Заблуждение

       Наполовину полная кружка выскальзывает из трясущейся ладони и с громким «Бам!» падает на пол, мгновенно разлетаясь на десятки осколков. Дорогой на вид паркет оказывается залит водой, но нет ни сил, ни желания убрать беспорядок. Ноги без какой-либо аккуратности держат курс прямиком к середине кухни, в ступни врезается стекло, вызывая мимолётный вскрик, глаза слегка зажмуриваются. Всё ещё трясущиеся руки в завалах, таившихся на столе, быстро находят открытую пачку и достают так необходимую сейчас сигарету. Чиркает зажигалка, в воздухе появляется едкий дым, а лёгкие начинает приятно покалывать. На полу остаются едва заметные кровавые следы, когда парень направляется в ванную. — Коконой, ты облажался, — темноволосый расставляет обе руки по две стороны раковины, нехотя переводя взгляд на зеркало, — ты чертовски облажался.        В отражении показывается до ужаса уставший парень. Под глазами залегли тёмные, почти чёрные круги, а некогда аккуратная причёска растрепалась настолько, что расческа вряд ли исправит положение. В этом человеке с трудом можно было узнать Коко, который всегда выглядел так, будто сошёл с обложки глянцевого журнала. Однако на свой внешний вид ему как никогда было плевать, впрочем, как и на состояние своей новой квартиры. Повсюду валялись пустые пачки от сигарет, изредка можно было увидеть пустые бутылки из-под спиртного, а на поверхностях уже был заметен слой пыли. Казалось бы, провести небольшую уборку не составляет особой трудности, но Хаджиме попросту не мог заставить себя что-либо сделать.        В какой же момент всё пошло наперекосяк?        Наверное в тот, когда по собственной глупости, поддавшись необъяснимому страху, Коко потерял единственного дорогого ему человека. Инупи всегда был рядом с ним, раздражающе бегая и исполняя практически любую просьбу. Только Сейшу был с ним «от» и «до». Находясь в Чёрных Драконах, Коко даже и не догадывался, что без друга не смог бы даже попасть в эту группировку, зато сейчас в полной мере осознал свою беспомощность. И одиночество, чёрт его дери. Такое всепоглощающее чувство тоски, от которого хочется на стену лезть и реветь, реветь, реветь.        Вступая в Поднебесье, Коко утешал сам себя: «это только ради Инуи, я должен его защитить». Вначале получалось убедительно, ведь парень практически поверил в свою искусную ложь.        Поверил. Ровно до того момента, пока «Свастоны» и «Поднебесье» не устроили решающий поединок. Коко отдал бы все свои сбережения, чтобы только не видеть такое родное лицо в рядах врага. Значит, Сейшу тоже является врагом? Убедить себя в этом было проще, чем разобраться в своих чувствах. Подраться с Инуи было проще, чем поговорить. Всё это было куда проще, но лишь на первый взгляд. Хаджиме знал, что потом будет хуже, но никак не думал, что настолько.        Очередной рваный вдох нарушает тишину квартиры. Окурок падает в пепельницу, где продолжает дотлевать. Коко зарывается ладонью в волосы и вспоминает детали «проишествия в Канто», ведь именно в тот день всё кануло в бездну.        Сейшу находится на расстоянии вытянутой руки. Глаза его полны беспокойства, перемешанного с глубоким отчаянием. Он не хочет драться с Коко. Опять мельтешит перед глазами, повторяя уже сотый раз: «Акане мертва, Хаджиме, ты ничего не сможешь сделать, остановись, ты не один».        От этих слов у Коко ещё больше едет крыша. Он наносит не особо точные, но от этого не менее сильные удары.        «Какая к чёрту Акане, придурок? Держись от меня подальше, ты не такой человек, подобный образ жизни тебя только погубит. Я лишь тяну тебя на дно. У меня должно быть достаточно денег, чтобы в случае чего защитить единственного по-настоящему важного человека в своей жизни. Тебя, тупицу. Так пойми это и исчезни с моих глаз, забудь обо мне, моём существовании и всех воспоминаниях, что связывали нас столько лет. Уйди. И никогда не возвращайся.»        Коко продолжает избивать Сейшу, стараясь не смотреть ему в глаза. Почему этот идиот не нападает в ответ? На что он надеется? На то, что черноволосый одумается, улыбнётся и с распростертыми объятиями побежит к другу, сказав, что все осознал? Бред, да и только. Находясь уже практически в бессознательном состоянии Инупи умудряется продолжать смотреть на Хаджиме взглядом побитой собачки.        Коко закуривает очередную сигарету. Глубокая затяжка помогает немного унять дрожь в руках. Вспоминать о том вечере оказалось куда труднее.        Акане. Акане, Акане, Акане… Были ли эти чувства искренними? С каждым годом Хаджиме все больше осознаёт, что нет. Акане была чем-то недостижимым. Идеальной сестрой надоедливого друга. Чем больше времени со дня её смерти проходит, тем больше Коко понимает, что это была не любовь. Симпатия? Возможно. Навязанные долгом чувства? Скорее всего. Идеализация обыкновенной старшеклассницы? Определенно.        Пальцы стряхивают с сигареты пепел. И дураку понятно, что с Акане у Коконоя ничего бы не вышло. Девушка явно ничего к нему не испытывала, а обижать единственного друга своего горячо любимого брата она не могла. Вот и обходились редкими фразами, прогулками втроём и морем неловкости.        Да, с Акане ничего бы не вышло. И лишь спустя столько лет Коко, в очередной раз проговаривая это самому себе, улыбается. В груди уже не болит. Парень смирился с её уходом. Девушка покинула этот мир, оставив после себя лишь тёплые воспоминания. Удивительно, но даже после смерти Акане помогает Хаджиме разобраться в себе. И парень ей за это премного благодарен.        А если бы в том пожаре погибла бы не Акане, а Сейшу? От собственных мыслей Коко прошибло на холодный пот. Нет, о таком даже думать тяжко. Хаджиме действительно не может себе даже представить, что будет, если Инупи не станет.        Нет, Коконой этого выдержать точно не сможет. Он попросту не представляет своей жизни без Инуи. Такого надоедливого, шумного, болтливого, такого необходимого для него Инуи.        Дрожащие руки в спешке тянутся к кроссовкам, которые тут же оказываются на ногах. Дверь с шумным хлопком закрывается, в этот момент Коко уже бежит вниз по лестнице. Лифт ждать слишком долго. Главное успеть.        До дома Сейшу идти около двадцати минут, но по стечению обстоятельств и благодаря непрерывному бегу Хаджиме стоит у знакомой входной двери уже через семь минут двадцать шесть секунд. Лёгкие хочется выплюнуть, постоянное курение тут же напоминает о себе, но все мысли уходят прочь, стоит кулаку встретиться с деревянной поверхностью. Стук. Ещё стук. Через полминуты ещё один. Только черноволосый хочет в очередной раз заявить о себе, как дверь распахивается.        В проходе показывается блондин со шрамом от ожога на половину лица. Растянутая белая футболка была чем-то заляпана (наверняка, парень ел свой любимый шоколад), старые серые спортивки, очевидно, были надеты впопыхах. Инуи потёр глаза, но когда увидел, кто постучался в дверь в столь поздний час, тут же обомлел.        Коко стоял, не в силах вымолвить и слово. Глаза бегали по образу Сейшу, отмечая, что выглядит тот просто великолепно. Даже в столь небрежной одежде, спутанными волосами, больше напоминавшими гнездо и заспанными глазами. Он выглядит потрясающе. Настолько родной, домашний. Хаджиме ненавидит неопрятность, но сейчас не может отвести глаз от друга. В переносице начинает щипать. — Может зайдёшь? — Инупи говорил осторожно, поджав губы и словно боясь реакции. — На улице не лето, а ты в футболке, как никак.        Коко кивнул и прошёл в гостиную. Сейшу последовал за ним. Оба парня расположились на диване, не начиная диалог. В воздухе повисло напряженное молчание. Светловолосый кинул вопросительный взгляд на друга, после чего тот начал говорить, хотя надо признать, что слова давались с большим трудом. В горле словно появился ком. — Я… Я идиот, Сейшу, — глаза заслезились и Коко поспешил отвести взгляд, не зная, куда деть собственные руки, — я всё испортил. Я не хотел тебя обижать, хоть и знал, что так получится в любом случае. Ты слишком хороший, понимаешь? Тебе не место со мной. А что если с тобой что-то случится? Не смей приплетать сюда свою сестру, с ней уже давно покончено, да и не любил я её никогда, честно говоря. Я тяну тебя на дно, Сейшу, — твёрдый взгляд пригвоздил ошеломлённого друга, не оставляя и шанса оспорить сказанное, — и ты даже не представляешь, как я боюсь. Боюсь за тебя. Ведь если с тобой что-то случится, я себе не прощу. Ты – единственное, что мне по-настоящему дорого, Инуи.        Коко смотрел в пол. После его монолога воцарилось полное молчание.        «Идиот, опять всё испортил, и зачем ты вообще приперся сюда?» — Хаджиме был противен сам себе. Дрожь во всём теле усилилась, от долгого пребывания на улице, либо же от нахлынувших эмоций, непонятно. На холодную руку легла другая, тёплая. Коко поднял голову, встречаясь взглядом с Сейшу, который отчего-то улыбался. — И из-за этого ты меня отталкивал? — Неуверенный кивок. — Дурак. Вроде неглупый, а до тебя так и не дошло, что все разборки, куда я ввязываюсь, происходят исключительно по моей воле. Это моё решение. Ты думаешь, если тебе будет угрожать опасность, я буду сидеть в сторонке и надеяться, что всё закончится? Коконой, я никогда не оставлю тебя. И я всегда буду на твоей стороне.        После этих слов Инупи положил свою ладонь на щёку Хаджиме, чуть разворачивая его в свою сторону. Мгновение – и сухие, мягкие губы встретились с обветренными и слегка колючими. Коко опешил, но спустя пару секунд начал робко отвечать на поцелуй, запустив руку в волосы Сейшу. Было неловко, но до ужаса приятно. В голове всплыла фраза, которую как-то давно произнесла Акане.        «Целовать нужно тех, кого любишь»        Коконой оторвался от Инуи, чуть усмехнувшись собственным воспоминаниям, после чего вновь припал к чужим губам. Акане оказалась чертовски права.