The Other Side

как тут тепло и светло… Эдди часто моргает — только что он был на «той стороне», грязной, мрачной, с постоянно падающим с красноватых небес то ли пеплом, то ли снегом. Там было отвратительно страшно, и еще больше — больно, только почему, он вспомнить не может, мысли разбегаются. Но он точно был «там», и вдруг… это же роща за школой, чёрт её дери! Нахмурившись, Эдди шагает вперёд — листва под ногами шелестит, ощущается вполне реальной, живой. Он делает ладонь козырьком, и видит перед собой залитый светом старый деревянный столик и две скамейки. Место, где они с Крисси… — Эдди! Он вздрагивает и замирает. Сердце будто на секунду останавливается. Эдди медленно оборачивается на знакомый звонкий голосок, и видит перед собой… Крисси. Крисси, целую и невредимую, одетую в чирлидерскую зеленую форму, с высоким хвостиком со слишком большой резинкой и голубой подводкой, странновато контрастирующей с её изумрудными глазами. Она широко улыбается, но как-то невесело. — Эдди! — ещё раз восклицает она, подбегая к нему. — Боже мой, ты здесь! — Крисси… — испуганно оглядывает её с ног до головы он. — Ты… Как ты здесь… Где мы вообще? проделки Векны? слишком светло для него. в прямом и переносном смысле — Ты не понимаешь? — заглядывает Крисси ему в лицо. — Честно сказать, нет. — Ты умер, Эдди, как и я, — резко наполняются слезами её глаза. Он отшатывается от нее, даже чуть не падает, запнувшись о торчащий из земли корешок. — Прости, мне очень жаль, но это так, — по щеке Крисси скатывается слеза. — Я сама осознала это не сразу. Здешнее время пока не совсем мне понятно, но, кажется, я скитаюсь от дерева к дереву, а потом к скамейке уже… неделю. Да, где-то так. Эдди почему-то инстинктивно прикладывает ладони к своим рёбрам, его взгляд устремляется выше головы Крисси. Тут же перед мысленным взором предстаёт почти чёрно-белая «Изнанка» — небо уже не просто красноватое, а кровавое, в нём хищно кружат демонические летучие мыши, они всё ближе и ближе… От них не отбиться, Эдди осознаёт это слишком чётко, так, что дыхание перехватывает. В эту же секунду его накрывает такая волна боли, что из глаз сами собой брызгают слёзы, а во рту появляется тошнотворный металлический привкус. Он теряет равновесие, но Крисси успевает подхватить его под локоть. Видение прерывается, перед ним вновь солнечный лесок и плачущая Крисси. Она ведёт его к столику со скамейкой и помогает сесть. — Когда я поняла это про себя, — устраивается она напротив, — рыдала от ужаса и безысходности, не могла успокоиться. И самое страшное, что я думала, что навсегда осталась тут одна. Пыталась добежать хотя бы до школы, но это невозможно, я ударялась обо что-то, словно барьер или купол, и вновь откатывалась к этим скамейкам. если это рай, то какой-то неправильный — Я не могла понять, почему оказалась именно здесь, да еще и одна. Я не делала ничего плохого, правда, так почему я не со своей мамой, например? Её тоже… нет, — она опускает голову. — А потом я услышала твой голос. Ты сказал: «Крисси, это для тебя», и заиграл такую мощную, тяжёлую, но очень красивую мелодию. И всё встало на свои места. Эдди смотрит в её глаза, ставшие еще более яркими от слёз, и будто чувствует, что она сейчас скажет. Это и волнующе, и страшно. Крисси всхлипывает и улыбается одновременно: — Тогда, когда я пыталась купить у тебя траву прямо здесь, на этом месте, ты был настолько… странным, очаровательным, добрым, что я впервые за долгое время развеселилась. Даже не так. Я была счастлива. Я уже и забыла, что это за чувство, и это был… наверное, лучший момент в моей жизни, потому что он настолько контрастировал со всем, что в ней происходило, что я хотела запечатлеть его в памяти навсегда, а то и вовсе остаться здесь. Остаться здесь… с тобой. Она порывисто хватает его за руки, и Эдди отвечает, переплетая их пальцы. Кто бы мог подумать, что он, пария, фрик и гик, станет самым счастливым моментом для главной умницы и красавицы школы? Во время «сделки» он и сам искрился радостью (с примесью фирменной сумасшедшинки, не без этого), но и предположить не мог, что Крисси тоже испытывает что-то подобное. — В какой-то момент я мысленно дошла почти до своего… конца, — продолжает она, — и увидела, как когда я «зависла», ты пытался разбудить меня, хлопая по плечам. Я… Эдди, я представляю, как ты испугался, я даже почти ощущаю это, но ты так и остался самым милым парнем, что я встречала, не попытался дать мне пощёчину, окатить водой или что-то подобное! — Это так грубо, я никогда и ни за что бы не причинил тебе вреда! — поднимает брови Эдди. — Я знаю. Знаю… — кивает Крисси. — Поэтому я очень рада, что именно ты здесь, Эдди. Он смотрит на их переплетённые пальцы — у него они чуть огрубевшие от гитарных струн, все увешанные толстыми серебристыми кольцами из недрагоценного сплава, у нее же — тонкие, холодные, с одним тонюсеньким золотым колечком. Хочется отогреть их, но Эдди понимает, что его руки столь же ледяные. кровообращения у нас больше нет — Только учти, что здесь нет никаких вещей и предметов. Но, — улыбается она, — я научилась делать кое-что интересное. Смотри. Расцепив пальцы, Крисси сосредоточенно закрывает глаза и медленно выдыхает. Внезапно, прямо из воздуха, над столом появляются… синие бабочки. Большие, с размахом крыльев в дюйма три. Одна из них садится Крисси на чёлку, на что Эдди лишь удивленно хлопает глазами. Выглядит очень реалистично. Крисси пересаживает её себе на палец и протягивает ему. Бабочка оказывается на тыльной стороне его ладони, и Эдди понимает, что она совершенно настоящая, только очень спокойная, никуда, похоже, не собирающаяся улетать. Слёзы сами собой падают у него с ресниц. — Как ты… — шепчет он. — Я очень люблю бабочек, только не собирать, это жестоко, а просто наблюдать. Помнишь, к нам в Хоукинс приезжала тропическая выставка, месяца два тут находилась? Я ходила на неё раз пятнадцать, и любовалась именно бабочками. И когда мне было особенно плохо и грустно здесь, я их себе представила, и они появились, прямо как сейчас. Думаю, так и с любимым предметом. Ты тоже научишься. Сможешь надумать себе гитару и сыграть ту мелодию уже… «в живую», если так можно сказать в нашем состоянии. Эдди широко распахивает глаза: — Я бы сыграл её тебе хоть сейчас! Ты сама можешь её вообразить? Если ты передала мне бабочку, то и гитару сможешь! Крисси смущённо смеётся: — Я даже точно не знаю, как она выглядит! — Без разницы! Просто электрическая и с шестью струнами. — Хорошо, я попытаюсь. И Эдди с восторгом наблюдает за тем, как не так быстро, как бабочки, но в её руках всё же материализуется электрогитара. Она не похожа на его настоящую… прижизненную …но всё равно довольно симпатичная, глянцевая, бежевая и, главное, по виду работающая. Крисси, с нескрываемым удивлением глядя на неё, передаёт инструмент Эдди. В ту же секунду он понимает, что всё получится, даже учитывая, что её некуда подключить. тут это неважно Гитара без ремня, нужно играть сидя, поэтому он огибает стол и садится рядом с Крисси, спиной к столу. Она разворачивается так же, и даже подаётся чуть вперёд, крайне заинтересованная. Встряхнув кисти рук, Эдди набирает полную грудь воздуха, и чуть неуверенно начинает играть. Того же «Master Of Puppets», что и на крыше трейлера в «Изнанке», но не с агрессивного начала, а с более мягкого и меланхоличного долгого проигрыша из середины песни. никогда бы не подумал, что буду играть «Металлику» в раю, если это рай, конечно Крисси ахает и в восторге прикрывает рот ладонью. Эдди смотрит на неё, впервые за разговор не ощущая предательски душащих слёз. От этого хочется широко улыбнуться, что он и делает, Крисси улыбается в ответ, отчего солнце, приятно греющее их макушки, начинает сиять разными размытыми цветами.

Если вечность где-то и с кем-то, то только здесь и с Крисси.