Не зажигай и не гаси

      Она чертовски красива и сексуальна. И она прекрасно знала про это, поэтому без малейшего стеснения, податливо выгибала спину навстречу удовольствию. Белая, как сливки, идеальная кожа, на которой выступали и блестели в тусклом свете луны мелкие бусинки пота. От неё исходил какой-то странный цветочный запах. Лаванды. Её медные кудри подпрыгивали на плечах синхронно каждому движению, особенно когда быстро двигала тазом взад-вперёд, извиваясь, выставляя на показ соблазнительную округлую грудь, желая служить усладой для голубых глаз.       Но их обладателю как-то всё равно. У неё не было ничего, чем она могла бы удивить его. Обычное женское тело, как отличное средство сбросить накопившееся за день напряжение.       Она протяжно простонала и обессилено навалилась на него. Девичьи шаловливые пальцы скользнули по его шее, и её мягкие губы в попытке поцеловать потянулись к нему, старавшемуся восстановить тяжёлое дыхание.       — Пойду покурю, — пресекая её нехитроумный план, заявил Пчёлкин и застегнул ширинку, наблюдая, как девушка – её имя он не запомнил – перевернулась на живот, блаженно растянулась на мятой и теплой простыне, и кокетливо заболтала стройными ногами.       — Возвращайся скорее, — как-то приторно-сладко протянула она, аж скулы свело.       Сизый сигаретный дым поплыл за порывом летнего ночного ветра и полностью растворился в нём. Пчёлкин на несколько секунд прикрыл глаза, делая очередную затяжку, и в мраке балкона вспыхнул маленький красный огонёк, жадно съедая белую палочку сигареты. Традиционная доза никотина растворилась в организме. Печально, что сигареты не дарили расслабление, как раньше. Это была уже привычка. Он был привязан к пагубной привычке массивными цепями и любой её пропуск приводил к ломке. Организм активно требует то, что его разрушает.       Пчёлкин чуть усмехнулся. Вся его сущность стремится к разрушению. Что физически, что морально.       Кровь стучала по вискам, когда он думал о работе. Из головы не выходили мысли по поводу предстоящих сделок. Перед глазами стояли напечатанные в договорах цифры. И эти цифры превращались в бешеные деньги, которые потом сыпались в кошельки. Его пьянило, покруче алкоголя, то чувство, что он может купить всё в этом мире.       Главным в бизнесе всегда являлся результат. Процессы не так уж и важны. Всем плевать, как кто-то там бегал и суетился, сколько потратил нервов и сил. Руководители нанимают лучших сотрудников и высчитывают риски, но какой в этом толк, если нет прибыли? Бизнес просто развалится. Деньги были главным судьей для Пчёлкина. Их убыток тыкал его носом в то, что он где-то просчитался, ошибся. Затем началась так называемая «работа над ошибками».       Деньги точно стоили постоянной головной боли и расшатанных нервов. Пчёлкин продал себя в их рабство. Встроенный калькулятор вместо сердца.       Совесть ещё никого не прокормила, в отличие от алчности.       Всё можно купить. Нужно лишь узнать цену, а ценник есть у всего и у всех.       И моментально нахлынули воспоминания о рыжей девчонке, что убеждала его в обратном. В последнее время они что-то зачастили.       Он жил в состоянии жуткой подавленности, и это стало повседневной нормой, то есть приобрело своеобразную, хроническую форму. От этой херни, сдавливавшей жизненно важные органы, он спасался бегством — большим количеством алкоголя, сигарет, полуголых красивых баб. Именно всё то, что доктор прописал. Доктор, что лечит пациентов своим излюбленным методом — эффектом плацебо.       А что поможет в той тяжёлой ситуации, когда замечаешь, что всё больше и больше влюбляешься в женщину лучшего друга? Эх, любовь такая сволочь, играет по правилам, которые удобны ей. Выбирает человека и нарекает его тем, кому ты безусловно готов отдать сердце. Любовь легко, без особых усилий способна переиграть дружбу, даже если та с «первого класса».       В кодексе дружбы зарегламентирована подобная статья, за нарушение которой следовало самое страшное для Пчёлкина наказание — муки совести, съедающие изнутри. Витя очень дорожил дружбой, не мог перешагнуть негласные правила даже ради любви. Он хороший друг, никогда не предаст.       И вот в это нелёгкое время появилась она. Новый метод лечения — плацебо по имени Аня Куприна.       Аня очень красива, как ангел, и её ангельская внешность — это первое, что сразу зацепило его внимание и на удивление задержало надолго. Она будто отличалась от других, выделялась из равнодушной серой массы обывателей столицы. Эти неправдоподобно яркие рыжие волосы, белоснежная кожа, в лучах весеннего солнца покрывавшаяся милой россыпью веснушек, подобно созвездию на небе. Ему до безумия нравилось покрывать её пылкими и влажными поцелуями, изредка оттягивать зубами бархатную, нежную кожу, особенно в районе ключиц, затем, заглаживая вину, обводить горячим языком следы укусов, ощущать, как она трепетала от утекающих нежностей или пошлых фраз, произнесённых хриплым шёпотом на ушко, в его руках.       У неё не только внешность ангельская, но и душа. Всех прощает и не держит зла. Глупая верит в то, что всем воздастся по заслугам. К её сожалению, добро всегда побеждает зло лишь в детских сказках. Плохие совершают много плохих поступков, а потом живут счастливо и у них всё хорошо.       Пчёлкин был атеистом. Крещённым атеистом, отказавшимся жить по законам божьим. Он и человеческие законы не соблюдает, невидимого мужика, сидящего на небесах, подавно слушаться не будет. Он полагался на реальность. Если какой-то идиот перейдёт ему дорогу, он накажет его самостоятельно, заказав тому билет в ближайший лесочек. Сам возьмёт полномочия Бога и решит — жить этому человеку или нет. Право имеющий, а другие пускай будут расходным материалом.       Для него крещение — это встреча тех, кто боится гореть в аду. Простая формальность. Да, он крестился. Но это был чисто стадный инстинкт. Куда все, туда и он. Потому что «так надо». Может быть, попадёт в рай. Навряд ли. Грехов накопилось столько, что вовек не отмолить. Молитвы вообще пустые и бессмысленные слова.       Очень нравилось Пчёлкину хватать Аню за её белые крылышки, пачкая их черными и блестящими пятнами, подобно смоляным, тем самым доказывая, что святость – полная чушь, к тому же скучная. Надо жить, как хочешь и не загонять себя в дурацкие рамки. Только он переборщил с её хрупкими крыльями и сработал принцип бабочек: хватаешь тех за крылья – бабочка теряет свои лётные качества и в конечном итоге погибает. Они хрупки от природы и абсолютно беззащитны перед любопытным человеком.       Но Аня тоже виновата. Вместо того, чтобы бежать от него, она, подобно мотыльку, из-за незнания летела к свету, воспринимая его, как выход из опасного замкнутого пространства. Не знает же, что погибнуть может. А что сделаешь, когда этот губительный огонёк так и манит к себе?       Она была абсолютна права, когда говорила, что они слишком разные.       В начале-то Аня бегала и пряталась от него, подобно игре «кошки-мышки», только маленькая рыжая мышка не понимала, что всеми прятками и беготнёй сильнее разжигала охотничий азарт. Пчёлкин уже знал, что договориться с ней полюбовно не получится и отступать не стал. Это не в его стиле. Привык добиваться своего.       Жаль, на красоте и сексуальном желании отношения не держатся, розовая пелена спала, и они ожидаемо пошли на спад.       Он обезличил её. Его не волновали её чувства и переживания. Главное — быть рядом с ней и иметь возможность, нет, полное право коснуться её. Тем, кто желал того же, хотелось руки поломать, вдобавок и ноги, чтобы наверняка больше не приближался к ней. Бывали моменты, доходящие до паранойи, когда каждая безобидная улыбка, обращённая не ему, а левому мужику, запускала тревогу. Ревность, сука, съедала. И он никак не мог справиться с ней.       Была привязанность и привычка. Точно не любовь. По крайней мере с его стороны. Он пытался прогнуть Аню под свои желания, не терпя сопротивление, хотел быть уверенным, что она каждый вечер ждёт его. Активно поощрял её беспомощность. Играл роль спасателя а-ля принц на белом коне, что спасёт от огнедышащего дракона под названием проблемы. Спасал, потому что хотел, чтобы принцесса была счастлива? Никак нет. Погрязнув в эгоизме, думал только о собственной выгоде. Желал получать и получать. Чувства, эмоции, нежности. Да, дарил разные подарки, но не ради полной благодарности улыбки, а ради поддержания этих странных и нездоровых, местами болезненных отношений. Чтобы Аня продолжала быть рядом с ним, не уходила.       Недавно он с удивлением заметил, что начал слишком часто думать о ней, хотя раньше не делал этого – просто переступал порог квартиры, садился в машину и по дороге на работу совсем забывал о той, которая к его возвращению готовила вкусный ужин и, сняв фартук, прихорашивалась перед зеркалом. Потом это, конечно, утратило смысл, так как заявлялся домой поздней ночью и вусмерть пьяный.       Мальчики ничего не боятся. Глупость! Пчёлкин оказался ещё тем трусом. Ненавидел разговоры насчёт отношений, потому что попросту боялся и всячески избегал их. От них башка неимоверно трещит. Женщины прямо в рот смотрят и неудобными вопросами пытаются вытянуть обещания, мёртвой хваткой вцепившись за каждое произнесённое слово. Пчёлкин любил покой, когда всё идёт, как по маслу, и крайне не любил, когда девушки уходят в мир фантазий, где выбирают свадебные платья и рожают ему троих детей, а он всего лишь хотел приятно провести время. К тому же бабы странный народ, разобраться в них сложно. В начале делают всё, чтобы завлечь мужика, а потом делают всё, чтобы он поскорее уносил ноги от них.       Наверняка, Куприна тоже много чего навыдумывала, опять-таки Пчёлкин ничего не обещал и в любви до гробовой доски никогда не клялся.       «Вить, я люблю тебя».       Правда, её признание в любви чуть напугало его. Зачем она это сказала? На что вообще надеялась? На то, что Пчёлкин в ответ скажет те заветные для неё слова? Какая же она всё-таки глупая. А глупых, как знаем, надо учить, даже если уроки будут болезненными. Может быть, через боль откроет свои очаровательные глазки.       Нежность исчезла бесследно, и на её место позарилась стоящая за ней настойчивость. Сладость ночей сменилась терпкой горечью. А Пчёлкин только так и любил. Не зря пил сорокоградусную жидкость и курил крепкий табак. Он настолько жадно утолял жажду, выпивая Аню до дна и без остатка, что забыл про неё саму. Опустошал её.       Но вот она сбежала от него, оставив коротенькую записку, и, возможно, прощальную. Затем он ждал, когда она даст о себе знать, но проходили длинные дни, не приводящие ни к чему. Это раздражало. Со временем терпение лопнуло, и Пчёлкин, как ожидалось, в конечном итоге сорвался. Вместо того, чтобы найти способ связаться с ней, без малейшего сожаления ушёл в загул. Чёрт с ней! Не будет он больше бегать за ней. И ему было наплевать на её переживания и горе — она где-то там, в своей деревушке, всеми силами пытается свыкнуться с тем, что её любимого человека, бабушки, нет в живых.       Жаль, Пчёлкина заботило своё, совершенно не поддающееся никакой логике, состояние. Самым несчастным в мире был он, потому что несправедливо поступили именно с ним. Она собрала все вещи и оставила его подарки. Понятно, что возвращаться к нему больше не намерена.       Дни заканчивались после третьего стакана выпитого коньяка, а начинались с паршивым настроением и с взъерошенными длинными волосами на соседней подушке. Сегодня повезло — рыжая, завтра блондинка. Девушки менялись, а Пчёлкин оставался прежним. Он делал то, к чему привык, и не собирался меняться, даже если на душе было как-то мерзко.       Возможно, он уже конкретно пропил эмпатию и здравый смысл.       Хотя нет — их последние крупицы с горем пополам отыскал, чем и объяснялся его неожиданный порыв поехать к её лучшей подруге Кате и потребовать любые сведения, которые помогут ему наконец встретиться с Куприной. Но, к сожалению, его порыв так и остался за пределами квартиры и бесследно исчез с приходом соседки. Она принесла ему белый конверт, так как один слепой или невнимательный идиот с должностью почтальона случайно закинул его не в ячейку почтового ящика. Это было то самое письмо, написанное Аней одним холодным вечером.       Витя скривился, почувствовав при новой затяжке странный горький вкус, и опустил глаза. Настолько задумался, что не заметил, как дошёл до сигаретного фильтра. Бросив сигарету с балкона, глубоко втянул ноздрями прохладный воздух и зашёл в тёплую гостиную.       То самое письмо, которое сейчас бумажным комком валялось в углу, около дивана.       Аня правда поступила подло. Не смогла высказать ему всё, что накопилась, и, как трусиха, отделалась обычным письмом. Выбрала самый лёгкий и удобный для неё способ. Это, конечно, лучше, чем бы она просто ушла по-английски. Но Пчёлкин думал, что имеет полное право рассчитывать на уважение с её стороны.       И почему она решила, что может самостоятельно поставить финальную точку в их отношениях? Или же поступила так, потому что не очень-то уверена в правильности своего решения?       Хотя чего ещё ждать от этой неуверенной девчонки? Влюблённой по уши девчонки.       Она бесила его. Бесила своей добротой. Лучше бы проклинала его и тот день, когда они встретились, твердила бы, что он испортил ей жизнь. Но нет. Она с такой нежностью написала это письмо, что Пчёлкин почувствовал вину за каждый свой поступок, который делал ей больно.       Столько молчала и держала в себе обиду. Обиду на то, что он назвал её в постели чужим именем.       Он не помнил, однако прекрасно знал, чьё имя произнёс.       Ему самому было противно. Образ жены друга засел глубоко и всплывал совсем невовремя, становясь более осязаемым. Да, он хотел, — нет! — отдал бы всё, чтобы вместо Ани тогда была Оля. Он сильно любил её и желал быть вместе с возлюбленной. Поэтому никто не смеет его судить. Никто, кроме него самого.       А Аня, глупая маленькая девочка, любила его. Витя отчасти понимал, что она почувствовала, когда узнала, что её любимый влюблён в другую. Ведь ему часто приходилось видеть, как любимая женщина обнимала и целовала другого, его лучшего друга.       Тогда, когда дочитал последнюю строчку, он сжал чертово письмо в кулаке, слыша, как бумага жалобно хрустит в руках, и, выбросив в сторону, прикрыл глаза.       Он может найти её и своей настойчивостью переубедить её остаться с ним, хотя бы ненадолго.       К чёрту!       Было сложно, но Витя, несмотря на это, всё равно принял решение. Он отпустит и забудет её. Ему не нужны те отношения, о которых она мечтает. Аня достойна лучшей участи, чем быть любовницей. Пускай она полюбит – ещё раз, выйдет замуж и родит какому-то идиоту, что за жалкие копейки корячится на заводе, несколько детей.       При мыслях о том, что рыжая станет женой другого, неведомое чувство скребётся внутри. Неприятно, когда отдаёшь то, что принадлежит тебе, в чужие руки. Ох, как неприятно.       К сожалению, он уверен в том, что, если любви не было, то её и не будет. Сердцу не прикажешь.