От автора
Люблю инверсию, особенно в названиях работ. Моя слабость, да. Так же, как и зарисовки расширенных сцен. Осталось пожелать вам приятного чтения. Автор надеется, что оно действительно будет приятным. Треск. Сухой, сдавленный, похожий на тихий стон. Тончайшая древесина запела у него в когтях и безжизненно рухнула наземь. Он поднял глаза. На него смотрела некогда прекрасная кра. Она и сейчас была в самом цвете возраста и сил, но неизгладимая печаль легла на её плечи. Она упала на колени, протягивая руки к сломанному луку. Она пыталась его собрать, понимая, что ей это не удастся. Тогда Ева заплакала. Слёзы градом полились на землю, разбиваясь о клочки пожелтевшей травы. Её красные, распухшие от слёз глаза уставились невидящим взглядом на него. А он улыбался, мерзко и противно. Словно ему были приятны страдания девушки. Ему это нравилось, губы прорезали оскаленные зубы. Вдалеке стоял принц Арманд. Наглый, самоуверенный садида помогал сестре подняться на ноги, попутно давая солдатам указания. Надо же, какие-то смертные будут угрожать ему копьями или кинжалами! Какое же удовольствие доставит ему новое сражение. Вот, сейчас, одним ударом мощной серой лапы он собьёт с ног десяток солдат. Вот он схватит этого наглеца энутрофа за шиворот и выбросит далеко за пределы королевства. И наконец — он возьмёт за горло принца и легонько надавит… — Нет! Ева! Это не я! Рубилакс, выпусти меня! Что? Что такое? Ах, иопоголовый образумился. Поздно, теперь его черёд заправлять этим балом. Но владелец тела не собирался так просто сдаваться. Рубилакс на миг утратил нити контроля над монстром, Персидаль дёрнулся, подпрыгнул, и вот огромная серая масса чудовища взрезает небосвод. Внизу проносятся деревья, кусты, поля с цветами, а они всё летят и летят… Удар. Глухой стон. Меч отлетел от рыцаря и вонзился в кору дерева. Сам Гроуви расплостался на земле, как забытый детьми на холме воздушный змей. С которым наигрались и которого бросили умирать одного…***
Он не помнил, сколько времени пролежал без сознания. Но вскоре пришлось подняться — в тело словно вонзились тысячи иголок. Персидаль вскочил и огляделся, поморгав мутными от пыли и слёз глазами. Вокруг до самого горизонта простиралась пустыня, а он стоял на маленьком островке, на котором, о чудо, было дерево и ещё теплилась жизнь. В коре безжизненно застрял Рубилакс. — Эй, иопоголовый, может поможешь мне? Но Гроуви как будто не услышал. Он глупо вглядывался в песочное королевство, вертя головой. Вдруг с обеих сторон начали вырастать огромные дубы, своими ветвями создавая нечто наподобие арки над макушкой Гроуви. Юноша машинально вытер пот со лба. Долгожданная тень высоких древ накрыла его, и Гроуви блаженно посмотрел наверх. Пустыня превратилась в бескрайний лес, слышался перезвон ручья, птицы щебетали в густых кронах, кукушка затянула свою извечную песню. — Гроуви! Рыцарь навострил уши. Евангелина! Она звала его и была где-то поблизости. Гроуви недолго пришлось гадать, в какую сторону бежать. Стройная фигура милой кра замаячила впереди. Она улыбалась и протягивала к нему руки. — Ева? — Персидаль выгнул брови, но тут же с радостным криком подбежал к возлюбленной. — Евангелина! Его мало заботила мысль, как Евангелина оказалась здесь, ведь она осталась в королевстве. Сейчас он больше всего хотел объясниться. Гроуви взял её руки в свои вспотевшие и грязные ладони. — Евангелина! Прости меня, всё произошло слишком быстро, я не хотел, чтобы так случилось. Это Рубилакс и его вечные слова о ненависти! Это был не я, ты веришь мне? Но Евангелина никак не отреагировала на его слова. Она наклонила к себе голову Гроуви и прошептала: — Почему ты сломал меня? Персидаль хотел ответить, но заместо Евы появился Рубилакс. Он крепко держал иопа за плечи, впившись в кожу когтями. — Ну что, рыцарь ордена шушу, кажется, нам с тобой по пути! Теперь мы не должны разлучаться, только ты и я! Что скажешь? — Нет, нет! Отпусти меня! — закричал в исступлении Гроуви, но Рубилакс наклонял его всё ниже к земле. — Брось, иоп, ты всё равно уже не сможешь ничего изменить. Ты в очередной раз выпустил меня, это судьба! Твоё сердце — идеальное пристанище для скорби и боли! Твоё тело — прекрасная машина для уничтожения и хаоса! Покорись судьбе, Гроуви! Ломайся, ну же! Рубилакс совсем озверел и ударил Гроуви по голове. Тело подломилось, и юноша рухнул под тяжестью шушу. — Нет!!! Персидаль нечеловеческим усилием воли сбросил с себя Рубилакса, но встать не смог. Он закрыл лицо руками и снова закричал, но на этот раз от осознания своей беспомощности. — Зачем ты орёшь в пустоту, идиот? Гроуви открыл глаза. Никакого леса не было. Мираж улетучился, а вместе с ним и крик слабости. Рубилакс по-прежнему торчал рукоятью из дерева и поносил иопа, на чём свет стоит. — Надо же было связаться с таким кретином! — горячился шушу. — Подумаешь сломал лук бедной кра, в другой раз не будет под ноги лезть. — Я сломал не лук, а её достоинство! Почему я не послушал её и затеял это нелепое сражение? — Ну не такое уж и нелепое, — Рубилакс пожал бы плечами, если б они у него были. — Мы всего-то показали этим надутым индюкам, чего стоит гнев иопа. — Скажи лучше — в очередной раз уступили нити контроля этой паршивой гордости и самолюбию! Что я наделал?! Последний вопрос Гроуви произнёс с таким нажимом, что даже Рубилакс слегка заволновался. Обычно Персидаля не так просто смутить. — Эй, прекрати эти излияния, ты меня пугаешь. Всё было не так уж плохо. Мы с тобой могли бы… — Мы ничего не можем! — Гроуви от этой простой, но такой больной мысли даже поднялся на ноги. Он посмотрел на Рубилакса, и шушу совсем не понравился этот взгляд. В нём была серьёзность, а её редко встретишь у иопов. — Всё кончено, Рубилакс, — Персидаль вытащил меч из дерева. — Наши приключения подошли к концу. Юноша разорвал свою одежду и, расстелив её на траве, воткнул в ткань меч. — Что ты делаешь? Куда ты уходишь? Стой, остановись, горячая голова, стой, или пожалеешь! — Прости, Рубилакс, не быть нам с тобою героями. Будет правильнее, если у тебя появится другой страж, лучше, чем я. — Мне не нужен другой! — сказал Рубилакс и осёкся — больно красноречивыми ему показались эти слова. Но рыцарь ничего не заметил. Гроуви коснулся глаза, который был высечен в мече и, тяжело вздохнув, отправился прочь, подальше от ответственности, от воспоминаний, что резали бледную кожу, подальше от… — Ты не сможешь убежать от самого себя!***
— Ну и что мы теперь будем делать? Гроуви усмехнулся. Рубилакс, после того, как Персидаль победил его, перестал отделять себя от своего стража. Это было лестно юноше. — Мы идём навёрстывать упущенное, — решительно ответил Гроуви, поднимая с травы тунику. Она была порвана и разодрана в пяти местах, но так было даже лучше. Спутники отваги и героизма — раны, царапины и ссадины, полученные в битве. Гроуви обвязал тканью шею, и получился незамысловатый, но очень героический плащ с алым мечом посередине. — А Евангелина? Или ты про неё забыл? У Персидаля засосало под ложечкой. Как он мог забыть о своей любви! Ведь она его никогда не простит. Но, как там учил его Голтард? «Никогда не сдавайся, особенно, когда хочется сделать это больше всего». Надо просто перебороть себя, сделать первый шаг… — Верно мыслишь, Гро, — проговорил знакомый голос. Персидаль обернулся. Позади стоял Голтард, он улыбался и посмеивался над смущённым выражением лица ученика. — Не держи меня за иопа, я всё знаю о той премилой кра, — сказал Учитель дружелюбным тоном, но Гроуви заметно помрачнел. — Я сломал её лук. Эти слова заставили нависшую тишину разомкнуться. Голтард, к удивлению Персидаля, тоже переменился в лице. Учитель покачал головой и размял пальцы рук, они неприятно захрустели. Со стороны это походило на момент, когда сын нашалил, а отец теперь же его отчитывает. — Гроуви, то, что ты сломал лук — это нехорошо и бесчестно, учитывая, что лук для кра — это буквально всё. Гроуви всхлипнул, но опомнился и сделал вид, что кашляет. Голтард снова покачал головой и опустил руку на плечо ученика. — Но ещё хуже то, что ты затеял сражение накануне важной битвы! Садидам понадобятся все военные силы, а они вышли из строя по твоей милости. Ты оставил своих друзей за день до возможного сражения, которое решит исход войны. — Тогда я не могу возвращаться. Слишком много от меня зла и бед, лучше я буду… — начал Гроуви, вспомнив огромного серого монстра, но Голтард перебил его: — Нет! Не для того я поднимал тебя в пять утра и заставлял бегать сто кругов по шесть заходов, чтобы ты мне, своему Учителю, говорил такие вещи! — воскликнул Голтард. Гроуви инстинктивно втянул голову в плечи, Учитель выглядел разозлённым. Но он сразу же взял себя в руки и слабо улыбнулся. Такая смена настроений не предвещала ничего хорошего. Гроуви закрыл глаза. — Ты должен идти. Если ты правда любишь её, и твоё чувство искренно, то ты вернёшься и будешь просить прощения. Я понимаю тебя, мой мальчик…проходил через подобное. — Вы любили?! — переспросил Гроуви, поражённый таким заявлением. — Да, конечно, как и всякий нормальный мужчина, — передёрнул плечами Голтард. — Но давай не будем об этом. Сейчас речь о тебе. Твоя прямая обязанность, как иопа и моего ученика — вернуться к своим и сражаться с ними на поле брани до самого конца. Даже, если придётся умереть за них! — А можно как-нибудь без смерти, или такой вариант иопы вообще не рассматривают? — глухо посмеялся Рубилакс. — С тобой мы ещё поговорим, — смерил его внимательным взглядом Голтард. Рубилакс закатил глаз и заострил зрачок, что служило у него признаком крайнего раздражения. — Меньше слов, больше дела, Гро! Хватит строить из себя рохлю, пора показать, кто ты на самом деле! — А кто я? — спросил Гроуви. Голтард рассмеялся. Чудный юноша! — Ну, этак мы с тобой ещё часа на два наш разговор растянем. А время не ждёт, Гроуви, время уходит. И у тебя есть все шансы ухватить его за хвост и заставить его работать на себя. — Ой, если бы я мог, то точно на колени бы упал. Старина Голтарди произносит речи для несостоявшегося рыцаря, — фыркнул Рубилакс. Голтард презрительно посмотрел в его сторону, а Гроуви, наконец, радостно улыбнулся. — Отличная мысль, Руби! — выпалил рыцарь и тотчас опустился на одно колено перед Учителем. Голтард усмехнулся, он был против такого проявления уважения, но в голове и движениях ученика чувствовалась такая энергия и радость, что он в этот раз не стал делать замечаний. — Ну, чтож, сэр Персидаль Седлигроув, — Голтард взял Рубилакса и опустил его сначала на плечи, а после на голову Гроуви. — Благословляю тебя на дальнейшие подвиги! Вас с Рубилаксом ждут приключения, какие ещё не сваливались на голову ни одному иопу. Голтард вернул меч Гроуви и приподнял юношу за подбородок, ласково рассматривая это знакомое лицо и большие глаза. — Я буду верен вам, Учитель. — Не мне — ему, — Голтард осторожно указал Персидалю на грудь. — Будь верен только своему сердцу, оно редко подводит. — Какая трогательная сцена, сейчас слёзы потекут рекой, — поддел их Рубилакс. — А, молодец, что голос подал. Гроуви, ты позволишь нам отойти на пару слов? — Для вас — всё, что угодно! — запальчиво ответствовал рыцарь, протягивая меч Учителю. Голтард принял его и отошёл на двадцать шагов. Они с Рубилаксом о чём-то долго говорили, но Персидаль и не думал подслушивать. Его загорелую кожу ласкали прикосновения ветра, а душу и сердце — мысли о скорой встрече с Евой и остальными.***
— О чём вы там шептались? — Отстань! — Да ладно, я просто хочу понять… — Закроем тему. — Хорошо, хорошо, закрыли, замок повесили. Рубилакс одобрительно хмыкнул. Он не собирался пересказывать Гроуви всё ту сентиментальную чушь, которую ему наговорил Голтард, много чести. Персидаль вдохнул свежий воздух и посмотрел вдаль. Впереди лежало много препятствий на пути к королевству, но они смогут преодолеть их, смогут вернуться вовремя. Они смогут стать героями. Они смогут всё… Голтард смотрел на рыцаря, который вскоре стал тёмной точкой. У этого юноши ещё всё впереди. — Правду говорят — у иопов и шушу непонятно, кто кого охраняет. То ли первые смотрят за вторыми, то ли наоборот. Хорошо, что у этих двоих всё ясно. Он улыбнулся, сделав руки лодочкой, чтобы солнце могло опустить в них свои лучи. Последний взгляд на ученика и его верного шушу. — Будь с ним рядом, Рубилакс, — прошептал Голтард, и ветер тут же принёс ему ответ: — Буду.