Клянусь

— Рейвен, стой! — Эппл прерывисто хрипела, чувствуя, как колени дрожат от усталости: и всё-таки Рейвен может быть королевой не только из-за фамилии и происхождения, а и из-за излишней драматичности. — Хватит! — та застыла на месте, не смея обернуться на Эппл, — хватит, — уже спокойным голосом добавила она, всё ещё сжимая руки в кулаки. — Рейвен, я не этого хотела, я… — искала оправдания Уайт, прогоняя прочь мысли о том, что она зашла слишком далеко. Для Рейвен. Для себя. — Молчи! — она резко обернулась, схватившись за переносицу, — ты накосячила. Облажалась. По полной, — перечисляла та, нервно теребя козырь , — не первый раз, не последний… — Я бы никогда.! — Сколько? — голос дрожал, но Рейвен с силой сдерживала слёзы. Она должна высказать всё не сломавшись. — Ч-что..? — вздрогнув всем телом, Эппл боязливо уточнила, прикусывая пухлые губы белоснежными зубами. — Сколько раз я это слышала? — шмыгая носом переспрашивает Рейвен, отводя сиреневые огоньки глаз в тень от каменных стен. — Я… — горло неожиданно сдавило под пристальным взглядом девушки. — Ты, Эппл. Раньше принцесса Эппл Уайт думала, что самое худшее в её жизни — разочарованный взгляд её матери. Только этот взгляд был с ней постоянно, всегда, на любом мероприятие, событие, дне и стал таким обыденным, что и замечать его она перестала вовсе, сводя всё на то, что справляется, но страх никуда не делся. Он просто изменился. И оба раза из-за Рейвен. Сначала страх оказаться без будущего, но теперь худшее сейчас — стоит перед ней. Осознание холодной пеленой накрыло с головы до пят словно пот от долгой беготни по лестнице, и не ясно магия ли Рейвен это (знает, что не права) или собственные чувства, она ведь могла избежать этого, не будь такой эгоистичной. Мерзкой. Гнилой. Наивной, как и её мать, когда-то вкусившая отравленное яблоко. Эппл же по своей воле пустила по венам куда более сильный яд, лекарства от которого нет. — Рейвен, прости. Рейвен молчит. — Рейвен, пожалуйста, — пытается дотянуться — девушка перед ней отшатывается, избегает этих нежных прикосновений, что каждый раз манили теплотой рук, пока румяные щёки добивали остатки самоконтроля. Эппл виновата, хватит позволять ей легко отделываться. — Скажи мне, — сжимает замёрзшие от сквозняка башни плечи, выделяя и так болезненно бледную кожу на фоне красных разводов. Яблочного цвета. — Зачем, — проглатывает всхлип, стискивает зубы, — зачем ты позволила ей сбежать, — думает пару секунд, — нет, не так. Зачем ты её высвободила? — с мольбой смотрит в эти небесные глаза, ищет правды, но как и всегда одно сожаление. Небо окрасили грозовые тучи. — … — Эппл, не молчи! — молит, отчаянно хватается за остатки веры в девушку впереди. Потому-что знает — потеря этого изменит её до неузнаваемости. Не так, как она хотела. Золотые локоны спадают вперёд прямо за поникшей головой. — Ты чем думала?! — злится, но всё ещё остерегается девушки впереди как огня. — Я просто не понимаю, — рискует и тянется к девушке, смахивает с лица той обласканные солнцем пряди, заглядывает в душу и не видит того, чего хотела вновь. Эппл истину прячет за тысячью дверей, а ключей не дала никому (даже себе), а новые замки всё тянут вниз и давят пуще прежнего. А Рейвен устала. Ломать и выковыривать эти чугунные оковы до ободранных пальцев. С неё хватит. — Ты…действительно так хочешь от меня избавиться? — оглушительная тишина. Гнетущая и давящая изнутри на рёбра. Сердце бухнет и лопается от количества эмоций внутри, посеянные без намёка на высвобождение. И Эппл всё равно молчит. Рейвен ломается. — Я тебя поняла, — взгляд как у матери. Не важно чьей — жестокий, холодный. Пронизывающий каждую из костей, — прощай. Тело пробивает импульс. — Стой, — на удивление твёрдо чеканит Эппл, хотя ноги ее дрожат уже не из-за усталости. Квин игнорирует, поднимается дальше. — Я сказала стой! — выкрикивает надломленно, на грани истерики. Влага на щеках заставляет вздрогнуть. А та идёт дальше — не слышит или не хочет. — Люблю! — падает на колени, сдирая нежную кожу (Наследники будут задаваться вопросами). Дрожит от холода стен и девушки впереди. — Что?.. — переспрашивает Рейвен, застыв. Боится и надеется, что не показалось. Эппл вздыхает, глотает слёзы, давится страхом, но шепчет: — Люблю… Не двигаются, собираются с мыслями, собираются по осколкам разбитых судеб. Зря. Былого не воротишь, Рейвен сделала свой выбор, а Эппл просто впервые в жизни не повезло. Рейвен трёт глаза. Ещё раз. Бросает бессмысленное дело и разворачивается. Будто впервые смотрит на Эппл, до этого всегда являющейся звездой академии, ведь теперь та сидит перед ней на пороге отчаяния. Больше не светит, сгорает. — И я. — И ты? — Люблю, — прикладывает руки к сердцу и вздыхает от облегчения, но давит теперь другой груз, — но это тяжело Эппл, — снова винит себя за сжатые в полоску губы. — Знаю, — прикрывая глаза говорит, — но я не хочу для нас этого, никогда не хотела. — Тогда ответь мне, без увиливания, ладно? — улыбается как может, но выходит криво. — Да, клянусь, — обе широко распахивают глаза. Вот уж чего Эппл никогда не делала, так это не клялась. В сказочном мире клятва стоит выше всего, выше самой судьбы, а значит Рейвен может ей доверять. Попытается. — Почему? — выжидает, — зачем ты освободила её? Нам действительно повезло, в этот раз, но такого могло не произойти, — отводит глаза, — она могла убить вас всех на моих глазах. Тебя, когда ты бы ей больше не пригодилась. Глазом не моргнуть и потащить меня в эту агонию, и ты всё равно её выпустила. И Эппл понимает, о чём её спрашивают. Сейчас сама осознаёт, что натворила. И что могло произойти. Ради своего «долго и счастливо» в итоге могла отобрать его у всех и самой остаться ни у чего кроме как одиночества и самобичевания. Она уверена в этом, Королева бы её не убила — изощрённее было бы оставить глупую девчонку страдать всю жизнь в одиночестве и сжирающем чувстве вины. Та жизнь, которую своим эгоизмом предрекала для Рейвен. Позорище, а не будущая королева. Может и правильно, что Рейвен разорвала их судьбы, если и становиться королевой, то только своими силами, а не данным с рождения правом. — Боялась. Выдавила из себя, вновь погрузив комнату в тишину. — Я понимаю, что из-за меня ты лишилась судьбы, но… — Нет! — Рейвен замолкает, — не то, — быстро-быстро отрицательно машет головой. — Тогда что? — зачарованно слушает ведьма. — То было раньше, сейчас другое. — Эппл, говори точнее, я не могу открыть то, что ты сама ни разу не отворяла, — подходит ближе и садиться рядом, рукой касаясь тёплых ладоней. Сжимает своими холодными, но всё равно топит лёд между ними. С дрожью вздохнув, она продолжает: — Сейчас я боюсь за нас, — Рейвен сжимает ладони крепче, — я боюсь за тебя, — сипло выдавливает из себя, задыхаясь в чувствах. Тонет так глубоко, что тело не найдут даже после пробуждения Спящей Красавицы. — Что если выкинув ключи, ты выкинула…нас? — прижимается всем телом к девушке, а та и не против, — что если не будет без них «долго и счастливо»? Что если ты и правда исчезнешь! — надрывается, бьёт той в грудь, сжимаясь в её объятьях в комок, — я просто боюсь потерять тебя. — И поэтому твоей лучшей идеей было высвободить ведьму, которая жаждет, чтобы я шла по её пути? Между прочим, это значит никакого «долго и счастливо», тем более для нас с тобой, не будет, — гладит шелковистые кудри, между пальцев прокатывает пластинки из золота. На данный комментарий девушка фырчит и дуется, осознавая, как сильно облажалась. — Я была напугана, она многое мне рассказала о ключах и последствиях. — Ты должна была сказать хотя-бы директору Гриму, что происходит, — она закатывает глаза. Директор должно быть счастлив, ведь Рейвен почти подписала книгу — под давлением, но всё же — хотя учитывая, что он первый смысля, не очень то Грим и хотел лично лицезреть эту «судьбу», — ты идиотка. — Я знаю. Сидят на ступеньках — каждый раз разбивают друг друга, а потом об осколки порезавшись снова собирают. — Я…не уверена, что смогу так просто…забыть это, — Рейвен напрягается, чувствуя, как Эппл сжимает её платье, — моя мать — жестокая женщина, Эппл. Мне было больно. Видеть и понимать, что от моего выбора ничего не изменится, пока люди действительно верят, что мне в радость вся эта вакханалия и что я могу остановить их страдания, просто не хочу. Видела всё в их взглядах. Чувствовала эту ненависть. Снова готова рухнуть фарфоровой статуэткой, виснет на самой тонкой ниточке, но обжигающие поцелуи в костяшки пальцев возвращают ей равновесие, волную в ней уже другие… вещи. — Но, — глаза голубые вновь сияют, отражают небесное зарево с новой силой, — я готова к переменам. Я хочу увидеть, что и ты тоже, — выдыхает так томно, приподнимает подбородок, запечатывая нежный, но чувственный поцелуй на пылающих губах, губительный в своей природе, а на деле цветущий бутон алых роз на щеках, — я буду ждать столько, сколько нужно, не совершай то, о чём мы обе будем жалеть до конца дней. Всё зависит от тебя. Рейвен поднимается и уходит. Эппл смотрит в след, но не идёт за ней. Нежно касается пальцами губ, кратко вздыхая и наслаждаясь послевкусием. Смотрит в никуда, думает обо всём, лишь бы вновь не вспыхнуть алым маком, но тщетно. Закрывает глаза и самозабвенно шепчет: — Клянусь, не совершу.