Sinners

Итэр широкими шагами преодолевает расстояние между дверью и окном. Не обращает внимание на недовольно бурчащее тело под одеялом, раздвигает плотные зеленые шторы, впуская теплые лучи раннего солнца в комнату. Ранее мрачное помещение наполняется ярким светом, что ласково окутывает стоящего перед окном блондина. Он слегка жмурит глаза, привыкшие к темноте, морщит веснушчатый нос, тотчас подходя к широкой двуспальной кровати. –Забыл, что мне обещал? Подъём! –Итэр, не церемонясь, стягивает пушистое одеяло на пол, плюхается на сонного парня. Он слегка мотлошит торчащие в разные стороны волосы, спутывая их сильнее, небрежно и смазано целует уголок чужих губ. –Мы идём на костюмированную вечеринку, Сяо. –У меня нет костюма. –Алатус переворачивается на спину, чуть не падая на пол вслед за Итэром, лениво потирает глаза. –Есть! Я нашёл нам парные наряды, здорово, правда? –Сора поднимается с холодного плинтуса, потирает ушибленный копчик, вылетая из спальни. Чуть тормозит на пороге, в спешке бросая Сяо несколько фраз. Итэр, в сопровождении громкого топота, спускается по ступеням вниз, подхватывает картонный пакет с одеждой, ещё раз заглядывая внутрь. Несколько чёрных бесформенных вещей, и крестик, заботливо сложен в коробочку, чем-то напоминающую шкатулку. Блондин несколько секунд вертит вещицу в руках, откладывает её в сторону. Вытаскивая чёрное, слегка объёмное платье с белым крестом на груди. Прикидывает как будет выглядеть в нем, чуть кружится, напевая неразборчивую мелодию себе под нос и заглядывая в большое зеркало на стене. «Такую охуенную монашку мир увидит впервые».

***

–Минут десять всё гляжу на тебя и не могу понять, ты демон какой-то? –на диван рядом с Сяо садится невысокий юноша, блондинистые волосы которого, кажется, напоминают совиное гнездо. Несколько прядок нагло липнут к влажным, от недавно выпитого сидра губам, и Алатус даже усмехается, глядя на бедного парня. Глазами бегает по залу, в поисках своего спутника, что уверенно пробивается сквозь толпу, по направлению к компьютеру. –Забавно, но я священник. –Сяо чуть дергает рукой, из-за чего напиток в стакане опасно хлюпает, грозясь расплескаться. Он с задержкой отводит глаза от Итэра, с энтузиазмом тычущего пальцем в экран и втолковывающего что-то Венти. Темноволосый с интересом рассматривает незнакомца, и вправду: пушистое совиное гнездо, мягкие черты лица, покрасневшие от алкоголя губы и ненавязчивая улыбка. –Я бы нарядил тебя в дьявола какого-то. Тебе подошел бы этот образ, типа инкуб, ну, знаешь... –юноша сощуривает глаза, растягивая губы в самодовольной ухмылке, пододвигается ближе. Горячее дыхание ощущается прямо возле уха, хотя Сяо поклялся бы – между ними сантиметров двадцать. –Знаешь же, кто такие инкубы? –Конечно. –бормочет Алатус, недовольно хмуря брови. Во рту становится сухо, и он старается отодвинуться подальше от незнакомца, едва не переваливаясь через подлокотник дивана, что неприятно врезается в поясницу. –Не выглядишь ты святым, уж прости. –светловолосый оседает обратно на диван, замечая напряжение своего собеседника, всё так же улыбаясь. Взглядом бегает по набитому пьяными людьми залом, отыскивая нужную макушку, пихает Сяо локтем и подбородком указывает на Итэра, что весело обсуждает что-то с Эмбер. –Твоя монашка? Темноволосый сконфуженно всматривается в лицо незнакомца, секундно поправляя свой подрясник, всё же поглядывая на Сору. Сяо кивает, делает глоток сидра из пластикового стаканчика и возвращает его обратно на колено. Он вновь переводит взор на Итэра, и готов поклясться, что щеки того горят алым румянцем, но в свете переливающихся разными цветами и мигающих ламп этого не видно. Изящная рука сильнее обхватывает пластиковый стаканчик, почти что сминая его, поднося к пухлым губам с прозрачным блеском. –Пьяными людьми легко управлять, ну, понимаешь о чем я? –незнакомец открыто пялится на лицо Сяо, наверное, старается прочитать хоть какую-то эмоцию. Алатус понимает что ему пытаются донести. Для него это дико – на всех вечеринках он остается тенью, чтобы приглядывать за Сорой, иногда ловя его раззадоренного и слишком веселого в центре танцпола в объятия, чтобы сказать скупой комплимент на который хватит фантазии и увести Итэра на ватных ногах домой. Следит, чтобы его парню ничего не подсыпали в небрежно оставленный на колонках стакан, чтобы взмыленный не упал во время особо резкого движения в танце. Сяо просто был тенью, что бережно защищает. –Я Альбедо, не представился сразу, прошу простить. –парень чуть поднимает свой стакан, делая небольшой поклон, снисходительно улыбаясь и глядя в чужие янтарные глаза. Он ставит напиток на мягкий подлокотник дивана рядом с Сяо, слишком элегантно для опьянённого выуживает пачку сигарет из бокового кармана своих брюк, зажимает одну между губ, поджигает свободной рукой. Альбедо выдыхает противный дым в лицо Алатуса, тотчас делая следующую глубокую затяжку, протягивает пачку Сяо, безмолвно предлагая взять. Он отрицательно мотает головой, слыша сдавленный смешок со стороны, вновь ищет взглядом Итэра, что уже магнитом тянется к Сяо, распихивая людей своем пути. Сора усаживается брюнету на колени, элегантно закинув ногу на ногу, сцепив пальцы на шее, поглаживает кончиками пальцев загривок. Аталус почти физически ощущает чужой прожигающий взгляд, лишь сильнее жмет Итэра к себе, на что блондин хмыкает, смазано целуя чужую скулу. –Сколько ты выпил? –Сяо ласково поглаживает чужие лопатки сквозь вырез в платье, совсем позабыв про Альбедо, что, кажется, покинул диван несколько минут назад, утыкается носом в шею напротив. Итэр пахнет ванилью, осенней анемоной, от которой дуреешь, стоит засунуть нос поглубже в цветок, и яблочным сидром, Алатус улавливает легкие нотки сигарет, вдыхает всей грудью, словно боится забыть эту какофонию запахов. –Наверное, стакана два... –Сора слегка мнется, зарывается пятерней в темные непослушные волосы, слегка оттягивая их у корней. –Врешь. –Сяо отталкивается от дивана, поднимая блондина на ноги, всё ещё не убирая рук с открытых частей спины. –Мы идём домой. От одной мысли спускаться по лестнице вниз колени Итэра наливаются непреодолимой тяжестью. Алатус подхватывает его под руки, придерживая, накидывает своё тонкое чёрное пальто на худые плечи. Ночная улица встречает проворным осенним ветром, что пробирается под слои одежды, кажется, обволакивает даже саму душу, заставляя Сяо поежиться от холода. Ему даже приходит мысль в голову, что от бывшего опьянения Итэра ничего не осталось, и на первом же спотыкании о небольшой выступ криво положенной плитки она рассеивается. Алатус крепче перехватывает чужую руку, сплетая пальцы. Ладонь Соры горячая, слегка влажная, словно сейчас не конец октября, а жаркое, испепеляющее своим солнцем, лето. Сяо наступает на первую ступень, почти сразу же натыкаясь лбом на один из вывешенных Итэром горшок с лобелией, вроде, синеватой. Слабо шикает, но идет за парнем, что настойчиво затягивает внутрь дома. Сяо склоняет голову набок, как только слышится щелчок замка, внимательно вглядывается в лицо напротив. Он тянется, берется за края своего же пальто, спуская его с чужих плеч, позволяя упасть на пол. Ладонь Алатуса ложится на горячую щеку, поглаживая, чтобы скользнуть на блондинистый затылок, притягивая ближе. Сора тянется приоткрытыми губами к чужим, мягко, на пробу целует, ощущая облегченный вздох. Мышцы немеют во всем теле, напряженно перекатываясь под кожей, слюна с трудом скатывается по гортани так, что почти больно. Сяо целует расслабленно, ведет языком по нижней губе, натыкаясь на чужой. Вслепую подталкивает Итэра к лестнице, сбивая по пути очередной горшок, с анемоной, кажется. Сора любит цветы. Почти что на каждом шагу в их доме можно встретить небольшую корзинку с маленькими бутончиками, пока что неизвестного для Сяо вида. Обязательно выучит. Но Итэр навсегда останется той самой белой осенней анемоной, маленьким хрупким цветком, что хочется эгоистично скрыть от всего мира, видеть красоту нежных лепестков и слышать едва заметный запах увядшей листвы, настойчиво оберегать бутон от чужих завистных взглядов, что, кажется, могут сломать пополам тонкое стебло. Алатус бурчит, в очередной раз врезаясь головой в вывешенный на козырьке дома горшок, когда выходит на работу, на что блондин лишь усмехается. Бурчит, но не смеет перечить, точнее, не хочет. Прикрыв глаза, что по ощущениям налились свинцовой тяжестью, Сяо вновь целует Итэра, вцепившись руками в его предплечья, покусывает его губы на грани серьезности и игры. Сора открыто ухмыляется в поцелуй, зарывается ладонью в растрепанные волосы, придерживая за затылок и несильно тянет, предупреждая, что стоит остановиться. Алатус последний раз подцепляет чужую губу клыками, слегка оттягивая, отстраняется. Их пальцы переплетаются так же, как и сбитое дыхание. Воздух, кажется, впитал в себя всё напряжение и электричество, став слишком густым и удушливым, буквально въедаясь в разгоряченную кожу. Итэр смотрит в янтарные глаза напротив, игриво улыбается, водя тыльной стороной ладони от груди вниз, подтягивает подол длинной рясы, комкая его в руке. –Не здесь. –Итэр обвивает талию руками так, что пространства между ними почти не остается – соприкасаются плечи, кисти, бедра, грудь, тянет черную ткань наверх, оголяя часть бедра. Сяо неуверенно делает шаг назад, когда Сора два вперед, почти вжимаясь в чужое тело, задирает подбородок, чутко следящими блестящим глазами разглядывает едва заметный в темноте румянец. –Доведи меня до спальни. И Сяо ведет, подхватывает Итэра на руки, смазано и неаккуратно целует, стукаясь зубами. Льнет ладонью к спине, довольно хмыкая на каждое вздрагивание чувствительного тела, проникает кончиками холодных пальцев под вырез, щекоча острые лопатки. Сора обвивает талию ногами, придерживаясь за крепкие плечи, неловко ударяется локтем о косяк двери, но кажется, вовсе не замечает этого, под напором чужих горячих губ, блуждающих по открытой шее. У Итэра кожа покрывается мурашками, и Сяо тихо усмехается, прикусывая чуть дрогнувший кадык, ведет губами вверх, к самому подбородку, чтобы оставить мягкий поцелуй на веснушчатой щеке. Сора извивается, плавным движением выскальзывает из кольца цепких рук на пол, подталкивая Сяо к кровати, подтягивая края подрясника вверх, лишь для того, чтобы скользнуть под широкие одеяния. Итэр откровенно издевается, водит проворным языком вдоль коленки, ловит судорожный вздох сверху и припадает согревшимися губами к бедру, обвивая его рукой, будто боясь что возлюбленный уйдет, бросив серьезный, пробивающий грудную клетку и сердце ледяными копьями, взгляд на прощание. –Итэр, мы пришли спать, прекрати. –слышится неуверенный тихий голос сверху, Сяо нервно прокашливается, старается высвободить бедро из чужой цепкой хватки. –Раз пришли спать, значит переспим. –Сора поддается вперед, ласково скользит кончиком носа по коленке, будто успокаивая Алатуса. Они молчат, и Итэр так же молча выскальзывает из-под длинных одежд, поднимается на ноги, несдержанно улыбаясь. Это неправильно – он пьян, так нельзя делать хоты бы потому, что они в ебанных костюмах священника и монахини. Вся эта ситуация вызывает у Сяо смешок, он неосознанно тянется к волнистым блондинистым волосам, заправляя непослушную прядку за ухо, почти рычит, глядя на такого распущенного и открытого Итэра. «Блять», –думает Алатус, и уже не противится, когда изящные руки скользят по его черными одеяниями, расстегивая их, заставляя повиснуть на долю секунды на напряженных плечах, и распластаться мутным пятном у чужих ног. Серебряный крестик противно звенит, когда Сора одним толчком усаживает Сяо на диван, упав на пол он издает последний звук – на этот раз поникше и глухо. Итэр ведет кончиками пальцев по бельевым швам, довольно и несдержанно ухмыляется, ощущая ладонь на своей макушке, он запрокидывает голову и смотрит, вероятно, смущенному Сяо в глаза, пока стягивает с него последний элемент одежды. Алатус приподнимается, усаживаясь поудобнее, издает хриплый стон, когда пальцы Соры обхватывают член, нарочито медленно лаская. Он приоткрывает рот, обводит кончиком языка уздечку, не переставая двигать рукой. Издевается, чертовски дразнит. Сяо не позволяет себе притянуть Итэра за волосы – до сих пор считает это неправильным, в каком-то роде даже грешным, хоть в Бога никогда и не верил. Сора обхватывает головку губами, старательно обводит венки кончиком пальца, наслаждаясь несдержанными вдохами сверху, про себя подмечает, что пьяный Сяо громче. Итэр словно мурлычет, пуская легкие вибрации по члену, стоит руке на макушке сильнее сжать волосы, удобнее перехватывая торчащую тонкую челку. Алатус елозит, опрокидывает голову назад, нетерпеливо подмахивая бедрами навстречу, сжимает край кровати до побелевших ногтей. Всё ещё кажется неправильным: Итэр на коленях, небрежно сброшенная одежда почти под кроватью, а реакция Сяо, и звуки, что он издает – вовсе постыдными. Сора упирается свободной рукой в кровать, когда чужие бедра вновь приподнимаются, и отстраняется в сопровождении влажного хлюпающего звука. Итэр поворачивает голову и целует Сяо в напряженный живот, лижет его – откровенно скользит влажным языком по рельефному прессу, остановившись выше пупка, подтягивается на чужие колени, бесцеремонно ерзая, пачкая чёрное платье в своей же слюне. Сяо не выдерживает, приобнимая за талию одной рукой, другой ведет вдоль шеи и нервно дрогнувшего кадыка, слегка сжимая у основания. Целует властно, настойчиво пробираясь языком между приоткрытых губ, ведет по кромке ровных зубов, будто пытаясь утопить чужие глухие стоны в себе, жмется ближе, стукаясь зубами. Итэр улыбается, в отместку прихватывает чужой язык клыками, ведет влажной ладошкой по плечам, затем к груди. Напор Алатуса слабнет, и Соре вновь так привычно, комфортно в безопасных властных оковах, в полном подчинение другому человеку. Рядом с Сяо не страшно – пусть даже сожмет горло в ладонях, Итэр не дрогнет, знает, что не перейдет черту. Безмолвно общаясь взглядами, будто Алатус умеет читать мысли, что прокручиваются в глубине черных зрачков. Сора вперемешку с внезапно нахлынувшим стыдом и восторгом всхлипывает Сяо в ухо, жмурясь и прижимаясь к теплой груди так, что почти слышно хруст ломающихся и пробивающих легкие ребер. Алатус неаккуратно задирает чужое платье, слыша жалобный треск ниток или ткани, подумаешь – на один вырез больше. Тело само поддается вперед, едва узкой талии касаются шероховатые руки. Пальцы оглаживают подтянутый живот, кончиком очерчивают края пупка, Итэр выгибается, подставляясь под чужие ласки, смазано скользит влажными губами по скуле, чтобы уткнуться в изгиб чужой шеи, ведет выше, вдыхая знакомый запах геля для душа. На Сяо его нотки раскрывались по-другому: успокаивающий, родной, так, что хочется вдохнуть полной грудью, задержать сладкий воздух в легких подольше. –Знаешь, какие мы грешники? –Сяо, аккуратно сжав бархатную кожу на боках, помогает Соре улечься на кровать, постыдно задрав шелковистое платье почти к груди. Он тяжело вздыхает, выгибаясь в пояснице навстречу, тут же опускаясь обратно на простыни. Горячие пальцы касаются розоватого соска, мягко надавливают, скользят ниже, тягуче медленно проходятся по прессу, обводя чувствительный пупок. Алатус на секунду замирает, вновь целуя впалый живот, тянется рукой к тумбе рядом с кроватью. Выдвижной ящик тихо проезжается по рельсам, и закрывается с глухим стуком, когда Сяо выуживает тюбик смазки. –Альбедо прав, ты действительно инкуб какой-то. Хочется спросить, откуда Итэр знает о чем они говорили, но Сяо до боли закусывает губу. Алатус скользит поцелуями вверх, к часто вздымающейся груди, прихватывает губами набухший сосок, вызывая судорожный вдох сверху. Ведет подушечками пальцев по бельевому шву, поддевая резинку, отбрасывает ненужную вещь в кучу к своему подряснику и рясе. Сяо отстраняется, несколькими плавными движениями откручивает крышечку, пока ноги Итэра оплетают его талию, прижимая ближе. Он скулит ещё до того, как длинные, покрытые холодной смазкой пальцы проскальзывают внутрь, не давит и не торопит, успокаивающе целует выпирающие ключицы и плечи. Алатус слышит как он сглатывает и чуть переставляет затекшие колени, ведет свободной рукой вдоль позвоночника, прихватывая мочку ушка губами. Сжавшие пальцы мышцы немного расслабляются, и Сяо двигается дальше – немного глубже и сильнее, паралельно переворачивая Сору на живот. Итэр поворачивается к Сяо через плечо, касается его губ поцелуем – мягким, скромным и таким партнерским, будто показывая всю нежность и доверие. Алатус пододвигается ближе, задевая головкой члена собственные пальцы, что в ту же секунду выскальзывают из Соры. Он прогибается в пояснице, несдержанно стонет и утыкается носом в сгиб локтя, пряча поалевшее лицо, вплоть до кончиков ушей. Сяо медленно подаётся вперед, жмется грудью к чужой спине, почти опираясь, а лежащие до того спокойно на талии Итэра пальцы сжимаются, рискуя оставить кровавые полумесяцы на бледной коже. –Сяо... –Сора накрывает чужую ладонь своей, успокаивающе гладит большим пальцем, будто предупреждая. –Не сжимай так сильно. И хватка действительно слабнет, Алатус проскальзывает под руками Итэра своими, обнимая и безмолвно извиняясь. Тихий, полный предвкушения стон сам вырывается из груди, и Сяо спешит заткнуть себе рот от столь неожиданного звука, кусая чужую шею. Сора сильнее содрогается в дурманящих объятиях, шелковистая ткань не снятого платья противно трется о чувствительную грудь, а тело неимоверно напряжено. Мысли сплетаются, стягиваются в огромный клубок бессвязных фрагментов воспоминаний, некогда произведенных на свет и недосказанных слов, будто разжижая мозг. Дышать становится труднее, словно кислород кто-то крадет из-под самого носа, и Сяо, словно слепой кот, тычется в изгиб шеи, желая задохнуться лишь в родном запахе анемон. Широкая ладонь мягко скользит на чужой живот, оглаживает, чуть приподнимая и придерживая. Коленки заметно подрагивают и разъезжаются в стороны до того, как Алатус делает несколько резких толчков, вновь замедляясь, с упоением наслаждается, когда Итэр начинает несдержанно постанывать. Сора ведет рукой по своей груди, наконец задирая надоедливое платье под самую шею, перебирает пальчиками по бледной коже, растирая капельки пота на напряженных мышцах, сползает вниз сильнее и ближе, пока не оказывается у своего члена. Он ведет вверх-вниз, тягуче медленно, чуть сжимает ладонь после каждого толчка Сяо, а дрожащий голос срывается на всхлипы. Итэр вздрагивает сильнее, поворачивая голову в сторону, почти сразу встречаясь с парой мутных янтарных глаз, по вискам катятся солоноватые дорожки, что почти сразу слизывает чужой язык. Губы Сяо касаются влажной шеи, щёк, носа, смазано проходятся по уголку приоткрытого рта. Несколько рваных толчков, и сознание окончательно плывет у обоих. Тугой ком возбуждения растекается по телу, прошибая его тысячью иголок, выбивая последние капли воздуха из разгоряченной груди. Алатус изливается на чужую поясницу, помогает Соре рукой, несколько раз двигая ею на члене, пачкая белоснежные простыни. Расслабленно уткнувшись в костлявые влажные лопатки, Сяо прикрывает глаза, прислушиваясь к бешеному биению сердца под ребрами. –Не вам ли хорошо известно, Святой Отец, что один из смертных грехов – это похоть?