Работа

«…прилагаю все свидетельства. Конфискованные реликвии крови прошу передать в распоряжение храма Шадры». Язма вывела свою короткую подпись, запечатала конверт и, откинувшись на спинку кресла, потянула за перевитый золотой нитью шнур над столом. Где-то вдалеке зазвучал перезвон. В ожидании гонца женщина лениво дотянулась до стоящей перед ней чаши. Вместо сока колючей лозы уже больше часа назад ей налили вино с травами. Тогда же заменили подвядшую туберозу в больших напольных вазах на свежую, набравшую к ночи свой насыщенный аромат. Тяжелый, дурманящий запах, который не каждый может выдержать долго, был именно тем, что нужно для ее работы. Он почти погружал в транс, позволяя расслабить разум, чтобы чужие слова и картинки происходящего могли свободно течь сквозь него. Если не вглядываться слишком сильно, не пытаться охватить все и сразу, они превращались в сплошной темный поток, на дне которого время от времени поблескивали монетки. Оставалось их выловить. Женщина сонно моргнула. Хотя сейчас, в сочетании с вином уже, пожалуй, чересчур. Позади наконец-то хлопнула дверь и Язма, не глядя, протянула конверт через плечо. — Начальнику стражи. Сегодня. Если надо, неси ему домой. — Слушаюсь… Гонец взял письмо, но почему-то все еще мялся за ее спиной. Женщина все-таки полуобернулась, искоса взглянув на него — новенький похоже, подросток еще совсем, глазеет по сторонам. Заметив ее взгляд, тролль ойкнул и, торопливо откланявшись, удалился бегом. Оставалось надеяться, что он не замедлится до самого начальника стражи. Язма хотела уже было подняться на ноги — сегодня она итак припозднилась — но на краю сознания что-то настойчиво и раздражающе зудело. Невыловленная монетка. Конечно, она умела закрывать разум от всего постороннего, но интуиция редко ее подводила. Язма сосредоточилась и через мгновение хмыкнула. Что-то, привлекшее ее внимание, происходило в порту, Язма чувствовала там чужаков, тех, кто причалил к их берегам под красными парусами. Когда они появились в Зулдазаре, то принесли с собой много шума и следить за улицами стало сложнее. Но в этот же момент ее чутье уловило что-то еще. В закутках террасы посланников говорили о чем-то, отличном от вечерних сплетен. Язма, бывало, слушала болтовню младших племен в их трущобах просто ради любопытства, но сейчас ей казалось, что разговор важен. Что ж, нужно было выбирать. Язма была почти уверена, что ни в одном, ни в другом месте не происходит нечто действительно значимое, но вполне была готова потратить время на что-нибудь одно. И все-таки знакомое золото блестит ярче. Язма подняла ладонь и шевельнула пальцами, будто перебирая струны. Паутина Шадры, невидимая, неосязаемая, оплела весь Зулдазар, она не трепещет на ветру, но вздрагивает от чужих слов. Можно поймать их и услышать. Речь обитателей Тал’фаррака шуршит, как песок по стенам шатра, и сразу слышно, когда среди них кто-то говорит иначе, с чужим акцентом. А тягучий, тяжелый говор аманийцев трудно перепутать с чьим-то еще. Какой бы пестрой Терраса посланников ни казалась со стороны, Тал’фаррак и Тал’аман были закрыты для посторонних, даже ликторам требовалось подписанное королем разрешение, чтобы пройти на эти территории. Гость из другого племени не мог бы забрести туда случайно или по ошибке. Пора было воспользоваться более материальными помощниками. Язма моргнула, и в первое мгновение ее взгляд сильно помутился, так, что стало почти невозможно разглядеть что-то, кроме невесть откуда взявшихся ярких пятен — говорят, пауки почти слепы — но скоро жрица вернула свое зрение. Ползун, который сидел на широком листе папоротника, спустился на каменные плиты и деловито пополз к ближайшему низкому домику, туда, где дрожала нить невидимой паутины и горели факелы. Язма сама давно не была в Тал’фарраке, но могла сориентироваться, что в этой части анклава находились жилые, а не храмовые помещения. Стоило паучку достичь порога, как из дома вышел рыжий аманиец, а следом и еще двое. Первый был в длинном одеянии и безоружен, остальные — в доспехах, с короткими мечами в руках. Охрана. Первого Язма узнала — Паного, посол Амани в Зулдазаре. Чем значительней фигура, тем тяжелее слова падают в паутину, неудивительно, что она обратила внимание на этот разговор. Который, впрочем, уже закончен — Язма совсем немного опоздала. Но теперь любопытство и все та же интуиция не позволяли ей просто махнуть рукой. Можно последовать за Паного — вдруг он навестит кого-нибудь еще или поделится разговором с племенем, когда вернется в Тал’аман. Но, возможно, стоит заглянуть в дом — посмотреть, к кому вообще приходил посол, и что будет происходить после его ухода. Выбор был нехитрый, но, кажется, она задумалась над ним слишком сильно, или же сыграла свою роль вечерняя усталость — почувствовав ослабление контроля, ползун сам двинулся к порогу. Язма была не из тех, кто толкует каждую случайность как знак лоа, но сейчас противиться не стала. Внутри на первый взгляд не было ничего примечательного, хотя помещение оказалось просторней, чем Язма ожидала. Низкий каменный стол, тканые коврики перед ним, на столе — ступка, пучки сухих трав и несколько стеклянных колб. Большой кувшин на полу, украшенный мозаикой, по-видимому, с водой. Обычное, не слишком богатое убранство — и ни одной живой души. Зато приглушенные голоса доносились из-за бисерной занавески, разделяющей комнаты. Повинуясь жрице, ползун резво достиг прохода, и, поднявшись по каменному откосу, заполз во второе помещение. Здесь обстановка была еще более скудной — несколько внушительных каменных табличек вдоль стен, почти прогоревший очаг в центре. На циновках слева от него сидело несколько фарракийцев, циновки справа пустовали, что недвусмысленно намекало на покинувших дом гостей. Язма быстро пробежала взглядом по лицам присутствующих — кого-то, кажется, видела мельком на Террасе, но в целом незнакомые и в городе неизвестные. Выделялась разве что женщина, сидевшая ближе всего к очагу — с выбеленным лицом и глиняными бусинами в темных волосах. Она задумчиво смотрела в жаровню, а ее руки один за другим вязали пучки из тонких палочек. — Не пойму все равно, — Язма подхватила происходящий между остальными разговор. — Там пустыня. Лесные-то нам зачем? — Дело говорит! Сами справимся! — На себя надо рассчитывать. Они все равно чужаки. А ну как предадут или, того хуже, испугаются и на полпути отступят? — Там, у Великой Печати на нас смотрят одинаково, — слова остальных почти сливались для Язмы, но голос троллихи у очага был различим сразу. — На всех, кто не зандалари, смотрят одинаково. Поэтому мы и должны стать единым целым — подняться волной. Как он и говорил. Язма так увлеклась разговором, пусть и отрывочным, что не сразу ощутила, как на нее кто-то… смотрит. Паучок беспокойно переступил на месте. Окинув взглядом помещение еще раз, жрица заметила ворох амулетов, висящих на одной из плит. А там, среди прочих — дощечку с намалеванным птичьим глазом и привязанными снизу пучками бело-голубых перьев. Похоже, подарок от Паного, иначе откуда бы взяться оберегу Акил’зона у фарраки? «Хороший подарок». Шадра многому учит своих последователь, в том числе и умению быть незаметным. Каждый, наверное, представлял это по-разному — Язма видела в своих руках легчайшую ткань, которой можно укрыться от чужих глаз. Или укрыть своего помощника. Движение было привычным, и — жрица была уверена — точным. Но, судя по всему, она недооценила создателя оберега. Зоркий охранник как будто только и ждал, когда шпион чем-то себя выдаст. Язма увидела, как из центра нарисованного на дощечке глаза молнией вылетел прозрачный, светящийся белым силуэт орла. Он метнулся к ползуну и обрушил на него свой клюв, как настоящая птица. Левый глаз жрицы пронзила резкая боль и видение погасло. Она взвизгнула, схватилась за лицо, отшатнувшись назад. В глазах потемнело, но, когда Язма, поддавшись секундной панике, распахнула их, она облегчением поняла, что не ослепла. За спиной раздались тяжелые шаги и в комнату ввалился Вол’каал. — Ты кричала, — сообщил он очевидную вещь, и когда Язма повернулась к нему, добавил, помрачнев. — У тебя кровь. — Полотенце дай, — рыкнула женщина, ткнув пальцем в сторону стоящей на подоконнике умывальни. На отнятой от лица ладони действительно блестело красное. — И зеркало. Вол’каал выполнил «просьбу» и остался стоять у ее стула, как всегда не пытаясь расспросить раньше, чем жрица сама захочет говорить. Язма стерла кровь и внимательно осмотрела левый глаз. Он слезился, но был очевидно цел, как и само веко, никаких царапин, толком даже не поймешь, откуда кровь. Боль тоже ушла. — Хаккаровы отродья! — выругалась женщина, швырнув на стол ни в чем не повинное зеркальце. — Совсем страх потеряли! Думают, увешались амулетами и могут плести интриги по своим крысиным углам?! Молчание Вол’каала стало заметно непонимающим. Язма глубоко вздохнула, откинулась на стуле и продолжила: — Я смотрела на Тал’фаррак. — Заговорщики? — прорычал тролль, угрожающе распрямляясь. — Нет, — после паузы отозвалась Язма. — Не думаю. Но разговор был любопытный. Я не смогла дослушать, потому что сработал охранный амулет, и меня выбило. — Сильно стукнуло. Язма мрачно на него посмотрела, но издевка или ирония не были свойственны Вол’каалу, он по обыкновению просто озвучивал вещи разной степени очевидности. Тролль, как видно, по-своему истолковал ее взгляд: — Могу привести туда берсерков прямо сейчас. Мы соберем, кого скажешь, выколотим все, что узнать хочешь. — Нет, — Язма тонко улыбнулась, на пару мгновений представив себе это зрелище. — Нет. Амулет свое дело сделал, но он все равно очень примитивный. Не сигнализировал о самой слежке, только прервал ее. Они не знают, что за ними наблюдали, так что не будем поднимать шум. — Тогда что делать будешь? Язма задумчиво отвела взгляд. — Поговорю с Зулом, — наконец отозвалась женщина. — Зачем? — переспросил Вол’каал то ли удивленно, то ли настороженно. — Я думаю, там говорили о нем. По крайней мере, было очень похоже. Язма поднялась со стула, невольно поморщившись — долгий день и последнее видение давали о себе знать. — Болит? — тролль наклонил голову, внимательно ее разглядывая. — Глаз? Нет, все в порядке. — Ты пойдешь к нему сейчас? — Если не спит, — Язма тронула невидимые нити и усмехнулась. — Кажется, так и есть. Вол’каал пробурчал в ответ что-то невнятно и загасил жаровню, пока жрица складывала оставшиеся на столе свитки. Они вместе вышли из «кабинета», после чего тролль, который по вечерам часто сопровождал ее до покоев, ушел к себе, а Язма отправилась разыскивать Зула. Он не пользовался оберегами и, Язма была почти уверена, не применял никакой особой магии, но все же пророка было сложнее отследить, чем любого другого обитателя Зулдазара. Часто она будто… опаздывала, видела и чувствовала, где он был несколько минут назад, а не прямо сейчас. Но этим вечером долго охотиться не пришлось — Зул отыскался на одной из верхних террас, расположившийся на укрытой узорными пледами оттоманке. Подперев голову суховатой рукой, он отсутствующим взглядом смотрел куда-то вниз. Может быть, на Террасу Посланников. — Говорят, ты опять за старое, — Язма оперлась на каменный парапет слева от него. — Убеждаешь их, что стоит объединиться и все проблемы будут решены. Я думала, ты больше не полагаешься на них. — Говорят… — эхом отозвался Зул, ничуть не удивившись ее словам. — Кажется, я знаю, куда ты заползла этим вечером. — Заползла, — раздраженно ответила женщина. — И аманийский оберег клюнул меня в глаз. Зачем морочить им голову и порождать слухи? Ухватят за эту ниточку, может статься, что и весь клубок размотают. Зул хрипло рассмеялся. — Клюнул? Видишь, они многое умеют, не нужно их недооце…- пророк поймал гневный взгляд Язмы и продолжил уже без усмешки. — Я не морочу им голову. Я считал тогда и считаю сейчас, что племена должны быть едины. Просто сейчас это… не основная наша цель. Но я дал им дело. Надежду. И того, кому есть до них дело, в отличие от… Пророк не договорил. Язма тоже какое-то время молчала, всматриваясь в ночную темноту над городом. — Джакра’зету ты тоже рассказываешь… что-то такое? — Нет, — Зул ответил слишком поспешно. Впрочем, ей могло и показаться. — Нет. Джакра’зет — другое дело. И ты тоже… совсем другое дело. Язма оттолкнулась от парапета ладонями. — Не плети несколько паутин сразу. Запутаешься. Впрочем, она знала его уже достаточно долго, чтобы не рассчитывать на ответ в такой ситуации. Так и вышло — Зул просто склонил голову, можно было даже подумать, что он вовсе ее не слышал. Однако, стоило женщина сделать шаг прочь с террасы, как пророк встрепенулся. — Я хочу передать несколько наставлений кое-кому в порту. Попросишь об этом наших новых друзей? Тех, кто называют себя Гласом Орды… С этими словами тролль извлек из складок пледа три запечатанных свитка. — Предлагаешь мне гоняться за чужаками по всему городу? — раздраженно рыкнула Язма. — О, конечно нет. Завтра поутру они наверняка встретятся с Золани у Террасы Посланников. Она там пытается разобраться с недружелюбностью местных обитателей к нашим гостям. Руками гостей, разумеется. Может, ты и сама им что-нибудь поручишь? Жрица еще несколько секунд смотрела на свитки в когтистых руках, но потом со вздохом забрала их. Не слишком радостно кивнув Зулу на прощание, она направилась прочь с Террасы. «Местные обитатели» занимаются тем, чем должны бы заниматься ликторы — напоминают чужакам, что они здесь всего лишь гости. Не для всех желанные. Но их действительно можно использовать. Например, для скоромной мести, в которой Язма не любила себе отказывать.