***
Screaming in the dark, I howl when we're apart Drag my teeth across your chest to taste your beating heart My blood is singing with your voice, I want to pour it out My fingers claw your skin, try to tear my way in You are the moon that breaks the night for which I have to howl Florence + The Machine — Howl***
Никто пока не мог сказать, почему их род эволюционировал так, а не иначе. Раз в год у омеги на один день начинается течка. В течение этого дня они становятся дикими существами, сражающимися против любого альфы, который пытается заявить на них права, как на свою пару. Только когда альфа доказывает, что он достаточно силен, чтобы победить и подчинить омегу, — инстинкты омеги успокаиваются. Победителю достается добыча.***
— Что ты чувствовал, убивая Хоббса? — Власть. Я чувствовал… силу. — Ты когда-нибудь убивал раньше? Уилл оборачивается, его глаза блуждают по растениям в офисе. Белые цветы банеберри, более известные как «кукольные глазки», заставляют его чувствовать, будто за ним наблюдают. — Дважды. Во время течки. — Должен заметить, что число меньше, чем я ожидал, — произносит Ганнибал, его ноздри раздуваются. — Ну, я сейчас уже не лучший товар, не так ли? — криво усмехается профайлер. — Скорее, я думаю, что ты спрятался так искусно, что едва ли у кого-то была возможность подобраться достаточно близко, чтобы попытаться. — Ганнибал спокойно наблюдает за Уиллом, пока тот исследует офис, проводя пальцами по книжным корешкам. Уилл полуоборачивается и вздергивает подбородок, хмуря брови. — Ну и что ты предлагаешь? Провести весь день течки посреди города? Чтобы альфы уж наверняка дрались за меня? Пока улицы не окрасятся красным? А победитель не вцепится мне в шею? Ганнибал делает глубокий вдох, кажется, с раздражением, но на самом деле, чтобы подавить желание, вспыхивающее внутри него. Он никогда не испытывал искушения претендовать на омегу. Похоже, Уилл Грэм оказывается исключением во многих аспектах. — Конечно же нет, Уилл, — спокойно отвечает доктор. — Некоторые группы активистов выступают за то, чтобы полностью упразднить эту традицию. По их словам, течка, превращающая омегу в дикого зверя и заставляющая ближайших одиноких альф преследовать свою добычу, пока они либо не умрут, либо не спарятся, — он делает паузу, — просто варварство. — Они могут выступать за все, что им заблагорассудится. Это инстинкт. Тут ничего нельзя изменить, — насмешливо фыркает Уилл. — Были проведены эксперименты по нейтрализации течки омеги. — А это разве не варварство? — скептически вопрошает Уилл. — Ты не согласен? — А ты? — спрашивает Уилл. Прищуривает глаза, и, о, ярость в них прекрасна. — У тебя когда-нибудь была пара, доктор Лектер? — Нет, — Ганнибал легко отвечает, не в силах удержаться от того, чтобы не оскалить зубы. Перед его мысленным взором вспыхивает случай, когда обеспокоенные родители его подруги-омеги попросили его заявить права на нее. Он поговорил с девушкой, и они договорились о порядке действий, даже если омега опасливо смотрела на него, втайне смирившись со своей судьбой. В этом не было необходимости. Ганнибал убил пятерых других альф, защищая ее, — троих с ее помощью. Он не испытывал желания забрать ее себе, стоя на страже с окровавленным ножом всю ночь. Лишь наслаждался возможностью дать волю своему внутреннему хищнику. (Она напоминала ему Мишу.) — Боюсь, я никого не считал достаточно достойным, — улыбается доктор. — И что же, проблема совсем не в жестокости и дикости? — спросил Уилл, пронизывая потемневшими глазами. — Нет, — говорит Ганнибал. — Иногда лучше позволить природе идти своим чередом. Уилл начинает расхаживать перед окном. — Существует теория, что через несколько сотен лет альфы и омеги вымрут. На счету каждого омеги, который впоследствии находит постоянного партнера, в среднем три мертвых альфы. Это число меньше, чем пятьдесят лет назад, но при таких темпах только беты и останутся. Ведь только пара альфа/омега может дать потомство альф и омег. — Уравновешивая этот механизм, у пар альфа/омега в два раза больше детей, чем у любой другой пары, — размышляет вслух Ганнибал, наслаждаясь тем, как локоны Уилла блестят в послеполуденном свете. Уилл пожимает плечами. Ганнибал видит шанс. — У тебя когда-нибудь была пара, Уилл? Уилл думает промолчать, но Ганнибал же ответил на его вопрос, каким бы личным он ни был. Было бы невежливо не ответить взаимностью. — Нет, — односложно отвечает профайлер. — Даже на год? Когда альфа заявляет о победе над омегой во время течки и кусает, образуется связь. Это возможно только во время течки. Если омега не кусает в ответ, связь исчезает через год. Если омега кусает в ответ, то это навсегда. — Никогда не был заинтересован, — пренебрежительно говорит Уилл. — Моя эмпатия работает так же хорошо и во время течки. — Глаза Ганнибала загораются. — Легко прочитать желания и потребности всякий раз, когда альфа подходит слишком близко. Их желания никогда не совпадали с моими. — Полагаю, учитывая твой опыт работы в правоохранительных органах, на тебя нелегко претендовать. — Убийцы в моей голове могут быть довольно полезными, — наконец полностью оголяет зубы Уилл. Глаза Уилла опасно вспыхивают в солнечном свете, и Ганнибал понимает, что безнадежно влюблен.***
Когда Уилл покидает офис, его отвлекают мысли о связи. Уилл признается себе, что есть только один альфа, с которым он когда-либо рассматривал возможность пары. Проблема в том, что он даже не знает его имени.***
Запах криминалистической лаборатории неприятен для его носа. Но Ганнибал рад пойти на жертву, если это означает, что он увидит Уилла за работой. — На прошлой неделе четверо альф были убиты, когда у какого-то пацаненка началась течка в центре округа Колумбия, — рассказывает Зеллер остальным, когда Ганнибал входит в комнату. — Омега убил их? — спрашивает Прайс. — Троих из них, — отвечает Беверли вместо Зи. — Один был разорван на части соперниками. Я читала об этом. Омега объявил о своей течке, так что никаких реальных последствий нет. Это так странно, — бормочет женщина; три беты стояли вместе. — О, привет, доктор Лектер! — Мисс Катц, — приветствует Ганнибал, наклоняя голову, а затем плавно вклинивается в разговор. — Если вы посмотрите на всю нашу историю, три смерти не являются чем-то необычным. Рассказывают, что король Артур убил более сотни альф, пока Мерлин не оказался достаточно силен, чтобы заявить на него права. — Ну это же миф, — пренебрежительно вставляет Прайс. — Все мифы основаны на правде, — опровергает Ганнибал своим любимым лекторским тоном. — И есть много других достоверных примеров. Цезарь всю свою жизнь оставался без пары. Хотя точные цифры неизвестны, его потенциальные альфа-поклонники исчислялись десятками. Жанна д’Арк убила всего двадцать три человека, но, опять же, ее убили, когда ей был всего двадцать один год. — Вы определенно много знаете об этом, доктор Лектер, — поддразнивает Беверли. — Действительно, я опубликовал статью по данному вопросу… — начинает доктор, прежде чем их прерывает Джек. — Рад, что вы все здесь, — сурово говорит альфа, бросая на них взгляд. Ганнибал не знает, забавляет его это или раздражает. — Давайте пропустим сенсационные убийства омеги и начнем ловить того преступника, который подумал, что это хорошая идея — вскрыть кого-то и буквально играть на нем, как на скрипке. Зеллер хихикает, но Беверли качает головой. — Конечно, Джек, мы все знаем, что ты ухаживал за своей женой в течение нескольких месяцев до ее первой течки, что вы сближались, а не гонялись друг за другом, как звери, — говорит бета, рисуя в воздухе кавычки. — Бла-бла-бла. Оставь немного сенсаций для остальных. — Достаточно сенсаций на сегодня. — Джек указывает на тело. — Итак, давайте начнем. — Мы не будем дожидаться Уилла? — невинно интересуется Ганнибал. — У него завтра течка, его не будет пару дней, — качает головой Джек. За день до течки омеги обычно отъедаются и экономят энергию, их организм готовится. Последующий день уходит на восстановление. Ганнибал — медик. Он знает эти вещи. Но, несмотря на все его знания и опыт, он не может объяснить всплеск нужды, который внезапно возникает в его груди. — Ох. — Я бы ему не позавидовал, если только он, наконец, не нашел себе пару, — шепчет Зеллер Прайсу. Ганнибал подавляет желание зарычать. Если омега вызывает в процессе течки гон альфы — случка может занять от двух дней до недели, в зависимости от омеги. Ганнибал делает мысленную пометку очистить свое расписание. — Так, давайте оставим в покое личную жизнь Уилла и сосредоточимся на преступнике, — твердо произносит Беверли и начинает излагать свои выводы. Ганнибал слушает вполуха, но никто этого не замечает. В его голове только одна мысль, которая всплывает на поверхность независимо от того, сколько раз он ее подавляет. Один-единственный образ прячется за его веками: голубые глаза и мягкие кудри. Одно чувство в груди — горячее и тяжелое. Мой.***
Уилл готовит дом и гнездо в точности так, как предписывает закон. Он сообщает о своей течке на работу и в местный Центр Защиты Омег, что является необходимым условием для освобождения от любых юридических последствий, которые могут возникнуть. Табличка «Опасно: Омега в течке!» стоит на почтительном расстоянии от дома на подъездной дорожке, достаточно далеко, чтобы его запах не достиг случайно проходящих мимо альф. Все входы в дом заперты, окна закрыты, так что любой альфа, обладающий хоть каплей самоконтроля, сможет уйти от его запаха. В теории. И последнее, но не менее важное: он сложил гнездо. Наверху, в никогда не используемой спальне, безопасное место, где можно спрятаться на целый день. Уилл прекрасно выживал все эти долгие годы без альфы. Он всегда предпочитал проводить свою течку вдали от цивилизации, и лишь изредка альфы натыкались на него. Уилл уверен в своей способности дать бой тем, кто осмелится. Тем не менее сейчас он не собирается расслабляться. Хотя… В этом году все может обернуться немного интереснее. Он не хочет убивать Ганнибала. И надеется, что не придется. В конце концов, Уилл не дурак. Он больше чувствует, чем видит, как альфа реагирует вокруг него, улавливает слабый запах возбуждения. С другим альфой это не было бы поводом для тревоги. Уилл осознает свою привлекательность — одаренный, как и многие омеги, стройным телом, светлой кожей и большими глазами. Но такой сдержанный человек как Ганнибал… На мгновение Уилл задумывается о том, чтобы дать Ганнибалу шанс, попробовать выстроить что-то в течение года. Они хорошо ладят. Доктор умен, не боится ни его, ни его ума. Довольно привлекателен, что является приятным бонусом. Но он не Чесапикский Потрошитель! И хотя Уилл знает, каким бы ебанутым его это ни делало, он не может изменить Потрошителю. Нельзя изменять своему альфе. Уилл решил, что принадлежит ему, когда впервые увидел сцену преступления Потрошителя. Самый сильный хищник. (Вот и причина, по которой Уилл не сдал проходной психологический тест). Так что, в конце концов, даже если Ганнибал придет к нему, Уиллу придется отбиваться от альфы, как и от других. Он не сомневается в своей способности сделать это: люди недооценивают его и будут продолжать это делать. Особенно эта дурная убежденность альф, что их приз уже у них в руках. «Ты когда-нибудь убивал раньше?» «Дважды». Он солгал. Реальное число равно девяти. Уилл — омега, который предпочитает заканчивать все быстро и смертоносно, вместо того чтобы отпугивать альфу или лишать его сознания, как это было более распространено в наши дни. Проверив все необходимое и заперев собак, Уилл уединяется на ночь. Все семь собак идут в свою комнату с неохотой, инстинкты начинают подталкивать их к защите своего хозяина. Уилл чувствует, как меняется его тело, по венам течет адреналин, обостряются чувства, а в животе поселяется тепло. Повышенное осознание скорого возбуждения, но в настоящее время сознание побуждает его бороться, защищать, защищаться. Это его гнездо, его тело, и ни один недостойный альфа не должен претендовать ни на что из этого. Уилл закрывает глаза и засыпает.***
Омега просыпается почти через шесть часов. Начинается. Первые два часа проходят в тишине. Все еще ночь, умиротворяющая; запах Уилла начинает пропитывать воздух. Омега на цыпочках спускается вниз, чтобы успокоить собак, принести им воды, еды. Затем бесшумно возвращается в свое гнездо. Когда утреннее солнце выглядывает из-за горизонта, Уилл снова пробирается вниз, чтобы наполнить бутылку водой. При этом он бросает настороженный взгляд в окно и ловит взгляд альфы. Уилл рычит с недовольством. Не повезло! (Альфе). Этот человек ему незнаком: охотник, проходящий мимо. К тому же не очень умный, у него уже остекленевший взгляд. — Омега, — рычит мужчина, и Уилл отходит обратно в угол. Не прошло и минуты, как альфа взломал замок кухонной двери и ворвался внутрь. Уилл покорно скулит, наклоняя голову набок и обнажая шею, съеживается в углу. — Какая прелестная детка, — бездумно бормочет чужак. — Тебя нужно пометить, не так ли, позволь мне позаботиться… Что бы мужчина ни собирался сказать дальше, это обрывается, когда Уилл прыгает вперед, вытаскивает нож из ножен на ноге и одним плавным движением перерезает альфе горло. Альфа инстинктивно отшатывается, крайне удивленный. Слишком медленно. Кровь разбрызгивается по всей кухне, окрашивая плитку в красный цвет, часть крови попадает Уиллу на грудь. Уилл бесстрастно наблюдает, как мужчина истекает кровью на полу его кухни. «Это другое. Я чувствовал… силу», — сказал он Ганнибалу, когда доктор спросил об убийстве Хоббса. Это правда. Новая гамма ощущений и чувств. Когда Уилл убивает альфу во время течки, единственное, что он чувствует, — это презрение. «Как они смеют думать, что достойны. — Его омежья сторона пренебрежительно рычит на труп, на трупы, которые он оставил позади за эти годы. — Они даже близко не стоят рядом с ним». Игнорируя вспышку возбуждения, пробежавшую по его позвоночнику при мысли о безликом Потрошителе, Уилл хватает свою флягу с водой и ретируется наверх. На его груди все еще влажно от крови. Может быть, это отпугнет других альф. Может быть, Уилл даже позволил бы им сбежать.***
Хотя тревожное чувство в животе не исчезает, омега благополучно возвращается в свое гнездо. Следующие несколько часов проходят в относительном покое. Уилл дважды проверяет собак, при этом животные кружат вокруг него, защищая. Теоретически он мог бы использовать собак для самозащиты. Но нет. Он бы никогда не стал так рисковать своей стаей. Как раз в тот момент, когда Уилл убеждает себя, что эта течка пройдет легко, в конце концов, — внизу раздается звук. Затем еще один, с противоположной стороны дома. Уилл немедленно приходит в полную боевую готовность. Он проверяет свой нож, хватает пистолет — он лучше обращается с ножом, но если альф действительно двое, ему нужна огневая мощь. К счастью, альфы редко приносят оружие, чтобы взять омегу, риск необратимого урона слишком высок. Тем не менее двое на одного — это вызов, которого Уилл не ждет с нетерпением. Хотя… Уилл крадется вниз по лестнице, голова идет кругом, в его гостиной находится мужчина. Его кожа темная, как шоколад, а глаза напряженные. В его руке обрывок фортепианной струны. — Ты, должно быть, Маэстро, — угрожающе рычит Уилл, стараясь скрыть презрение в голосе. — Я. А ты, Уилл Грэм, будешь принадлежать мне. — Альфа торжествующе вздергивает подбородок. — Ну ты не один так подумал сегодня. — Уилл наклоняет голову, обнажая зубы. Брови темнокожего альфы на мгновение хмурятся, и Уилл чувствует, как презрение подступает к его горлу. Убийца даже не почувствовал, что соперник покушается на его добычу. Жалкий. — И то верно, мистер Грэм! — новый голос прерывает разговор. — Впечатляющая работа тут на кухне, между прочим. Уилл склоняет голову в знак благодарности. Кровь на его рубашке высохла и стала ржаво-коричневой. — Меня зовут Мэтью, — представляется новичок, переводя взгляд с Уилла на альфу-соперника. В его руке нож с кухни Уилла. Он не принес свое собственное оружие? Он что, был настолько самоуверен, что думал, что сможет взять Уилла голыми руками? — А ты? — спрашивает Уилл, кивая в сторону Маэстро. — Тобиас, — рычит первый альфа, глядя только на Уилла — и пистолет в руке омеги. — Похоже, у меня есть выбор, джентльмены, — тихо говорит Уилл, изо всех сил стараясь сохранить рассудок и игнорировать инстинкт, который призывает его драться-рвать-потрошить. Краем глаза Уиллу кажется, что он видит движущуюся тень, но когда он поворачивает голову, там ничего нет. Вся комната пахнет феромонами, альфьи и омежьи запахи опьяняюще сливаются, пока все не оказываются на грани. Уилл принимает решение. Ставит пистолет на предохранитель, затем опускает его на землю позади себя. Глаза обоих альф следят за каждым его движением. — Я был впечатлен твоим представлением, — Уилл небрежно лжет Маэстро, который заметно прихорашивается, даже когда Мэтью рычит. — Но, — добавляет он, глядя на Мэтью, — этого недостаточно. Мэтью, похоже, обладает силой, которую тебе не стоит недооценивать, Тобиас. Расправив плечи и обнажив линию шеи, Уилл прикусывает губу и смотрит на обоих альф сквозь ресницы. Еще один маленький толчок. — Интересно, кто из вас сильнее. Альфы не нуждаются ни в каком другом приглашении. Мэтью бросается вперед, ловко уворачиваясь от фортепианной струны Тобиаса и нанося удар по его вытянутой руке. Тобиас движется вперед, а не назад, направляя нож в плечо, в то время как его другая рука наносит удар Мэтью в лицо. Мэтью рычит и толкает Тобиаса назад, из его носа течет кровь. Тобиас с грохотом приземляется на дверь, за которой прячутся собаки, воздух наполняется какофонией лая. Тобиас, не теряя времени, делает выпад вперед, бросает струну, на этот раз здоровой рукой, умудряясь обернуть ее вокруг шеи Мэтью. Наблюдая за разворачивающимся насилием, Уилл ухмыляется. Запах крови начинает наполнять воздух. Омега делает глубокий вдох. Тобиас притягивает своего соперника ближе и впивается зубами в щеку, вспарывая нежную плоть, в то время как Мэтью поднимает нож вверх. Тобиас дергается в сторону, нож ударяется о дверной косяк, он вынужден отпустить чужую щеку и струну. Мэтью жадно глотает воздух, сбрасывая проволоку с горла, и вслепую пинает темнокожего мужчину. Рука с ножом спрятана за спиной. С рычанием Тобиас бросается вперед, толкая Мэтью на землю и поднимая руку с намерением задушить Мэтью до смерти, забыв о фортепианной струне в гневном тумане. Он недостаточно быстр. Мэтью сумел удержать нож и вонзил его в незащищенную спину Тобиаса, один раз, затем два, пока Маэстро не перестал дергаться и, наконец, не затих. Мэтью тяжело дышит, чувствуя себя победителем, даже несмотря на то, что его прикрывает еще теплый труп другого альфы. Его взгляд немедленно ищет Уилла. — Ты выиграл, — сладко говорит Уилл, придвигаясь ближе к распростертому альфе. Мэтью довольно урчит. — Конечно, — отвечает Мэтью. Нож падает на землю, хватка ослабевает в восторге, когда его руки с благоговением тянутся к омеге. Уилл убирает нож подальше, опускаясь на колени. — Я такой же, как вы, мистер Грэм. Ястреб. Мы — ястребы. Уилл поднимает руки, чтобы погладить лицо Мэтью, и ждет, когда победный свет наполнит его глаза. Затем он прижимает обе руки к шее Мэтью и душит его. Недостойный альфа начинает дико дергаться, булькая, но вес Тобиаса не дает ему пошевелиться. Его глаза начинает наполнять недоверие, затем ярость; Уилл медленно выдавливает из него жизнь. Кровь просачивается между его ногтями, когда он разрывает кожу. Уилл не колеблется ни секунды. Когда всё закончено, Уилл отступает с мрачной ухмылкой, поднимая окровавленный нож и презрительно фыркая на два остывающих трупа. — Убогие, — бормочет омега. Альфы так заняты борьбой друг с другом, что забывают, кто настоящий хищник. — Впечатляет, — звучит новый голос. Уилл разворачивается, держа нож наготове. Никому не удавалось застать его врасплох, в ярости думает омега. Голос улавливается одновременно с запахом. — Ганнибал, — говорит Уилл с мрачной улыбкой. — Мне было интересно, когда же ты зайдешь. Альфа одет в безукоризненный костюм-тройку, пресловутый пейсли теперь присутствует только на галстуке и носовом платке. Черный костюм обрамляет линии тела Ганнибала, делая его опасным, смертоносным. Багровые аксессуары только подчеркивают это впечатление. Уилл сдерживает желание замурлыкать. Взгляд Ганнибала режет его, как нож. — Да, я подумывал заглянуть. Но теперь, видя это… — Его рот кривится в хищной улыбке. — Я уверен. Ты солгал мне ранее, так ведь, Уилл? Уилл наклоняет голову, прежде чем приходит понимание. Он решает, что Ганнибал ему достаточно нравится, чтобы сказать ему правду. Размашисто указывая на два тела в своей гостиной, Уилл насмешливо кланяется. — Представляю твоему вниманию номера «одиннадцать» и «двенадцать». Почему–то Уилл подумал, что это должно было напугать другого мужчину, — может быть, даже отпугнуть его достаточно, чтобы сохранить ему жизнь. Вместо этого зрачки Ганнибала только расширяются. — Изумительно, — выдыхает альфа. Уилл снова ухмыляется. Сжимает нож, который забрал у Мэтью. Похоже, это не произвело впечатления на Ганнибала. Доктор по-прежнему выглядит раздражающе невозмутимым. — Я бы хотел быть твоей парой, Уилл. Уилл смеется. Он ничего не может с этим поделать. Он никогда не видел альфу рядом с омегой в течке таким вежливым. Таким контролируемым. — Много хочешь, Ганнибал, — говорит Уилл, обнажая зубы. — А теперь проваливай, чтобы тебя не постигла та же участь, что и остальных. Кстати, номер «десять» на кухне. Ганнибал, честное слово, мурлычет при этом. Его гибкие руки двигаются неторопливо. Уверенно. Пуговица его пиджака расстегивается, и Ганнибал снимает его, пока говорит. Темно-багровая рубашка в обтяжку. Ганнибал на удивление мускулист. — На самом деле я думал, что мы вполне подходим друг другу. Уилла это не беспокоит. — Может быть. Но я уже обещан другому, — произносит он с издевкой. «Это ошибка», — понимает Уилл, как только слова слетают с его губ. Ганнибал рычит на слова Уилла, и омеге приходится сдержать стон от силы, скрытой за этим звуком. Его кровь начинает биться в венах быстрее, адреналин разливается по телу, он все еще на взводе после убийства Мэтью. Он пожалеет об убийстве Ганнибала, он его единственный друг. Но, похоже, он не пожалеет об этом бое. Уилл пинком отбрасывает пистолет в угол комнаты. «Этим боем, — думает он, — я собираюсь насладиться». — Обещания могут быть нарушены, — угрожающе говорит Ганнибал и двигается. Все тело альфы меняется, когда он готовится сражаться. Глаза Ганнибала светлеют, красные и яркие, более живые, чем Уилл когда-либо видел. Ответная улыбка Уилла — дикая. Омега уверенно взмахивает ножом, прыгая вбок и вперед, ныряя под захват Ганнибала. Он быстро изворачивается, чтобы нанести удар в незащищенную спину Ганнибала, в его голове мелькает смутная мысль попытаться покончить со всем без летального исхода, вывести из строя, а не убить альфу, которым он чуть-чуть, но дорожит. Омежья кровожадность в нем этого не допустит. Ганнибала нелегко одурачить, он катится вперед вместо того, чтобы развернуться и уйти из зоны досягаемости ножа Уилла. — Если ты так хочешь — поиграем, — рычит альфа, а затем в его руке появляется что-то блестящее. Скальпель. — Планируешь сделать какую-нибудь спасительную операцию, доктор? Уже сдаешься? — насмехается Уилл над альфой, когда они двигаются в смертоносном танце. Уилл набрасывается со своим ножом, но Ганнибал блокирует его, ловя скальпелем край лезвия и сбивая его с пути. Быстрый последующий удар по запястью заставляет омегу зарычать и выронить нож. Альфа сильно пинает Уилла в грудь, и Уилл слишком поглощен болью, чтобы увернуться. От удара он отскакивает назад, сильно ударяясь о дверь. Собаки за ней начинают громко лаять, толкаясь в дверь, когда она скрипит на петлях. Замок уже поврежден, и Уилл не уверен, как долго дверь продержится. Он должен закончить это быстро, решает омега. Используя преимущество, Уилл вслепую хватает удобно расположенную вазу на ближайшей полке и швыряет ее в альфу. Ганнибал, уже направлявшийся к Уиллу, от неожиданности отскакивает в сторону. Уилл нападает — выхватывает свой нож из кобуры и набрасывается на него. Неготовый к еще одному ножу, Ганнибал слишком медлителен. Омега ухмыляется, когда его нож вонзается в предплечье доктора. Рана не такая глубокая, как ему хотелось бы, кровь вытекает медленно. — У тебя хорошие рефлексы, — рычит Уилл, уходя от контратаки Ганнибала. Позади него снова скрипит дерево, сопровождаемое яростным собачьим лаем. Собаки сейчас бросаются на преграду, чувствуя, что их хозяин в опасности. И Уилл ничего не может с собой поделать. Его собаки. Его стая звучит так сердито, что он рефлекторно слегка поворачивает голову… Этого достаточно. Ганнибал набрасывается на него с неожиданной скоростью, железная хватка сжимает его запястье и заставляет снова выронить нож. Ганнибал роняет его на спину, прижимая собой, Уилл рычит от боли и головокружения, когда его голова ударяется об пол. Пока он моргает, Ганнибал прижимает скальпель к его горлу, полностью закрывая своим телом. Уилл застывает. Омегу будто разрывает на части. Его инстинкты тянут его в двух направлениях. С одной стороны, он в восторге: наконец-то есть альфа, который достаточно силен, чтобы взять его, достоин быть его парой. «Этот альфа станет отцом сильных щенков», — сообщает ему его омежья часть, и Уилл чувствует, как в его животе зарождаются первые признаки возбуждения. С другой стороны, Уилл хочет довольствоваться только лучшим. Ему нужен самый опасный хищник из всех. А Ганнибал — не… — Ты — мой, — рычит Ганнибал, глаза вспыхивают красным, и Уилл видит. — Это ты, — тихо шепчет омега, когда истина выходит на свет. Ганнибал поднимает одну руку вверх, лаская щеку Уилла. Он моргает, а затем хмурится от слов Уилла. Альфа так близок к гону, что мысли его подобны открытой книге. Нож эмпатии Уилла остер как никогда, и разум серийного убийцы раскрывается на глазах у омеги. И Уилл видит, он падает, он… Ганнибал крепко сжимает его подбородок, дергая его голову в сторону с такой силой, что дыхание Уилла учащается, альфа обнажает зубы… Раздается шквал шума и стук когтистых лап. Уилл в мгновение ока открывает глаза. Его собаки. Дверь, наконец, поддалась: его стая вырвалась вперед, увидела, что на ее хозяина напали, и целенаправленно вмешалась. Бастер и Уинстон вцепились со всей своей силой в руку и плечо Ганнибала, в то время как другие, менее агрессивные собаки просто использовали свой вес и когти, чтобы освободить Уилла от альфы, держащего его в плену. Ганнибал издает рычание, полное боли. Это та же рука, которую ранее Уилл поранил ножом. Альфа реагирует инстинктивно. Скальпель исчезает от горла Уилла, описывая дугу в воздухе, направляясь туда, где Уинстон все еще сжимает челюсти на плече доктора. Уилл чувствует, как дыхание покидает его тело в страхе, а сердце сжимается от горя, даже когда он закрывает глаза, принимая неизбежное. Глухой удар металла о плоть. Нет. Звук не подходит. Уилл открывает глаза. Ганнибал сидит на корточках рядом с ним, скальпель воткнут в деревянный пол всего в дюйме от шеи Уинстона. Его глаза покраснели, но в них есть понимание. Он смотрит на Уилла. Омега теряет дар речи. Его телу не нужен разум, чтобы отреагировать на эту возможность. Быстрый, как молния, Уилл снова на ногах, в двух шагах от Ганнибала, даже когда он заставляет себя командовать своими собаками в ответ на смертоносную вспышку глаз Ганнибала. — Сидеть! — резко командует он, и его стая неохотно подчиняется. Они не уходят далеко, кружа вокруг двух мужчин, пока Уилл наблюдает за Ганнибалом со множеством чувств в глазах. — Это ты, — снова говорит Уилл. Его запястье сладко пульсирует. Его нижнее белье становится влажным, между ног начинает собираться кое-что скользкое. Ганнибал отряхивается, выдергивает скальпель из пола. — Это действительно я, — медленно произносит он, переводя дыхание. Альфа умело использует свой скальпель, отрезая рукав рубашки, отрывая ткань, чтобы перевязать ею кровоточащие раны на руке. Готовится к следующему раунду. «Достойный», — думает Уилл. — Спасибо, что пощадил Уинстона, — говорит омега. Ганнибал наклоняет голову. — Это не проблема, — как будто не он только что безжалостно подавил свои собственные инстинкты, доказав силу своего самоконтроля. — Я хотел бы быть твоей парой, и убийство твоей стаи не способствовало бы достижению этой цели. Уилл кивает. Сглатывает. Его зрачки расширяются. — Ты — Чесапикский Потрошитель, — слышит Уилл собственный голос. Альфа замирает. Хватка на скальпеле усиливается. Ганнибалу не нужно говорить, чтобы Уилл знал, что происходит у того на уме. — Тебе не нужно меня убивать. Я ждал… Я обещал… Это был ты. Я отверг тебя, но это был ты с самого начала, — просто говорит Уилл. Омега начинает смеяться. Звук грубый, абсурдный в этой тишине перед бурей. Но он ничего не может с собой поделать. Омега в нем пребывает в эйфории. Вот он, человек, для которого он себя берег все эти годы. Сильнейший хищник. Уилл никогда не согласится на меньшее. Ганнибал вернулся к жизни. В его глазах горит огонь, мерцает темное пламя. Это надежда и собственничество одновременно, когда он делает еще один шаг ближе к омеге. — Что ты имел в виду ранее, когда сказал, что был обещан другому? — Настойчивость в голосе альфы заставляет Уилла нервничать. — Я пообещал себе, что никогда не соглашусь ни на что, кроме самого лучшего, — сказал он, оскалив зубы. — У меня никогда не было бескорыстного мотива помогать ФБР в поисках Чесапикского Потрошителя. — Уилл наслаждается жаром, разгорающимся внутри него, когда Ганнибал рычит. — Я ждал тебя все это время, альфа, — мурлычет он и наблюдает, как Ганнибал приходит в движение. Доктор подается вперед с жидким жаром в глазах, руки поднимаются, чтобы прижать Уилла к стене, рот открыт в победном рычании… Только для того, чтобы Уилл схватил его за руку и ударил головой о стену с дикой ухмылкой. Ганнибал ошеломленно покачивается, Уилл не собирается так просто сдаваться. Вместо этого он свистит своим собакам, чтобы они оставались, и бежит, оказываясь в дверях крыльца. Ганнибал моргает, встречается взглядом с Уиллом. Омега не видит ничего, кроме благоговения в чужих глазах. — Поймай меня, если сможешь, — дразнит он и убегает. С крыльца, через сад, к опушке леса. Он не уйдет далеко, он знает это, но он не возражает. Он нашел свою пару, искупался в крови, и теперь он наконец может насладиться плодами своего терпения. Уилл даже не добирается до края леса, прежде чем Ганнибал оказывается на нем. Альфа валит его на землю с нечеловеческим рычанием, руки вжимаются в его плечи, как когти, зубы уже впились в шею, мягко удерживая. Уилл уже одурачил его единожды, и Ганнибал не собирается снова отпускать своего избранного омегу. На этот раз Уилл не сопротивляется. Даже больше. Он позволяет себе упасть на лесную подстилку, смутно осознавая, что альфа ловит их обоих своей рабочей рукой на мгновение, прежде чем полностью накрыть Уилла. Ганнибал с силой разворачивает его. Он может чувствовать, как чаша весов между «борьбой и трахом» внутри него склоняется в сторону возбуждения, когда он лежит на спине, глядя в глаза возвышающегося над ним альфы. Его альфа. Ганнибал предупреждающе урчит, неправильно истолковав взгляд Уилла. Уилл обнажает зубы, прежде чем обнажить шею. Ганнибал, не колеблясь, наклоняется вперед и кусает. Чувство, которое переполняет Уилла, — это амброзия. Тепло распространяется от раны на его шее, поджигая его тело, поскольку весь адреналин и эндорфины, выделяемые в течение дня, превращаются в чистый и жидкий огонь. Он чувствует, как его член начинает подергиваться, а дырочка — сжиматься. — Альфа, — похотливо мяукает он, и глаза Ганнибала становятся полностью красными, когда начинается его гон. Образующиеся в результате укуса гормоны омеги чаще всего запускают у альфы гон, состояние повышенной готовности и возбуждения, которое длится несколько дней, поскольку омега становится уязвимым и кротким во время течки. Гон даст альфе достаточно выносливости, чтобы не только не отставать от сексуального влечения омеги, но и постоянно будет держать альфу в курсе потенциальных угроз. Ганнибал тянет Уилла вверх, едва сдерживаясь, чтобы не взять омегу прямо здесь. Только просьба Уилла «гнездо, пожалуйста, альфа» дает Ганнибалу силу воли, чтобы двигаться. Они проходят мимо собак, которые послушно отходят, когда Ганнибал обнажает зубы. Он на пути к полному гону, и собаки распознают превосходящего их хищника. Уилл ведет их обоих вверх по узкой лестнице, Ганнибал удовлетворенно урчит, когда возбуждение начинает распространяться по его венам. Уилл останавливается перед одной из двух закрытых дверей наверху. Он толкает ее, смиренно смотрит в пол и указывает на гнездо внутри. — Все хорошо? Что-то в позе Уилла предостерегает Ганнибала, какая-то человеческая часть его все еще бодрствует и осознает, крича об опасности. Однако альфа внутри него воет от победы, заглушая все остальное, когда его наконец впускают в гнездо его пары. Даже если это, по-видимому, всего на год. Пусть. Заставляя себя игнорировать укол разочарования, Ганнибал медленно входит в логово своей пары, зорко осматривая комнату в поисках угроз. Сосредоточенный на том, что находится перед ним, альфа полностью упускает из виду то, что происходит позади. Единственное предупреждение, которое он получает, — это звук босых ног Уилла, когда он двигается. Его пара на нем. Уилл прыгает с победоносным рычанием, его сильные руки дергают Ганнибала назад за плечи, в то время как альфа обнажает зубы и напрягается. Омега впивается зубами сзади в шею Ганнибала. Шок от того, что между ними навсегда установилась связь, является колоссальным. Последние рациональные мысли Ганнибала вылетают из головы. Последнее, что он думает, это: «Так, все увидят, как моя пара пометила меня сзади, настоящий хищник. Он — все, о чем я мечтал, и даже больше». Затем его мысли покидают его, когда звук урчания Уилла наполняет воздух. Развернувшись, Ганнибал хватает своего омегу и толкает его в середину гнезда. Его руки двигаются бессознательно, срывают одежду, мгновение возятся с ножнами, прежде чем с силой разорвать застежку. Уилл безвольно лежит под ним, отвечая только ободряющими стонами, когда Ганнибал убирает барьеры между ними. Его собственная одежда идет следом: он разрывает то, что осталось от багровой рубашки, и даже не замечает, как снимает брюки и ботинки. Наконец Ганнибал обнажен перед своей парой, толстый член изгибается к его животу, а рот все еще полон крови Уилла. Омега громко мурлычет, наблюдая за ним, запах смазки наполняет воздух. Альфа со вздохом сводит их губы вместе. Мгновение покоя. В центре урагана. Уилл издает звук удивления, затем растворяется в поцелуе. Их рты двигаются вместе томно, нежно, каждый пробует и исследует другого, обмениваясь кровью, все еще оставшейся во рту. Это длится минуту, две, затем Ганнибал обнаруживает, что потерялся в ощущениях. Зверь в его груди успокоился, он счастлив. Достойная пара, которая не только подарит ему сильных щенков, но и защитит их безжалостно и без пощады. Эта мысль разжигает в нем новый жар. Отстраняясь, Ганнибал прерывисто дышит, когда смотрит Уиллу в глаза. — Мой омега, — благоговейно произносит он, затем одним плавным движением опускается вниз. Он облизывает член Уилла раз, другой, слизывает капельку предэякулята и наслаждается вкусом. Альфа нетерпелив, однако может чувствовать, что его пара разделяет это ощущение, когда бедра Уилла предупреждающе сжимаются вокруг его шеи. — Так пусто, — скулит Уилл. Усмехнувшись, Ганнибал опускается ниже и прикладывается ртом к дырочке Уилла, слизывая его смазку. Омега громко стонет от удовольствия, выгибая спину, когда язык его альфы дразнит колечко тугих мышц, а затем начинает решительно трахать его. Вкус Уилла — это рай, он вкуснее любого блюда, которое когда-либо удавалось приготовить Ганнибалу. — Мой, — рычит он, покусывая задницу Уилла, два пальца заменяют язык и раскрывают омегу. Он уже такой мокрый и мягкий, что растягивать почти не нужно. Тогда омега стонет: — Твой, я твой, Ганнибал, пожалуйста, просто, блять, поторопись. — Ганнибал с рычанием отступает и выпрямляется. Ожидая, пока взгляд Уилла обратится к нему, Ганнибал замирает, пока не встречается взглядом с омегой. Затем он входит внутрь одним мощным толчком. Уилл воет от удовольствия, звук сладко-непристойный. Альфа стонет от ощущения своей горячей и тугой пары вокруг себя. Внутренние мышцы Уилла отчаянно сжимаются, втягивая его еще глубже, безмолвно умоляя своего альфу о большем. Ганнибал только рад услужить. Время утонченности давно прошло. Ганнибал движется вперед, чтобы прикусить губы Уилла, затем его соски, он задает неумолимый темп. Бедра альфы снова и снова двигаются вперед, делая все возможное, чтобы разорвать омегу пополам своим членом. Стоны и всхлипы Уилла — музыка для его ушей, омега извивается под ним, его внутренний альфа гордо мурлычет, видя удовольствие своей пары. — Нужен твой узел, альфа, — соблазнительно скулит его омега. — Мне нужно, чтобы ты наполнил меня своей спермой, трахай меня, пока я не забуду все, кроме того, что я твой, чтобы… Уилл прерывает себя, когда Ганнибал использует свои руки, чтобы наклонить бедра Уилла, и его член начинает скользить по набухшей простате омеги с каждым ударом. Поток смазки сопровождает стон Уилла, стекая по бедрам Ганнибала. Альфа двигается быстрее, глубже, все его тело готовится к оргазму. — Ты подаришь мне таких прекрасных щенков, — рычит Ганнибал на ухо Уиллу, когда омега обхватывает его ногами, повторяя «да, да, да». — Ты так красиво отяжелеешь. Все будут знать, что ты мой. Я сделаю для тебя все, Уилл, все, что угодно. — Да, да, Ганнибал! — Уилл плачет, когда кончает нетронутым, толстые полосы спермы окрашивают его живот в белый цвет. Ганнибал с довольным урчанием погружается глубоко в своего омегу, двигая бедрами немного медленнее, чтобы смягчить толчки. — О, — блаженно вздыхает омега. Ганнибал рычит от удовольствия, когда альфа внутри него воет, проводя пальцами по сперме и пробуя Уилла на вкус. — У тебя восхитительный вкус, — стонет доктор, чувствуя, как его узел начинает раздуваться. Бедра Ганнибала инстинктивно двигаются вперед, когда узел связывает их вместе. Уилл рычит и царапается, дергая голову Ганнибала вперед. И снова зубы Уилла находят его шею. Хотя он и не кусается, ощущения зубов на самой уязвимой части его тела, уже окровавленной — признака того, что его пара тоже выбрала его, — достаточно, чтобы Ганнибал перешел грань. Он наполняет Уилла спермой, аккуратно удерживая всё семя там, где оно должно быть, пока его омега скулит от удовольствия. Он поворачивает голову и прижимает их губы друг к другу, его глаза закрываются в блаженстве. Смешанные запахи его и омеги наполняют его нос. Метка на шее приятно ноет. Боль от ран на руке только подслащивает это ощущение. Позже Ганнибал заставит себя пойти в спальню и промыть их раны. Накормит их, пока Уилл мурлычет ему из своего гнезда. Затем он снова возьмет омегу на четвереньках, трахая свою пару жестко и быстро, пока его узел не набухнет, соединяя их вместе. Позже он будет отсасывать Уиллу целых пятнадцать минут, только для того, чтобы омега отплатил ему тем же дважды: Ганнибал будет зарываться руками в его волосы и трахать его в рот, а затем позволит узлу раздуться прямо во рту своего омеги. Они проведут остаток недели, исследуя тела друг друга, подтверждая свои брачные укусы. Он будет наполнять своего омегу семенем снова и снова, пока его запах не станет сладким и насыщенным. Но это позже. А пока Ганнибал ложится рядом с Уиллом в их гнезде и удовлетворенно прижимает его к груди. Они все еще связаны узлом, и так будет еще как минимум тридцать минут. Ганнибал абсолютно счастлив. Уилл сладко мурлычет, уткнувшись в объятия своего альфы. Его омега в безопасности. Ганнибал теснее прижимает Уилла к себе и улыбается.***