Я умер, по-настоящему

На носилках принесли парня — кровь тоненьким ручейком лилась из живота, правая нога находилась в непроизвольном состоянии, его голова бессильно лежала на простыне, глаза закрыты, на лбу красовалась царапина. На нем был красный костюм, а,возможно, и не красный — одежда пропитала кровь. Вокруг суетились медсестры, не знали, чем помочь. Подбежал мужчина, бросил сухой взгляд на юношу: — Я возьму его, — медбрат переложил тело на каталку и повез на рентген по приказу. Рассматривая уже снимки, доктор нахмурился и сообщил коллеге: — Сотрясение мозга, довольно сильное. Перелом ноги, правой, в месте коленки… В живот попал осколок, похоже, немаленький, из-за этого вызвано сильное кровотечение. Пока что повредил только ткани. Ребекка, подготовьте операционную, срочно, иначе пациент потеряет много крови. Кстати, как его зовут? — Не знаю, сейчас жуткая суматоха в отделении, много привезли людей без сознания, — ответила медсестра, торопясь. Через 5 минут Хадсон Хорнет — именно так звали врача, вошел в операционную. Помыл руки, надел перчатки и шапочку на голову. Над парнем стояло ещё 2 хирурга, остальные — помощники. Взяв ножницы в руки, один из докторов разрезал костюм. Анастезиолог сделал наркоз, после этого засунул пациенту трубку в рот для искусственного дыхания. — Все готово? — нетерпеливо спросил Хадсон. — Да, — в один миг хирурги принялись делать свою трудную, но такую нужную работу. Спустя 2 часа, проведённых стоя со скальпелями в руках без перерывов, операция окончилась. Юношу отвезли в реанимацию. Подключили к нему ИВЛ, множество капельниц, катетеров… Его голова была перебинтована до бровей, низ живота, где находился осколок и нога. Приборы монотонно пикали. Док вышел из комнаты и спустился на первый этаж в приёмную, в поисках родственников пострадавшего. Дежурная указала пальцем на худенькую девушку в голубом платье и беленьких сандалях, которая сидела на лавочке совсем одна, тихонько плача. Она склонила голову вниз, от чего светлые волосы все лицо скрыли. Хорнет подошёл к ней и присел рядом: — Здравствуйте, вы родственница парня, которого сегодня привезли? Не знаю его имени, но он был в спортивном костюме. — Да, это я, что с ним, как он, он жив?! — девушка подняла голову, зелёные, заплаканные глаза глядели на доктора с надеждой, шептавшие умоляю. Внезапно они увеличились в размерах, от чего она отскочила подальше от мужчины. Хадсон поднял брови от шока, он вздрогнул и начал заикаться, раскрыв рот: — С-Салли?.. О Боже, ты меня нашла? Или… — Док, что это все значит?! Ты жив, здоров все это время?!.. Ладно, это сейчас совсем не важно, как себя чувствует Молния? — Каррера тоже удивилась, но в ее мыслях были только переживая о партнёре. — Это… это Молния?.. — Хадсон прибывал в шоке несколько минут, пытаясь опомниться. — Он в коме, у него сотрясение мозга и перелом ноги, а в живот попал осколок. Мы его прооперировали, сейчас находится в реанимации. Я не могу тебя пока что пустить, так как состояние тяжёлое. Но… возможно, завтра. — Я не пойду домой, переночую здесь, — Салли вытерла пальцем слёзы, хмыкнула и снова расплакалась. Хадсон понимал, что ее нужно поддержать, но он ведь врач. Он не мог ничего обещать, таков закон. Поэтому молча встал и двинулся обратно в палату. Открыв дверь, на ватных ногах вошёл и сел на стул рядом. Обратив внимания на аппараты, посмотрел показания — все плохо. Он взял за руку юношу: — Молния… мой мальчик… что же с тобой произошло, кто тебя так?.. — Док взглянул в его лицо с надеждой, что обознался, и Салли говорила про другого пациента. Но нет, это точно был его сын, так мужчина любил лаского называть подопечного. По щеке побежала слеза, но Хорнет взял себя в руки, вздохнул и легонько погладил парня по голове: — Я постараюсь сделать все, лишь бы ты выздоровел! — поцеловал в лобик и тихонько ушёл. Он просмотрел запись последнего заезда, его сердце начало обливаться кровью, когда увидел, как красная, с красивым и легендарным номером «95» взлетает от удара о бортик, переворачивается вокруг своей оси несколько раз и падает на асфальт. Доносится рёв сирены, который становится все более и более громким. Двое мужчин выносят тело Маккуина, кладут на носилки и загружают в машину «скорой помощи». Она отъезжает и мигом несётся в ближайшую больницу. Проходит 3 минуты, трибуны не кричат от восторга, не поздравляют Джексона Шторма с очередной победой. Вдруг спорткар Молнии взрывается, огонь поднимается высоко над землей. Все ахают. Если бы помощь задержалась хоть на 1 минуту, гонщика уже могли бы не спасти. Причина аварии была довольно проста: Молния хотел обогнать Джексона, почти всю гонку находился у него на хвосте. Но машина девяносто пятого с максимальной скоростью 200 км/ч, а у Шторма куда больше. Маккуин так пытался нагнать его, что потерял управление. И чувствовал в последнее время он себя не очень хорошо, из-за переживаний и стресса мучали постоянные мигрени и головные боли. Док выключил телефон. Облокотился на спинку дивана, посмотрел на потолок и начал серьезно переживать за парня. Он решил как можно больше времени проводить в больнице с ним, следить за состоянием и в нужный момент помочь. Но не знал, как объяснятся перед ним, Салли, да вообще всеми знакомыми. Ведь все думали, что он давно мёртв, а Хадсон и не умирал. Прошла неделя, состояние не улучшалось. Хорнет разрешил его девушке находиться рядом с партнером, обычно она плакала и просила Молнию проснуться. В этот же раз была в спокойном состоянии, просто поглаживала по руке. Мужчина зашёл в палату и присел на стул, с жалостью посмотрев на Маккуина: — Салли, я готов все объяснить… Я подстроил свою смерть, решив отдохнуть от всего. Построил домик в лесу, жил там несколько лет. Но потом я понял, что мое предназначение — это спасать жизни людей, поэтому переехал в Лос-Анджелес, устроился на работу в этой больнице. Хотел пойти к вам, сознаться, но… так и не решился. Боялся, что вы меня не примите, не простите, посчитаете за сумасшедшего. Молния наверняка бы обиделся после такой правды. Я его любил все эти годы, сильно скучал, но оказался полным трусом. До сих пор горжусь за его успехи. Надеюсь, что он совсем скоро и вправду обидеться, я ему все расскажу. Это намного лучше, чем он никогда больше не услышит ее… Каррера расплакалась. Она обняла Дока и прошептала: — Дедушка, он бы наверняка не обиделся. Он каждый день надеялся на чудо. И оно свершилось! Я так боюсь, что он не выживет… Его показатели точно такие же, ты сам об этом мне говоришь… Пусть он не вернётся в спорт, для него это большое горе, но… теперь ты жив, ты будешь рядом с ним! Рядом с нами! Хадсон поцеловал ее в щёчку и прижал к себе. — Обещаю, я сделаю все, что в моих силах! Через два дня Хорнет очередной раз сидел в палате Маккуина. Он начал вводить ему уколы для хороших показателей, так как сердцебиение слишком низкое. Док беспокоился по этому поводу: — Возможно, он стал много выпивать или у него ещё раньше сердце было нездоровое. Но тогда ему противопоказано участвовать в гонках… Он листал ленту ютуба, ожидая, когда закончится капельница и нужно будет ее перевернуть. Мужчина резко наткнулся на видео с Джексоном Штормом, которое вышло 3 часа назад. Перейдя, понял, что это — интервью. Красивая девушка в желтом платье задала вопрос: — Джексон Шторм, вы уже знаете о том, что Молния Маккуин попал в страшную аварию и к сожалению, нам совсем неизвестно о его состоянии. Что думаете на этот счёт? — Интересный вопрос… Я считаю, эта авария сподвигнет его на то, что пора идти в отставку. Он не тот, каким был лет 10 назад. Все мы стареем. О да, он слишком упёртый. Если я его увижу здесь снова, ну и пусть себя калечит. Все равно это не приведёт его ни к чему хорошему. Раньше я считался его страстным фанатом, а сейчас — заядлым противником. Вы понимаете, о чем я. Ну а если Молния скончался — приношу соболезнования его родным и всему автоспорту, но никак не себе, — Джек ухмыльнулся, не скрывая свою радость и лесть. — Очередной самоуверенный новичок, думающий только о себе! Фу, противно глядеть на это жалкое зрелище! — воскликнул Хадсон, выйдя из приложения. Он перебинтовал живот парня, посмотрев, не разошлись ли швы. Укрыв его обратно, обработал царапину на лбу, которая постепенно начала заживать. — Вот так, сынок, все хорошо, — присаживаясь, произнёс он. — По прогнозам, ты скоро должен выйти из комы. Я надеюсь на это. Мальчик мой, прости меня, я сделал ужасную ошибку и поступок. Я тебе как-то сказал, что ты эгоист. Но я был не прав — это я эгоист. Был уже вечер, 21:08. Хорнет решил прогуляться по больнице, поговорить с коллегами. Заметив в коридоре кардиолога, подошёл: — Здравствуй, Майкл! Сегодня на ночной смене? — Привет, Хадсон. Да, а ты почему не вылезешь из больницы? Дополнительные деньги резко пригодились? — Нет, если бы… У меня есть мальчишка, познакомился с ним ещё давно, стал мне как родной сын. Он попал в жуткую аварию, в коме чуть больше недели. Я так переживаю за него, что стараюсь не отходить от постели… Показатели стали улучшаться после уколов, но без них у него сердечная недостаточность. Вроде бы никогда не было проблем с сердцем… Можешь посмотреть его сейчас, если есть время? — Док грустно вздохнул. — Да, конечно! Они спустились на 2 этаж и зашли в палату. Майкл осмотрел пациента, показатели: — Есть возможность того, что он употреблял алкоголь в больших количествах. Стоит это спросить, когда он придёт в сознание. Или же он в последнее время много переживал по поводу чего-то. Спустя две недели Салли разговаривала с Молнией. Это успокаивало ее душу, давало надежду, что совсем скоро парень придёт в себя. Так и произошло. В 16:04 внезапно громко запикали приборы, Каррера испуганно встала и хотела позвать медсестру, но Хорнет опередил ее. Он забежал, достал из шкафа укол с успокоительным и ввёл Маккуину в вену. Тот приоткрыл глаза и недоуменно стал смотреть по сторонам. Мужчина заметил эти лазурные, как морская волна зрачки. Он вытащил из его рта трубку для искусственного дыхания (такие обычно ставят при операции с общим наркозом или при коме), поставил две маленькие трубочки ИВЛ ему в ноздри и присел на стул. Его сердце билось с бешеной скоростью то ли от страха, то ли от непередаваемой радости. Скорее всего, все вместе. Девяносто пятый прищурился и понял, что рядом сидит Салли. Она плакала: — Молния, милый, ты пришёл в себя! Мы так переживали, места себе не находили! Ты почти месяц в коме был… Как ты себя чувствуешь? — Привет… нифига себе, много… если честно, не очень, будто все болит. А ты не… — хриплым голосом ответил парень. Он повернул голову в другую сторону и в шоке начал смотреть на Хадсона. Он нервно закашлялся, приборы снова запикали. — Тише-тише, мой мальчик, все хорошо, я сейчас все объясню! — мужчина рассказал все-все-все, что и девушке. Маккуин смотрел на него, как на мертвеца. Более менее успокоившись, выслушав доктора, ответил: — Док… я так и не понимаю, зачем тебе это нужно, потому что мне было так плохо без тебя… Но я очень счастлив, что ты жив! Наверно, если бы я не попал в аварию, то так бы и не узнал правду… Если бы у меня сейчас была возможность, я бы обнял тебя, — он улыбнулся через боль в ноге. Ее будто переехала машина. Хорнет сделал ещё один укол, но с обезболивающим. Он поцеловал его в лоб: — Спи, отдыхай. Тебе сейчас не нужно ни о чем думать. Молния заметно быстро шел на поправку. Бинты с головы сняли через 3 дня после того, как он вышел из комы, сердцебиение пришло в норму. Он находился в приподнятом настроении: — Док, когда мне можно будет вернуться в спорт? Я себя прекрасно чувствую, мне кажется, что меня уже нужно выписать из больницы! — Можно будет тебе ещё не скоро, не торопись, побереги своё здоровье. Если ты хочешь, можешь попробовать сейчас походить немного, я помогу. Маккуин согласился. Он взял мужчину за руку и медленно стал делать небольшие шаги по палате. Иногда болезненно стонал, потому что нога все равно побаливала. Дойдя до окна, парень взглянул. В него светило яркое солнце, лучи которого попали ему в глаза. У него резко все потемнело, и он потерял сознание. Хадсон быстро среагировал, подхватив девяносто пятого за плечи. На ватку он вылил немного нашатырного спирта и поднёс к носу, но тот не приходил в себя. Внезапно поняв, что он даже не дышит, выбежал в коридор, увидел медсестру и крикнул: — Принеси дефибриллятор! — через 2 минуты она принесла, врач начал делать первые толчки. Три раза тело юноши поднималось от ударов тока и бессильно падало на пол. Прижимая очередной раз ухо к его груди, Док не слышал сердцебиения. Он до последнего не терял надежды. Сзади он почувствовал, как чья-то рука дотронулась до его спины: — Хадсон, теперь больше ничего не сделаешь, он мертв. Время смерти: 17 часов 22 минуты. Я привезу… — Стой… не вези, я сам… оставь нас… оставь меня одного, пожалуйста… — сдерживая слезы, проговорил мужчина. Она послушалась и вышла, закрыв дверь. Док пал на колени, погладил волосы парня и заплакал: — Прости меня, мой мальчик, прости меня… я пытался сделать все, что в своих силах, но не сделал… ты самое дорогое, что у меня было и есть. Это я во всем виноват, сынок… Я никогда себе не прощу это… Прошло несколько часов, за окном уже стемнело. По больнице, а затем уже и по новостям пришло известие: «Молния Маккуин, как известный гонщик, выступающий под номером «95», сегодня умер в больнице Лос-Анджелеса от сердечного приступа. Хадсон Хорнет, как легендарный гонщик и доктор, работающий в этой же больнице, сегодня скончался в палате подопечного от передозировки обезболивающего.» Вводя большую дозу лекарства себе в вену, мужчина произнёс: — Теперь я снова умер, Монти, по-настоящему.