В поисках дома

— У меня депрессия? Это наверное какая-то шутка, — Питер заламывает пальцы рук, слегка улыбается и трясёт головой, — этого просто не может быть! — Питер, я понимаю, вам тяжело это принять, — вздыхает женщина в очках, сидящая напротив. Кожаное кресло неприятно скрипит, когда он двигается ближе к столу и наконец изящно поднимается, смотря как будто бы сверху вниз. — Но поймите! Мы подберем грамотное лечение и вы сможете принимать таблетки, чтобы наконец отпустить прошлое. — Но я… — Питер путается в словах, и бросает попытки объяснить что-то психотерапевту. Всё равно это бесполезно и каждый раз разные люди твердят ему одно и тоже. А ведь это Питер ещё не рассказывал, как однажды повстречался с самим собой. Тогда бы, горько усмехается Паркер, мыском кроссовок пиная смятый бумажный стаканчик, когда в руках — точно такой же, его бы с вероятностью в девяносто процентов упекли бы в психушку. Обычным людям сложно поверить в то, что теории различных учёных о мультивселенных на самом деле — чистая правда. И что время во всех измерениях не параллельно и движется с разной скоростью, и… и… Питер делает обжигающий горло глоток и выбрасывает оба стаканчика в ближайшую урну. Сил размышлять о чём-то серьёзном, копаться в себе, очередной вечер потратить над пустым поисковым запросом о поиске очередного психотерапевта, чтобы на следующий день, или ещё через одни, услышать одни и те же слова. У него нет никакой депрессии! Точка, нет, восклицательный знак. Он абсолютно здоров и нормально себя чувствует и единственное из-за чего он попёрся к психотерапевту это пугающие ночные кошмары, в которых раз за разом погибала его Эм-Джей. Уже не важно, что звали её не так и выглядела она совершенно по-другому, да и в целом была постарше той девчонки, которая… Питер плохо помнит кто был там с ним и с тем, другим Питером Паркером, кажется как раз девочка и ещё один парень, который ещё точно спрашивал есть ли у него лучший друг. Но картинка не сходится, как будто в самом центре этого пазла не хватает детали — как будто там был кто-то ещё о ком он почему-то забыл. Только вот руки Питера, когда тот обнял его и тепло его тела, которое отчётливо чувствовалось в прохладную ночь, он совершенно точно не забыл и не придумал. Это было на самом деле, взаправду и с ним. В той странной вселенной, где они сражались бок о бок, где он помог ему избавиться от боли спине, а потом исчез, поймав странную, растерянную и грустную улыбку того, другого Питера, который точно был во много раз круче чем он. Питер думает, что наверное это дико странно и ужасно нарциссично — влюбиться в самого себя. Только вот «самого себя» Питер как раз таки никогда не любил. Вечно отстающий, из-за чего в средней и старшей школе приходилось оставаться летом, рискуя всё равно не перейти в класс старше, ни преуспевший абсолютно ни в чём другом и отличающийся ото всех только своей натурой, личность которой приходилось держать в строжайшей тайне. Дружелюбный сосед человек-паук, который готов помочь всем и каждому, будь то переделка с бандитами или супер-злодеями, возомнившими себя лучше прочих, или даже в том, чтобы снять котёнка с дерева. Впрочем, в последнее время он выходит в патруль всё реже и реже, сократив это количество сначала до раз в два дня, а теперь до раз в неделю-полторы. У Питера Паркера просто не находится на это сил и иногда он не в состоянии справиться с этой давящей в груди пустотой. Та встреча на кухне изменила всю его жизнь. Первые секунды, которые они потратили на почти зеркальное отражение атак друг друга, а потом Питер как будто что-то просто прочёл в его глазах и улыбнулся, немного растеряно, но невероятно мягко — на мгновение Питеру даже показалось что она, эта улыбка, предназначалась ему, — почти нежно. Только потом пришлось одёрнуть себя, вернуться в реальность. Для такой улыбки Питера, какую он навыдумывал себе в своей собственной голове, он был недостаточно хорош. Точнее слишком недостаточно хорошо. Ещё точнее — вообще. По ночам, когда Питер подолгу не мог уснуть, он перебирал в голове все свои подвиги, героические поступки, великие свершения, подобные тем, о которых рассказывал Питер, и не находил ни одного. Ничего столь значительного, ничего слишком примечательного. Он просто был, просто существовал, просто был самым неудачным человеком-пауком из всех. Ну да, дрался парочку раз с какими-то тварями, но, а толку? Для такого взгляда и такой улыбки он всегда был и останется недостаточно хорошим. Тут и сомневаться совершенно не в чем. Это было ужасно тяжело — вновь осознавать, что даже тут ты ходишь в неудачниках и не отличился ничем даже среди таких же, как ты. Питер Паркер с нежной улыбкой например, может стрелять паутиной прямо из рук, а — Питер всё-таки думает, что недостающей частичкой пазла является ещё один Питер Паркер, только ещё более мелкий, если судить по возрасту его друзей, — третий так вообще, дрался с инопланетянами и придумал весь тот грандиозный план, благодаря которому они разнесли статую Свободы. Питер усмехается вновь, оттягивая прядки волос, воспоминания о том мальчишке вернулись и на этом фоне то время, которое они провели вместе с Питером значительно обросло подробностями. Случайные жесты, мимолётные касания, ямочки на щеках, серые спокойные глаза… Питер невероятно красивый, а ещё от него так и веет надёжностью, которую бы Питер хотел ощущать и от себя. Он кусает губы в кровь и надевает маску от своего костюма. Сегодняшний патруль почти завершён, Нью-Йорк удивительно тих и с крыши гигантского небоскрёба видны только горящие огни домов и фонарей. Питер выпускает паутину, цепляясь за крыши домов и прячась в тенях, чтобы не засветиться в очередном тупом ролике интернета. К двадцати шести начинаешь порядком уставать от этого. Его лучшая версия наверняка не испытывала таких трудностей, но на то он и отстающий, чтобы вечно во всём путаться. Матрас знакомо продавливается, когда он тихо укладывается на него, прислушиваясь к звукам внизу. Его соседи снизу чересчур шумные ребята, но Питер обычно не ходит ругаться с ними, справедливо считая, что если бы он нашёл лишние силы, то обязательно потратил бы их на что-то более важное. На внеочередной патруль например или… Питер запрещает себе думать об этом «или». Только вот даже сновидения смеются над ним, посылая ему в кошмарах образ Питера, который мягко кладёт руку на плечо, пока он сидит над телом погибшей из-за него Гвен. Тот Питер сжимает пальцы и этому Паркеру хочется плакать, потому что тяжело, потому что груз для него невыносим, непосилен. Потеряв человека, которому он доверял, он упустил и человека, который мог бы помочь ему наконец отпустить. Питер Паркер смотрит на него серыми глазами и неожиданно укладывает ладонь на мокрую от слёз и колючую от щетины щёку. — Питер, — тихо говорит он, — прекращай уничтожать себя. Это худшее, что ты можешь и продолжаешь делать. Она бы точно не хотела, чтобы ты помнил её вот так. Плечи Питера дрожат, он касается асфальта коленями, потому что слабость кроет так же неожиданно и беспощадно, без предупреждения. Вокруг них потоки прохожих, рядом проезжая часть и цепляясь за тёплые ладони Питера он смотрит ему в глаза, уже видя как он распадается на светлые частицы — переносится в свою вселенную. Только вот ладони отвечают ему взаимной теплотой, тем, что Питер сжимает их и прижимает к своей груди. — Я рядом, Питер, — и в этих словах столько странной боли и затаённой нежности, что слёзы текут из глаз и Питер просто мотает головой. — Я… я никогда не смогу заслужить тебя, быть равным… — у него хриплый шёпот, голосовые связки сорваны и посажены, но мужчина напротив понимает его прекрасно и только лишь качает головой. — Глупый ты, — вздыхает он, — меня не надо заслуживать. И вся реальность Питера трещит по швам. Он готов поверить, что сходит с ума, лишь бы ещё раз ощутить эти руки и увидеть этот взгляд, почувствовать как Питер обнимает его.