Недоверие

Асахина дрожит, вжимаясь в угол до того момента, пока не упирается в стену; а когда упирается, поднимает свои глаза на парня и отчаянно краснеет. «Скажу, что это простая температура», — мысленно подводит черту девушка, невнятно бубня что-то о том, не случилось ли чего в её отсутствие; не намекает, а прямо в лицо говорит склонившемуся над ней Коидзуми, что это как минимум неприлично. Микуру бормочет слова спасения до тех пор, пока не сталкивается с парнем взглядом. Он смотрит на неё обескураженно-пусто, будто спрашивает о чём-то. А о чём — ни она, ни он не знают; так и стоят, горячо обдавая дыханием лица друг друга. Девушка чувствует одурманивающий аромат и незаметно для себя пытается углядеть в Коидзуми нечто особенное. Ицки задыхается изнутри, опьянённый карамельными волосами Асахины, и молится лишь о том, чтобы никто — ни взбалмошная богиня, ни тихая Нагато, ни ворчливый скептик Кён — не зашли в комнату бригады SOS. Парню кажется, что происходящее — очередной сон или вселенная могущественной Харухи, решившей поиграться. Никак не реальность. Но мягкие губы Микуру говорят как раз-таки об обратном, завлекая вечно улыбчивого Коидзуми в круговорот, полный нескончаемого безумия. Они тяжело дышат, прерываясь, неосознанно погружаются в пучину неизменной зависимости друг от друга, упиваясь происхоядщим. Идёт седьмая минута их пребывания в пустой комнате, а путешественнице во времени и разведчику некоей организации кажется, будто прошёл целый день и что время летит неумолимо быстро. Но это не мешает им, сокращая непозволительно близкое расстояние, разрывать дружеские связи и становиться друг другу гораздо большим, сложным и запутанным для понимания. Асахина тяжело дышит, и от глубоких вздохов её грудь вздымается вверх. Пунцовое лицо говорит за неё: девушка уже видит, как ошалело смотрит на неё Кён, флегматично кивает Юки, отрываясь от книги на минуту, и как одобрительно хлопает её по плечу Цуруя… Чёрт, она даже видит широко улыбающуюся Судзумию, с хитрой улыбкой подходящую к ней и несильно пихающую локтем Коидзуми! Ицки зарывается носом в волосы Микуру, наверное, более здраво оценивая ситуацию: им больше не доведётся общаться так. Всё, конец, занавес опускается на сцену и актёры расходятся, не оставляя в душе ничего от самих себя. Вот и они пытаются, превозмогая дрожь. Микуру старается, но всё ещё не понимает, почему нельзя было оставить всё так, как есть. Всякий раз, минуя школьные коридоры, она оглядывается по сторонам и старается как можно реже видеться с Коидзуми во внеклубные часы. И, скорее всего, именно это не_доверие к единственному живому существу, касавшемуся её губ, переворачивает всё с ног на голову, заставляя Асахину плестись рядом с её ворчливым другом. — Лучше старайся не доверять Коидзуми-куну, — вышагивая рядом с Кёном, произносит девушка и замирает на месте. — Он смотрит на вещи по-своему и воспринимает их так, как считает нужным. Ицки, стоящий за углом, полностью с ней согласен. Это слова Микуру. Той Микуру, что подаёт им на каждом клубном собрании чай. Не той незнакомки с карамельными переливами вместо мягких прядей, чьи губы он гладил пальцами и осторожно покрывал своими. У всего есть закономерность. Если они с Микуру попытаются, Кён не выдержит, и вот тогда разгневается богиня, а затем весь их мир канет в Лету. Не то чтобы Коидзуми было жалко отдать божескому замыслу Харухи одну из его жизней, но есть в этом мире вещи куда более значимые. И тепло, перетекающее к нему от Асахины сквозь пальцы, — это одна из них.