случай в гримёрке

Парни поют песни кайфуют от фанатов, от бешеных криков, от собственной энергии. Лёня смотрит на Артём, который в полуметре от него также наслаждается каждым мгновением, проведённым здесь. Артём вообще нереальный. Всегда. Будто внутри что-то мистическое в нем сидит и так притягивает, что Лёня не может не повернуться, в глаза напротив заглянуть на очередном припеве. Петь, смотря на Артёма. Лёня обожает это. Еще больше обожает после окончания выступления забегать с ним вместе за кулисы и на шее виснуть и виснуть. Чувствовать чужую энергию, отдавать свою. Так охуенно. Артём всегда поддаётся, всегда не против, никогда не портит момент только сильнее к себе прижимает. А Лёня всё больше путает голубоватые волосы. Артём про себя всегда думал, что тактильный до безобразия, пока с Лёней не повстречался. Тот в первый же раз на первой же совместной попойке всего облапал. Руку на шею закидывал. Так и сидел. После чьей-то шутки громко смеялся. Все успокаивались, а он продолжал тихо хихикать в плечо Артёма. А руку с шеи так и не убирал. Артём против не был ему было приятно. Лёня ведёт себя так, будто бы они знакомы дольше, чем есть на самом деле. Данилов думал, что Масник таким образом решил пройти период притирания и сразу стал ему братаном. А потом Артём подумал, что Лёня обнаглевший черт, когда заметил, что тот наклонился и присосался к его трубочке. Он тогда посмотрел с вызовом и выдернул стакан у Лёни из рук и выпил залпом. Слова тогда друг другу не сказали. Артём продолжал думать, что Масник просто беспринципная личность падкая на чужие коктейли. А потом на чем-то концерте заметил, как тот брезгливо протирает горлышко бутылки, которую любезно подкинул ему то ли Андрей, то ли Кирилл. А потом Лёня впервые прижал его к стенке за кулисами. Данилов тогда понял Масник к нему прилип. Звукари и музыканты разбегаются почти мгновенно. Скорее всего за бухлом. Артёма и Лёню не ищут. Адрес знают, дорогу найдут, если надо подтянутся. Им надо. Обязательно. Бухнуть после концерта – дело святое. Но не сейчас. Позже. Пока нужно другое. Пока эйфория. Дверь гримерки открыть не успевают, стоят прямо возле, только рукой до ручки дотянуться и внутри. Но как-то все равно. Лёня жмётся сильнее чем нужно, если в их случае в принципе рационально считать, что есть придел. Сильнее нужно. –Трахаться с тобой хочу, – едва волоча языком произносит Масник, касается носом места возле кадыка Артёма, вдыхает чужой запах, но губами не трогает. Тянет время, хотя тот уже призывно повернул шею, ожидая хоть чего-то. Хоть поцелуя, хоть укуса. Лучше и того и другого. –Как хочешь? –Как угодно, – ему отвечают искренне, немного истерично, продолжая обжигать дыханием шею, – можешь выебать меня прямо тут или я тебя… Как хочешь ты? Артём выдыхает. Кулаки на кожаной куртке Лёни сжимает. Артём знает, как хочет Лёня на самом деле. Он видит, как его развозит. Чувствует. Буквально ощущает, как его хотят. В целом понимает, что трахаться они здесь естественно не будут. Но он знает, чего хочется Лёне. Знает, почему он не заходит дальше, а только несдержанно прижимается всем телом. В гримёрку они все-такие заходят. Точнее Лёню туда заталкивают, достаточно грубо схватив за шкирку, будто котёнка. Сказать он ничего не успевает – его тут же грубо прижимают к стене, что аж воздух из легких выбивает. Лёня смотрит сверху вниз. Палец Артёма скользит по скуле тяжело дышащего парня. Останавливается у губ. Лёня тут же открывает рот, вытягивает язык. –По эфирам вижу, любишь ты все в рот тянуть, – говорит Артём, проводя по губам и задевая язык. –Люблю, особенно когда тебя … – Масник, наверное хотел сказать «представляю», но только два пальца, оказавшиеся во рту не дают. –Давай, старайся, – приказывает Данилов, засовывая пальцы почти до горла. Лёня начинает кашлять. Его резко тянут за волосы назад. Заглядывают в глаза, – Это только разминка. Масник хочет застонать, закричать от того, как тесно становится в узких джинсах от резкого уверенного тона Артёма. Хочется уже скорее упасть перед ним на колени и член заглотить по самые гланды. И еще желательно себе подрочить в процессе. Очень хочется. Но нельзя. Артём не разрешал. Лёня и впрямь старается. Втягивает пальцы глубже в рот. По подбородку начинает течь вязкая слюна. Как это пошло. Масник закашливается, когда острое колено Артёма начинает давить между ног. Хочет сдержать стон, отчего едва ли отдавая отчёт тому, что делает, прикусывает указательный палец, за что тут же получает хлесткую пощечину. –Охуел? – невозмутимо спрашивает Данилов. Мягко проводит мокрыми пальцами от подбородка до шеи Лёни, размазывая слюну и чувствуя бешеный пульс. –П-прости, – голос у Лёни хрипит, чужая коленка все также остро давит на пах, но парень не смеет двигаться ей навстречу. –Меня учить тебя просить прощение? – Артём убирает ногу. Лёня опускается перед ним на колени. Он ёрзает, смотрит снизу вверх как-то слегка загнанно, но сильно возбуждённо, с горячей нежностью. Перед ним то, что он желает больше всего на свете. Артём… –Артём... Артём... Лёня зачарованно шепчет имя, дрожащими руками ведёт по чужим джинсам, направляясь к ширинке. Движения скомканные, дерганные. Артём руку запускает в спутанные волосы Лёни. Жест нарочито нежный. Лишь на секунду. Через мгновение Лёню уже за волосы хватают, тянут ближе, прижимают. Лёня слушается негласного приказа. Наконец заканчивает возиться с ширинкой и стягивает вниз штаны вместе с бельем. В тот же момент сразу в рот берет и сразу наполовину. Сразу с активных движений. На грани с рвотным рефлексом. Плитка на полу холодная, даже ледяная. А ещё твердая, совсем не расчитана на то, что кто-то решит на ней протирать дырки на джинсах с хуём во рту. Лёня ёрзает, потихоньку привыкая к низкой температуре. Губы сжимает крепко, рот слюной напонятеся, смешивается со вкусом Артёма. Лёня сглатывает и впервые берет до конца. Артём сверху мычит протяжно, но слышно его плохо. Его стоны сливаются со влажными звуками от того, как резко начинает двигать головой Лёня. Даже рукой не помогает – догадыватеся, что тут же по щеке получит в очередной раз. Хотя подразнить Артёма, наверное, все-таки хочется... Масник последний раз берет до конца и сбавляет темп и всё-таки берет рукой. Аккуратно или просто специально медленно. Артём сверху смотрит сквозь пелену в глазах. Ещё не успевает собрать мысли в голове. Только пялится и всё. Пялится, как Лёня берет на язык лишь головку, а вторую руку тянет в штаны. И взгляда не опускает. В глазах чертики пляшут. –Как охуенно-о, – срывается с губ Лёни. Он картинно выгибается, двигает бедрами в такт движениям кулака на собственном члене. Очевидная провокация. Артём смотрит охуевшими глазами на это безобразие. Слишком откровенно. От того заводит ещё больше. Внизу живота все скручивается и адским пламенем загорается сильнее прежнего. Лёня то в рот берет, то стонет протяжно, горячо выдыхает. Продолжает дрочить себе и извиваться так вульгарно, что сомнений не остаётся, что все это шоу, и все это для одного человека. Рука Артёма ползет по плечу. Лёня так и не снял кожанку. В голове Артёма проносится, что он сам бы давно в обморок упал от жары. А Лёне заебись. Лёня всегда в своем образе, даже сейчас. Или даже сейчас как никогда. Его слишком грубо хватают за подбородок. Из глаз даже пропадает задорный огонек, сменяясь на что-то более серьезное, настороженное. Артём почти рычит, надавливает на затылок Лёне, заставляя взять до конца и тут же кончает ему в глотку. Лёня захлёбывается собственным стоном, кончает следом. Горло неприятно саднит, но Артём держит крепко, заставляя все проглотить. Когда отпускает, Лёня только лбом к ноге Андрея прижимается, даже ластится слегка. Остаётся сидеть на полу, который за это время стал даже теплее немного.