Утро

Илья проснулся в чужой постели, по его плечам скользил холодный воздух из открытого ещё ночью окна, которое сейчас было плотно зашторено, пропуская свет лишь через щёлочку между двумя портьерами. И как назло, эта щель миллиметр в миллиметр попадала Илье прямо в глаза, а переворачиваться на другую сторону он уж никак не собирался в ближайшие добрые полчаса. Над ухом кто-то усиленно печатал невесть что, и если бы этим кем-то не был Данис, то Томин наверняка отобрал бы этот злосчастный телефон и кинул куда-то прямиком в сторону того отвратительного окна. Но в сложившейся ситуации это бы не стало решением проблемы совершенно, в лучшем случае, Илья окажется на лестничной площадке без одежды, но с вызванным такси и благородно отданными деньгами на проезд, что стало бы перспективой сомнительной, особенно в воскресное утро. Поэтому он лишь издал короткий раздражённый вздох и уткнулся лицом в подушку. В великолепно пахнущую Данисом подушку. Илья повернул голову, чтобы посмотреть на Агиделя, но парень с завидным упорством продолжал сосредоточенно листать ленту соцсети. Томин лениво поднял руку и провёл ею по чужому телу, пальцами перебирая рёбра. Его действия ожидаемо не вызвали никакой реакции. Впрочем, с Данисом по-другому и не бывало никогда. Агидель всегда до последнего момента проявлял абсолютную незаинтересованность и безразличность к происходящему. Будто бы его насильно притащили в полузаброшенный театр, и теперь все и каждый обязаны рядом бегать и развлекать великомученика, хоть и сам Данис в любой другой ситуации становился, как прима балета, получая всё внимание окружающих и одаривая в ответ всем имеющимися у него запасом позитива и обаяния. Вся эта незаинтересованность пробуждала у него в душе нешуточный азарт, и Илья ладонью повёл ниже, очерчивая рельеф пресса. Ступор со стороны последнего и никакой реакции Агиделя — в общем, провал и сплошное разочарование. Илья опять утыкается в подушку носом. Впрочем, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Руководствуясь этим крылатым выражением его голову посетила довольно занимательная мысль, от чего он вскочил на месте и попятился к краю кровати, как бы намереваясь встать. — Сразу говорю, это что-то вроде эксперимента, я до этого подобным не занимался, так что на многое не рассчитывай, — оправдывается он и при этом плавно спускается на пол с кровати, садясь на колени лицом к месту будущего действия. Данис же вовсе как будто не услышал ничего из выше перечисленного, продолжая клацать кнопки смартфона. — Эй. — Что? Что ты делаешь? — только после повторного оклика Агидель оторвал взгляд от телефона и сощурил глаза в попытке проанализировать действия Ильи. — Скучаю. — Скучаешь? — парень недоверчиво изогнул брови. Наверняка и сам Илья бы удивился подобному заявлению, ведь их отношения даже общением можно было назвать с большой натяжкой. Видятся время от времени, чтобы снять напряжение или напиться. Будучи неуверенным, кто они друг другу, Илья был не в том положении, чтобы предъявлять обвинения о непостоянстве, ему бы с собой разобраться, а потом уже мозги кому-то другому клевать. — А не могу? — Данис в ответ лишь плечами пожимает и возвращается к своему привычному занятию. Илья разочаровано принялся пальцами тыкать в чужие рёбра без какого-то особого смысла, он вообще в любой ситуации каким-то неведомым образом приходил к мысли о том, что ему хочется прикоснуться/ткнуть/огладить/ущипнуть выпирающие кости на теле Агиделя. Звучало так, будто бы Илья был душевнобольным извращенцем, поэтому сам парень предпочитал особо не вникать в подобные тонкости. От этого небольшого диалога комната опять наполнилась сухим молчанием, а воздух вдруг окрасился в какую-то абсолютно детскую неловкость, несвойственную ни одному из присутствующих парней. — Ну? Я жду твоих дальнейших действий,— всё также не отрываясь от смартфона, процедил Данис. — Мог бы посодействовать, например, отложить телефон. — Нет необходимости. Сказать, что Илья был вспыльчивой натурой, которую просто вымораживали подобные дофенисты? Это ничего не сказать. Но Данис, пожалуй, особенный случай во всех существующих смыслах, поэтому он лишь цыкнул на это и перешёл к плану "Б", то есть к наступлению. Илья грубо и требовательно притянул Агиделя за ноги к краю кровати для удобства. Пора. Пора проявить характер. Несмотря на это Данис сохранял мёртвое спокойствие, но всё же кинул смартфон на противоположную сторону кровати, и лишь пристально стал наблюдать за каждой несвойственно робкой попыткой Ильи, начать действие, будто намереваясь его там же, сидящего на коленях, испепелить. Хотя в скором времени даже угнетение столь ярого выпендрёжника начинает надоедать... — Всё ещё выглядишь, как баран, пялящий на новые ворота, — посмеиваясь сказал Данис. — Ты скоро допиздишься. У кого-то сдают нервы. Но Данис не боится, он знает, что по крайней мере в его адрес Илья часто пустозвонит таким образом. Илья раздвинул ему ноги и закидывает на свои широкие плечи, вытягивая шею к объекту вожделения. Вместо того, чтобы пытаться полностью взять в рот, Илья покрыл кончик члена только губами, совершая тем самым круговые движения вокруг оси. Крайняя плоть... он всунул язык между ней и головкой и сделал полный оборот, стараясь достать до карниза. Теперь по члену языком вниз-вверх, вниз-вверх... не забывая при этом лизнуть мошонку с яичками. Всё это носит характер восхитительно томной пытки для Даниса. Ему хочется ускорения, хочется быстрее, хочется чтобы партнёр взял глубже... Никогда у Ильи не было такой власти над ним, как в то воскресное утро. Вечно пассивный и склонный обламывать кайф чересчур эмоциональному Илье Данис лежал спиной на кровати, цепляясь руками за кипенно-белую простынь, постанывая и покусывая собственный пухлые персиковые губы. От такой картины сам инициатор, не менее возбуждённый и при этом гордый за результат, продолжал брать всё глубже и глубже, пока такие редкие, но такие звонкие стоны Агиделя ласкали его слух. Илья, если бы хоть кто-то сказал ему об этом, никогда бы не подумал, что будет испытывать чуть ли не физическое удовольствие от того, что ласкает кого-то. Это неописуемое ощущение то ли агонии бушующего азарта в крови, то ли совершенно нового чувства для данного этапа жизни Ильи, а может вообще вместе всё и сразу? На удивление кажется это ощущение, что вызывало время от времени тремор конечностей, походит на зачаток чего-то поистине благородного, приближенного к искажённой серой реальностью невинности в некотором роде. Когда уже не хочется что-то забрать, взять, заполучить, потребовать, а хочется преподнести и аккуратно с замиранием сердца положить на алтарь любимого. Но жизнь, кажется, заодно с Данисом, поэтому тоже время от времени преподносит открытия под очередной плёнкой скрывающейся от простых глаз неги. К сожалению Агиделя: разрядка пришла быстро, хотя удовольствие всё ещё растекалось по всему телу. К мнимому счастью Ильи: первый этап пройден, а значит мост к дальнейшим шалостям открыт. Вот уже он потянулся к Данису к его манящим обкусанным губам за поцелуем, как его прервала рука последнего. — Ни-ни. Ты грязный, я брезгую продолжения. А ещё мне банально пора. — Только не говори, что ты сейчас серьёзно!? Мы же только начали! Куда может быть надо по воскресениям? — Мы уже закончили, — поправил его Данис, попутно ускользая с кровати по направлению к шкафу, намереваясь не отвечать на остальные вопросы своего кроватного попутчика. Шах и мат. В это воскресное утро Агидель явно одержал победу. — Ключи в прихожей на тумбочке, деньги на такси там же, завтрака не будет—, протараторил Данис, застёгивая местами помятую рубашку. Так он и ушёл, оставив Илью на белой простыне, думать об опять досаждающем окне, их странных отношениях и о том, куда можно торопится по воскресеньям.