Honey.

- Наступает ночь... Девушка вскрикнула, сдерживая тошноту от запаха горелого человеческого мяса и глядя бешеными глазами на то, что осталось от тлеющего тела матери, чей рот, словно в насмешку, был заткнут яблоком. Она бросилась прочь из кухни, роняя на ходу трость и волоча за собой изломанную ногу. Увидела брата в гостиной и побежала к нему, протягивая руки. Но тут, когда он потянулся к ней навстречу, его тело насквозь прошили железные колья, превращая парня в своеобразную подушечку для иголок. Хриплый голос откуда-то сверху забирался под платье скользкими путами. - Кто-то умирает... Закрывая уши руками и оглядываясь, она похромала к кабинету отца, цепляясь изодранными пальцами за стены и крича, пытаясь позвать на помощь хоть кого-то. Голова ее отца валялась у двери в кабинет. Как и его тело с издевательски выпотрошенными внутренностями...разодранное на части почти нежно обнимающей его колючей проволокой. - Нет, отец! - в истерике завизжав и скользя на начавшей сворачиваться крови, девушка упала на колени и поползла в сторону приоткрытой двери в конце коридора. Изломанная нога безвольно моталась из стороны в сторону, она кричала, вытирая рукавом лицо и путаясь в длинной юбке. - Ты не сможешь убежать... - веселый детский смех заставил ее тело сжаться. Она заползла в комнату, оказавшуюся винным погребом и, оставив небольшую щелку, попыталась посмотреть, приближается ли кто. Но внезапно рядом раздался тихий шорох и, повернув голову, она столкнулась взглядом с безумными смеющимися глазами: - Я тебя поймаю... Сидя на капоте своей машины и лениво поглаживая пальцами бродячую черную кошку за ушами, Тао достал телефон, нажал пару клавиш быстрого набора и хмыкнул, дождавшись, когда на том конце провода раздастся характерный щелчок: - Чондэ, я на месте. Передай Хранителю, что я взялся за дело. - Хорошо. Тао положил телефон в карман и пересадил на асфальт недовольную этим фактом кошку, после чего вежливо поклонился подошедшим мужчинам. Один из них был каким-то главой города, обычным чиновником, тучным, обтянутым в дорогой костюм и с портфелем под мышкой. Другой же был полной его противоположностью — жилистый, с цепким взглядом и болезненными кругами под глазами. Он был одет в полицейскую форму и держал в руках две тяжелые коробки с материалами предстоящего дела. Тао хмыкнул — хорошо быть элитой. Обычным охотникам приходится идти на подлог, красть чужие личности и порой даже убивать, чтобы получить нужные документы. Здесь же они сами шли к нему в руки. Его новым заданием был якобы призрак или мстительный дух, который неизвестно почему появился в доме некогда очень известной и представительной семьи. Отец семейства был так же главой города, каким-то пра-пра...для нынешнего чинуши. В начале двадцатых годов прошлого века он и вся его семья были жестоко убиты. Тогда дело было «раскрыто» — был арестован садовник, которого соседка видела в ужасе выбегающим из дома той ночью. Мужчина был тотчас же схвачен и казнен. Дело постарались замять, а о леденящих кровь подробностях убийств не сообщали в прессу. Для всех эта семья стала всего лишь жертвами резни. Однако через несколько десятков лет, уже в послевоенное время, в дом, полностью отремонтированный после случившегося, въехала семейная пара — муж и жена. Мужчина был намного старше своей супруги и все удивлялись такому неравному союзу — девушка вышла из небогатой семьи, но все же она была невероятно красива. Была настоящей звездой городка. Однако, как говорил Чондэ, была уж больно падка на мужской пол. И пока ее муженек усердно вкалывал, собирая денежки ей на очередной прием или колечко, она перетрахала почти весь город, устраивая поистине дикие оргии. Муж нашел ее в постели с незнакомцем. Правда, к тому моменту они были уже мертвы. Молодой человек умер от разрыва сердца, а она... от того, что кто-то буквально разорвал ее на части и насадил ртом на член любовника. «Была сучкой при жизни, осталась такой и после смерти», - цинично хмыкнул Тао. Муж, обнаруживший свою любимую женщину не просто «в объятиях» другого, но еще и так чудовищно убитой — повесился прямо на чердаке. Спохватились власти слишком поздно — к тому моменту приезжий журналист уже опередил их и вся страна содрогнулась от ужаса, вглядываясь в серьезно заретушированные, но все равно омерзительные фотографии. Дом должен был пойти под снос, но неизвестный мужчина откуда-то из правящих кругов запретил его разрушать. Никто так и не узнал, почему — новые хозяева у дома появились лишь через практически полвека. Ими стали приезжие, кажется, американцы. Молодая и буйная парочка, которым показалось, что это круто, жить в таком доме. Вначале все шло довольно-таки спокойно. От новоиспеченных соседей, правда, страдали «аборигены», так как те устраивали шумные и грязные вечеринки, открыто смеялись над религией и политикой, позволяли себе «развлекаться» прямо на лужайке перед домом, даже не обращая внимания на гневные крики соседей и то, что все это могут увидеть дети. Они были грубыми и жестокими. Мужчина умер первым. Согласно «официальной версии», на него кто-то напал и порубил топором или бензопилой. На одну из их «вечеринок» женщина привела дочь соседки, юную пятнадцатилетнюю девушку, которая, конечно же, не могла отказать «доброй тете», да и ей было приятно, что к ней относятся, как ко взрослой. К ней так и отнеслись. Пока муж насиловал девочку — жена снимала их на камеру, пьяно что-то крича и подбадривая своего возлюбленного, не обращая внимания на скулеж и слезы бедного ребенка. До тех пор, пока в темноте не блеснули алые глаза и кровь не обагрила грязные простыни. Некто, по словам жертвы изнасилования, просто разорвал или разрубил мужчину пополам. Испуганная женщина отшатнулась к окну, у которого стояла, и выпала с балкона второго этажа. Разбившись так, будто падала как минимум этажей двадцать. В ее теле не осталось ни единой целой кости. Запись с камеры при загадочных обстоятельствах попросту пропала. Приехавшие на место происшествия полицейские скорее отвезли жертву насилия в больницу, но ее словам никто особо не поверил, считая все это лишь бредом на почве такого серьезного нервного срыва. Однако никто ничего не смог понять. Как бы копы ни бились — у них не было ни единой зацепки. Ну, по крайней мере, из тех, за которые их бы не сочли безумцами. Теперь же, когда этот пра-пра...решил принять на себя «почетную роль быть главой города и охранять его порядок» - он решил разобраться с этим домом и со всей чертовщиной, что в нем происходила. А потому и был нанят Тао. Тао был охотником из древнего китайского рода. Многие сотни лет его семья занималась очищением мира от потусторонних сил, уничтожением чудовищ и сотворенных «нечистой» природой мутантов. Они были лучшими из лучших и вполне заслуженно. Предпочитая физическую работу молитвам в храмах и постижению тайн рода, он стал на путь охотника, выслеживая и убивая различных тварей. - Господин Цзытао? - нервно поклонился чиновник и промокнул лоб платочком, - Мы рады, что вы прибыли. - Я приступлю к работе немедленно. Могу ли я получить необходимые документы? - он приподнял бровь и жилистый полицейский отдал ему довольно тяжелые коробки, - Как там с оплатой? - Мы переведем половину на ваш счет сегодня же. Остальное по факту... Или как у вас там это бывает... - мужчине явно было неловко, но Тао лишь хмыкнул, не желая ему помогать. Тогда он поправил пиджак на выдающемся вперед животе и откланялся. Сославшись на важные дела. - Ты уверен, что справишься? Ты так молод... - недоверчиво протянул полицейский и Тао приподнял бровь: - Я лучший. - Верю, верю... Просто не хочется еще крови, - мужчина вздохнул, - Здесь все — от отчетов коронеров до личных дневников и каких-то странных ключей. Поскольку дело было замято — это никто не изучал и все пылилось на складе с уликами. Надеюсь, тебе поможет. - А я-то как надеюсь... - протянул Тао, провожая взглядом копа и поворачиваясь к дому, где ему предстояло работать. Особняк являл собой истинный пример дома с привидениями — густой сад зарос дикими растениями, над дверями, казалось, поселилось целое паучье царство. Тао открыл дверь и закашлялся, когда в нос ударил запах гнили, холода и чего-то необъяснимо волнующего, заставляющего кровь стынуть в жилах. Он покрепче перехватил рукоять меча и зашел, искренне надеясь, что дверь за ним захлопнулась из-за сквозняка. Он почувствовал себя персонажем какой-то дешевой истории ужасов и невольно хмыкнул. Дом был не сильно переделан после последних владельцев — повсюду валялись мусор, обломки мебели, куски полицейской ленты. В гостиной был камин, над которым висел разрисованный какой-то непонятной свастикой и символами портрет первого владельца особняка с семьей. Тао долго бродил по особняку, почти до самого вечера. Исследовал каждый уголок, делая пометки в блокноте и рассуждая о том, чем же заслужили обитатели дома столь непримечательную судьбу. Вернувшись в гостиную, он снова обратил свое внимание на портрет. Тао задрал голову, чтобы рассмотреть его внимательнее, как вдруг, видимо от сквозняка, с полки упала книга. Поморщившись, парень подошел к стене, около которой был шкаф, и с удивлением обнаружил в щелке между томами на стене небольшой выступ, нечто, вроде фрагмента двери. Скидывая книги на пол и чихая от пыли, парень довольно улыбнулся, замечая три замочных скважины. Он подбежал к коробкам, которые дал ему полицейский, и достал связку ключей, в предвкушении открывая и отодвигая тяжелую дверь в сторону. За ней была лестница, ведущая вниз. Любой нормальный человек, ну кроме героев американских ужастиков, и близко бы не подошел к ней. Но это была работа Тао. А потому, поудобнее перехватив меч и взяв фонарик в зубы, он начал спускаться, предварительно подперев дверь, чтобы та не захлопнулась. В комнате пахло смрадом, ужасным запахом разложения и железом — Тао с удивлением обнаружил, что с потолка в углу свисали наручни, к старенькой батарее были прикованы заржавевшие наручники. Под ногами было мокро, крысы с противным писком разбегались в стороны, пока он изучал комнату. Посреди стоял стол с большим желобом, словно под кровь. На стене висели разнообразные топорики, ножи и даже небольшая ручная пила: - Они что, скотину здесь держали? - удивлению охотника не было предела. Откуда-то сверху раздался хриплый смешок, заставляя Тао напрячься. Но он упорно продолжал исследовать странный подвал. В углу также стоял книжный шкаф, но его содержимое уже давно пожелтело от старости, а страницы слиплись. Проведя пальцами по корешкам, он с удивлением увидел, что большая часть книг посвящена...готовке. Буквально. Приготовлению вкусной и здоровой пищи. Подойдя ближе, он ударился обо что-то ногой и, зашипев, посветил вниз фонариком. Чтобы в ту же секунду задохнуться от сжавшего горло спазма. Клетка. Большая. С толстыми металлическими прутьями и тяжелым замком. И все бы ничего, ну мало ли, бывшие хозяева держали каких-экзотичных животных... Все бы ничего, если бы посреди клетки бы не валялись человеческие кости и череп. Все стало складываться в одну ужасающую картину. Стол для разделки мяса, кандалы, топоры, клетка, человеческие кости, книги с рецептами... Тао бросился наверх, жадно делая глоток воздуха, уже не казавшегося таким прелым, и слыша где-то вдалеке тихий смех. Майка прилипла к спине, юноша тяжело дышал. На негнущихся ногах он дошел до коробок и опустился прямо на грязный пол, вываливая на ковер их содержимое. Тао привык к призракам, к ведьмам и перевертышам, к различным чисто китайским чудовищам и мифическим существам... Но сталкиваясь каждый раз с такими монстрами, с теми, кто по праву рождения были людьми, он терялся. В документах говорилось, что в годы проживания этой семьи в городке, из него каждый месяц пропадали юноши. Только задокументированных случаев было десятки. Их останки найдены не были, поэтому все считали, что мальчишки бегут к хорошей жизни или уходят на заработки. Ну или что их просто похищают и продают. Лишь один полицейский предполагал, что жертвы уже давно покинули этот мир. Тао открыл блокнот с его заметками. В них стояла фамилия бывшего владельца особняка и подпись: «Лу Хань, 4.11.1921 г». На фотографии, приложенный рядом, был изображен юноша, сидящий на траве с поджатыми коленями. Он был по-простому одет, он не улыбался, будто кто-то его фотографировал без его желания. Последняя жертва. Потому что дальше заметки обрывались. Пролистав газетные статьи, охотник изучил подробнее жизнь первых владельцев дома. Их было четверо — отец семейства, его жена и двое уже достаточно взрослых детей — сын и дочь. Дочь с детства имела проблемы с ногами, а потому ходила, всегда опираясь на тросточку. На фотографии она была веселой и жизнерадостной, как и ее брат. Тао поднял взгляд на портрет над камином и вздрогнул — на нем у юноши были выколоты глаза и в одной из «глазниц» перебирал лапками паук. В газетах говорилось, что их родители постоянно устраивали светские рауты и пиры. Жена хозяина славилась своими потрясающими мясными блюдами, о них даже писали ресторанные критики. Тао затошнило, когда он понял, из кого, возможно, были сделаны эти самые «изысканные блюда». Юноши пропадали каждый раз за несколько дней до очередного мероприятия. И как только полицейские до этого не додумались? В комнате стало непривычно холодно. Тао не видел, что у него за спиной кто-то стоит. Услышав какой-то шорох, резко повернулся. Ничего не обнаружив, - снова вчитался в документы. Бледные ледяные губы растянулись в безумной ухмылке. В следующий миг Тао погрузился во тьму. Перед глазами плыли яркие всполохи света, до слуха доносились ноты джаза или чего-то подобного. Распахнув глаза, охотник не понял, где находится. Он стоял посреди большого зала. За длинным столом, веселясь, сидели мужчины и женщины в дорогих одеждах, пианист играл что-то залихватское, а официанты разносили закуски гостям. Во главе сидели первые владельцы особняка. Они развлекали гостей, много улыбались. Все казались такими милыми, чуть ли не до тошноты... Все это было настолько неправильным, что в следующую секунду непонятным образом оказываясь в подвале, пропахшим кровью и жареным мясом, Тао схватился за стену. Хозяйка дома, словно примерная женушка готовила что-то у плиты, а отец семейства рубил мясо, складывая его большими кусками в миску и потом пропуская через мясорубку. - Дорогой, у нас кончается паштет, - пропела «женушка», а мужчина хмыкнул, подкручивая усы. - Ничего, потерпи немного. Наш мальчик сегодня развлечется и завтра у нас будет пир. Тао кинулся на мужчину с мечом, но тот прошел сквозь его тело. В этом не было смысла. Он просто видел чужие воспоминания. Берцовая кость с ошметками мяса с громким стуком упала в корзину с обрезками. Охотник перевел взгляд на стену. У нее сидел юноша, если его позу вообще можно было так назвать. Его руки были прикованы к кольцам, под ним была простелена какая-то старая клеенка. У него не было ног. Он едва дышал, безумными глазами оглядывая темницу. В глазах полопались сосуды, он прикусил себе язык от громких криков и лишь хрипел, задыхаясь от боли. Тао зажмурился, но холодные пальцы коснулись его шеи, будто заставляя смотреть. И он смотрел. Смотрел как мальчишка, тот самый, с фотографии, последняя жертва по имени Лу Хань, безвольной куклой висел на изломанных руках, а хозяйский сынок, опьяненный запахом крови и полнейшей беззащитностью своей жертвы, жестко сношал его, рыча от удовольствия. Юноша потерял сознание от шока и если бы не дыхание, едва ощутимое, но все же дыхание, Тао бы подумал, что тот не выдержал. Но мальчишка оказался на удивление сильным. Он был еще жив, даже когда девчонка, дочь семейства, громко смеясь, избивала его своей тростью с железным набалдашником, по-детски радуясь хрусту переломанных костей. Внезапно Хань открыл глаза, не в силах больше выдерживать это и посмотрел прямо на Тао. От всей той боли, которая была в орехово-кровавой глубине, охотник почувствовал, как по щекам потекли слезы. Через пару мгновений он открыл глаза посреди гостиной. Над ним светились алым глаза безумно ухмыляющегося Лу Ханя: - Наступает ночь... Кто-то умирает... - Люди отвратительны... - весело, почти по-детски засмеялся Хань, хлопая в ладоши, когда Тао попытался схватиться за меч. Охотник в ту же секунду отлетел к стене и больно ударился спиной, зависнув в воздухе. Он не понимал, что с ним. Это должно было стать очередной работой, но Тао никак не мог собраться, вспомнить нужную молитву или даже призвать меч, который с самого детства был продолжением его руки. Он хрипел, разглядывая окровавленного Ханя, который зажимал рот ладонью. Он с восторгом изучал фотографию: - О, я помню, как кричала та девчонка, когда я топил ее в бочке с вином... - Хань пронзительно рассмеялся, проводя языком по губам. Он испуганно вздрогнул, когда увидел фотографию главы семейства и она тут же вспыхнула, - Ненавижу... Ненавижу... Ненавижу... - Зачем... - прохрипел Тао, - Зачем... ты убил остальных... - Они были мусором. Линь так любил свою молодую жену, - юноша горько усмехнулся, - Он все делал ради нее, а эта похотливая сучка не пропускала ни одного мужика... Ты знаешь, что она сказала в то утро своему мужу? «Дорогой, в нашу семью скоро придет маленькое счастье». А уже через час она раздвигала ноги перед каким-то бандитом, уговаривая его убить своего мужа и получить все деньги. Линь... Не выдержал моего маленького наказания... - Маленького? - хмыкнул Тао. - Не тебе меня судить, охотник, - Хань мгновенно оказался рядом, его глаза безумно блестели, - А те, последние... Посмели осквернить девочку, которая пела в церковном хоре... Которая мечтала отдать свою жизнь Богу... А они кричали на нее, раздирали на ней одежду и... - по его щеке скатилась кровавая слеза и Тао почувствовал, как горло опять сковал спазм. Хань явно вспомнил то, что с ним происходило. Он затрясся, на губах выступила пена, а тело изогнулось дугой. - Хань! - прохрипел парень, отчаянно пытаясь дышать. Внезапно алые глаза стали ореховыми и юноша растер кровь по щеке. - Ты очень похож на него... Ледяные пальцы коснулись щеки, но Тао не дернулся, лишь сглотнул. - Его звали Цзытао... Мы росли вместе. Он был моей первой любовью... Запретной любовью... Я бежал на встречу с ним, когда... Меня... - Цзытао? - прошептал охотник, - Так звали моего деда. Он погиб на войне. Хань вздрогнул и упал на колени. Он тихо выдохнул, а потом почти по-детски залился слезами. Его лицо покрывала кровь, он до боли дергал светлые волосы. А Тао внезапно вспомнил, как отец рассказывал о том, что у деда в дневниках встречалось странное имя «Ханни». Отец Тао считал, что так звали иностранку, в которую был влюблен его предок. Но теперь все становилось на свои места в очередной раз и Тао хрипло прошептал: - Ханни? Юноша в миг оказался прямо напротив него. Тао почувствовал ледяные прикосновения к щекам и то, что колени подкосились от внезапно охватившей его слабости. Но юноша стал более материальным, обрел какие-то очертания, он счастливо улыбался: - Тао! Тао! Ты пришел за мной! - ледяные губы касались кожи охотника, Хань дрожал, но улыбался сквозь слезы: - Я не пропал тогда... Я пришел... Я правда пришел на встречу... Ты веришь мне? - Верю, - сдавленно выдохнул Тао, а когда руки оказались свободны, он, к своему удивлению, осторожно положил ладони на талию Ханя. Он мог почти прочувствовать его кожу, ледяную, но невероятно мягкую. - Я не предавал тебя, мой Тао... - Ханни, - охотник коснулся губами щеки юноши и тот затрепетал под почти невинными ласками, прижимаясь к груди парня, осторожно кладя ладони на его сильные плечи. Это было невозможно, безумно и нелогично. Выпивая Тао, Лу мог становиться видимым, осязаемым. Он жмурился и плакал, чувствуя, как теплые пальцы касаются его волос, шептал «Тао... Тао... Мой Тао... Ты пришел за мной...». - Позволь мне... - робко начал он и приподнялся на цыпочках, касаясь губами губ охотника. У того закружилась голова, он схватился за стену, оседая на пол, но его Ханни жался к нему, прижимался так отчаянно, что невозможно было его оттолкнуть... От прикосновений горячих губ охотника к шее мальчишка откинул голову и негромко застонал, зарываясь пальцами в иссиня-черные пряди. - Сделай меня своим... Забери меня... - тихо шептал Хань, чувствуя, как Тао осторожно опускает его на ковер у камина и медленно ведет языком по коже. От вспышки удовольствия Хань распахнул глаза и поленья мгновенно вспыхнули, передавая выстуженной комнате хотя бы крохи тепла. Касаясь губами каждого сантиметра почти прозрачной кожи, Тао старался забрать у мальчика всю боль, показать ему, что в жизни еще осталось место любви, что все, что с ним произошло — было просто жесткой насмешкой судьбы... Хань испуганно заерзал, обнажаясь, Тао тоже снял с себя одежду. - Тао... - юноша сдавленно всхлипнул, когда длинные пальцы его нежданного гостя коснулись груди, потеребив темный сосок, огладили выпирающие ребра и впалый живот. Робко закусив губу, Хань раздвинул ноги и притянул к себе охотника, осторожно касающегося его в столь смущающих местах. Испуг от проникновения пальцев Тао зацеловал, проникая языком в рот юноши, обучая его даже таким простейшим вещам, простейшим ласкам, ведь из-за своей судьбы он потерял все. - Оттолкни меня, если не сможешь... - прохрипел охотник, проникая в узость тела юноши, получая извращенное удовольствие от прикосновения своего горячего тела с ледяной кожей любовника. Хань сжал зубами его плечо, всхлипывая, но, когда Тао остановился, мягко поглаживая его по волосам и целуя, то он попробовал улыбнуться: - Не так больно, как я думал... Осторожно обнимая охотника и проводя ладонями по его спине, Лу слегка качнул бедрами, и Тао медленно задвигался, стараясь причинять как можно меньше боли. Они смотрели друг на друга неразрывно, сливались дыханием, отчаянно жались друг к другу... и через несколько минут с губ Ханя слетел первый, совсем тихий стон. Он обхватил бедра любовника ногами, движения стали быстрее и глубже. Охотник рычал, сходя с ума, но стараясь действовать максимально нежно, ведь все же это был полноценный первый раз у мальчика. Когда тот закричал, извиваясь от нахлынувшего удовольствия, Тао уткнулся лбом к нему в грудь и кончил, делая несколько резких толчков и с протяжным стоном замирая в Лу. Удовольствие и недостаток сил, выпитых Ханем, сделали свое дело — Тао потерял сознание. - Серьезно?! Вы хотите купить этот дом?! - Да, я серьезно, - холодно кивнул Тао, изучая текст договора. Главе города и риелтору было явно неловко находиться в гостиной, все еще хранящей прежний беспорядок и запах гнили. - Но... А как же работа? - С ней я справился. Потому и решил приобрести такой чудный домишко. Подлатаю его и проблем не будет. Не найдя ничего предосудительного в контракте, Тао взял ручку и поставил подпись и личную печать. Глава города прошипел: - Все охотники — самые настоящие психи! Хмыкнув, юноша растянул губы в ухмылке, когда за спинами мужчин полыхнули алым два безумных глаза. Ты не сможешь убежать. Я тебя поймаю...