Guided by a beating heart

— Десять бутылок? Ты серьезно? Твои родители сами все это оплатили? — Момо пребывала в величайшей степени радости, как только узнала, сколько алкоголя будет на их небольшой домашней вечеринке. Конечно, вела она себя так, чтобы показаться человеком, который точно знает толк в алкоголе и совсем не впервые видит столько бутылок шампанского. — Да, представь себе, мне девятнадцать, а не пятнадцать, — раздраженно произносит Феликс, убирая белоснежную пушистую прядь волос за ухо. Длинные сережки в его ушах чуть покачиваются от бесконечных перебежек из гостиной на кухню за очередным блюдом. Момо ему не особо нравилась, но она девушка Саны, а не пригласить Сану он точно не мог: она лучшая подруга Чана, а Чана он не мог не пригласить уже по личным причинам. Пришлось звать их всех. Потому и алкоголя столько. — Ого, сколько напитков, а мы точно столько выпьем? — Сана объявилась спустя некоторое время: как всегда с сияющей улыбкой на лице и блестящими от предвкушения глазами. Она приобнимает Момо за плечи, но обращается явно к Феликсу. — Могу с собой завернуть, — язвит Феликс, серьезно глядя на Сану, но затем улыбается, видя непонимание в глазах девушки, — все в порядке, нас восемь человек, может, и Енджун с Субином подтянутся, в любом случае: лучше много, чем мало. — объясняет Феликс девушкам, пока его взгляд не цепляется за картину чуть поодаль — Джисон, что ты творишь? Убирайте все быстро! Вы же знаете моих родителей, я за вас отдуваться не буду! Феликс сильно нервничал, смотря на сок на дорогом паркете, прекрасно понимая, что это не последняя проблема, с которой ему придется столкнуться. Ведь все знают, чему равняется сумма выпускников школы и алкоголя, помноженная на отсутствие родителей. И пока Хан и помогающий ему Чан оттирали последствия неаккуратности первого, Феликс заметил в темнеющем пейзаже за окном своего лучшего друга. Увешанный сумками, Хенджин тащился к двери коттеджа, иногда останавливаясь на передышку. Мы ведь на две ночи, куда ему столько сумок, — промелькнуло в голове у Феликса, прежде чем он поспешил помочь другу. — Привет, прости, что опоздал. Родители никак не отпускали, но я все же отвертелся. Все уже дома? — произнес Хенджин, как только они приземлились на скамеечку около крыльца со скрипучими ступеньками. — Да нет, Субина все еще нет, и Енджуна тоже, хотя я сомневаюсь, что они приедут, но все-таки, — заявил Феликс, морщась от холода и некоторой усталости. На улице стало совсем тихо, и только откуда-то издалека доносились громкие биты иностранной песни. Хенджин почему-то стал копаться в карманах и спустя некоторое время выудил оттуда тонкую белую пачку. Под непонимающим взглядом друга Хван чиркнул колесиком зажигалки и поджег сигарету, уже находящуюся во рту. — Не знал, что ты куришь, — с холодной обидой в голосе выдал Феликс, сощурив глаза. Пространство вокруг друзей заполнилось дымом цинкового цвета. Феликс отвернулся, морща нос и всматриваясь в черное небо у горизонта. — Я не начал. Если бы начал, я бы тебе сказал. Просто захотелось попробовать, многим помогает прийти в себя, ты же знаешь, — Хенджин произнес эти фразы успокаивающим голосом, выдыхая второе облако, и одарил друга таким грустным взглядом, что Феликсу даже стало стыдно, что он начал обижаться. В последнее время он часто это делал. И ревновал тоже. Но Хенджина сложно было не ревновать: с ним хотели общаться все, и Ли очень боялся его потерять, как бы глупо это не звучало. — Феликс, Хенджин, мы вас ждём-ждём, не хотите уже ко всем присоединиться? — Чан подошел очень вовремя, когда недопонимания между друзьями пропали, и они могли спокойно начать отмечать праздник. Хенджин встал первым и, заправив темные пряди волос в хвостик, обогнул Чана и направился в дом, смотря себе под ноги. Ли, обернувшись, провожал друга взглядом, игнорируя присутствие Чана на крыльце. Но игнорировал он не из-за неприязни, а из-за стеснения перед старшим. Им стоило обсудить их «отношения», но, видимо, первый шаг никто из двоих делать не собирался. — Пойдём в дом, без тебя ничего точно не начнется, — произнес Чан, смотря на Феликса с высоты первой ступеньки, а затем подал ему руку и улыбнулся, когда увидел на лице Ли милую полуулыбку. — Пойдем. *** Спустя три бутылки шампанского все происходящее вокруг кажется таким правильным: и Ликс под боком у Чана, и Момо с Саной, подозрительно затихшие в смежной комнате, и покрасневший то ли от смущения, то ли от алкоголя Джисон, смеющийся над ухмыляющимся Минхо. Перед глазами все мешается в одну веселую непонятную кашу, и никто уже не отдаёт отчёт в своих действиях. Под ногами скрипит пол, когда Чанбин всё же решается встать, чтобы переключить надоевшую донельзя песню. Никто не обращает на него никакого внимания, вечеринка в самом разгаре, и переключившаяся на телеке песня никак не меняет настроение праздника. За окном давно стемнело. На кухне намного тише, чем в зале, хотя эти комнаты разделяет всего лишь небольшой коридор. В окне почти ничего не видно, темно-темно. Чанбин не пил, и на кухне ему нравится больше, хоть в гостиной и все его друзья, с которыми у него не только общие интересы, но и в целом сильная близость. Иногда просто устаёшь от общения, даже с самыми лучшими друзьями. Пошарив в задних карманах джинсов, а затем и в кофте, но так и не найдя пачки или хотя бы одной завалявшийся сигареты, Чанбин решает навестить уже довольно сильно шумящих друзей, чтобы попросить у Чана или Джисона что покурить. Войдя обратно, в пучину праздника, Чанбин осознал, что вряд ли сейчас сможет донести до друзей простую просьбу, все были слишком заняты друг другом, и казалось, что Чанбин остался в доме один без пары. Однако Со быстро понял, что это не совсем так, потому что заприметил на веранде нового человека. Чанбин сначала испугался, так как он действительно не знал, что кто-то ещё подтянулся, однако быстро узнал в незнакомце друга детства Феликса — Хван Хенджина. Делать было нечего, Чанбин двинулся на веранду. На улице шум слышался менее отчетливо, да к тому же начало светлеть, что на контрасте с душной комнатой успокаивало ещё сильнее, чем обычно. Хенджин обернулся на открывающююся дверь, и, смерив Чанбина нейтральным усталым взглядом, вернулся к созерцанию тишины. Чанбин осторожно присел на первую ступеньку и опять безрезультатно пошарил в карманах. — Будешь? — Чанбин обернулся на фразу и увидел протянутую тонкую сигарету, заключённую в таких же тонких пальцах. — Спасибо, — Чанбин забирает её, и Хенджин крутит колесиком зажигалки, аккуратно поджигая кончик. Дверь позади парней опять хлопает, на этот раз громче прошлого, так как Феликс уже давно не трезвый, а вот вышедший за ним Чан ещё вроде в себе. Хенджин думает, что он не пил. — А чего вы тут делаете? — проговаривает Феликс, держась одной рукой за перила и чуть покачиваясь, как листик на ветру. Он не совсем пьян, однако Хенджин знает, его друг довольно быстро уходит, даже после двух бокалов шампанского. Бан Чан подходит ближе к имениннику, чтобы аккуратно поддержать его за плечо, явно переживая за него, так как выглядит Феликс сейчас не очень устойчиво. Хенджин устало, но довольно улыбается, глядя на пару. Между ними невооруженным глазом видна связь, и Хенджин сейчас так сильно рад за друга, что это даже заставляет забыть о своих проблемах. Вечеринка и пьяный отдых не создали бы такого же эффекта. — Ничего, просто вышел покурить, — отвечает только за себя Хван, чуть поглядывая сзади на Чанбина, однако тот явно слишком погружен в мысли, чтобы отвечать на вопросы и вести диалог, — все хорошо, Феликс, у меня все хорошо. Конечно, последнее было неправдой, но разве может Хенджин, такой прекрасный друг, портить настроение именинника своими личными, сложными проблемами. Хенджину всегда было нелегко передавать свои чувства близким людям, а сейчас и подавно он так сильно запутан, что даже не пытается объясниться. Бан Чан сильнее придерживает Феликса, не давая ему упасть, а тот и не против, держится и смотрит уже только на него своим разнеженным, прищуренным взглядом, прислоняясь к его плечу макушкой. — Тогда мы пойдем, веселитесь тут, — Феликс опять обращается к ним с Чанбином, хотя второй не проронил ни слова. Хенджин радуется, что не слышит сарказма в словах друга, а значит, того не сильно волнует, что Хван сейчас не с ними. Дверь опять хлопает, а потом ещё раз, потому что и Чанбин решает вернуться в дом. Хенджин опять остаётся на веранде один. Он привык быть один, хоть и постоянно окружён вниманием. Из-за понимания, что причина в нем, становится ещё хуже. Он сам всех отталкивает, просто не идёт на контакт. Видит, что многие хотят с ним общаться, но не сильно понимает почему. Сложно верить людям, когда не понимаешь, почему они к тебе тянутся. В глазах быстро появляются слезы и, сам того не замечая, Хенджин смахивает их на пол. *** Птицы за окном не дают уснуть, как бы Чанбин не пытался. Отдельную комнату ему Феликс не выделил, а потому он спал с Джисоном. Последний, к слову, вырубился, как только его голова коснулась подушки. У него вечер прошел явно лучше, чем у Чанбина. Вообще-то с ними также должен был спать самый старший, но Феликсу было страшно спать одному в комнате, и он убедил Чана посидеть с ним. Аргумент, что в доме были и Минхо, и Хенджин, не воспринимался именинником ни в какую. Да ладно, Чан был не так уж и против. В коридоре совсем тихо, ведь сейчас только шесть утра. Под спокойными шагами скрипят половицы, солнце из дальнего окна освещает каждую доску на крутой винтовой лестнице. Внизу тоже тихо: две смежных комнаты, кухня, гостиная и два крыльца с разных сторон. В гостиной тоже кто-то спал — две подушки и белое одеяло, небрежно висевшее на спинке дивана. Со стола не то чтобы все убрали, но явно пытались привести его в порядок. Крыльцо всё то же, что и вчера, с кривыми досками и растущей сквозь них травой. Сегодня совсем громко поют птицы, и небо словно выглядит ярче. Чанбин думает, что день сегодня явно лучше — как будто ему очень нужна была ночь, чтобы это понять. Сзади скрипит дверь, и Чанбин в испуге оборачивается. На пороге стоит Хенджин в светлых шортах, голубой футболке и со слегка растрёпанными волосами. — Доброе утро, — Хенджин улыбается, его настроение тоже изменилось со вчерашнего вечера. — Доброе утро, — вторит Чанбин, завороженно смотря на скейтборд у Хенджина в руках. Такой поношенный и грязный скейтборд. Но как же он хорошо и эстетично смотрелся в руках Хенджина с браслетами на тонких запястьях. Хенджин, не проронив больше ни слова, проходит мимо, ступая по сырой от росы траве своими конверсами. Чанбину больше нечего сказать, а почему-то очень хочется. Очень хочется сказать что-то, что продлит такое настроение Хенджина. Странно, когда человек лишь только видом настолько настраивает на разговор. — Куда собрался? — кидает Чанбин, хватаясь за последнюю надежду продлить диалог. Хенджин останавливается и оборачивается к Чанбину. На его губах смущенная ухмылка, а глаза смотрят с прищуром. — Ты даже имени моего не знаешь, — проговаривает он, прижимая к себе скейт. — Почему не знаю, знаю. Хван Хенджин, — улыбается Чанбин, довольный и благодарный себе за спонтанную фразу, брошенную ранее. — Ладно, Со Чанбин, раз уж мы перешли на официальный тон, я собираюсь посетить пляж, — а потом, через секунду, добавляет — не хотите со мной? — и улыбается одновременно неуверенно и уверенно: Чанбину сложно идентифицировать эту улыбку верно. Закрадывается подозрение, что Хенджин мог выпить. — Почему нет, — Чанбин ногой подвигает ближе свои кроссовки и быстро обувается. Когда он уже готов, Хенджин на каменной дорожке пытается прокатиться на скейте: видно, что он ещё новичок, но как же элегантно он выглядит, даже когда не совсем уверен в своих действиях. Он соскальзывает со скейта и смеётся, когда к нему подходит Чанбин. — Пошли, — Хенджин в ответ только кивает. *** — Почему ты так рано встал? — Хенджин, уже наловчившись, мягко отталкивался от земли и уверенно и быстро рассекал просторы верхом на скейте. Специально он не уезжал далеко от Чанбина, но все же иногда ему приходилось ждать того или катиться обратно, потому что скорость скейта контролировать Хенджин не мог. — Я не ложился, — Чанбин помолчал, а потом добавил — не сильно устал вчера. — Я тоже не спал, — Хенджин удачно огибает узкую яму на дороге, — допивал остатки алкоголя. Кроме него попить ничего не было. Я серьезно. — Я верю, — звучит двусмысленно, но Чанбин имеет в виду, что он верит, что у Феликса ничего, кроме алкоголя, не было. Чанбин думает, что и ему стоило больше выпить, анализируя положительные изменения в настроении Хенджина. Внезапно Хенджин соскакивает со скейта, берет его в руки и оборачивается на Чанбина, чтобы отсигналить ему о нахождении дороги к их конечной цели. Чанбин подходит, и они поворачивают на узкую тропинку. Спустившись по рыхлой земле к небольшому пляжику с утрамбованным водой песком, Хенджин поспешил подойти к не внушающей доверия старой скамейке. Вид здесь не то чтобы захватывающий, но Чанбину он понравился: спокойный ветер, колышущий средней высоты каштаны, желтый песок, серая гладь воды, отражающая в себе похмуревшее небо. Хенджин скидывает конверсы и босиком (он не надел носки) бежит к озеру. Чанбин тоже осторожно спускается к песку и шарит в карманах, курить хочется очень сильно, но, конечно, карманы оказываются абсолютно пустыми. — У меня тоже нет сигарет, — Со оборачивается на голос: Хенджин стоит в воде где-то по щиколотку и явно хочет зайти глубже. «Он же не собирается плавать?» — мелькает в голове у Чанбина. — Ты далеко собрался? — отвечает ему Чанбин, а Хенджин в ответ только смеется, присаживаясь на корточки, чуть ли не касаясь задом воды. Чанбину кажется, что Хенджин выпил больше бутылки пива, — Хенджин. — Чанбин-хен, тут рыбки, — Хенджин сейчас совсем как ребенок, и это умиляет и пугает одновременно. Плавать в середине сентября не самая лучшая идея, думает Чанбин, но не отвечает. Они не настолько близки, чтобы он проявлял какую-то заботу. Хенджин продолжает плескаться в воде, а Чанбин садится на скрипящую скамейку. Странное настроение снова возвращается, вместе с ещё более загустевшим небом и с усилившимся ветром. Чанбин думает, что скоро начнется дождь, а у них нет ничего, чем можно было бы укрыться. Ему даже кажется, что падает несколько капель, когда рядом на скамейку приземляется Хенджин. Он чуть дрожит от ветра, его ноги мокрые до колен. Чанбину хочется укрыть его чем-нибудь. — Очень холодно? — спрашивает Чанбин, чтобы, наверное, заполнить неловкую тишину между ними. Хенджину явно холодно и вопрос не имеет практического смысла. — Ну, может, чуть-чуть, — отвечает Хенджин, улыбаясь, и опускает голову после того, как их взгляды встретились. Чанбин тоже отворачивается и думает, что ему, наверное, не следовало идти с Хенджином. Атмосфера странная. Хочется сделать что-то, о чем потом пожалеешь. У Чанбина такого никогда не было, никогда не хотелось действовать с человеком, к которому появилась мимолетная симпатия. Чанбин чувствует руку на своем бедре и поворачивается к Хенджину. Тот пользуется секундным вниманием и быстро примыкает к губам Чанбина. Со даже представить не мог, насколько это приятно. Хенджин целовался превосходно, и Чанбин даже не сильно удивлен, Хенджин в целом превосходный. Рука на бедре сжимается, и это возвращает Чанбина в реальность. Он отрывается от губ и, кажется, умирает от красоты Хвана. Красноватые мягкие губы, аккуратные линии лица, чуть удивлённый очаровательный взгляд… Чанбин чуть замялся из-за этого вида и забыл, что хотел что-то сказать, но не успевает. Опять припав к чужим губам, Хенджин действует более решительно и перекидывает ногу через бедра Со. Хенджин не привык стесняться, такое творить ему не впервой, все идёт по почти четкому плану, составленному в голове. Немного на пьяную голову, но все-таки. — Хенджин, стой, — Чанбину удалось оторвать от себя парня, который уже почти уселся на него. Чанбин аккуратно держит кисти парня, которые до этого обнимали его за шею, и Хенджин вроде сидит спокойно, не пытаясь вырваться. Он не выглядит смущенным, лишь удивлённым или даже раздраженным. — Ты не хочешь? Серьезно? — Хенджин спокойно смотрит снизу вверх, его волосы чуть мокрые и слегка в беспорядке. Лицо не передаёт никаких особенных эмоций, но дыхание неспокойно. Чанбину даже нечего сказать, он просто смотрит на Хенджина с чуть открытым ртом, поражённый ещё с соприкосновения их губ. — Ну и ладно, — Хенджин ловко встаёт с чужих бедер, с таким безучастным видом, будто это не он был инициатором всего этого. Подхватывает свои конверсы с земли и, не сказав ничего более, оставляет Чанбина наедине со своими мыслями. *** Чанбин возвращается в дом через полчаса. Уже восемь утра, и Со уверен, что никто ещё не встал, а один конкретный человек, наверное, лёг спать. В гостиной тихо, одеяла и подушек уже нет — диван собран, но с кухни доносится оживленная беседа. Чанбин проходит туда, надеясь, что не наткнётся там на Хенджина. Незаконченный диалог завершать не хотелось. На кухне почти полный состав: Сана, Момо, Хан, Минхо и Чан. Первые четверо, видимо, пытаются приготовить завтрак, толкаясь около плиты и холодильника. На столешнице лежат яйца, мука, чипсы и пицца со вчерашнего вечера, а ещё алкоголь. Чувствуется приятное, спокойное настроение, разительно отличающееся от вчерашнего. Вчера тоже было спокойствие, но другое: смутное и одинокое. Чан сидел и был по-странному задумчив. — Где ты был? — первое, что говорит он, когда Чанбин появился на кухне. Все сразу оборачиваются, отвлекаясь от готовки, и ожидают ответа. Только Сана продолжает что-то помешивать на плите. — Гулял. — С Хенджином? — почему-то в этот момент заданный Джисоном вопрос дико раздражает Чанбина, но он как обычно не подаёт эмоций и лишь кивает. Он присаживается с другой стороны от Чана и надеется, что тема больше подниматься не будет. — Минхо, Джисон, вынесите стол с гостиной на улицу, пожалуйста, — Сана прерывает неловкое молчание, заканчивая готовку яиц, — Момо, пошли, отнесём еду. — Не нужно, минут сорок назад был дождь. Не думаю, что он окончательно прекратился, — Чанбин косит взгляд в окно, где уже светит солнце, но не исправляет своих слов. — Тогда, может, поедим на крыльце? Все равно, помогите мне с едой. Все четверо уходят, оставляя и будто игнорируя Чана и Чанбина. Со думает, что, наверное, Сана сделала это специально. Ну или ему кажется, потому что поговорить с Чаном действительно нужно. — А где Феликс? — начинает Чанбин. — Там же, где и Хенджин, — Чан опирается спиной на холодильник позади и выглядит очень разморенным, — наверху. Чанбин кивает, смотря вниз, думая, что диалог не пойдёт. Чан утыкается в телефон. — Что-то произошло? Куда вы ходили? — нет, диалог точно не закончен. — Да так, мне не спалось, я вышел на улицу, там был Хенджин. Решили вместе сходить к озеру. Все. — А чего разделились в конце? И почему он у Феликса, и они не выходят из комнаты уже сорок минут? — На что ты намекаешь? — не выдерживает Чанбин, — начался дождь, и Хенджин ушёл. Наверное, из-за этого. Я не знаю. Мы не обсуждали это. Чанбин умело игнорирует второй вопрос, а Чан не давит, лишь хмыкнув. Момо кричит им с крыльца, чтобы подтягивались, так как еда готова, и «только вас ждём». Значит, Феликс и, главное, Хенджин уже там. Чанбину не по себе от того, что они знакомы меньше суток и уже остерегаются друг друга. Хотя, может, только он, а Хенджин уже все по-своему переосмыслил и будет разговаривать с Чанбином, как с простым знакомым, с которым они перебросились парой фраз чисто для того, чтобы заполнить пустоту. Может, так и есть? Может, все это было ошибкой? Ладно, Чанбин почти уверен, что это была случайность и минутная слабость. Почему его это вообще так сильно волнует? Чанбин выходит на крыльцо, но ребят здесь нет, как и накрытого стола, значит, они все-таки пошли во двор. С раннего утра значительно потеплело, и больше ничего не напоминает о прошедшем дожде. Даже трава сухая. Чанбин ступает по ней босыми ногами и жмурит глаза от слишком яркого света. Ощущение, что все еще лето и никакого выпускного класса вообще не существует. Нет всего этого груза тревожной ответственности и пустоты будней. Около стола витает легкая атмосфера летнего утра, нет обособленности отдельных людей, как было вчера. Феликс и Хенджин тоже здесь: первый по правую руку от Чана, но болтает с Саной, видимо, наконец-то найдя с ней общий язык, а второй вяло ковыряется в тарелке с омлетом, сидя рядом с Минхо. Чанбин присаживается на оставленное ему свободное место, как назло, прямо напротив Хенджина. Тот не обращает на него внимания и это рождает в Чанбине некую злость, которую он не показывает. Они чужие друг другу люди, пытается внушить себе Со, но, конечно, аффирмация не срабатывает, и злость выливается в раздражение на лице. Почему его вообще заинтересовал Хенджин, что в нем такого? Что заставит его попробовать разрешить ситуацию между ними? Почему толком не поговорив и не узнав его, Чанбину хочется говорить с ним вечность? — Предлагаю сегодня сходить на озеро, если никто не против, — начинает Феликс, оторвавшись от разговора с Саной, — сейчас тепло, может даже удасться поплавать. Но даже если без этого — там весело, можем прийти к обеду и поесть уже там. Как вам идея? — он оглядывается на всех, чтобы посмотреть реакцию друзей и особенно Хенджина. — Я не против, — отвечает Чан, незаметно для всех приобнимая Феликса сзади, — тут же есть магазин недалеко, — Феликс кивает, — можем купить все нужное. — Почему бы и нет, — Минхо и Джисон тоже согласны, как и девушки. Чанбин кивает за компанию, хотя его мысли, конечно, не о пляже и обеде. Хенджин перед ним тоже кивает, но взгляд его слишком безучастен. Хван встаёт со своего места и бесшумно удаляется в дом, и на нем концентрируются лишь взгляды Феликса и Чанбина. Все продолжают говорить о какой-то фигне, смеяться и улыбаться, а Чанбин видит перед глазами лишь закрывшуюся дверь дома и Хенджина, исчезнувшего за ней. А затем и Феликса, ушедшего за ним. *** Дома тихо и нет признаков того, что кто-то здесь находится, но Феликс знает, куда ушёл Хенджин. Когда они здесь только вдвоём, то всегда спят в одной комнате наверху, которая сейчас пустует. Феликс спокойно поднимается по лестнице, думая, что нужно сказать Хенджину. После их разговора утром он сильно переживал за Хвана: тот был мрачен и закрывался в себе сильнее обычного. Хенджин популярен среди альф, так как умеет надевать на себя маску и не показывать настоящих эмоций. Умеет быть таким, каким нужно быть: внимательным, понимающим. Простым в разговоре и решительным в действии. Немногим он открывается по-настоящему, потому что знает: такую его сторону не факт, что примут. Феликс заходит в комнату с двуспальной кроватью. На убранной кровати сидит Хенджин, прислонившись к изголовью и подогнув ноги в коленях. Феликс садится рядом, хоть он и не знает, что конкретно сказать, он всегда готов помочь. Подсаживаясь ближе и обнимая Хвана за плечи, он кладёт голову ему на плечо — они часто сидят так. — Мне что-то нехорошо, я, наверное, не пойду с вами на обед, можно? — тихо произносит Хенджин, кладя свою руку на руку Феликса. — Можно, конечно. Это единственная причина, по которой ты не хочешь идти? — Феликс прикрыл глаза и последнее предложение произнес почти шепотом. — Нет, ты знаешь, там будет он. Я, правда, решительно не понимаю, почему меня так волнует эта обыденная ситуация. Но это так, — Хенджин поправил волосы, закатив при этом глаза. Феликс по-доброму усмехнулся и поудобней улегся на кровати. — Почему бы тебе не попробовать? — фраза вылетела сама собой, но это действительно то, что вертелось на языке у Феликса. Он очень хотел помочь другу. Ему не хотелось видеть Хенджина таким, каким он видел его сегодня утром. Хван рассказал ему все, что произошло на пляже и то, как его смутила эта ситуация. — Я хочу, — Хенджин смотрит на Феликса, подтверждая уверенность в своих словах, — я хочу с ним поговорить. Феликс удивлён, хоть и не показывает это. Он совсем не ожидал услышать этих слов от Хенджина. От Хенджина, которого уже давно никто не интересует и который не хочет иметь более тесные отношения в плане чувств ни с кем, кроме как с друзьями. — Тебе действительно следует это сделать, хен, — проговаривает Феликс, улыбаясь. Хенджин смотрит в потолок тоже с улыбкой, хоть и усталой. Они оба вспоминают их первый за сегодня разговор. Хенджин тогда был абсолютно никакой, и Феликсу было больно смотреть на него, такого разбитого. Хвану было не по себе от возникших из ниоткуда чувств, он совершенно не знал, как их проявить. «Это сложно объяснить, если никогда с таким не сталкивался» — тоскливо сказал тогда Хенджин, боясь, что Феликс поймёт это как нежелание рассказать правду, но все обошлось. Феликс действительно его друг. *** — Боже, вы бы ещё пару литров купили. Мы как будто сюда на неделю приехали, — Чан смеётся над восклицаниями Саны, которая опять руководит их трапезой, только теперь уже на берегу озера. Минхо с Джисоном, наверное, действительно перестарались с покупками к обеду: было тяжело нести все это, но ребята много смеялись, так как у всех было прекрасное настроение под стать солнечной погоде. — Не переживай, Сана-нуна, здесь еда всегда нужна, — мягко произносит Феликс, расставляя тарелки по большому пледу. Сана смеется, оправдываясь, Феликс тоже улыбается, — Хенджин-и, передай мясо Чану, пожалуйста. Хенджин, сидящий рядом, выполняет просьбу, относя блюдо Чану и Момо, которые как раз развели огонь. Где-то здесь также должен быть Чанбин. Хенджин не то что бы боится с ним встретиться, но и спокойным своё состояние назвать не может. Его просто сильно тянет к Чанбину, и ему не хочется сопротивляться этому; все кажется слишком правильным. Хенджин помогает приготовить основное блюдо, обдумывая чувства и опять уходя в себя. Ветерок чуть колышет прядки, которые выбились из неряшливого хвостика, но также он помогает вдохнуть полной грудью. Хенджин отходит от костра, когда понимает, что его помощь там больше не требуется. Каждый занят своим делом: Феликс и Сана накрывают на стол, режут овощи и открывают продукты, Минхо и Джисон пытаются сыграть в бадминтон, так как они уже выполнили свои дела. Из-за ветра у них не сильно это получается, но им все равно очень весело: они смеются каждый раз, когда воланчик улетает совсем в другую сторону. Чанбин сидит около них, комментируя каждый удар. Хенджин ловит себя на мысли, что просто застыл на полпути, наблюдая за Чанбином. Тайно он хочет, чтобы Чанбин посмотрел на него, чтобы они могли отойти и наконец разъясниться. Но сам понимает, что просто так все не получится, и нужно действовать самому. Хенджин подходит к Чанбину незаметно и присаживается рядом на песок. Чанбин быстро поворачивает голову к Хвану, как будто знает, для чего он пришел. Хенджину думается, что из-за слишком громко смеющихся минсонов их и так не будет слышно, но все же хочется место поуединенней. — Нам нужно поговорить, — уверенно начинает Хенджин, а Чанбин молча кивает в сторону выхода с пляжа. Они встают. Хенджин следует за Чанбином, быстро догадываясь, куда его ведут. Они приходят на тот самый пляжик, на котором произошёл тот инцидент, который им нужно обсудить, Чанбин присаживается на скамейку. Хенджин следует его примеру, зажимая пальцами рукава лонгслива. Ему неловко от воспоминаний, которые оживают в его голове на этом месте. Так странно чувствовать стыд, раньше такого никогда не было. Ведь он просто делал то, что считал нужным, чего тут стыдиться? — Начнёшь? — Чанбин смотрит прямо в глаза. Хенджин кивает. — Прости меня, Чанбин, — начинает Хван, чуть поджав нижнюю губу из-за волнения — знаешь, с начала я хотел сказать, что был пьян, ведь это действительно было так. Но не хочу врать себе и тебе: я помню свои мысли в тот момент, это не было пьяной ошибкой. Прости, что так нагло… сделал это. Мне стыдно. Хенджин осознает, что хочет сказать что-то еще, но не знает, как объяснить это правильно. Он привык действовать и выражаться действиями, а не словами. Хенджину до безумия страшно, что его поймут неправильно, подумают о нем что-то не то. Ему не хочется плакать, но хочется, чтобы его успокоили, будто он плачет. — Почему ты не объяснился словами? — Чанбин не давит, Хенджин прекрасно это чувствует. — Я не умею. Я не знаю, как сделать это правильно. Разве действия не лучший показатель намерений? — Нет, совсем нет, Хенджин. Я совершенно тебя не понял, — Чанбин по-доброму улыбается на второй фразе и смотрит на Хенджина, щуря глаза, пытаясь понять, о чем он думает сейчас. Хенджин легко выдыхает, смотря на землю, на свои шлепанцы, лишь бы не поворачивать голову. Чанбин продолжает. — Ты же знаешь, нет ничего плохого в том, что ты не можешь объяснить своих чувств, но ты всегда можешь просто озвучить их. — Хорошо, — Хенджин полностью поворачивается к заинтересованному Чанбину и произносит, — ты мне нравишься. Чанбин улыбается удовлетворенно и уже хочет что-то сказать, но Хенджин оказывается первым: — А теперь действие! Он прижимается своими губами к губам Чанбина, сразу чувствуя ответ на свой напор. В голове снова пусто, но теперь по-приятному пусто. Будто все узелки мыслей развязаны, и в их существовании больше нет смысла. Поцелуй совсем короткий, но такой нужный и правильный, как точка в конце предложения. Им обоим больше нечего стесняться, и после поцелуя они смотрят друг другу в глаза. Хенджин улыбается, его глаза превращаются в щелки, и Чанбин находит это невероятно очаровательным так же, как и маленькую родинку под левым глазом. — Прекрасное действие. Я тебя понял, — Хенджин смеется, а Чанбин улыбается, смотря на него. После они, конечно, вернутся к ребятам, и все вместе допразднуют растянувшийся день рождения Феликса купанием с холодном озере. И Чанбин, конечно, будет греть Хенджина в своих обьятьях, пока Сана под заразительный смех Джисона будет доказывать, что она вообще-то отговаривала всех от этой затеи, стоя с такими же мокрыми волосами, как и у всех. По скромному мнению Феликса, праздник удался.