то время он ещё раз обдумывает услышанные слова, а затем садится вполоборота, складывая руки на своих коленях и подаваясь корпусом ближе к младшему. Ким остаётся также неподвижен, лишь всматриваясь вглубь парка, где по оживлённым тропинкам ходят люди, которые не знают, как болит сейчас чьё-то сердце. — В 1927 году психолог Блюма Зейгарник решила провести эксперимент. Она раздала испытуемым листочки с заданиями и сказала, что их нужно выполнять до тех пор, пока не прервут. Как итог: когда всё закончилось и их попросили вспомнить выполняемые задания, в их голове в первую очередь возникали те, которые они начали, но не успели доделать. Этот феномен назвали «Зейгарник-эффектом». Простыми словами — незакрытый гештальт. Наш мозг устроен таким образом, что он всегда ждёт завершения начатого процесса. Ты ждал и продолжаешь ждать какой-то завершенности нашей истории, поэтому постоянно вспоминаешь об этом, прокручиваешь в своей голове возможные варианты исхода событий, — он делает паузу, собираясь с мыслями. Глубоко вздохнув, продолжает слегка дрожащим голосом: — Ты не был глуп и ничтожен, Тэхён. Таким был я. Это я, — громкое, выделенное, сильное «я», — испугавшись влюблённого в меня подростка, не смог придумать ничего лучше, чем сбежать. Я не знал, что мне с этим делать, я боялся оттолкнуть тебя, разбить тебе сердце своим отказом, поэтому подумал, что, если я исчезну из твоей жизни — ты быстрее меня забудешь. Я был уверен, что это — лучшее решение, — руки Ушика находятся в движении каждую секунду, кажется, эта часть разговора даётся ему с особым трудом. От уверенного и расслабленного голоса не осталось и следа. Даже сама природа повторяет настроение сидящих людей: солнце скрылось за облаками, а ветер усилился, сильнее разгоняя сухие листья по асфальту. — Теперь ты видишь, что дурак здесь я, а не ты? Ты был для меня отличным другом, с которым я всегда мог обсудить любые литературные темы. Ты, как рыба в воде, уверенно плавал во всём, что связано с литературой, схватывал на лету, и я восхищался тобой. Потому, что казалось, ты не прикладываешь никаких усилий для этого, в то время как я в твоём возрасте был дурак дураком, для которого часы за книгой редко приносили плоды. Лишь с возрастом я начал смыслить в чем-то так же хорошо, как это делал ты в семнадцать лет. Прости меня, что я просто ушёл, оставив тебя разбираться во всём самостоятельно. Я должен был поговорить с тобой, и вместе бы мы решили, что делать со сложившейся ситуацией. Я должен был сказать, что я не могу дать тебе любовь в том смысле, в котором она тебе была нужна. Я не был заинтересован в парнях. Но я поступил, как трусливый человек. И это я должен за это ненавидеть себя и презирать, а не ты, Тэхён, не ты. Ты должен двигаться дальше и открываться окружающим тебя людям, — под конец монолога звук голоса Чхве становится спокойнее и мягче. Он расслабленно выдыхает, освобождаясь из мучивших его угрызений совести. Каждый нуждается в том, чтобы быть услышанным. Даже самый жестокий убийца мечтает в глубине души о раскаянии. Тэхён долго молчит, а собеседник понимает и даёт ему время. Время попробовать услышанное на вкус, прожевать каждый кусочек, почувствовать, оценить и, в конечном итоге, либо выплюнуть, либо проглотить. Взгляд Кима цепляется за одиноко качающийся от ветра листок, который спустя несколько минут борьбы, наконец, опадает и обречённо падает вниз. — От одного нашего разговора я не смогу резко открыться всем вокруг, плюясь радугой в разные стороны. — Я и не прошу этого от тебя. Я лишь хочу, чтобы ты понял, что твоей вины не было. Она полностью на мне. Запомни: ты не был глуп и ничтожен, — эти слова задели старшего сильнее всего. Они, как быть пойманным, для сбежавшего труса; как кара грешнику; как удар под дых в нечестном бою. — Ты был добрым, открытым и светлым человеком. Ты был человеком, которого я не заслужил. А я был человеком, который не был уготован тебе судьбой. У неё в планах для тебя что-то более стоящее, — Ушик тянет добрую, заботливую и самую искреннюю улыбку. — Кстати, почему ты решился на этот разговор именно сейчас? В голове, затуманенной старыми образами, переплетёнными с новой информацией, моментально всплывает образ Чонгука. Но Тэхён не решается заговорить о нём. Не готов открываться человеку, мысль о котором ранила душу и сердце на протяжении нескольких лет. Не готов делиться своим сокровищем. Ушик продолжает сам: — Это из-за того парня, что ответил на мой звонок несколько месяцев назад? — Что? — единственный раз, когда Тэхён за долгое время поворачивается к собеседнику и смотрит в его глаза. — Ты о чём? — на лице застывает удивление, непонимание и что-то похожее на раздражение. Он снова не знает того, что происходит вокруг него. Кажется, что он единственный, кто не в курсе всех событий. — Я звонил весной. Не ты один страдал от переживаний о прошлом, — он позволяет себе лёгкую усмешку. — Я хотел извиниться перед тобой. Гудки были такими томительными и долгими, что я хотел уже сбросить звонок, но в последний момент трубку взял парень, — Тэхён хмурится, абсолютно не понимая, о ком идёт речь. — Он сказал мне, что ты в душе, и я назвал ему своё имя и попросил передать тебе, что я звонил. Но, как я понимаю, он не рассказал тебе о нашем диалоге. Тэхён снова теряется. В голове полная неразбериха. Это могли быть Намджун или Юнги, ведь они единственные, кто находится с ним в такой непосредственной близости, что могли бы рядом, когда Тэхён мылся. Но Юнги точно не стал бы брать в руки чужой телефон. Да и даже Намджун со своей гипер-заботой и переживаниями вряд ли стал бы это делать. Только если на экране высветилось бы имя входящего звонка, что вызвало бы в Намджуне желание избавить Тэхёна от встреч с Ушиком. Но Тэхён ведь удалил его номер много лет назад. Что-то не сходится. — Тэхён, я понимаю, как тебе сейчас сложно. Весь мой рассказ, как снег на голову. Даже несмотря на то, что ты сам позвонил, для тебя всё это неожиданно и сложно. Для таких вещей нужно время. Давай прогуляемся и освежим головы? — Ушик встаёт с лавочки, отходит на небольшое расстояние и кивком головы приглашает пройтись. — Если хочешь, можем зайти в наш литературный клуб, — лучи снова появившегося солнца освещают узкую тропинку, ведущую в нужную сторону. Там, за пределами этого маленького прокуренного уголка, — жизнь, идущая полным ходом. Там — семья, друзья, Чонгук. Пришло время отпустить то, что так долго камнем висело на шее, тянуло вниз, в самые тёмные уголки сознания. И Тэхён медленно, аккуратно и совсем неуверенно встаёт с места и делает свой первый шаг. Шаг навстречу новому этапу жизни, в котором семнадцатилетний подросток не кажется неправильным и отвратительным, в котором его не хочется уничтожить. Лишь понять, принять и, крепко прижав к себе, сказать: «С тобой всё нормально. Ты будешь в порядке». Тэхён и Ушик гуляют вместе несколько часов. Заглядывают в общее место из прошлой жизни, попадают на выступление новых постояльцев литературного клуба и общаются со старыми знакомыми, вспоминая былые времена. Ким чувствует ностальгию, с головой окунаясь в те хорошие моменты, что были в этом месте. Последние годы он вспоминал об этом лишь с ненавистью и болью, но сейчас, когда они отступили, вернулись позитивные воспоминания: чаепития с тортом после выступлений, совместные поездки в музеи, общение с другими людьми, относящихся к Тэхёну с родительской любовью и нежностью. Пожилая женщина по имени Ёнхи, которая по сей день продолжает посещать встречи клуба, как и четыре года назад, отмечает, как оба парня выросли, изменились и похорошели, и как ей жаль, что они оба так резко пропали. Затем они всё-таки заглядывают в упомянутый Ушиком ресторан европейской кухни. Они вспоминают проведённые вместе моменты. Ушик рассказывает ему о том, как он переехал в другой район Сеула, на самую окраину города, где нашёл новую работу. Сейчас он уже четвёртый год является редактором в издательстве. Тэхён слушает его с интересом и лишь изредка делится событиями собственной жизни, рассказывая в общих чертах об учёбе. Они общаются, как старые добрые друзья, которые встретились спустя много лет, но которые вряд ли увидятся когда-либо снова. Тэхён не избавился от своих страхов и боли, но сделал первый шаг — он больше не злится на Чхве, больше не боится слышать его голос и видеть лицо. Он постарался принять обе стороны: взрослого мужчины, испугавшегося и убежавшего от ответственности, и неопытного подростка, который впервые познал любовь. Тэхёну очень нравятся заказанные блюда и напиток: карбонара, брускетта с помидорами и базиликом и лимончелло. Но отчего-то в сердце закрадывается тоска по домашней корейской еде. Около девяти часов вечера парни прощаются. Тэхён немного мнётся и смущается, но всё же благодарит Ушика за встречу и разговор, который был ему так необходим. Он помог хоть немного разобраться с демонами прошлого и переосмыслить себя в семнадцатилетнем возрасте. Сейчас, когда Ким увидел всю ситуацию от лица Ушика, о том, как всё это было для него, стало легче. Нельзя залечить раны за один вечер, но они больше никогда не будут кровоточить, а следы от них со временем затянутся. Когда Тэхён возвращается домой, то сразу же пишет Чонгуку короткое сообщение с пожеланиями спокойной ночи, и решает «переспать» с мыслями, чтобы наутро с силами, уверенностью и новым «я» пригласить Чона на свидание. А ещё ему обязательно нужно узнать у Намджуна о весеннем телефонном разговоре, который не оставляет Тэхёна в покое. Но всё это завтра. Сейчас, убрав телефон и укутавшись в одеяло, он проваливается в сон.***
Смятые белые простыни, пьянящий полумрак, лёгкое волнение шторок от весеннего, ещё холодного ветра, из открытого окна. Я ненавижу холод, но сейчас мне тепло. В моих объятиях он: мурлычет что-то хриплым и сонным голосом, который убаюкивает меня и заставляет влюбляться с каждым произнесённым словом сильнее. Пока он пальцами рисует на моей груди невидимые узоры, я вдыхаю запах его мокрых волос. На моих губах всё ещё есть привкус его любимого яблочного сока — я целовал его мягкие губы. Я целовал его крепкие плечи и нежную шею, оглаживая пальцами бархатную кожу. Эти воспоминания есть в моём сознании, и я хочу снова почувствовать вкус его тела. Но моё — снова меня не слушается. Я лежу, прижимая его к себе, и наблюдаю за тем, что будет дальше. — У Дазая Осаму был приступ аппендицита. После операции ему постоянно кололи наркотики, и, выйдя из больницы, он уже не мог без них обходиться. Вместе с этим это был один из самых плодотворных в его творчестве периодов. После уколов к нему приходило вдохновение. Наверное, он и кололся, чтобы писать, — к сожалению, наслаждаюсь не его губами, а сладким голосом. Но и этого мне хватает. Всё, что связанно с ним, даже одно его существование делает меня счастливым. Мне больше ничего в этом мире не нужно. — Мы только начали смотреть это аниме, а ты уже изучил биографию прототипов? — я впервые слышу собственный голос, который говорит не по моей воле. Будь у меня свобода действий, я бы взял в руки его лицо и поднял на себя, заглянул в глаза и увидел бы наконец, кто он такой. Но я лишь продолжаю обнимать его, рисуя линии на спине. — Мне очень понравился этот герой. Он напоминает мне тебя: саркастичный, умный и чертовски красивый. — Мне стоит начать ревновать тебя к нему? — в ответ на это он смеётся, заполняя пустую и тихую комнату звонким смехом, а порывы ночного ветра доносят до меня его дыхание. Это мгновение имеет вкус бесконечности, которое я, как и его самого, хочу и буду бережно хранить. — Ты продолжишь смотреть со мной аниме, несмотря на свою ревность? — он спрашивает это аккуратно, осторожно, с ноткой сомнения и страха отказа. Будто я когда-то смогу противостоять ему. Будто он не знает, что я уже давно не принадлежу себе, а лишь ему одному. — Да. С тобой всегда «да», — я цитирую Нору Сакавич, а он и не замечает. Я чувствую его тёплое дыхание на своём подбородке — от услышанных слов он поднимает на меня свои глаза, я медленно (но хочу как можно быстрее, скорее) и нежно опускаю взгляд на него. Лицо, которое я вижу перед собой, больше не размыто, не смазано, не замылено. Я вижу перед собой брюнета с волнистыми, растрёпанными и мокрыми после душа волосами. Я вижу его карие пленительные глаза и мягкие влажные губы, приоткрытые в выдохе. Я вижу Чонгука.