Речь

      Он сидел за столом уже второй час и медитировал над чистым листом. В голове не было совершенно никаких мыслей. Хотя нет, одна все-таки была и мигала, словно неоновая вывеска какого-нибудь бара в Сохо: «Томас Уильям Хиддлстон — ты влюблённый идиот». Влюбленный идиот и шафер человека, в которого влюблен. Лучшая роль для лучшего выпускника академии драматического искусства. Вот только это не дешевая пьеса, а его реальная жизнь. Наверное, поэтому сейчас так больно. — Это невыносимо, — Том резко встает из-за стола и шипит, как рассерженный кот, потирая ушибленное бедро: вне сцены он всегда был неуклюжим, как щенок ретривера, впрочем, очередной синяк его сейчас мало волнует. Его в принципе сейчас мало что волнует. По крайней мере, Хиддлстон хочет верить, что это действительно так. Вот только верить в это не получается, как и в то, что Бен никогда за все время их знакомства не замечал на себе полных нежности взглядов Томаса и, что еще хуже, сам так не смотрел на Хиддлстона. Смотрел, еще как смотрел, даже когда Софи появилась. Смотрел и с улыбкой говорил, что она всего лишь еще одно увлечение, что его сердце свободно, а Том этому верил и набирался смелости, чтобы признаться.       «А теперь набираешься смелости, чтобы написать свою речь шафера» — с недавних пор у его внутреннего голоса интонации Локи, но Томас к этому привык, — «Если бы ты был смелее, а твой друг знал о контрацепции, ты бы сейчас свадебную клятву писал, а не это».       — О, да ладно, — вслух отвечает Томас и тянется за сигаретами. Скверная привычка, от которой надо избавляться. От разговоров вслух с самим собой, тоже следовало бы избавиться, но об этом Том подумает позже. Завтра, например. — Ничего бы не изменилось. Он бы все так же считал меня просто другом, встречался с моделями, а я ходил бы в театр на все его спектакли и знал наизусть его фильмографию. Бенедикт никогда не выбрал бы меня, его бы не просто не поняли. — Продолжает Том, выпуская из рта струйку дыма под потолок. — Он привык играть по правилам, а по правилам у такого, как он, должна быть красавица-жена, и пара-тройка детишек, рожденных в законном браке. Никаких любовников и мужей. Только друзья. Только один влюбленный в него лучший друг. — Тихо заканчивает Том и тушит сигарету в стакане с водой.       В конце концов, его чувства к Бенедикту только его, Хиддлстона, проблема. Он очень хочет, чтобы Бен был счастлив, а с ним или без него уже неважно, так что сейчас же прекратит наматывать сопли на кулак и мечтать о том, чего никогда уже не случится. Бенедикт считает его своим лучшим другом, им он и будет для Камбербэтча. Самым лучшим другом, шафером, крестным отцом, кем угодно.       Том снова садится за стол и берет в руки новый чистый лист.