Зверь среди нас

Кипящее голодом волчье тело лопнуло, как мыльный пузырь. Трэвис зажмурился, шумно вдохнул, и горькая кровь брызнула на него, быстрыми каплями затекая в полураскрытый рот. Лора отпрянула от него, рвано обмякнув на локтях. Трэвис завороженно уставился на неё, подняв брови. Он столько раз представлял момент, в который проклятье спадёт с его семьи, что эта сцена в его голове превратилась в перерепетированный механический спектакль, который ему не дано будет увидеть. Лора избавилась от своей ноши меньше, чем за ночь. Он не смог избавиться от своей за шесть лет. Тусклую комнату разрезал хриплый смех. Лора захохотала. Как-то нездорово, вымученно, обхватив окровавленные ноги окровавленными руками, и только в этот момент Трэвис заметил, что она голая, и лишь липкая, стремительно густеющая кровь камуфляжем закрывает её наготу. Уголок его губ поплыл наверх. Он тоже засмеялся. Тихо. Чуть громче. Громко. Смех, как ядовитое облако, окутал два обращённых друг к другу окровавленных лица, разрастаясь за пределами комнаты. Лора вцепилась в сухие мужские ладони, чуть одернув их на себя в неосознанном приглашении прикоснуться к ней, убедиться, что она в коже человека. Это было смешно. Эта тварь убила всю его семью, а теперь хохочет, и ластится к нему кошкой, а не волком, пока в паре метров от них остывает тело его родного брата. Трэвис, не переставая исступленно, болезненно смеяться, провёл руками по её талии, жестко размазывая по мягкой коже кровавый след. Лора, жарко выдохнув остатки смеха, закинула голову назад, заползая на бедра Трэвиса. Он перестал смеяться. Он переместил окровавленные ладони на подставленную ей шею, и сжал их, выплескивая на поверхность переполняющую его отчаянную ярость. Она застонала. Зверь ещё был здесь, он застрял где-то между их телами, раздирая когтями две самые человеческие вещи - похоть и насилие. Трэвис сжал рот, не в силах оторвать глаз от пошло раскрытых, красивых губ Лоры. Она посмотрела на него из под слипшихся от крови век, и мягкой волной запустила ладонь под воротник его формы. Лора засипела, указывая на нехватку воздуха, и Трэвис не заметил, как ослабил хватку на её шее - она трогала его слишком нежно, слишком хорошо. Она переместила руки на его плечи и сжала их, жестко, в контраст с предыдущими движениями, и в её светлых глазах колыхнулся тёмный огонь. Она хотела уничтожить Трэвиса. Стереть его с лица Земли, как последнее грязное пятно, носящее имя «Хэккет». Но вместо этого стёрла языком капли собственной крови с его подбородка. Трэвис хотел уничтожить её. Изломать, вонзить в неё что-нибудь острое, распотрошить её сердце так, чтобы оно болело сильнее, чем его. Но вместо этого он вонзил свои губы в её. Насилие и похоть смешались между собой, потеряв собственные начала и окончания. Родилось новое чувство - опустошительное и беспощадное. Поцелуй был горьким и влажным. Лора мгновенно ответила на него, стремительно окручивая руками шею Трэвиса, как верёвкой, пока он, быстрее, чем ей хотелось бы, взялся руками за ее обнаженные бедра. Он плохо целовался. Лора, игнорируя его окровавленную застегнутую рубашку, перешла сразу к молнии брюк, нащупав ладонью то, чего добивалась. Трэвис, ухватывая остатки их первого поцелуя в уголке её губ, напрягся, сильнее сжав её ягодицы. Лора взяла его член мягко, погладила так, как трогала Макса, нехотя проводя между ними параллель. У неё не было большого опыта в силу возраста. У Трэвиса не было большого опыта в силу его паршивой жизни. Его дыхание потяжелело, он ткнулся лбом в узкое женское плечо, то беспорядочно целуя его, то едва слышно выговаривая её имя. Лора сильнее сжала медленно двигающуюся ладонь, с ухмылкой глядя на него. - Трэвис…Ты такой жалкий… Он замер, и то волнующее, запретное чувство, распустившиеся на почве потери рассудка, сдуло, как ветром. - Как бы это понравилось твоей мамочке? Трэвис отшвырнул Лору в сторону, поднимаясь и судорожно застёгивая ширинку. Его затрясло. Она ударилась рукой при падении, охнув, и, нисколько не стесняясь своего голого тела, вызывающе вытянула длинные ноги перед Трэвисом, с удовольствием ловя его взгляд на них. - Я убила их для тебя. Теперь ты наконец можешь делать то, что действительно хочешь делать. Никто тебя не осудит. Не скажет, что ты плохой сын. Действуй, - прошептала Лора. Он замер, качнув голой. Трэвис посмотрел прямо на неё, не задерживая взгляд на том, что на самом деле его волновало, и Лоре вдруг стало холодно и стыдно. Ей захотелось извиниться, оправдаться, сделать что угодно, лишь бы он перестал жечь её чёрными, полными горя глазами. Она успела лишь набрать дыхание в грудь, как он, зарычав, тут же выбил его точным ударом осколка зеркала. Ещё одним. Ещё. Глубже. Быстрее. Ещё. Она пыталась отбиться от него. Она вскрикивала все тише с каждым его движением, пока её сочащееся алой кровью тело не расслабилось окончательно. Лора рухнула, и её большие удивлённые глаза так и не закрылись. Трэвис слез с неё, отдышался, поправил штаны, пригладил редеющие волосы, и нетвердой походкой покинул комнату, в которой он убил своё последнее желание.