Little Deceptions

Услышав знакомый до дрожи в теле голос, Феликс приподнялся, пытаясь прикрыться выбившейся простынью от любопытных глаз. Шатен медленно сокращал расстояние до кровати, пугая младшего ещё больше своей плавностью хищника и нездоровым интересом во взгляде. – Ну как, понравилось трахаться с моим братом? – Ч-что? – блондин сжал белую ткань в ладонях и натянул ещё выше, чуть ли не до подбородка, подтягивая колени к груди и занимая более безопасное положение. – Да ладно тебе. Весь дом слышал, как вы тут развлекались. Кстати, поэтому я и здесь, – Джисон обошёл кровать, подходя к Ли ещё ближе. – Прости... – О, цыплёнок, тебе не за что извиняться. Наоборот, ты сделал мне одолжение. – О чём ты? Вместо ответа вампир улыбнулся, обнажив острые клыки. Глаза сверкнули словно два рубина, но всего на долю секунды, однако этого было достаточно, чтобы Ликс попытался броситься прочь, прежде чем его схватили за волосы и впились в шею, нещадно распарывая и без того повреждённую кожу. Феликс издал болезненный стон, прерываемый ладонью, зажавшей ему рот. Младший начал брыкаться. Пальцы пытались проникнуть под ладонь старшего, чтобы хотя бы немного открыть себе доступ к кислороду. Сейчас ему уже было не так важно позвать на помощь, как сделать глоток воздуха. Клыки почти также быстро покинули плоть, намечая новое место для укуса. И до Феликса дошло, что Джисон здесь не ради крови. Всё гораздо страшнее. Тот хочет над ним поиздеваться. Немного странно для вампира, сидевшего здесь взаперти столько времени без пропитания, но каждый по-своему сходит с ума. Пока шатен уже в третий раз прокалывал кожу, помечая острые лопатки блондина, тот по-прежнему сопротивлялся, но силы начинали сходить на нет. Ликс опустил голову и краем глаза заметил струйку крови, стекающую по груди. При её виде сознание начало мутнеть, но Ли поклялся себе держаться до последнего. После ещё нескольких укусов, пометивших по бокам талию, Сон отпустил младшего, вытирая рот тыльной стороной ладони. И когда Феликс с ужасом рухнул на постель, выдыхая от мысли, что всё закончилось, шатен навис над ним, поворачивая к себе лицом и заглядывая пугающе холодными глазами в глаза напротив. – А теперь слушай меня. С тобой это сделал Сынмин, понятно? Сначала изнасиловал, а потом пометил. Так и скажешь, когда спросят. А сейчас, после того, как я уйду, а тот вернётся, начнёшь кричать о помощи и сопротивляться, если тот начнёт тебя успокаивать или ещё что. Усёк? На веснушчатом лице не было никаких эмоций. Он бездумно внимал каждому слову вампира, загипнотизированно глядя в красные глаза. И после того, как Джисон выпустил его лицо из своих цепких холодных пальцев, тот задрожал, оглядывая своё тело в кровоподтёках, стараясь самостоятельно их оттереть, пачкая тем самым руки. – С меня причитается, птенчик, – шатен как-то грубо чмокнул блондинистую макушку и вышел, на ходу поправляя помявшуюся рубашку. И, словно заведённая игрушка, со звуком закрывающейся двери Ликс начал плакать, судорожно глотая воздух. Простынь местами пропиталась кровью, окрашиваясь бурыми пятнами, но паренёк продолжал прижимать её к себе, чтобы прикрыться, оставляя на белом красные отпечатки. Он завалился на бок, сворачиваясь в один небольшой скулящий комочек, всхлипывающий при каждом вдохе. В дверь постучали. Феликс замер, задерживая дыхание. И видимо стучавшему не нужно было особое приглашение, поэтому дверь открылась, пропуская в комнату неожиданного гостя. Минхо стоял за приоткрытой дверью, шокированно уставившись на представшую перед ним картину. И Феликс по одному взгляду понял, что сейчас наверное выглядит настолько плохо, что даже вампира напугал. От этой мысли его губы искривились в максимально болезненной улыбке, тут же срывающейся на новый приступ плача. Ликсу больше не хотелось скалиться обиженным котёнком перед рыжеволосым, и не было сил сказать очередную колкость. И уж чего, а жалости и тем более помощи он точно от того не ждал. Зачем помогать жалкому человечишке? Так ещё и неблагодарному. И Феликс настолько сильно чувствует себя грязным и жалким, что ему уже не нужна никакая помощь, если только добить, чтобы не мучился. Теперь, сидя перед старшим полностью обнажённым, прикрываясь испачканной кровью простынью, с чёрными подтёками под глазами, запутанными влажными волосами и с неприятным ощущением, что всё его тело усыпано укусами и помечено такими же кровавыми пятнами, а местами ещё и собственной спермой и спермой вампира, он чувствует себя тем, кем его называли. Шлюхой. Феликс устало облокачивается назад, ударяясь о деревянное изголовье кровати спиной, и опускает голову вниз, снова содрогаясь от сильного плача. Может так у него быстрее закончатся силы и он помрёт, не от кровопотери, так от позора. Но в груди вспыхивает злость и обида, что получилось именно так. Он ведь... не виноват ни в чём, так почему же с ним всё это происходит? Он поднимает мокрые от слёз глаза на Минхо и смотрит не менее хищно, чем любой из вампиров, заставляя старшего испуганно округлить глаза. – Ну что ты смотришь?? Сделай это! Добей меня! – кричит блондин. Под конец голос срывается, вынуждая владельца обессиленно простонать. – Феликс... – вампир наконец отмирает. Эмоции на его лице сменяются в что-то столь непривычное и малоожидаемое, что Ликс замирает, непонимающе уставившись на старшего. И теперь его состояние выдают лишь слёзы, продолжающие стекать по бледным щекам, огибая веснушки. – Я... позову Криса, – рыжеволосый мнётся на месте, боясь подойти, и почти скрывается за дверью, но его окликают, останавливая. – Не уходи... пожалуйста. Минхо... – Ли и сам не понимает, почему с его уст срываются эти слова. Ему просто не хочется снова оставаться одному, ведь когда он тут один, эта комната преращается в проходной двор, куда стремится каждый второй, чтобы хотя бы немного зацепить нежную психику мальчика, отыграться на нём за всё проведённое здесь в холоде и одиночестве время. Минхо возращается нерешительно. Он не привык показывать настоящего себя и никакие другие эмоции, кроме как задиристости, насмешливости и ядовитости. Он мог быть самим собой только с двумя людьми. Но один мёртв, а второй... а второй его предал, разбив перед этим сердце, превращая чувствительного и любящего мальчика в тающую льдышку, от которой когда-нибудь не останется ничего. Феликс и не надеется уже, что его услышали. А если и услышали – что не проигнорируют. Но боковым зрением блондин замечает движение где-то сбоку. Вампир осторожно подходит к кровати, останавливаясь в паре метров от сидящего на ней, всё ещё остерегаясь такого непривычно живого и чувствительного человека. Ли поднимает снова упавшую голову и сквозь пелену слёз смотрит на старшего. Тот до смешного не уверен в том, что делать дальше. Теребит длинные рукава пиджака, а грудь будто бы даже вздымается от волнения. Вот только сердце то там не бьется уже давно. Так что же это? Память тела? – Ч-что я могу сделать? – тихо спрашивает вампир, бегая взглядом по постели. Ли задумывается на мгновение. Действительно, а что теперь делать? Ещё пару минут назад Ликс был готов сдаться и уже никогда не встать с этой кровати. – Можешь дать что-нибудь из одежды? – Феликсу плевать, что он снова грязный и надо бы помыться, но с него хватит совместных с вампирами купаний. Его голос слаб и похрипывает после стольких пролитых слёз. И когда Минхо отходит к шкафу, он утирает мокрые дорожки с начинающих впадать щёк. Старший открывает гардероб и как-то опечаленно приопускает голову. Стоит так пару секунд. Тянет руку к дорогим тканям, но не прикасается, одёргивая в последний момент. – Эм, я не знаю, что именно... – Только... не платье, – устало и затравленно просит младший. – Хорошо, – вампир проходится взглядом по вещам туда-сюда несколько раз подряд, вздыхая про себя. Ну не знает он, что нужно, что правильно. Рука хватает первое попавшееся. Не глядя Хо достаёт вещь, которой оказывается бархатный халат изумрудного цвета. До боли знакомая вещь. Именно к ней маленький Минхо прижимался, когда его обнимали руки матери, пока та читала ему одну из теперь уже немногочисленных книг. Сам рыжеволосый их теперь не читает. У него это просто напросто не получается. Физически. Буквы перемешиваются друг с другом, образуя непонятные сгустки чёрных узоров. Очередной всхлип возвращает старшего в реальность. Он торопливо закрывает шкаф и идёт обратно к кровати, держа в руках халат так бережно, что не остаётся без внимания. Феликс смотрит на зелёную ткань, протягиваемую ему, видит как немного дрожат белые пальцы вампира. Ли поднимает глаза на самого старшего, ожидая разрешения взять вещь, но вспоминает, что сам попросил дать ему что-нибудь, поэтому берёт халат, который сразу распадается немного блестящей тканью по ладони и спадая вниз, доставая до пола. – Мне точно можно надеть это? – Ликс переводит взгляд с вещи в руке на лицо вампира. Тот по-прежнему в своей манере неловко переминается с ноги на ногу, опустив взгляд вниз. На вопрос младшего он слегка кивает, не меняя положения. Ликс неуверенно начинает выползать из-под простыни, свешивая ноги с кровати. Кончики пальцев касаются пола, а затем и полностью ступают на него. Ли чувствует, как мышцы непривычно слабы, и он прикидывает, сможет ли вообще подняться. Минхо замечает неловкое копошение блондина и решает протянуть руку помощи. Карие глаза смотрят удивлённо, сменяясь благодарным взглядом. Ему отвечают, вкладывая маленькую ладошку в такую же небольшую. Ли стоит обнажённый перед старшим, позабыв о стеснении, и трясущимися руками пытается расправить халат полностью, чтобы найти рукава и понять, какой стороной его надевать. Минхо и тут помочь младшему хочет, перенимая не менее трясущимися руками изумрудный бархат. Бережно расправляет вещь и накидывает на плечи паренька. Оба дёргаются, когда дверь без предупреждения открывается. Минхо быстро запахивает халат на младшем, судорожно завязывая и отскакивая назад, будто боясь, что его сейчас увидят в таком виде, способного позаботиться о ком-то. Рыжеволосый хочет побыстрее уйти, но замирает, когда в него влетает младший, хватаясь за пиджак и пытаясь спряться за спиной. Минхо поднимает взгляд на вошедшего и замечает Сынмина. Тот также удивлённо смотрит в ответ, держа в руках поднос с закрытой посудой. – Нет, пожалуйста... – плачет Ли, впиваясь в старшего ещё больше. – Что случилось? – сиреневоволосый с подозрением смотрит на своего брата, ставя поднос на постель, и только сейчас замечает следы крови на белье. Он возвращает встревоженный взгляд на блондина и хочет уже подойти к тому, чтобы успокоить, но тот ещё больше плакать начинает, утягивая Хо за собой в угол комнаты, чтобы тот защитил его, спрятал от насильника и мучителя. – Не подходи! – сорвавшимся голосом прокричал Ли и упал на колени, побитым котёнком прячась за старшим. – Что ты сделал? – Хо хмурит брови, занимая более уверенную стойку, неосознанно желая защитить младшего. – Могу спросить тебя о том же. – Я услышал плач, а когда зашёл сюда, Феликс уже был весь в крови и голый. Объяснишь? Он не твоя личная игрушка, чтобы так измываться над ним. – О чём ты вообще говоришь? Когда я уходил, он был в полном порядке. – Он лжёт! Он меня... изнасиловал, а потом... потом пометил, – дрожащим голосом жаловался паренёк. – Феликс... – Сынмин не верил своим ушам. Это какая-то шутка? Он снова попытался подойти, но Ликс ещё больше забился на месте. Минхо присел возле младшего и выставил руку перед братом. Он был настроен решительно. В груди что-то болезненно отдавало знакомым чувством предательства, ведь Сынмин никогда не был таким жестоким. Неужели и он теперь стал ему чужим человеком? – Что здесь происходит? – голос самого старшего пронёсся раскатным громом по комнате. Блондин впервые выглядел так несобранно, соскочив с постели сразу же, как почувствовал запах крови. Незастёгнутая рубашка чуть спала с одного плеча. Сзади него топтался Хёнджин с выбившимися прядями и, на удивление, румяными щеками и припухшими губами. Тот и вовсе был завёрнут в простыню. Он даже и не подумал надеть что-то, выбежав за своим хёном, который рванул куда-то столь неожиданно и резко. Джин взволнованно выглядывал из-за плеча Кристофера, пытаясь понять, что произошло, и встретился взглядом с рыжеволосым. Тот сначала был серьёзным и озабоченным происходящим, но заметив Хёнджина его эмоции сменились на что-то снова по-детски обиженное и болезненное, и старший вовсе отвернулся к сидящему на полу Феликсу, принимаясь того поглаживать. Необычный жест со стороны Минхо. Но тому просто нужно было куда-то деть себя, лишь бы убежать от нахлынувших чувств. Хо не составило труда сложить два и два: Хёнджин снова делал это с хёном. Ну почему, почему ему снова больно? Он ведь уже должен был привыкнуть. – Я спрашиваю, что здесь случилось? – старший рычит, переводя взгляд с одного вампира на другого. Минхо ответить не решается, да и не особо хочет. Ему хён противен до глубины души, особенно сейчас с растёгнутой рубашкой и прижимающимся к нему Хёнджином за спиной. – Хён... – Сынмин медленно поворачивается к блондину, выглядя виновато, хотя и сам не понимает, что произошло. – Что с Феликсом? – наконец подаёт голос брюнет, выходя из-за старшего. – Он говорит, что я его изнасиловал и пометил, но я этого не делал. Да, мы переспали, но потом я ушёл и... – Достаточно, – низкий голос прервал молодого врача, – Феликс, это правда? – мужчина наконец посмотрел на паренька, впервые одаривая того внимательным взглядом, но не жалости ради, а желая поскорее разобраться и покончить со всем. Ликс судорожно закивал, после чего уткнулся Минхо в плечо. Тот смотрел куда-то в сторону, отвернувшись ото всех. Крис медленно и угрожающе подошёл к Мину, что тот аж сжался весь сразу. Рука схватила младшего вампира за воротник и потянула на себя. Блондин безэмоционально прожигал глазами дрожащие ресницы, мысленно вынося приговор. Уголок губ чуть дёрнулся вверх. Хотелось довольно оскалиться, потрепать сиреневую макушку, похвалить такого хорошего мальчика, ведь тот решил его проблему, лишив Феликса девственности. Но нужно было держать статус, поэтому он потянул младшего на выход. – Хён? Хён, что ты... – Сынмин засопротивлялся, но старший был сильнее их всех вместе взятых. Все находящиеся в комнате сразу же испуганно засуетились. Минхо вскочил и сделал несколько шагов в сторону брата, которого куда-то уводили. Хёнджин тоже непонимающе уставился на Кристофера, пытаясь придержать за плечо. – Хён, что ты делаешь? – голос Джина был напуганным, но ещё более страшно тому стало, когда на него посмотрела пара холодных строгих глаз, усмиряя словно непослушного глупого ребёнка. – Куда ты его ведёшь? – возмущённо выкринул рыжеволосый вслед уходящим. – Наказывать.