Коронованная марионетка

      В последнее время политическая обстановка становилась всё напряжённее и напряжёнее. Начало двадцатого века благоприятным для себя назвать мало кто мог. Разнообразные неприятности в той или иной мере присутствовали у подавляющего большинства держав. Отсюда следовало, что подобная ситуация за последнее время как нельзя лучше подходила для того, чтобы потихоньку начинать воплощение в жизнь ранее задуманных целей — которые доселе терпеливо ожидали своего часа — пока остальные заняты решением собственных проблем. В этом у Германской Империи с Австро-Венгрией взгляды более чем совпадали — ни один из них не был недальновидным глупцом. Ещё бы — два солидных европейских государства. С другой, однако, стороны, назвать их абсолютными единомышленниками было нельзя: в то время, как ГИ проводил весьма и весьма агрессивную внешнюю политику, будучи довольно грозным и опасным противником, австриец же предпочитал действовать не так бесцеремонно и радикально, а напротив — в большинство конфликтов стремился не ввязываться, дабы избежать лишних проблем; как ни крути, а серьёзную конкуренцию своему германскому союзнику он составить никак не мог. Но это ни коем образом не отменяло того факта, что в основном никто не имел особого желания вступать с наследником Австрийской Империи в открытое противостояние, на что имелись вполне конкретные причины.       Именно поэтому, когда Австро-Венгрия объявил об аннексии Боснии и Герцеговины, сопровождаемый одобрительным кивком со стороны Германской Империи, большинство отнеслось к этому с куда большим равнодушием, чем, в теории, могло бы. Конечно, не считая одной чудаковатой дамочки. По правде говоря, австриец был немного удивлён, что сразу после подобного заявления в его голову от оппонентки, имевшей определённые стратегические планы на территорию аннексированной страны, стремительно не прилетело что-нибудь тяжёлое, ведь сербка периодически имела обыкновение совершать подобные не слишком обдуманные поступки. Однако заместо этого тот всё оставшееся время буквально кожей чувствовал на себе этот пронизывающий до костей взгляд, полный ненависти и возмущения, прикованный исключительно к нему. Пускай, после оккупации Боснии вопрос о его дальнейшей очевидной судьбе являлся всего лишь делом времени и был более чем очевидным, похоже, кое-кто всё ещё питал какие-то ничем не подкреплённые иллюзии по поводу совершенно иного развития этой ситуации.       Что по поводу Германской Империи — тот заверил, что все недовольные, если таковые найдутся, могут смело высказать свои претензии лично ему в лицо, так как действия союзника он всецело поддерживает. Недовольных не нашлось. Почти. Разве что Франция с Российской Империей хоть и были, мягко говоря, не в восторге от подобного политического факта, оспаривать это решение не стали, сделав, однако, определённые выводы из этой ситуации. — Постой-постой!!! — громкий возглас, насквозь пропитанный злостью, разорвал тишину огромного пустого коридора. Услышав его, Австро-Венгрия, оторвавшись от своих размышлений, слегка наклонил голову вбок в немом вопросительном жесте, даже не оборачиваясь на шум. К чему это, ведь этот голос он, к сожалению, узнает из тысячи.       Вошедшая тем временем стремительно приближалась к нему, надрывисто дыша. Видимо, очень уж спешила высказать своё недовольство как можно раньше и без всяких неоправданных отлагательств. Её шаги раздавались всё ближе и ближе, пока сербка проходила мимо бордовых штор, висящих по бокам от каждого внушительного размера окна, что позволяло этому помещению в дневное время суток обходиться без дополнительных источников освещения. Впрочем, Австро-Венгрия выражал полную индифферентность по отношению к происходящему, пока не почувствовал, как Сербия, едва задев подолом своей длинной юбки, перегородила ему дорогу. — Неужели ты думаешь, что можно просто так взять и бесцеремонно вытворять такое прямо перед моим носом? Босния тебе не принадлежит, он — часть Балканского полуострова и ей же и должен оставаться! — выкрикнула сербка почти ему в лицо, на что австриец абсолютно никак не отреагировал. — Если ты думаешь, что мы это так оставим, то… — Слишком громко сказано для той, кто совсем недавно был в огромной экономической зависимости от меня и чья экономика кроме сельского хозяйства больше ничего не может предложить, — спокойно перебив разозлённую собеседницу, произнёс Австро-Венгрия. — Бывшей экономической зависимости! — раздражённо произнесла одноглазая. — Это навсегда в прошлом. Благодаря таможенному соглашению с Болгарией в твоём одобрении я больше не нуждаюсь. — Наслышан. Дорогая, — австриец нарочно издевательски выделил это слово, — Вот скажи мне, тебе самой-то не противно иметь дело с этим прохвостом? Он ведь так-то пару раз уже шёл против тебя ради собственной выгоды. — Уж всяко приятнее, чем с тобой, — скрестив руки на груди, Сербия таким же пренебрежительным тоном передразнила мужчину. — Что же, будем с нетерпением ждать, когда твоему болгарскому товарищу вновь взбредёт в голову прибрать Балканы к своим рукам, в том числе и его ненаглядных таможенных союзников, — с явным удовольствием продолжал констатировать Австро-Венгрия. — Заткнись! — воскликнула девушка. — На себя посмотри! Ты ничем не лучше. Из-за твоих вероломных действий по отношению к своим соседям с тобой больше никто не хочет иметь дела. Думаешь, другие страны не понимают, к чему вы с ГИ на пару этим занимаетесь? Не уж то ты не просто слепой, но ещё и тупой? — Выбирай выражения, — австрийцу уже потихоньку начал надоедать этот бессмысленный разговор, — По крайней мере, у меня есть надёжные друзья и союзники в отличии от некоторых. — Да ты просто слабак! — раздражённо стукнув кулаком по стене, выпалила Сербия. — Ничего не можешь сделать без одобрения этого надменного немца! — Извини? — едва произнеся это, Австро-Венгрия уже успел с силой впечатать сербку, не ожидавшую подобной прыти от флегматичного на первый взгляд австрийца, в ближайщую стену, крепко схватив свою оппонентку за запястья, на что одноглазая ошарашенно вскрикнула. — Ирод! — воскликнула та возмущённо. Несмотря на свою жёсткость, использованием пресловутой ненормативной лексики она в этот раз решила пренебречь. — Отпусти сейчас же! — Господи, вот почему у меня нет третьей руки, чтобы заткнуть и твой рот тоже? — разочарованно произнёс её собеседник. — Слушать тишину не в пример приятнее, чем твои детские претензии. — Значит, так ты реагируешь на правду? — скептически поинтересовалась Сербия. — Я хотя бы могу не только кидаться бессмысленными угрозами, — бесстрастно ответил австриец, всё так же удерживая красноглазую, которая никак не оставляла попыток вырваться из его крепкой хватки, то и дело дёргаясь туда-сюда. — Ты же сам не оставляешь мне иного выбора, — с явным раздражением в голосе прошипела сербка. — После аннексии Боснии и Герцеговины ты подобрался почти вплотную к моим границам. По-твоему, я должна просто молча сидеть и смотреть на это? — Сербия не была физически слабой, но и австриец был вполне серьёзным противником, а своё преимущество она уже потеряла — когда случайно по собственной невнимательности позволила ему просто так прижать её к стене — так что она на время прекратила свои безуспешные попытки вырываться, решив пока перевести дух.       Понимал ли эту ситуацию австриец со стороны? Прекрасно. Глупо было даже допустить мысль, что присоединение этого странного славяно-мусульманского товарища просто типовая случайность. ГИ давно поведал ему о своих планах по уничтожению и раздроблению своего давнего противника — ослабленного внутриполитической обстановкой и сокрушительным поражением в войне с Японией Российской Империи. Подобные намерения имелись у немца ещё очень давно, этого отрицать было нельзя, разве что он старался в меру возможностей до поры до времени их не демонстрировать. Теперь же оставалось только найти подходящий предлог. Этот предлог явил себя в виде сербской союзницы русского на Балканском полуострове, которая так рьяно защищает здешних славян. Теперь нужно лишь дождаться, пока эта импульсивная девчонка выкинет какую-нибудь фатальную глупость, что станет прекрасным поводом для того, чтобы расправиться и с ней, и с Российской Империей раз и навсегда. Австрийцу даже делать ничего не придётся, Сербия сделает всё сама. Остаётся только набраться немного терпения и подождать.       Однако, внезапно Австро-Венгрия подумал, что будет весьма обидно, если эта красноглазая пострадает от этого слишком сильно. Жалко будет терять такую не в меру энергичную оппонентку, которая в последнее время ни в какую не желает просто взять и оставить его в покое. Стала бы его жизнь намного скучнее и спокойнее без этой своеобразной славянки? А пока… К чёрту.       Вдруг наклонившись к своей собеседнице, австриец резко впился в её губы, от чего та впала в полнейший ступор, широко распахнув единственный глаз от удивления, но в следующую секунду яростно ответила ему с таким же ожесточением, с каким в данный момент проявлял к ней своё исключительное неравнодушие и её своеобразный противник. По понятным причинам никто из них не желал уступать друг другу.       Сербия прекрасно осознавала, куда всё это может привести. В последнее время её всё чаще и чаще приходилось вступать в противостояние со своим австро-венгерским соседом: вначале только для достижения экономической независимости — а теперь и вовсе в открытую не давать ему расширять своё влияние на полуострове. Разумеется, РИ всячески поддерживал её в этих начинаниях, ведь и сам был заинтересован в суверенитете южных славян. Но теперь её противниками в большей степени выступали не все центральные державы, явно имеющие определённые планы на перспективные балканские земли, а один конкретный австриец, которому явно было от неё что-то нужно, так что теперь остальные государства постепенно отошли куда-то на второй план, уступив место одному более чем очевидному противнику. Пускай, он существенно и уступал другим европейским державам ввиду отсутствия эффективного внешнеполитического влияния и не только, но в схватке один на один измотанной нескончаемыми балканскими конфликтами Сербии точно было не победить. Да и недооценивать его было чревато.       Отстранившись, спустя пару мгновений австриец почувствовал странный металлический привкус у себя во рту. Похоже, Сербия, не желая сдаваться так просто, укусила собеседника во время этого незамысловатого действия, показав, что уступать ему не намерена. У Австро-Венгрии же отсутствовала необходимость кусать своих врагов до крови, чтобы заставить их уважать его, однако, видимо, не всем так повезло в этой жизни.       Отпустив одну из рук сербки, его ладонь, скользнув под чужую рубашку, прошлась по позвоночнику, изучая горячую кожу противницы, в ответ на что её обладательница резко вздрогнула и прикусила нижнюю губу. — Интересная у тебя реакция, — произнёс австриец. — Это я так от омерзения, — съязвила Сербия в ответ. Австро-Венгрия же прекрасно чувствовал, как кожа собеседницы под его рукой тут же покрылась мурашками. Эти слова были для него не более, чем пустым звуком.       Сербия же, почувствовав, что одна из её рук уже свободна, тут же схватила соперника за белый мундир и, стремительно расстегнув пару верхних пуговиц в районе шеи, укусила австрийца за плечо. Тот, в свою очередь, никак не отреагировал, ибо подобное действие его не слишком впечатлило, но про себя отметил, что у одноглазой оппонентки довольно острые зубы. Напильником, что ли, она их затачивает, пока никто не видит? Вполне в её духе.       А сербка в очередной раз подумала: жаль, что не за что в данный момент высказать ему очередное недовольство, например, за руку сильно схватил — теперь, мол, синяк останется, так нет же, всё делает болезненно аккуратно.       Едва ли не вжимая девушку в твёрдую поверхность, другой рукой австриец принялся сантиметр за сантиметром изучать правую ножку своей противницы, его пальцы в белой перчатке с удовольствием скользили по тёплой коже бедра, минуя преграду в виде массивной юбки, почти полностью закрывавшей чужие ноги. В местах его прикосновений словно проходился мороз по коже, а после этого вмиг охватывал жар, отчего сербка только сильнее сжимала губы, густо краснея, отказывая признаваться в неравнодушии по отношению к подобным действиям даже самой себе. Увидит ещё кто-нибудь, что они занимаются таким непотребством, считай, прямо у всех на глазах.       Немного наклонившись вперёд, австриец припал к шее Сербии, в ответ на что она, закрыв глаза, сама от себя не ожидая подобного действия, запрокинула голову, насколько это было возможно в её положении, полностью предоставляя своему врагу доступ к одной из самых уязвимых частей своего тела вместо того, чтобы сделать всё с точностью до наоборот. Закинув обе руки ему на плечи, крепко сжав пальцами ткань его белого одеяния, едва ли не разодрав ни в чём неповинную одежду, сербка, полностью отдавая себе отчёт в собственных действиях, неосознанно прижималась к этому странному и ненавистному австрийцу, ставшего для неё чуть ли не заклятым врагом. Австро-Венгрия чувствовал, как желает, избавившись от препятствия в виде ткани рубашки, прикоснуться к изгибам острых плеч своей противницы. Сербия вновь резко вздрогнула, против собственного желания еле слышно простонав сквозь плотно стиснутые зубы, когда австриец вновь коснулся чувствительной кожи. — Ну и кто из нас после этого слабак? — Заткнись! — из последних сил прошипела красноглазая, ударив его кулаком по спине, после чего, вновь стиснув зубы, запрокинула голову назад.