Излюбленное

      После того, как Юля сбежала из дома, мысли о дочери не прекращали покидать Валентина.       Лебедев действительно переживал о ней, и нереально было описать, насколько сильно.       Помнит, как ещё утром, уходя на работу, почувствовал что-то неладное, а после, вернувшись домой вечером, обнаружил, что в квартире никого нет, тишина ударила по ушам, и лишь Чару разбавила её своим лаем, когда вышла его встречать.       Валентин потрепал собаку по голове и прошёл в комнату Юли.       И впрямь ушла. Тихо, неслышно так, не сказав ему ни слова. Ушла из дома и пропала. Не выходила больше на связь.       Сердце болезненно сжалось от осознания этого. Валентин бросился на поиски.       Несмотря на позднее время, принялся сразу обзванивать всех, к кому только имел доступ, — одноклассников, лучшую подругу, даже Гугла — всё впустую, — а после рванул в автосервис, сломя голову летел, не понимая, почему так сильно жжет где-то внутри, — чутьё подсказывало, что в побеге дочери виноват лишь один человек.       Лебедев помнит, как схватил его за грудки, едва тот отворил железную дверь мастерской, как прошипел тому в лицо, чуть ли не с мясом сжимая в руках ткань мужской рубашки:       — Где она?!       Валентин помнит его скрытую в уголках глаз усмешку. Ткачёву было плевать на больно вцепившиеся в него руки полковника, он лишь продолжал выводить Лебедева из себя, произнося с явной ухмылкой в голосе:       — Юля не со мной.       Валентин осознавал — Артём был ему ярчайшим напоминанием о повзрослевшей Юли, которая в свои годы стала уже такой красивой и умной, пришла к серьёзным отношениям (если конечно отношения с Ткачёвым таковыми можно назвать), и теперь Лебедев понимал, почему испытывал такую ярую неприязнь к парню.       Валентин ревновал.       Как ревнуют отцы своих дочерей.       И потерять Юлю, вот так просто, из-за прихоти какого-то взбалмошного мальчишки, не мог себе позволить.        Лебедев признаёт, что проводил с ней непозволительно мало времени — дома бывал лишь по выходным, в которые и то вызывали.       Юля не обижалась, не закатывала истерик, воспринимала всё, как само собой разумеющееся. Лишь вздыхала, когда на телефон полковника в очередной раз поступал звонок и, убирая мужскую руку с плеча, шла в комнату под виноватым взглядом Валентина.       Лебедев чувствовал себя последним идиотом, что так просто ставит свою работу выше дочери.       Быть может, именно поэтому она и завела отношения с этим Артёмом, не испытывает к нему чувств, а лишь пытается таким способом найти внимание, которое не удаётся ей выпросить у отца.       Валентин кладёт трубку, ещё секунду глядя на включенный экран телевизора, по которому только начинался фильм, который они хотели вместе посмотреть, и, взяв пульт, выключает, яростно отбрасывая его в другой конец дивана.       Признаёт, что, когда Юля рядом, ему спокойнее и уютнее, в то время как Юля думает о том же, засыпая в своей кровати и вытирая ладонью слёзы, медленно скатывающиеся на подушку. Обида, которую она старательно таит в себе, просачивается наружу...       Лебедев так отчаянно хочет вернуться назад, в то время, когда в их доме ещё царила беззаботная атмосфера, где он засыпает с маленькой Юлей на руках на этом же диване, и просыпается с ней же. Тогда всё было иначе, и он мог наслаждаться девичьим смехом, когда Юля рассказывала ему о том, как прошёл её первый день в школе, как получила первую оценку и прочем, о чем девочка искренне могла радоваться.       Сейчас дочь ему совсем ничего не рассказывает, дистанцировалась, видя явную незаинтересованность отца, и Валентин чувствует перед ней толику вины за это.       Она часто ненавидящим взглядом глядит на него, когда тот выстраивает очередные запреты. Ей не нравится его чрезмерная опека, с которой сталкивается она чуть ли не на каждом шагу, и показывает ему это своими выходками и громкими словами.       — Ненавижу тебя, — шипит она, когда Валентин, нашедший в её куртке пачку сигарет, скомкав, выбрасывает в урну.       Юля злится и отталкивает его от себя, прежде чем Лебедев хватает её за руку в попытке донести какой вред наносит курение организму, и, выйдя в коридор, хлопает дверью своей комнаты.       Валентин качает головой, вздыхая, понимает, что доверительные отношения с дочерью разрушены. В голове набатом стучат её слова, и лишь когда полковник уходит на работу, Юля понимает, что сморозила — отец лишь пытается уберечь её, оградить от всех бед...       Лебедева игнорирует навязчивые звонки Ткачёва, думая весь день о брошенных в порыве злости словах. Ходит из угла в угол, скучает по Лебедеву и не знает куда себя деть.       Время уже позднее, хочется спать, но в своей комнате это сделать не выходит, как ни старайся.       Юля несмело проходит в кабинет Валентина, куда обычно она никогда не заходит, и не то чтобы Лебедев против, просто она решила, что нечего ей там делать.       В глаза сразу бросается идеальная чистота — на полках и столе царит безупречный порядок.       Юля неосознанно закатывает глаза — армейские привычки, будь они не ладны.       Она проходит глубже, глядя на заправленную точно по линейке постель Валентина. Ещё мгновение мнётся, размышляя над тем, а стоит ли... в конце концов, как она объяснит отцу, почему заснула в его кровати, когда у неё есть своя в комнате?       Но решив, что с этим она разберётся утром, когда Лебедев начнёт задавать вопросы, забирается под тёплое белое одеяло, сворачиваясь в клубочек, и отворачивается к стенке, обнимая подушку Лебедева и вдыхая запах, исходящий от неё.       Пахнет им...       Валентин приходит за полночь и, стараясь не разбудить дочь, спящую в своей комнате, по-тихому проходит к себе.       Сняв китель с фуражкой, застывает на середине комнаты, замечая шевеление со стороны кровати.       Поначалу думает, что показалось, устал за день, вот и мерещится, но только когда закончив все свои дела и подойдя ближе, понимает, что в его постели и вправду кто-то лежит.       Приглядевшись, распознает в тёмном силуэте свою дочь. Недоумевает, что Юля в ней забыла. Отговорка по типу «перепутала комнаты» звучит слишком глупо.       Лебедев, который к тому времени намеревался уже было лечь спать, топчется у кровати, не зная, что ему делать.       Поначалу в голову приходит мысль переночевать в гостиной, и он уже даже идёт к двери. Но застывает в проёме, понимая, что не хочет уходить.       Возвращает взгляд на мирно спящую Юлю и, вопреки личным границам и моральным принципам, решает спать с ней, понимая, что это единственный шанс, когда он может быть ближе к дочери...       Он аккуратно пристраивается с краю, боясь разбудить её, — Юля занимает непозволительно много места, — сгибает руку в локте, дабы было удобнее, и ещё минуту рассматривает девичью макушку, прежде чем, наконец, закрыть глаза и провалиться в сон.

***

      На утро до Юли не сразу доходит, где она находится. Проснувшись, она не спешит открывать глаза, но когда оное всё-таки случается, девушка забывает как дышать.       Юля, к своему удивлению, признаёт, что лежит в одной постели с Лебедевым.       Тот находится в непозволительной близости от неё и, вероятно, ещё спит, — глаза его закрыты, губы сомкнуты, одна рука покоится на подушке, другая... на её талии.       Юля прикрывает глаза, судорожно выдыхая и проклиная себя миллиардом матерных слов.       Зачем она, чёрт возьми, осталась?       С трудом заставляет себя лежать смирно, понимая, что отец может проснуться в любую минуту.       Оглядывает себя, тут же закусывая губу.       Она практически вся лежит на Валентине, нога закинута на его, что, несомненно, смущает девушку, и Юля уже хочет это исправить, но мужская рука, что лежит на её талии, вдруг не даёт ей этого сделать.       Юля вскидывает взгляд и встречается с Лебедевым глазами.       Тот глядит на неё так, словно и не спал вовсе, смотрит в упор, рассматривая её, не убирает руку и не позволяет отстраниться.       Между ними буквально пара сантиметров, и, чувствуя, как губы обдаёт горячим дыханием Валентина, Юля останавливает его сама, тихо, ненавязчиво упираясь ладошками в мужскую грудь.       — Прости, пап, — и, ловко перелезая через него, в спешке скрывается за дверью.

***

      Лебедев так и не понял, почему дочь заснула в его постели, Юля ничего не объяснила, и он решил не расспрашивать, просто за завтраком сел не напротив неё, как обычно, а на соседнюю табуретку, и как бы невзначай коснулся её ноги, когда потянулся за очередным куском хлеба.       Юля видела это, но никак не реагировала, делая вид, что не замечает, хотя от его прикосновений тело словно электрический заряд прошибал; лишь подвинулась ближе к нему и переложила тарелку на более удачное место — чтоб не тянулся.       Валентин хмыкнул на это, но ничего не ответил, продолжая завтракать, как и не ответила Юля, когда Лебедев снова коснулся её коленки, но на этот раз окончательно опуская ладонь на открытый участок её кожи; Юля лишь прикрыла глаза, отводя взгляд и закусывая губу — было неловко и приятно одновременно.

***

      Валентин предполагал, что ответных действий со стороны дочери ждать не стоит, но всё равно надеялся.       Лебедев не мальчишка, в котором играет юношеский максимализм, однако он не может объяснить своё влечение к Юле, которое, к слову, возникло после той самой ночи.       Что-то поменялось, из-за чего он не может теперь смотреть на дочь, как прежде. В голове творится непонятное, хочется всякий раз прикоснуться, обнять, поцеловать, погладить...       Но ответных действий нет, и только когда он слышит Юлю, договаривающуюся о встрече с Ткачевым по телефону где-то в глубине квартиры, понимает почему дочь не позволяла так себя вести с ним.       У неё был Тёма.       Молодой, ветреный и смешной — что греха таить, дочь его любит, потому не позволяет себе лишнего.       Однако Валентин знал, что тот несерьёзный, наиграется и бросит, найдет себе другое мимолётное увлечение. И Юля, наверняка, расстроится, если такое произойдет.       Ранимая, пусть и не показывает этого. Будет ночами не спать и плакать в подушку, тяжело переживая расставание.       Лебедев не может допустить подобное.       Именно поэтому подходит к ней и, вырывая из её рук телефон, прижимает к стене, смотря сверху вниз в любимые карие глаза.       Неожидавшая такого поворота Юля глядит испуганно на Валентина, предполагая его дальнейшие действия. Сердце начинает бешено колотиться о грудную клетку, а взгляд не отрывается от отца ни на секунду.       — Не уходи... — вдруг шепчет тот так отчаянно, что Юля не знает как реагировать.       Она смотрит на Валентина и осознает, что он так боится одиночества... Она так часто оставляла его, и осознание этого вызывает даже некое отвращение к самой себе... Он так боится стать ей ненужным...       И сейчас Юля всё бы отдала, чтобы остаться. Чтобы сказать, что никогда и не думала оставлять его просто так. Что все эти отношения с Артёмом фальшивые, не настоящие, нужны были лишь для того, чтобы его позлить, хоть как-то обратить на себя внимание... Что она готова остаться прямо сейчас и никуда не уходить, не оставлять его, разорвать отношения с Ткачёвым, лишь бы он...       Лебедев целует её.       Склоняется к дочери и, жадно прижавшись к её губам, замирает на мгновение, приготовившись к неизбежному.       Весь напрягается, словно она его сейчас ударит, однако с её стороны реакции никакой, Юля так же замирает, как и он сам, прикрывая глаза, и, лишь когда Валентин отстраняется, разрывая трехсекундный поцелуй, долго и выжидательно смотрит на него.       В висках яростно стучит кровь, а губы приятно пульсирует, и оба пребывают в лёгком трансе, не зная, как себя вести дальше.       Лебедев, наблюдающий за замешательством ничего не понимающей дочери, хочет было извиниться, придумать отговорку по типу «не знаю что нашло», но Юля, забирающая из его руки телефон, неожиданно сама разруливает ситуацию, говоря:       — Буду у себя... — и, потупив взгляд, спешно ретируется к себе в комнату, закрывая за собой дверь.       Садится на кровать, ощущая подступающий к щекам жар. Дрожащими пальцами дотрагивается до своих губ, не веря в реальность произошедшего.       Валентин ещё мгновение стоит в коридоре, невидящим взглядом смотря перед собой.       Не понимает, что он только что совершил и как быть дальше. Поддался мимолётному желанию, и что теперь?       Лебедев не будет осуждать Юлю, если та после этого перестанет с ним разговаривать, такая реакция справедлива и вполне логична на его взгляд.       Прежде чем уйти на службу, он конечно зайдёт к ней — пожелать удачного дня и успехов в учебе, на что та ответит коротким «угу», сидя за столом с наушниками в ушах, вероятно, слушая музыку и позабыв обо всём.       Это обязательный ритуал, заходить утром и проверять вечером. И если Юля уже забыла о случае в коридоре, увлечённая своими делами, то Валентин, будучи в ведомстве, не прекращает прокручивать губы дочери у себя в голове, вкус которых, как ему кажется, он никогда не забудет.       Сослуживцы, заметив странности в поведении всегда собранного полковника, который теперь с удивительной периодичностью «зависает» моментами, находясь явно не с ними, теряются в догадках, с чем это может быть связано, и лишь переглядываются между собой, но не комментируют, за что Лебедев им крайне признателен.

***

      «Абонент вне зоны действия сети».       Валентин набирает в очередной раз номер дочери, прикладывает телефон к уху и кладёт его на стол с характерным звуком, не в силах больше слышать голос автоответчика.       На ногах держится из последних сил — не спал всю ночь, пытаясь дозвониться до дочери, обзвонил все больницы в Чертаново — никакого результата.       — Что же ты делаешь, Юля? — он прячет лицо в ладонях, пытаясь справиться с тревогой и ненавистью к самому себе.       Это он виноват — убеждает себя в этом, ведь... не поцелуй он дочь вчера, всё было бы иначе, и Юля осталась бы дома.       Лебедев тяжело вздыхает и встаёт с места, подходя к полке с коньяком. Достаёт бутылку вместе со стаканом и льёт прямо до краёв.       Он не пьёт обычно, и всегда выступал против этого дела, но не сегодня — ему просто необходимо как-то отвлечься...       В голову моментально даёт, когда он осушает бокал, из-за чего не сразу слышит шорох на лестничной клетке. В чувство приводит лишь трель звонка, бьющая по ушам в гнетущей тишине квартиры.       Валентин не сразу понимает, кто мог прийти в такую рань, идёт к двери и лишь когда распахивает её, замирает в абсолютной прострации — в паре метров от него стоит его дочь и смотрит на Лебедева виноватым взглядом.       — Пап, — она проходит в квартиру, закрывая за собой дверь, и бросается к нему, хватаясь за форму на его спине и говорит, говорит, говорит.       О неправильности того, что сбежала, оставив его в неведении где она и с кем. О том, что не могла по-другому поступить — нужно было подумать, побыть наедине с собой, чтобы окончательно расставить всё по своим местам...       Валентин особо не вслушивается, что она там лопочет, одним порывом сгребает Юлю в объятия. Так сильно, практически неосознавая, прижимает к себе настолько, что дочь перестаёт дышать. Уткнувшись в копну её русых волос, зажмуривает глаза и дышит, дышит ею. Не может принять тот факт, что она вернулась, что она дома.       — Юля...       Лебедев гладит её плечи, не веря в то, что это случилось.       Она поднимает голову, замечая в потемневших от боли и радости отцовских глазах своё отражение.       Отстраняется на мгновение, пальцами хватаясь за его затылок, и, встав на носки, привлекает к себе, целуя. Коротко, нетерпеливо, отчего Валентин окончательно теряет рассудок.       Он тотчас подаётся вперёд, опуская одну ладонь на её шею, а другую на девичью талию, и отвечает с тем же рвением. Прижимает к себе теснее, боясь снова, но уже безвозвратно, потерять...       Поцелуй долгожданный, выболенный...       Валентин целует мягкие, тёплые губы дочери, которые он жадно сминает своими, распробывая... Его губы холодные, отдающие недавно выпитым алкоголем...       Юля не хочет знать, как ему приходилось без неё здесь, она и без того знает, что отец с ума сходил, меряя шагами квартиру в её ожидании, и лишь тянет его на себя, лаская огрубевшие губы, кусая, облизывая...       Замечая, как под её натиском холодные губы полковника становятся жаркими, ненасытными...       Она даже представить не могла, что отец может целоваться так...       — Пап... — издаёт тихий стон Юля, когда Лебедев спускается к её шее.       Часто дышит, пока он оставляет влажные дорожки на её нежной коже, исследует губами каждый сантиметр...       Найдя мочку уха, он слегка прикусывает её, замечая лёгкую дрожь дочери, и шепчет, утыкаясь носом ей в шею:       — Ты не представляешь, что я пережил за всё то время, что тебя не было.       Юля целует его снова, но на этот раз глубже, обещая, что впредь такого больше никогда не произойдёт. Она не позволит ему снова волноваться за неё. Не уйдёт из дома.       Валентин отвечает на поцелуй, не стесняясь и не сдерживая своих чувств...       На душе у него впервые за всё время легко, а от ощущения губ дочери на своих в груди словно что-то сгорает и вспыхивает вновь.       Лебедев ещё долго стоит в коридоре, не выпуская дочь из своих крепких объятий.       Улыбается, перебирая меж пальцев кончики её волос, и выдыхает, чувствуя, как болезненное напряжение внутри отступает, сменяясь тихим умиротворением.       Впервые за столько времени...