***
— Да стой же ты, — Ярен едва поспевала за ним, путаясь в подоле платья и то и дело норовя споткнуться на высоких каблуках. — Куда ты меня тащишь? Собираясь на открытие очередного благотворительного мероприятия неугомонной в своих попытках сеять радость и добро кузины, Ярен едва ли могла предположить, что закончит этот вечер в объятиях холеного красавца-мецената, подрабатывающего конюхом на полставки в своем же собственном клубе. Посторонний человек решил бы, что она просто не в своем уме, услышь он эту историю. И, сказать по правде, Ярен не могла его винить: ей и самой казалось, что это какой-то дурацкий розыгрыш, насмешка судьбы. Кляня себя за то, что она, вопреки здравому смыслу, без долгих раздумий согласилась на подобную авантюру, — а поцелуи со вчерашним незнакомцем в пыльной подсобке иначе как авантюрой не назовешь, — Ярен пыталась отдышаться после очередного жаркого поцелуя и хоть немного прийти в себя. Почему-то ее бабочки никак не хотели обитать на причитающемся им месте, то есть в животе, и теперь порхали где-то в голове, застилая собой последние остатки связных мыслей. Но Харун словно чувствовал, что стоит ему остановиться и дать ей опомниться, она тут же найдет предлог убежать, как Золушка из сказки. Не дав Ярен и слова сказать, он обрушился на нее с новым шквалом поцелуев, окончательно лишив ее сил к сопротивлению. Нет, всё-таки это ужасно неправильно, они едва знакомы, она благоразумная ответственная девушка и лёгкие интрижки совсем не в ее стиле, и… и… И к черту все «и». Его губы обжигали, а лёгкая щетина нежно царапала кожу. Краем сознания, ещё не до конца пораженного любовной лихорадкой, Ярен отметила, что в подсобке царил приятный полумрак. Это было особенно удачно, так как щеки ее нещадно горели то ли от его близости, то ли от смущения, вызванного этой самой близостью, то ли просто от острой нехватки кислорода. — Харун, ты… — Ярен воспользовалась минутой, когда он отвлекся на ее шею, и попыталась слегка отодвинуться от него, всерьез опасаясь, что ещё немного, и она просто задохнётся от его натиска. — Я не… — Я знаю, принцесса, — его голос обволакивал разум, путал мысли и вызывал дрожь в коленях. Это было чистое безумие, но, боже, как же хотелось ему поддаться. — Уверен, что ты никогда столько не целовалась на первом свидании да ещё и с едва знакомым парнем, но у нас ведь особый случай, правда? — последние слова он прошептал ей прямо в ухо, чуть прикусив мочку, отчего стеклянные бусинки серёжек тревожно зазвенели. В голове у Ярен стоял не то звон, не то гул, она едва улавливала его слова. Наверное, если бы он не обнимал ее за талию, она бы давно уже осела на пол: ноги едва держали ее. Как точно он угадал ее мысли. Меньше всего Ярен хотела выглядеть легкомысленной дурочкой в его глазах, хотя именно так она сейчас себя и ощущала. Дурочкой, вконец поплывшей от поцелуев нахального конюха, чуть не переехавшего ее на самосвале. — Ровно сто, — самодовольно сообщил Харун, когда кислород окончательно закончился у них обоих, а на новый не осталось никаких сил. — И где же мои розы? — дерзко спросила Ярен, подаваясь вперед. Смущение вернулось к ней, стоило страсти чуть схлынуть, и теперь нужно было срочно скрыть это за напускной бравадой. Он стоял перед ней такой же уверенный и невозмутимый, как и в первую их встречу, и только чуть потемневшие глаза и тяжёлое дыхание выдавали его волнение. По крайней мере Ярен хотелось думать, что для него это тоже в новинку и что не одна она потеряла голову и поддалась порыву. — Там же, где и соловей, — он улыбнулся, и Ярен невольно залюбовалась его улыбкой. Он улыбался ей так впервые: открыто, непринужденно, искренне. Счастливо. Не нахально, не самоуверенно, не насмехаясь. Просто улыбался. Глядя на него, Ярен и сама улыбнулась, отдаваясь моменту. Почему-то эта его улыбка взволновала ее больше, чем их недавние горячие поцелуи. Может, потому, что ей не хотелось, чтобы все закончилось только лишь ими. А чем тогда? Ведь ещё вчера она даже не думала ни о чем таком. Был просто безобидный флирт с лохматым врединой в засаленном рабочем костюме, а сегодня она, наплевав на все свои принципы, самозабвенно целуется с владельцем заводов, газет, пароходов с миллионным счётом в банке. О завтрашнем дне даже загадывать было страшно, слишком уж стремительно развивались события в ещё недавно спокойном русле ее жизни. Видимо, внутренние метания Ярен были написаны у нее на лице, потому что Харун, окинув ее задумчивым взглядом, вдруг перестал улыбаться. Вместо этого он взял ее за руку и повел куда-то в темноту извилистых коридоров. Ярен не понимала такой резкой перемены его настроения, но анализировать его поступки была явно не готова — в себе бы разобраться для начала. — Пришли, — тихо возвестил он, внезапно остановливаясь на широкой освещенной площадке. Ярен, отвыкшая от яркого света после внепланового забега по мрачным закоулкам служебного крыла, не сразу определила, что они стоят в небольшом огороженном садике, а их ноги по щиколотку утопают в мягкой зелёной траве. — Замёрзла? — заметив, как она поежилась, Харун небрежно стянул с себя дорогой пиджак и заботливо накинул его ей на плечи. Ярен не стала говорить ему, что ей было щекотно от травинок, она лишь плотнее закуталась в пиджак, вдыхая аромат его парфюма. — Харун, что это? — теперь, когда глаза уже немного привыкли к свету, Ярен смогла осмотреться. Здесь было множество цветов, и от сладкого запаха, разливавшегося в воздухе, слегка кружилась голова. А может, она кружилась из-за Харуна, который сейчас своими крепкими объятиями защищал ее спину от мнимого ветра. — Я никогда не видела этого сада. — Потому что он секретный, — хрипло прошептал он, заставляя ее поежиться, но уже не от ветра. — Соловьи тут, правда, не водятся, но розы цветут в изобилии. — Что… Что ты делаешь? — Ярен с удивлением смотрела, как серьезный бизнесмен-конезаводчик стягивает с себя лакированные туфли. — Подумал, что не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — он уже снял носки и теперь как босоногий мальчишка ходил по шелковистому газону, взглядом призывая ее присоединиться. — Ну ты же хотела дешево и сердито, — заметив недоумение на ее лице, Харун решил припомнить ей ее собственные слова. — Зачем нам ждать второго свидания, если мы можем сделать это прямо сейчас. Видя ее нерешительность, он усмехнулся и присел перед ней, расстегивая изящные босоножки. Ярен растерянно заморгала, и пока ее сердце совершало в груди очередной кульбит, а мозг лихорадочно работал в поисках остроумного ответа, Харун успел справиться с застежками и теперь приглашающе протягивал ей руку. — Пойдем, я хочу тебе ещё кое-что показать, — Ярен, как зачарованная, вложила свою руку в его широкую теплую ладонь, безоговорочно доверяя ему. Трава приятно колола подушечки пальцев, сладостное благоухание цветов наполняло легкие, все мысли разом исчезли. Было так хорошо и спокойно, что Ярен решила больше ни о чем не думать и ничего не прогнозировать. Такая беспечность была ей не присуща, но сейчас единственное, что ее волновало, был этот момент, в котором не существовало ни вчера, ни завтра. Только они вдвоем, этот вечер и сотня огненных поцелуев. В глубине сада находилась небольшая беседка под открытым небом. К ее крыше были подвешены резные качели, увитые диким плющом. Харун легко подхватил Ярен на руки, чтобы она не застудила ноги на холодных каменных ступенях, и усадил на мягкое сидение. Крепко сжимая веревки, Ярен полностью отдалась полету, ведь в последний подобные ощущения она испытывала ещё в детстве. Взрослая жизнь была слишком серьезной для детских шалостей. — Я знаю, о чем ты думаешь, — Ярен вздрогнула. Она уже и забыла, что он тоже здесь — так сильно ее увлекли качели. — Ты боишься, что все, что сейчас происходит, это лишь плод твоего воображения. Завтра утром мы оба очнемся от этого наваждения и поймём, что мы слишком разные люди, которые просто неплохо провели время вместе. Качели противно заскрипели, останавливая свой размеренный ритм. Его слова вовсе не были обидными или грубыми, но они так точно отражали ее собственные мысли, что Ярен, твердо решившая ни о чем не думать, вновь вернулась к своим первоначальным страхам. И как только ему удалось залезть к ней в голову? Сердце болезненно сжалось в неясном предчувствии его следующих слов. — Забудь. Ярен вздрогнула. И тут же устыдилась предательской реакции своего тела. Сейчас, вот сейчас он скажет, что все это ошибка, они поспешили, ничего серьезного, просто один ничего не значащий вечер. Но Харун молчал, а она до побелевших костяшек ухватилась за этот проклятый плющ, не в силах разжать враз окаменевшие пальцы. Он сделал это сам. Медленно, по одному, Харун осторожно отцепил ее пальцы, по очереди целуя их. И от каждого его поцелуя Ярен внутренне сжималась, словно ее касались не губы, а оголенный электропровод. — Забудь, — твердо и уверенно повторил он, смотря ей прямо в глаза, — все, что ты напридумывала у себя в голове, — желудок просто скрутило в узел от волнения, — и позволь себе быть счастливой. Сегодня. Завтра. Каждый день. Не отмеряй нам время, не устанавливай сроки. Мы будем вместе столько, сколько сами того захотим. Услышав это, Ярен облегченно выдохнула, позволяя напряжению уйти. — Дурак, — она несильно ударила его по плечу в отместку за его злую шутку. — Разве можно так пугать? Всегда знала, что ты просто наглый свин. Харун нисколько не обиделся на это заявление, наоборот, расплылся в нахальной улыбке, как будто услышал комплимент, а не оскорбление. Точно ненормальный. — Рад, что принцесса одарила своим вниманием такую скромную персону, как я. Постараюсь не разочаровать вас. Как вам наше свидание, принцесса? Роз было достаточно? Только сейчас Ярен заметила, что вокруг беседки притаились розовые кусты с пышными алыми бутонами, которые вот-вот должны были раскрыться. — Нет, свинопас, недостаточно. За сотню поцелуев я требую не меньше сотни роз и соловья впридачу, — мысленно поблагодарив его за то, что он перевел их тяжелый, полный страхов и сомнений разговор о будущем в шутливый тон, она поддержала его игру. — Сожалею, Ваше Высочество, соловьев не держим. Как насчет еще одной сотни поцелуев в качестве компенсации? — Харун решил наглеть по полной и не стесняться в выражении своих желаний, вероятно, посчитав, что за это время они достаточно насытились кислородом для дальнейших действий. — Какая непозволительная дерзость, конюх. Это я должна получать компенсацию, а не ты, — Ярен упрямилась только для вида, хотя внутри все затрепетало от мысли о новой порции поцелуев. — Обещаю, принцесса внакладе не останется, — и это были его последние слова, прежде чем он снова лишил ее кислорода и она окончательно потеряла связь с реальностью.***
В носу неприятно защипало от подступающих слез, но Ярен только шмыгнула носом и упрямо поджала губы. Глаза оставались сухими, а сердце… Сердце пустым. Зря она сюда пришла. Разбередила душу счастливыми воспоминаниями, пока он там… Что он там, Ярен додумать не успела — знакомые руки обхватили ее со спины, прижимая к разгоряченному телу. Она с радостью бы гордо скинула их с плеч, но Харун сжимал ее с такой силой, будто они не виделись целую вечность. Однако от поцелуя она все же уклонилась — его губы мазнули по волосам, благополучно минуя висок — свою исходную цель. — Ты чего здесь прячешься? Все хорошо, принцесса? — спросил он озабоченно, удивляясь ее непривычной суровости. — Как будто тебе есть до этого дело, — Ярен глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки. Как бы ей ни хотелось устроить грандиозный скандал, стоило вспомнить, кем она являлась. Она Ярен Шадоглу, сильная, уверенная в себе девушка, и она не позволит делать из себя посмешище. — А если есть? — Харун мгновенно оценил ситуацию и приготовился к долгому сражению: Ярен никогда не могла просто сказать, что ее беспокоит. К счастью, он всегда любил сложности. — А если есть, — едко сказала Ярен, поворачиваясь к нему, — лучше пойди и побеспокойся о своих прямых обязанностях. Мне кажется, на манеже без тебя не справятся. Харун не отводил глаза, и в целом не походил на виноватого человека, скорее, на растерянно-нахмуренного. Обычно Ярен называла его конюхом ласково и в шутку, сейчас же она готова была прожечь его взглядом. — А мне кажется, что там отлично обойдутся и без меня. — Уверен? Десять минут назад ты так не считал, напротив, даже проводил личный инструктаж, — выпалила Ярен, скрещивая руки на груди. И тут же поморщилась от досады. Она вообще не собиралась обсуждать с ним эту тему, еще и в таком тоне. Словно она незрелая лицеистка, страдающая от неразделенной любви. Это все было ужасно глупо, нелепо, позорно, наконец. Но Ярен ничего не могла с собой поделать, ревность так и клокотала у нее в груди. И почему Харун молчит и… улыбается? Харун и в самом деле улыбался, не зная, смеяться ему или злиться от этой неоправданной вспышки ревности. Ситуация была донельзя абсурдной. С одной стороны, он не заслужил такого недоверия. Но в то же время ему были приятны ее собственнические замашки. Ярен часто была холодной и язвительной, а их отношения были далеки от ванильно-приторных, поэтому осознание, что ей небезразличны другие женщины рядом с ним, грело душу. Решив, что уже достаточно ее помучил, Харун нарушил молчание. — Вообще-то я готовил тебе сюрприз, я не ожидал, что ты приедешь так рано. — Замечательный сюрприз, — нет, она всё-таки плюнет на все приличия и расцарапает ему лицо напоследок, — о таком я даже не мечтала. — Тебе понравился конь? — Я видела только кобылу. Харун не выдержал и рассмеялся. Ярен выглядела ужасно мило, пытаясь скрыть свою ревность и вместе с тем обвинить его во всех смертных грехах. — Прежде чем ты накинешься на меня с кулаками, — он вовремя перехватил ее руки, готовые отходить его по спине за неуместный смех, — думаю, ты захочешь узнать, что без такого чудесного инструктора, как я, ты не справишься со свои конем. — Каким еще конем? Отпусти меня, ты… — она же собиралась побить его, а не целоваться с этим… этим изменником… этим… — Успокоилась? — Харун по-прежнему держал руки Ярен, но это не мешало ему пробивать ее упрямо сжатую линию обороны, и, надо сказать, не без успеха. — Я помню, что ты в детстве упала с лошади, но это не повод ставить на них крест, нужно просто побороть свой страх, я тебе помогу. Селин много лет занимается лошадьми, она подобрала тебе отличного скакуна. И да, она жена моего друга, хочешь, познакомлю? Ярен беспомощно открывала и закрывала рот, не зная, что и сказать. И кто вообще сказал, что ей нужны какие-то лошади? Да ещё и эта Селин, тоже мне, инструкторша. И вообще… Харун не стал ждать, пока ее возмущение найдет выход, и поспешил сыграть на опережение. Ярен не успела оглянуться, как оказалась у него на коленях. Нет, она не будет его целовать, он же… Ну, может, только чуть-чуть… Мм, ну, лошади так лошади, в конце концов, почему бы и нет? Харун умел убеждать.