***
Линн столкнулась с нищим безумцем впервые, когда выполняла поручение главы Гильдии Воров Мерсера Фрея и разыскивала изворотливого аргонианина Гулум-Ая. Когда последний заказал в обмен на свою сговорчивость ящик огненного вина, нордка медленно, но верно двигалась к Синему Дворцу, уверенная, что даже красть ничего не придётся — Фолк отдаст ящик сам в благодарность за её помощь с Королевой Волчицей и не забудет снова попробовать выразить свою признательность увесистым кошельком. Девушка едва ли заинтересованно разглядывала столицу и её обитателей, пыталась пробудить в себе память, чтобы отметить новые лица. Но увы бывала она в Солитьюде не так часто, чтобы знать, кто здесь приезжий, а кто коренной, поэтому мимоходом приглядывалась ко всем интересным личностям пока внезапно не столкнулась с одной такой прямо возле дворца: странного вида мужчина нервно заглядывал в окна, потом припадал к стене, кусал собственные пальцы и что-то бубнил себе под нос. Настороженно оглянув его издалека, Довакин, мысленно уверяющая себя в том, что пожалеет о своем решении, подошла ближе и сдержанным кашлем попыталась привлечь внимание. Оборванец, кажется, ничуть не удивившись и не испугавшись девушки в странных кожаных доспехах, просиял и, отклеившись от каменной стены, буквально подскочил к воровке и крепко схватил ее руку, сжимая и потрясывая. — Ты! Ты поможешь мне! Ты ведь всем помогаешь верно? Это ведь то, чем ты занимаешься! Я видел, я слышал! — эльф не переставал трясти руку Драконорожденной, а потом вовсе упал на колени перед ней. — Эй, успокойся! — нервная после беседы с аргонианином, Линн вырвала свою кисть из рук нищего и, схватив того за грудки видавшей виды рубахи, подняла на ноги и крепко встряхнула. — Что тебе нужно? — О, милостивая госпожа! Мой Господин бросил меня! Бросил свой народ. И что бы я ни сказал, о чем ни попросил, Он не хочет слышать. Теперь Он отказывается даже видеть меня. Он говорит, что я прерываю его отпуск! Прошло так много лет… — казалось, что он сейчас снова упадет на колени и зарыдает. — Кто же такой твой господин? — Он великий человек, но его редко славят! Он правит империями-близнецами, которые простираются вдоль и поперек нашего сознания! Все знают Его, но не многие могут назвать Его по имени! — теперь мужчина говорил уже восторженно, сбивая собственное дыхание. — Большего я не узнала, — скептически и устало вздохнула девушка и, не желая больше слушать восхищенных воскликов, спросила: — Отчего-то мне кажется, что твой господин — плод твоего воображения или памяти по почившему хоязину, почему я должна помогать тебе, будучи не уверенной в том, что он вообще существует? Нищий, ничуть не оскорбившись такой прямолинейностью, повернулся к ней спиной и, задрав голову, посмотрел на темнеющее небо. Он вознес руки к нему руки и, более не надрывая голос, спокойно, но печально заговорил: — Я знаю, что ты не веришь, но ты просто не понимаешь, дитя! Ты тоже знаешь Его. Нити мыслей твоих могут прокладывать свой путь через его царство, и нити эти связывают нашу реальность воедино, — тон безумца напомнил девушке тон проповедника в храме Мары, и она решила не останавливать его. — Без его руководства наш дом разваливается на части. Север ведет войну против юга! Священное пламя мерцает и гаснет! Нам нужно его возвращение! — Всё, хорошо-хорошо! Я помогу, так и быть, куда идти, где искать? — пусть Довакин довольно резко перебила нищего, но в глубине души ее разжалобили его наполненные печалью речи. — О, благодарю, дорогое дитя! Тебе нужно пройти в Крыло Пелагия, что в Синем Дворце, Он навещает там старого друга, — мужчина щелкнул пальцами и затем повернулся к Драконорожденной: — Вот, это тебе пригодится… Не успев даже ахнуть, девушка ощутила в своих руках тяжесть тазобедренной кости и вмиг забыла о собственной жалости к нищему, понимая, что его Господин вряд ли окажется обычным человеком, раз таковы его слуги. Однако стоило ей понять голову, чтобы возмутиться — она сразу же застыла, осознав, что никого рядом больше нет, а перед лицом порхает около десятка бабочек. Когда Довакин попыталась их смахнуть — насекомые рассыпались в сиренево-желтую пыль и исчезли. Подумав с минуту, Драконорожденная решилась исполнить волю бедного безумца просто потому, что дела Гильдии стали занимать слишком много времени и места в её «героический» жизни и помощь нищему помогла бы ей вернуться к чему-то более правильному, чем обшаривание карманов и устранение конкурентов в медовом деле.***
Фолк, как нордка и полагала, встретил её тепло, как только она вбежала по ступеням Синего Дворца и оказалась перед ним и Элисиф, как обычно нервной и печальной. Несмотря на то, что в бушующей гражданской войне она старалась держаться третьей стороны, все равно из-за слишком чуткого сердца, чего, конечно, на первый взгляд не скажешь, иногда склонялась к одной из сторон. Довакин по-человечески сочувствовала судьбе Торуга и горю Элисиф, но не могла принять позора Империи, который после гибели рода Септимов, накрыл все её провинции. А Братья Бури хотя и были ближе ей по образу мысли и вере, всё равно пугали и отталкивали своим чересчур радикальным подходом. Решив, что будущей спасительнице мира нельзя вмешиваться в столь тонкие религиозно-политические дела, чтобы не вызвать народных возмущений, Драконорожденная просто старалсь держаться подальше от них и помогать по-настоящему нуждающимся людям. — О, Линн, девочка, привет! — Огнебород по-отечески обнял её и потрепал по голове, благо совсем не «героический» рост Драконорожденной это позволял, даже сказать, что она нордка можно было только угадав с четвертого раза. — Какими судьбами к нам? Почти не появляешься, я уже успел соскучиться. — Как обычно, по делам, — она обняла мужчину в ответ. — У меня есть к тебе просьба. — Всё что угодно, милая, — Фолк ослабил хватку рук и сделал шаг назад, держа ладони на хрупких плечах. — Мне нужно в Крыло Пелагия, — без всяких словесных хитростей высказала девушка и заметила, как растерялся мужчина. — Зачем, если не секрет? — Важные драконорожденные дела, — не сомневаюсь, что он пойдёт за ней, воровка легко перепрыгнула ступеньки и остановилась перед заветной дверью. — Слушай, я настаивать не буду, но туда не заходили лет триста, везде грязь и старые артефакты, ещё и слухи ходят, что там полно призраков, — Огнебород привалился плечом к холодной стене. — Тем более, Фолк, если где-то есть страшные призраки и древние артефакты — это работа только для меня, не переживай — я за себя постоять смогу, — девушка повторила его телодвижение и лукаво посмотрела из-под ресниц. — У тебя есть ключ, не так ли? — Да, я обязан хранить ключи ото всех дверей, знаешь ведь, у Элисиф есть некоторые проблемы… — Да, я понимаю, но мне действительно туда нужно, очень-очень! — она изобразила умоляющий взгляд, который обычно не оставлял у Фолка всяких надежд на победу в их дискуссиях. Он тяжело вздохнул и, пошарив по карманам, протянул ржавый ключ. — Только будь осторожна, — тихо произнёс мужчина, наклонившись к её лицу. — Обещаю, — девушка улыбнулась и, поднявшись на носки, оставила на колючей щеке лёгкий дружеский поцелуй. Слишком быстро расправившись с ржавым ключом и старым замком, Довакин проскочила в пыльную комнату и осмотрелась. Вокруг не было ничего, кроме пыли и свисающей со старых гобеленов паутины. Нордка довольно хмыкнула, до конца удостоверившись, что имеет дело действительно с каким-то призраком — в затхлом аромате старины витал и совсем иной, который можно было почувствовать, лишь хорошо его зная, а именно тонкое обоняние Драконорожденной и чувствительная кожа на загривке позволили ей уловить в воздухе нечто магическое, колдовское. И магия эта была несомненно могущественной. Таким образом, вопрос оставался лишь в паре моментов — с чем на самом деле имела дело Довакин и какое отношение к этому имеет нищий безумец? Девушка, не заметив в первой комнате ничего необычного, поднялась на второй этаж по витой лестнице и сразу же вгляделась в тьму длинного коридора. Склонив голову, она медленным шагом двинулась вперёд, кончиками пальцев касаясь и постукивая по каменным холодным стенам, а затем уши резко заложило, а в глазах потемнело.***
Голова Довакин по её собственным ощущениям будто раскололась надвое, по спине её пробежал холодок, к слову, весьма неестественный, учитывая то, что на девушке изначально должна была быть ее воровская кожаная броня, которая, пусть иногда и смущала её собственную совесть и окружающих людей в Рифтене, грела лучше любой меховой одёжки. Однако стоило нордке открыть глаза, как ее взору предстало собственное тело, облачённое не в гильдейский доспех, а в легкое голубое платьице, похожее на те, что носили раньше аристократочки из Имперского города. По крайней мере носили, когда она там была в последний раз, пусть Драконорожденная и родилась в Сиродиле и по культурному воспитанию и части крови была имперкой, скайримский воздух и начало новой жизни будто смогли меньше, чем за год, выбить из неё все столичные замашки. Ступни и вовсе были босы, а всё оружие пропало — не осталось даже заточки. Девушка медленно поднялась на ноги, придерживаясь за странного вида дерево. Она неловко осмотрелась: её окружали необычные кусты с яркими листьями, которые то и дело увядали за доли секунд и опадали на холодную землю. В центре сказочной опушки стоял богато накрытый стол, окутанный едва заметной пеленой тумана, отдающего в нос сладким ароматом. Возле стола находились два огромных трона, на которых восседали двое мужчин (точнее было бы сказать, что именно восседал лишь один, другой вполне скромно сидел). Первый то и дело вскакивал со своего места, заливаясь заразительным хохотом, размахивая руками и увлекательно что-то вещая, пока второй ковырял пустую тарелку вилкой, уткнувшись угрюмым взглядом в блюдо. Внезапно энергичный человек в необычных одеждах заметил девушку и приветливо помахал, подзывая ближе. Драконорожденная, не найдя лучших вариантов, медленно двинулась к столу, неуверенно ступая босыми ногами по мягкой почве. — Ещё чаю, дорогой мой Пелли? — учтиво обратился мужчина к нелюдимому собеседнику. Девушка бросила на него осторожный взгляд, боясь привлечь к себе подобное оживлённое внимание, и сразу же отметила то, что оба глаза седовласого… чудака были затянуты белой пеленой. Значит он был слеп, однако смотрел при этом прямо и четко на своего товарища и совсем не выглядел и не вёл себя как человек, лишенный зрения. Казалось, что он забыл о присутствии посторонней так же быстро как и обнаружил её, поэтому Довакин без зазрения совести и соблюдения обыкновенных правил приличия разглядывала мужчину в разноцветном наряде, разделенным на две половины — алую, словно кровь и темно-фиолетовую, похожую на вечернее небо. Штаны, испещренные толстыми черными полосами, почти плотно облегали крепкие стройные ноги, на которых невольно задержался взгляд Драконорожденной, вынужденно практикующей воздержание из-за недостатка сил, настроения и времени. Обувь её перестала интересовать еще во время созерцания чужих бёдер, поэтому она продолжала тупо и бесстыдно пялиться, пока не ушла глубоко в собственные мысли. — О, я не могу! Он проходит прямо насквозь. Кроме того у меня столько дел… — едва ли заинтересованно ответил тот и наконец поднял взгляд. — Так много нежелательных личностей, с которыми надо разбираться… Скептики. Шуты. Недоброжелатели. Ужас! Мой палач не спит третьи сутки… После фразы про палача, нордка наконец вспомнила зачем пришла и уже была уверена, что человек в богатых одеяниях и есть тот, кто ей нужен, однако стоило ей поднять взгляд, как она столкнулась им со слепым мужчиной и окончательно убедилась, что всё-таки он её прекрасно видит. И не только её. С его лица не сходила широкая дружелюбная улыбка, которая отчего-то казалась ей до мурашек на спине жуткой, ненастоящей. Однако, судя по лисьему прищуру и слегка нахмуренным бровям, мужчина будто читал все ее мысли, похожие сейчас на снежный ком. — Ты слишком суров к себе, мой дорогой, милый, убийственно безумный Пелагий, — наконец он отвлекся на своего собеседника. — Что бы люди делали без тебя? Танцевали? Пели? Улыбались? Старели?! Ты лучший из Септимов, что когда-либо сидели на троне. Ну, не считая этого… как его там… о, да! Мартина! Но, помнится мне, он взял да обернулся драконом или бабочкой, или снежным троллем, о, как это неспортивно! Ты ведь знаешь да, — он снова упал на каменный трон и запрокинул голову. — Я видел всё это омерзительное дельце! Ох, отличные были времена, — мужчина зашелся на мгновение истеричным хохотом, а потом вдруг стал серьезным и скривился, будто от сильной головной боли. — Бабочки… Кровь… Лис… Отрубленная голова… Ах, да, конечно, еще сыр. Умереть можно! — Да-да, ты уже говорил, уже сколько раз, — раздраженно фыркнул названный Пелагием и закрыл лицо ладонью. — Кхм-кхм, ну что ж, если будешь вести себя та-а-ак… Возможно, мне лучше удалиться! Хорошего дня, си-и-ир, — процедил мужчина сквозь зубы и отвесил неуклюжий поклон. — ХОРОШЕГО ДНЯ, ГОВОРЮ! — Да-да, иди, — совершенно не удивленный резкой вспышкой гнева человек в богатых одеждах неопределенно взмахнул рукой. — Оставь меня с моими бесконечными обязанностями и заботами… — и растворился в фиолетовой дымке. Довакин едва успела осознать, что тот, за кем она пришла, испарился, как вдруг услышала сбоку недовольное покашливание: — Эй, да-да, ты! Чего встала, а?! — около уха девушки щелкнули чужие пальцы, и она вздрогнула всем телом, рефлекторно выставив одну руку вперёд, на подсознательном уровне ожидая нападения. Ладонь уперлась в грудь мужчины и тот громко цокнул языком. — Почти что покушение на жизнь! Что за смертные пошли? Одни грубияны, выскочки и зануды! «Смертные?» — в голове девушке задерживается это слово, произнесенное нарочито обиженным тоном, и она неуверенно смотрит на лицо слепца, взгляд которого будто прожигает насквозь, но при этом кажется одновременно настолько наивным и до одури весёлым, будто по его воле только что не исчез, судя по его словам, сам император Пелагий III, который пусть и является давно покойным. Но в мире, пронизанном разного рода магией, встреча с живым мертвецом — явление вовсе не уникальное. Однако осечка про смертных и странного вида костюм стоящего напротив отчего-то наталкивали Драконорожденную на мысли о вмешательстве из самого Обливиона. В конце концов, Довакин хоть и происходила не из самой знатной и уважаемой семьи, неплохо разбиралась в истории и читала немало книг, в одной или двух из которых точно упоминался один Даэдра, которого обычно представляют как бородатого мужчину в необычных одеждах. Конечно, он был вовсе не первым и не единственным человеком в причудливом наряде, который встречался на пути Линн в её странствиях. Вспомнить хотя бы того полоумного шута, слезно умолявшего её заставить фермера Лорея починить колесо его повозки, чтобы увезти свою дорогую мамочку в новый дом. Нутро Довакин почему-то до сих пор пыталось убедить её сознание в том, что этот чудной странник был вовсе не обыкновенным шутом, а, что вполне возможно, контрабандистом, о чем ей говорил и сам Лорей или просто отчаявшимся психопатом. Конечно, в это тяжелое время нельзя было исключать того, что одно другому совсем не мешает. Так или иначе, сложившаяся ситуация явно не давала предпосылок тому, что перед ней обычный человек. Для жизни Драконорожденной такой исход событий был бы слишком прост. Действительно, какой ещё может быть таинственный господин у безумного вещателя?.. — Какая грубость! Хватит уже пялиться, — раздражённо произнёс мужчина, шлёпнул девушку по руке, которая во время размышлений была прижата смертной к его груди плотнее, и опустился на свой трон, закидывая ногу на ногу, тем самым вновь обратив на них внимание незваной гостьи, пусть и на долю секунды. — Неужто трудно приютить старого друга лет на десять-двадцать! — Прошу прощения, а кто Вы и где мы? — неуверенно спросила Довакин и ещё раз осмотрела окружающую её необычную природу. — Что за невоспитанность?! А ну сядь, малявка! — он резким жестом указал на освободившийся трон и девушка, не успев даже ахнуть, упала на сиденье, которое всего секунду назад было от нее в метрах трёх. — Что за?.. — договорить ей не дали вилки и ножи, которые громко застучали о стол и начали резать и класть в тарелку имперки пироги, сыр, овощи. Она резко подняла взгляд и обнаружила, что напротив неё никого нет, и мужчина, до сих пор вальяжно восседавший на троне, оказался совсем рядом, наклонившись прямо к её уху. — Где же мои манеры? — промурлыкал он тихо, а потом громко хлопнул в ладоши, и в руках у него появился большой шелковый платок, который мужчина с почти что нежностью повязал на тонкой бледной шее, покрытой ссадинами и синяками. — Так-то лучше, а теперь позвольте поухаживать за дамой! — Нет! — громко вскрикнула девушка и отклонилась в противоположную от чудака сторону, а затем, глубоко вздохнув, как можно учтивее произнесла: — Думаю, стоит сначала познакомиться. Как я могу называть Вас? — А сама как думаешь? — он снова оказался на своём месте и со скучающим видом закинул ноги на стол. Посуда громыхнула, на землю упало несколько кусков сыра. — М?! Кто я такой? — Ты безумец, — обречённо выдохнула Драконорожденная. — Ну-у, почти, я Шеогорат, Безумный Бог! Бог Безумия, если позволишь! Это мой родовой титул, передается от меня ко мне каждую тысячу лет, точнее передавался… Короче, крайне рад знакомству! — мужчина привстал и наклонился через весь стол, протягивая руку. На землю снова попадала еда и посуда. Довакин в который раз неуверенно посмотрев в глаза напротив, протянула ладонь, которую тут же с нечеловеческой силой сжали и потрясли в воздухе, из-за чего некая магическая таинственность соприкосновения с божественным началом моментально исчезла, а сама Драконорожденная разозлилась, внешне, конечно, этого не показывая. Объяснялась ее осторожность тем, что тот, кто до сих пор довольно тряс ее онемевшую руку, был не первым Даэдра, с которым она столкнулась. Однажды ей довелось иметь дело с Хирсином и Периайтом, поэтому, насмотревшись на поклонников этих Принцев и тех, кто разгневал своих хозяев, девушка точно решила для себя, что не будет из-за жажды получить награды от очередного высокомерного божка рисковать своей жизнью. Тем более вряд ли Князь Безумия отличался более уравновешенным характером и спокойным нравом. — Меня зовут Линн, — она наконец вырвала несчастную ладонь из чужой руки и потерла её, стараясь сохранять спокойное выражение лица — стоило вести себя наиболее естественно, чтобы не спровоцировать его своим страхом. — Я здесь с посланием… — Обалде-е-еть… — он поставил локти на стол и положил подбородок на согнутые кисти рук. — Ой-ой, что за послание? Серенада? Вызов на дуэль? Погоди, я знаю! Зловещее предостережение, написанное на спине аргонианской наложницы! Такие я люблю больше всего… — Оно самое, — фыркнула Довакин, которой порядком поднадоели эти бессмысленные отступления от главной темы разговора. — Врёшь! Здесь же ни одной наложницы! Так что давай, говори уже! Я не могу ждать целую вечность… Хотя вообще-то могу, шучу… — Зато я не могу! Давайте ближе к делу, — план быть спокойной и естественной провалился и чтобы показать это наиболее ясно — девушка сорвала платок с шеи и кинула на землю, гордо задрав нос. — Тс, придержи язык, маленькая грубиянка, или я придержу, — произнося это, мужчина даже не смотрел на неё. А потом лишь жутко улыбался, стиснув зубы и зачем-то вдавливая указательным пальцем кусок пирога и размазывая его по поверхности серебряного блюда. — Ну, так что за послание? — Вас хотят отозвать из отпуска… — попыталась как можно мягче произнести Довакин, из-за чего прозвучала неуверенно и даже жалко. — Быть не может, — не поднимая взгляда, ответил мужчина, но по его отчасти разочарованному виду можно было понять, что вполне себе такое послание может быть и является самым ожидаемым среди всех. — И кто посмел? — Это… — Постой, не говори мне, я хочу угадать! Может, Молаг? Нет-нет… Малыш Тим, сын игрушечника? Призрак короля Лисандуса? Хотя нет, не моя компетенция… Или точно! Стенли, говорящий грейпфрут из Пасваля! — наконец довольно заключил он и в очередной раз хлопнул по столу рукой, оставив на том трещину, словно от удара молотом. — Но перейдем к делу. Итак, ты — мелкая, ничтожная, смертная букашка — думаешь убедить меня уйти? Но это же просто… безумие! Ты что, не совсем поняла с кем имеешь дело?! — С Даэдрическим… — Ладно-ладно, если хочешь, крошка, можешь звать меня Энн-Мари!.. Но только если хочешь, чтобы я тебя заживо освежевал и свил верёвку из твоих кишок… — Дай мне сказать! — видимо, очередной бессмысленный словесный выпад со стороны Принца был краем терпения Драконорожденной, и поэтому до сих пор тихий и неуверенный голос девушки раздался как гром среди ясного неба, отчего посуда и подсвечники на столе подскочили и повалились наземь все разом. — Вот те на… — почти шепотом произнес мужчина и наконец поднял взгляд, теперь ставший осознанным и заинтересованным. — Говори, если посмеешь. — Он не назвал имени и какая уже разница, Вы же сами знаете, куда и зачем Вам надо, — севшим голосом пояснила нордка. — Вы уходите или нет? Даэдра с ответом не торопился и продолжал рассматривать гостью. Оценивающим взглядом прошелся по обманчиво хрупкой фигуре, рассмотрел несколько синяков на бледной коже и наконец заглянул прямо в глаза, показавшиеся ему смутно знакомыми, будто он уже видел такие глаза — голубые. Без лишних поэтических метафор. Они были обыкновенными голубыми, но всё-таки казались Безумцу до ужаса знакомыми. Среди тысяч бессвязных мыслей проскочила одна — человек с такими же глазами был сегодня упомянут им, но как же его там звали? Максимус? Марикас? Мартин. Определённо, его звали Мартин, однако большего Принцу вспомнить не удалось, хотя он и говорил о нем всего несколько минут назад. — В этом весь вопрос, не так ли? Потому что, честно, ну сколько может Безумный Даэдра сидеть в отпуске? — девушка на это лишь устало кивнула. — Итак, вот что я собираюсь сделать. Я собираюсь уйти. Да-а! Отпуск кончился… — В чем подвох? — без долгих размышлений спросила Довакин. — О-о-о, мне нравятся, когда смертные понимают, что их водят за нос! Ты ведь тоже хотела бы покинуть это место, м? — очередной кивок от Драконорожденной. — Тогда сперва найди выход! Удачи, она тебе пригодится… — В смысле? — Помнится, ты спрашивала, где мы… Тебе не кажется, козявка, но это место вроде не похоже на ботанический сад Солитьюда или на Дендрарий Имперского города, например… — он развёл руки и посмотрел исподлобья по-мальчишески озорным взглядом. — Ну и где мы, даэдра тебя подери? — снова начала закипать девушка, разозленная манерой Безумца растягивать свои бессмысленные речи. — Рад, что ты спросила снова! — мужчина вскочил на стол с невероятной скоростью и ловкостью, словно его высота была не больше книжного корешка и, прокашлявшись с деловитым видом, объявил: — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОБМАНЧИВО ЦВЕТУЩИЙ РАЗУМ ИМПЕРАТОРА ПЕЛАГИЯ ТРЕТЬЕГО! От этого крика сердце Драконорожденной на мгновение остановилось, а в голове проскользнула мысль о том, что ту’умом обладает не только она. Казалось, словно голос Принца раздался глубоко внутри неё, и потому все органы будто содрогнулись, в глазах потемнело, а в ушах зазвенело. — Конечно, тебя, наверное, до смерти мучает вопрос о том, можешь ли ты положиться здесь на свою магию, оружие и прочий нудный бред… — он слегка раздраженно взмахнул рукой. — Так-то да… Но знаешь, намного интереснее было бы использовать… ВАББАДЖЕК! А? А? Застал тебя врасплох, да? Ха-ха-ха… Короче, удачи, малявка. Как только Принц заметил, что девушка отчасти пришла в себя, то сразу кинул ей в руки злосчастный посох. Правда рассчитать сил ему не удалось, точнее он и не пытался, поэтому деревяшка зарядила наконечником прямо по лбу нордке и оставила там красный след. Та лишь тихо рыкнула, скрипнув зубами и сжав посох покрепче. Довакин осмотрелась, выбрала ближайшую к себе арку и медленно двинулась к ней. — А, отличный выбор! — прогремел голос Безумца совсем близко, и Драконорожденная быстро обернулась, но рядом не было ни души. — Ну, для меня. По-моему, крайне забавно, когда все они гоняются за тобой… Впрочем, для тебя это может чуть менее смешно… — Мне вообще не смешно! — огрызнулась в туман девушка и двинулась дальше. — Что мне надо делать? — Во имя Матери Сыра, такая мелкая сошка, а такая зану-у-уда! — нарочито обиженно протянул Даэдра, но на удивление быстро вернулся к сути вопроса. — Понимаешь, мамаша Пелагия была, ну скажем так, «особенной». Хотя, думаю, по большому счету для Септимов она была довольно обыкновенной… — Тоже безумная?.. — О, эта женщина разила страхом, как ножом. Или размахивала ножом, нагоняя на людей страх? Никогда не мог как следует понять… Пока Принц продолжал разглагольствовать, нордка поднялась на небольшую трибуну, с которой открывался вид на не арену с двумя сражающимися грозовыми атронахами. Стараясь не обращать внимание на бубнёж Безумного Лорда, Довакин, прицеливаясь посохом — совершенно непривычным для неё орудием, попыталась вызвать хоть какой-нибудь всплеск энергии. Кроме очередной всыпшки с бабочками, ничего не вышло. Раз, два похожих движений и снова тишина. Девушка раздраженно сжала челюсти и ударила посохом несколько раз о камень. Спустя мгновение из наконечника всё-таки вырвался красный залп, который чуть не снес Драконорожденной голову, и улетел в пасмурное небо. В воздухе снова послышался звонкий смех Князя Безумия… Линн тихо выругалась и повернулась к атронахам, направляя посох на одного из них. Очередная красная вспышка, на этот раз едва не ослепившая воровку, и грозовой атронах превратился в морозного. Девушка хмыкнула и использовала Ваббаджек уже против другого олицетворения стихии, тот вспыхнул огнём. Сначала нордка решила, что так и должно было быть — огонь уничтожит лёд и часть разума Пелагия спасена, однако ничего, кроме внешнего вида монстров, не менялось. Одна, две, три вспышки — ничего нового. — Тупи-и-ица! Поражай врага своим Ваббаджеком, — прозвенел в голове Довакин голос Принца. — А я что делаю?! Как атронахи вообще связаны с матерью Пелагия? — нордка вперила яростный взгляд в фигуру императора, находившуюся на противоположной трибуне, и, не найдя вариантов лучше, попыталась использовать посох на нём — не произошло ничего особенного, покойник даже не взглянул на неё, продолжая наблюдать за боем. — Ну-у же, почти! — протянул голос из головы. — Да ну вас всех! — Довакин отправила две вспышки в сидящих рядом с Пелагием стражников, и те обернулись волками, сразу же набросившимися на императора. — Умница! Я уж думал, что ты никогда не догадаешься, — задорно произнес Принц, и капля его веселья внезапно передалась Драконорождённой. Она едва заметно улыбнулась своей маленькой победе и встряхнула головой. — Чудненько, теперь мой дорогой Пелагий может бояться только сотни другой разумных опасностей…***
Следующее испытание оказалось куда более простым, хотя в нём опасности подвергался не только Пелагий, мирно сопевший на кровати посреди небольшой полянки, но и сама Довакин, на которую буквально за десять минут успели напасть волк, ворожея, драконий жрец, огненный атронах и разбойница. Разве что тролль и великан верхом на драконе не пролетели. Но сражаться с разного рода тварями было для Драконорожденной не особым делом, и потому данное испытание она сочла самым простым, ведь последнее из трёх оказалось почти таким же премерзким как первое, из-за чего воровке пришлось поломать голову. И ломала она её до тех пор, пока Шеогорат снова издевательским тоном не дал ей небольшую подсказку. — Всё, я вправила Пелагию мозги, — довольно улыбнулась девушка и с шумным вздохом упала на свободный трон, кладя Ваббаджек на стол. — Хм… «Вправить» — это так грубо, не находишь? Лучше сказать «направить», не так ли? Как путника… Или стрелу кому-нибудь в рожу! — он снова всплеснул руками и засмеялся. — Но это неважно… Твоя бессердечность помогла тебе выжить и преуспеть. Придётся мне выполнить и свою часть сделки… — Да! — не удержалась от небольшого восторга Довакин и сжала кулаки, победно вознося их к небу. — Да-да, молодец, — раздражённо фыркнул Принц. — Можешь идти. — А куда тут… — Та-а-ак! Ну-ка проверим, я ничего не забыл? Одежда? Есть! Борода? Есть! Багаж? — мужчина похлопал себя по груди, поясу и бёдрам. — Багаж! Куда я дел багаж? Предполагаемый «багаж» появился в это же мгновение сбоку от стола и сразу же восторженно заверещал: — Хозяин! Ты призвал меня назад! Значит, мы направляемся домой? О счастливые времена! Жду не дождусь… — Да-да, хватит уже восторгов… Пошлём-ка тебя вперёд, ладно? — и нищий безумец снова растворился в воздухе, прямо как некоторым временем ранее около Синего Дворца. «Даже внимания на меня не обратил», — фыркнула мысленно Довакин. — Что до тебя, моя маленькая смертная приспешница… — Принц поднялся со своего трона и, медленно обойдя стол, приблизился к девушке чуть ли не вплотную — Драконорожденная встать не рискнула. — Можешь оставить себе Ваббаджека. Как знак моей… это… — Признательности? — подсказала нордка, и Даэдра тут же прижал ладонь к её рту. — За что? Ты лишила меня отличного собеседника и друга, эх! Короче, забирай эту гадость и проваливай, — он отстранился и кинул ей в руки посох. — Ах, точно, если будешь как-нибудь на Островах, обязательно загляни на огонёк в Нью-Шеот! Угощу тебя клубничным тортом! — Эм, спасибо, ладно, — помялась Довакин и поднялась на ноги. — Ну что за унылая рожа? Тебя наградил сам Безумный Бог, букашка, сделай лицо подовольней, порадуй-ка старика напоследок, а? Как там тебя… — он пару раз щёлкнул пальцами и принял озадаченный вид. — Линн, имя такое, — сквозь зубы ответила девушка. — Тоже с титулом. Конечно, не безумная, но зато Драконорожденная. Даэдра внезапно ошатнулся, словно от удара, а взгляд его, до сих пор озорной, стал слишком осознанным. Он подошёл ближе и наклонился к лицу Довакин, суетливо вглядываясь, словно в поисках знакомых черт. Колени нордки предательски задрожали от такой необыкновенной близости. Девушка, не отрываясь, смотрела в глаза напротив и готова была поклясться, что белая пелена начала проясняться и где-то в глубине чужого взгляда можно было разглядеть голубые огни. Она осторожно посмотрела на сжатые губы Принца, а затем, моргнув, снова в его глаза. Это мгновение можно было бы назвать романтичным, в какой-то степени предполагающим тот самый первый поцелуй из любовных романов, если бы напротив Довакин стоял кто угодно, например, тот же Бриньольф или Вилкас, но не Безумный Бог… — Драконорожденная, значит… — голос Принца стал сухим и серьёзным. — И чем же госпожа Драконорожденная занимается по жизни? Девушка несколько раз моргнула и потупила взгляд. В каком-то смысле она была благодарна за то, что Шеогорат прервал очередной поток мыслей, ведь толика невероятного любопытства и напряжененная обстановка почти заставили Довакин совершить непоправимое. А неожиданный вопрос о ней самой её смутил. Резко изменившийся Безумный Бог пугал. — Ну да… Какое же вам бессмертным дело до нас? — шутливо спросила она, хотя голос её дрогнул. — Я занимаюсь всем, что под руку попадётся, но так на пути к победе над Пожирателем Мира, если знаете такого… — Понятия не имею… — мужчина выглядел по-настоящему опечаленным, но нордка так и не смогла понять резкой смены настроения у Принца. — У Мерунеса или Молага новые титулы? Снова Кризис? — Ха-ха, если Вы про Кризис Обливиона, то не переживайте, — внезапно засмеялась Драконорожденная. Скорее от удивления, чем от действительно чего-то забавного. То, что Шеогорат, описанный как Даэдра, особо не интересующийся смертным миром настолько, чтобы знать о вторжении его брата в Тамриэль, вдруг поинтересовался данной исторической датой, сбивало с толку. — Он закончился двести лет назад. Князь Безумия, все ещё пребывая в потерянном состоянии, подошёл обратно к своему трону и сел, положив локти на стол и зарывшись руками в седых волосах. Девушка видела, как он зажмурил глаза и как напряглись его плечи. — С Вами всё хорошо? — тихо спросила Довакин, мысленно надеясь, что он не услышит, и она быстрее попадёт назад в Синий Дворец. — Ага, — так же тихо ответил мужчина после недолгой паузы. — Удачи в спасении мира, малявка. Принц, не взглянув на неё, взмахнул рукой, и девушка почувствовала, как в глазах снова начинает темнеть.***
Очнулась Драконорожденная в том же самом коридоре, из которого временем ранее упала в разум Пелагия. Сначала она подумала, что все произошедшее лишь сон, однако лёгкое голубое платьице и Ваббаджек, крепко зажатый в руках, говорили об обратном. Рядом нордка обнаружила свой рюкзак и броню, аккуратно сложенную на столе. За окном было всё так же светло. Довакин, опираясь на стену, поднялась на ноги и зевнула — почему-то до одури хотелось спать, словно в безумной реальности она несколько дней, а не часов. И несмотря на то, что случившееся точно не было игрой воображения, воспоминания и о сказочном месте, и о самом Безумном Принце были расплывчатыми. Драконорожденная собрала все свои вещи и, даже не сменив платье на легкую броню, неуверенной походкой побрела к выходу, едва не сшибая запылившуюся мебель. В главном холле Синего Дворца было гораздо теплее и уютнее находиться, потому Довакин даже немного приободрилась и попыталась вернуть себе чистоту мысли, чтобы не выглядеть полной идиоткой в глазах служащих замка. Решила она это вовремя, так как её сразу же встретил Огнебород. — Линн, тебя где так… — мужчина не решился закончить фразу и вместо этого окинул женскую фигуру красноречивым взглядом. — Всё в порядке? — Лучше и быть не может, Фолк, — вымученно улыбнулась нордка и махнула рукой, показывая, что волноваться не о чем. — Я разбиралась с одним… шутом… — Там был призрак шута? Это он тебя так? — брови управителя поднялись настолько высоко, что казалось, будто сейчас они достанут до короткой челки. — Эм, да, шута… — неловко хихикнула девушка и с усталым долгим вздохом опустилась на ближайшую скамью. — Сколько времени меня не было? — Минут десять, — ясно ответил Огнебород, и Довакин поперхнулась воздухом. — Будь ты проклят, Шеогорат, — закончив кашлять, сквозь зубы процедила нордка и резко поднялась на ноги. — Фолк, ещё одна просьба. — Боюсь услышать… Не удивлюсь, если сейчас тебе необходимо порыться в шкафу с нижним бельём у Элисиф, — произнеся это, Огнебород тут же осмотрелся по сторонам, проверяя помещение на любителей подслушивать чужие разговоры и разность слухи. — Это твоя работа, Фолк, — улыбнулась девушка и резко приблизилась к мужчине, привставая на цыпочки и шепча ему на ухо: — Не одолжишь мне ящик огненного вина, м? — Эх, даэдра с тобой, Довакин, пойдем, пока все на обеде…