Путь к счастью

Хонджун ещё в подъезде почувствовал манящий аромат сладкой выпечки и мяса со специями. Он отлично знал, что он исходит из их с мужем квартиры, ведь так вкусно готовить может только Сонхва. Пару раз за их недолгое проживание в этом новом и, на большое удивление, небольшом доме бывало такое, что к ним в квартиру стучались другие домохозяйки, чтобы попросить рецепт. На их лицах было отчётливо видно удивление, когда дверь им открывал красивый, высокий альфа в любимом розовом фартуке с изображением кролика. Проведя картой по замку двери, Ким входит в квартиру, глубоко вдыхая запах свежеприготовленной еды. Не ошибся. Этот запах, заставляющий истекать слюнями, исходил из его квартиры. Разувшись, он аккуратными и тихими шагами подкрался в гостиную, чтобы увидеть там мужа и их дочку, смотрящих какое-то шоу про путешествие, судя по звуку. — Папа дома! — совсем незамеченным пройти не удалось и Хонджун быстро выпрямился, слабо, но искренне улыбался. Он направился к довольной и радостной дочери, что, опираясь на спинку дивана, тянулась к пришедшему отцу. — А мы с папой смотрим шоу про плавающих людей! — Это водолазы, Уми-я, — Сонхва развернулся боком, одной рукой придерживая девочку за футболку, дабы та не перевернулась и не упала, а второй потянулся к ремню мужа, притягивая его ближе к дивану. — И шоу не совсем об этом. — И он сегодня целый день так нудит? — шутливо спрашивает Хонджун, гладя кивающую Уми по голове. В ответ на такой вопрос Пак слабо бьёт по плечу, демонстративно закатив глаза. — Ай, ну я же шучу! — Тогда сам наложишь себе поесть, шутник. Ким закатил глаза и вздохнул, но послушно пошёл на кухню, чтобы наложить наивкуснейшей еды в мире. У его мужа, видимо, сегодня было чудесное настроение или же откуда-то появившиеся время, ведь сегодняшнее меню было богатым: рис с какими-то бобами, тонкие ломтики мяса в какой-то агрессивной смеси специй, что пахла вкусно, но доверия внушала не сразу, сладкий белый хлеб и овощи. От последнего Хонджун хмурился и с опаской положил пару каких-то фасолинок и красный перец. Когда он познакомился с Сонхва, им обоим едва исполнилось девятнадцать, и с этого момента началась их борьба по приучению есть овощи. Сейчас им обоим двадцать семь и Ким может есть их, иногда даже не кривясь и не падая на пол от отвращения, но по своей воле он никогда не наложит себе больше пяти кусочков. — Дорогой, — позади послышался любимый голос, но тон его был строгий. Ким обернулся и очаровательно улыбнулся, думая, что это немного задобрит его партнёра. И сработало. Сонхва выдохнул и ленивым шагом подошёл к Хонджуну и сотейнику с тушёными овощами. — Наложи побольше, это ведь полезно, особенно перед течкой. Не хочу, чтобы ты снова выходил из нее таким изнеможённым. Пока Пак говорил все это своим обычным ласковым и заботливым голосом, он аккуратно отобрал чужую тарелку и стал накладывать в неё больше овощей. И вообще еды. За столько лет совместной жизни с Сонхва, Хонджун набрал килограмм десять точно. У его любимого был свой особенный язык любви — кормить, кормить, и ещё раз кормить! Омега не скажет, что против такого расклада, но всё же форму держать очень хотелось… — Спасибо за заботу, — получив обратно тарелку в руку, Хонджун оставил лёгкий поцелуй на чужой щеке и ушёл в гостиную, занимая чужое насиженное и нагретое место. Уми сидела перед кофейным столиком и что-то рисовала восковыми мелками, только иногда обращая внимание на телевизор. Сонхва и Хонджун сидели рядом, обсуждая новости за сегодняшний день и смотря новый фильм от Нетфликс. Точнее, Сонхва. Только он смотрел фильм. Ким же, когда оба затихали, уходил в свои мысли. Это умиротворённое счастье далось им обоим не просто. Познакомились они случайно и в немного неожиданном месте — на фестивале экстремальных видов спорта, который проходил в честь открытия самого крупного скейт-парка за пределами Сеула. Сонхва был помощником судей и бегал по их различным поручениям, а также искал участников и отводил на старт, а Хонджун был одним из многочисленных участников, что выступал от лица крупной сеульской школы кикскутеринга, или же самокатного спорта. Ким часто бывал на различных мероприятиях и конкурсах, где ему нужно было представлять свои умения, ставя на кон здоровье. Его, казалось, ничего не пугало, а вместо крови тёк чистейший азарт. Однако, стоило подойти высокому парню с большими тёмными глазами, в которых, кажется, плескались миллионы маленьких искр, как вся уверенность Хонджуна улетучилась с мозгами вместе. Коленки тряслись, а лицо, по словам теперешнего мужа, было похоже на его же волосы — такие же красные. Запах каких-то цветов — таких нежных и успокаивающих — закружил голову и бедный парень мог едва устоять перед такой красотой. Хонджун был уверен, что он выступал и упал с самоката, получив сотрясение, и сейчас весь мир — это кома, а человек перед ним — божественное существо, который проведет его душу в загробный мир. Однако нет, всё вокруг было обычным и привычным миром, со старыми законами и клише. — Г-господин Ким, вы будете в-выступать в первой десятке, вы можете пока пройти на площадку… Лучше бы ты молчал, прекрасный ангел. Внутри Хонджуна всё выло и взрывалось и от умиления, и от ласкающего слух голоса. Видимо, парень перед ним волновался, судя по заиканию и пальцам, что сейчас сотрут низ футболки. Только, вот, не ясно из-за чего. Ким был крайне самоуверенным омегой и, хоть это часто играло плохую шутку с ним, то в этот момент она помогла ему обрести счастье. — Если я сделаю два сальто в первом прокате, то ты дашь мне свой номер телефона? Стоит ли говорить, что ни в первом, ни во втором прокате у него не было запланировано сальто? И как бы глупо не звучало предложение — Сонхва согласился. По откровениям Пака, то Хонджун ему тоже понравился с самого начала, но он не стал бы отвечать тому на сообщения, ведь: «Ты выглядел как агрессивный и слишком самоуверенный панк, а я таких боюсь, и друзья мои тоже тебя ко мне не подпустили». Но что изменило? Во втором прокате Ким упал, не удержав равновесия после прыжка, и разодрал себе руку от пальцев до локтя. Едва закончив прокат, как появился побледневший Сонхва, уволокший самокатера в машину скорой помощи, что стояла тут с самого начала фестиваля. Хонджун чувствовал себя неловко и поэтому пытался завести хоть какой диалог. — Ты ешь мятный шоколад? Он не мастер начинать диалог. — Его едят только извращенцы и сумасшедшие. А это интересно. — Также считаю, надеюсь, это доказало, что я не извращенец и не сумасшедший. Дашь мне свой номер телефона? И дал ведь. Не без вздохов и шуточных угроз, но главное, что номер был добыт. Они болтали весь остаток вечера, казалось, обо всем. Будто если они сейчас же не выяснят где купить костюм Смерти с косой или не поссорятся с Саном по поводу мятного шоколада, то мир разрушится. Вскоре пришло время первого свидания, второго, третьего… Первый поцелуй, первый секс, первое знакомство с родителями, переезд, налаживание общего быта, свадьба. Однако ничего не бывает так просто и мило, максимум — в книгах. Ссоры, увольнения, финансовые проблемы, эмоциональные истощения, перерывы в отношениях. Опасное занятие Хонджуна тоже приносило немало травм, из-за чего вечно тревожный партнёр едва с ума не сходил от беспокойства. Однако самым худшим Ким считал общественное мнение: «Твой омега занимается такими опасными вещами, ты никак его не оберегаешь!», «Твой альфа тряпка какая-то, кто же добытчик в семье?», «Почему весь быт лежит на Сонхва, а не на Хонджуне?», «Альфа сидит на шее у своего омеги, мило», «А детей не планируете? Часики-то тикают». Для этого мира у них нетипичное разделение ролей, однако им всё нравится, им удобно, но почему-то все совали свой нос в их отношения. — Уми уснула, — шёпотом оповестил Сонхва, аккуратно вставая с дивана. — Я пойду расправлю постель, а ты принеси её. Надо уложить её скорее… Хонджун с ужасом вспоминал первые четыре месяца после рождения их единственной и неповторимой дочки. Если беременность была ещё не такой уж и ужасной, как её многие описывали, то после родов он оправлялся едва ли не два месяца. Первый «совместный» день он провёл в страхе и стрессе, боясь к ней прикасаться, а надо было, ведь девочка была самой кричащей и громкой в палате. Непрошенные советы и соболезнования лились из каждого незакрытого рта, что едва не заставило Хонджуна разбить себе голову о зеркало, чтобы ослабить внутренний пожар. После приезда домой было чуть лучше: Сонхва взял декретный отпуск на две недели, брал половину обязанностей, а спустя месяц и вовсе уволился с работы, а Ким тут же вернулся на свою. Омега стал задерживаться на работе. Он боялся приходить домой. Видеть дочь. Уходя ночью из спальни он плакал, ведь Ким понимал, что не может полюбить Уми, хотя всю беременность ожидал её, казалось бы, с нетерпением. Сонхва видел это, но не мог помочь. Хонджун отчетливо помнил момент, когда его сердце впервые растаяло из-за любви к дочери. В этот день мужа он отправил отдыхать вне дома, а сам решил позаботится о доме. Как бы Ким не хотел быть подальше от быта, он понимал, что Сонхва необходим отдых, а все пару месяцев после рождения дочери вёл себя как эгоист, приходя домой чуть раньше полуночи. Он взял Уми на руки, дабы покормить, а та, посмотрев на него огромными и темными глазами, улыбнулась и прижалась к груди лицом. Хонджун заплакал. Сердце разрывалось от тёплого чувства. Держа маленькое тело на руках, он трясся и шептал слова извинения. Дочери, мужу, им обоим — не знал. Он любит свою семью. В этот день парень ощутил, как остро ему не хватает семьи. Этим же вечером Сонхва обнаружил их двоих, спящих на диване под включённый марафон детского мультфильма про кролика и цыпленка. Эта фотография до сих пор установлена у него на экране блокировки. — Хва, мы тут, — как можно тише прошептал Хонджун, подходя к детской кровати. Родители уложили дочь и вышли из комнаты, спокойно выдыхая. — Дорогой, всё в порядке? Ты весь вечер какой-то задумчивый, — Сонхва положил теплую ладонь на чужую щёку, поглаживая скулу большим пальцем. Парень слабо улыбнулся и прикрыл глаза, утопая в любимых ласковых касаниях его лучшего мужа и друга. Хонджун притянул к себе обеспокоенного Пака и положил голову на плечо. Его окутывала расслабляющая забота и любовь, а через нос проникал запах цветов, удаляющий каждое хмурое синее облако мысли. — Я просто подумал о том, как я вас люблю. Я самый счастливый человек на Земле. Сонхва поцеловал в висок своего ненаглядного и крепко обнял, чувствуя, как в груди расцветают самые нежные цветы, покрывая собой каждый сантиметр души. — Не оставляй нас больше, моя любовь.