Сила крови

      Гарри стоял перед входом на кладбище и боялся ступить на его территорию. Издалека было видно большую компанию с рыжими макушками, которые стояли и обнимались, а рыдания миссис Уизли были слышны с дороги. Гарри чувствовал свою вину за смерть Фреда.       Во время битвы за Хогвартс на его пути в лес перед ним возник Долохов, который пускал заклятия в Полумну, а та явно проигрывала. Гарри не мог пройти мимо подруги, поэтому присоединился к дуэли. Долохов не будь дураком, тоже призвал себе помощника.       Неподалеку от них сражался Фред. Одолев одного противника, Гарри заметил, как Долохов пустил убивающее в Полумну, но в последний момент оттолкнул ее. Спросив все ли у нее в порядке и получив утвердительный ответ, Гарри продолжил дальше свой пусть в лес, так и не заметив, что тот самый луч попал в Фреда.       Впервые он увидел тело Фреда в Большом зале. Все Уизли были убиты горем, что даже не заметили его. Только Гермиона отвела его в сторону и сказала, что случилось, и еще тише и осторожнее сказала, чтобы он сейчас не показывался им на глаза, потому что Беллатриса, прежде чем исчезнуть в неизвестном направлении, сообщила миссис Уизли о смерти ее сына так, что это Гарри буквально поставил его перед собой под убивающее, чтобы спасти свою жизнь.       Гарри знал, что все жертвы — это его вина. И себя он никогда не простит. Но надеялся, что его простят все Уизли, Джинни, потому что они тоже его семья, что эмоции улягутся, и они поймут, что Гарри скорее сам бы кинулся под убивающее, если бы оно летело в Фреда (как сделал это с Полумной, которая по итогу все равно погибла), но никак не наоборот.       Он не мог находиться среди людей, поэтому прямиком из Большого зала с Кикимером направился на площадь Гриммо. Домовик обхаживал своего хозяина как мог, восхваляя великого Гарри Поттера, готовя ему различные вкусности. Но ни одного письма ни от кого из Уизли за все эти дни он не получил.       В какой-то момент он уже потянулся за бутылкой огневиски, когда Кикимер протянул ему небольшой сложенный вчетверо пергамент.       — Хозяину письмо, — поклонился в пол домовик.       Гарри дрожащими руками быстро развернул пергамент и забегал глазами по строчкам, которые писались явно в спешке.              Гарри,       Прости, что эти дни не писала и не заходила к тебе (уверена, ты на площади Гриммо, знаю, как дорого тебе это место), но я должна была побыть с семьей. Завтра в десять утра похороны Фреда. Я хочу, чтобы ты был с нами (я знаю, что ты ни в чем не виноват).       Джинни              Сердце пропустило удар. Джинни не винит его. У него есть шанс, вдвоем они сумеют убедить миссис Уизли, что Лестрейндж соврала ей, поняв, что проигрывает, сбежала, как трусиха.       И вот он стоит и не может сделать и шага на территорию кладбища. Он пропустил всю церемонию, смотрев лишь издалека, чувствуя себя лишним. Но этот шаг было сделать нужно. Да и он не мог не попрощаться с Фредом. Все эти дни ему снова снилась эта зеленая вспышка, попадающая в одного из близнецов, который так и падает замертво все еще с улыбкой на лице.       Гарри тихо шел по дорожке, но чем ближе он подходил к семейству Уизли, тем больше были слышны его шаги, на которые рыжие головы моментально повернулись.       — Гарри, — воскликнула Джинни, бросившись к нему в объятия.       На ее лице были слезы. А всю ее трясло, она вцепилась в него так сильно, словно он был какой-то ее последней надеждой и спасением. Гарри тут же напрягся, оглядывая мрачные лица семейства, которые бросали на них совсем недобрые взгляды.       — Мистер и миссис Уизли, я… — Гарри откашлялся, хотя ком в горле все равно предательски мешал ему говорить, а имя на надгробье заволакивало пеленой глаза. — Я виноват в смерти Фреда, безусловно, но Беллатриса, она…       — Это все Дамблдор, — сказал мистер Уизли, который держался очень отстраненно и совсем недружелюбно, каким его всю жизнь знал Гарри. — Это он семь лет назад пришел в наш дом и попросил стать тебе семьей, а нашего младшего сына быть твоим другом. Ему нужна была лишняя слежка за тобой, чтобы ты в нужный момент смог погибнуть, но не раньше. Молли была против, знала, какую опасность будет представлять Темный Лорд для наших детей, если они будут рядом с тобой, когда вернется. Я ее убедил, что Дамблдор знает, что делает и никто из наших детей не пострадает. Но с каждым годом я жалел о принятом решении. Сначала чуть не погибла Джинни. Я списал это на случайность. Малфой мог чисто из-за ненависти мне подсунуть ей этот дневник, не обязательно сыграла близость с тобой. Потом чуть не погиб я. Дамблдору было плевать, что у меня семеро детей, жена. Ему была важна его война. Нужно было охранять пророчество. И снова просто для того, чтобы ты умер в нужный момент. И снова Молли убеждала меня, что мы допустили ошибку. Но я посчитал, что портить дружбу Рона, который ни о чем на тот момент не знал, будет слишком жестоко. Но потом эта медовуха… И вновь я приходил к мысли, что не будь он рядом с тобой, этой цепи случайностей бы не было. Но ты снова спас его. А потом был Билл. И он был первый, кого спасти не удалось, просто случай, что его не укусили в полнолуние, и он пострадал не сильно. Я не хотел, чтобы мои дети участвовали в войне. Но они были уже слишком привязаны к тебе, Гарри. И вот я дотянул до того, что десять месяцев назад вновь при спасении тебя чуть не убили Джорджа, а пару дней назад смерть-таки перестала делать для нашей семьи исключение. Погиб мой сын. Моя семья разбита. Лестрейндж жива, она выждет время и будет мстить за смерть своего хозяина. И если мы поддержим тебя сейчас, то снова может кто-то пострадать. Билл и Флер хотят ребенка. И если я позволил страдать своим детям, то внукам не хочу. Я все рассказал своим детям. Но я не вправе заставлять их что-то делать, ведь все, кроме Джинни, уже совершеннолетние. И единогласно ради собственной безопасности и своих будущих семей, мы все приняли решение, что отныне наши с тобой дороги пересекаться не будут.       — Я такого решения не принимала! — закричала Джинни. — Через два месяца мне семнадцать, ты не можешь заставить меня…       Через крик Джинни, которую он все еще прижимал к себе за талию, Гарри осматривал всех Уизли и задержался взглядом с Роном, который крепко держал за руку Гермиону.       — Гарри, прости, ничего личного, но папа прав, — Рон видимо почувствовал, что Гарри требует от него объяснений. — Если Лестрейндж жива, то даже в одиночку она опасна, ты знаешь, что она делала с Гермионой, и я не могу допустить…       — Да, я понимаю, — растерянно сказал Гарри, который совсем не знал, как на все это реагировать, его мир снова рухнул, и он мог бы винить Дамблдора, но после всего он понимал, что старик все-таки был гением, все же война могла кончиться и с куда более плохим исходом, а он знал все наперед.       — Гарри, я… — всхлипнула Гермиона. — Ты мой друг, и навсегда им останешься. Но я не могу и не хочу больше терять Рона, ты видел, как мне тогда было плохо без него, я не смогу. Прости меня…       — Джинни, иди к нам, — миссис Уизли подозвала дочь, а Джинни начала пятиться назад, все крепче сжимая его руку, а миссис Уизли воскликнула в сердцах, — или ты больше не моя дочь!       — Я больше не ваша дочь, — всхлипнула Джинни.       А Гарри вдруг почувствовал, как все внутренности выворачивает, и уже через секунду они стояли вдвоем в гостиной на площади Гриммо.       — Гарри, сделай так, чтобы никто из этих людей никогда сюда не смог зайти, поставь на этот дом всевозможные чары, но чтобы я никого из них больше никогда не видела, — Джинни обессиленно рухнула на диван, вновь заливаясь слезами, а Гарри не мог не выполнить ее просьбу.       Джинни не вернулась в школу на седьмой год обучения. Хоть она и делала вид, что ей все равно на семью, но Гарри видел, как ей больно от всего случившегося, поэтому поддерживал ее как мог. Жить на площади Гриммо было не очень безопасно, потому что если мистер Уизли прав, и Лестрейндж будет мстить, то она знает об этой квартире. Да и Гарри было до сих пор больно находиться в этом доме, где все напоминало о Сириусе, что его тоже больше нет с ними. Поэтому Гарри и Джинни собирались перебраться в небольшой уютный домик на севере страны.       Как только Джинни исполнилось семнадцать, они поженились. Никого не звали на свадьбу, никому не рассказывали. Они смирились с тем, что только они и есть друг и друга, им было слишком комфортно вдвоем.       И если Джинни не хотела выходить из дома, чтобы не пересекаться со своими родственниками и устроилась в «Пророк» удаленно писать статьи под псевдонимом, то Гарри понимал всю необходимость защиты себя, свой жены и их семьи, в том числе будущих детей, поэтому пошел на учебу в Мракоборческий центр. Он не винил семью Уизли, у них и правда были весомые причины, чтобы игнорировать его, а вот в волшебном мире он так и остался героем, который победил Волан-де-Морта, поэтому на обучение его взяли с удовольствием. Хотя и были некоторые сложности в виде Рона, который тоже учился с ним в одной группе, даже не здороваясь с ним, не спрашивая о Джинни, а Гарри не рассказывал жене, чтобы лишний раз ее не расстраивать.       — Гарри, — в один из дней, когда он вернулся с работы, Джинни выбежала к нему со счастливой улыбкой. — У нас гости.       Гарри вошел в гостиную и увидел сидящую на диване Андромеду, а рядом в подушках спал маленький Тедди, а у Гарри снова защемило в груди, что это именно он обрек малыша на жизнь без родителей.       — Гарри, здравствуй, — Меда встала с теплом смотря на него. — Я знаю решение Артура и его семьи и… я хочу сказать, что я их не поддерживаю. Я на твоей стороне. И ты не виноват в том, что Римус и Дора погибли. Джинни сказала мне, что вы уезжаете и не говорите никому куда. Но знай, мы есть.