*****
Ван Ибо, которому едва исполняется восемнадцать легальных лет, той же осенью переезжает в гостевое крыло их особняка и за неделю умудряется покорить сердца всей домашней прислуги. Горничные обожают заботливого юношу, который убирает за собой и за всеми, кто оказывается рядом. Шофёры, угрюмые, молчаливые и зловещие, обнаруживают, что мальчик за лето научился ездить на мотоцикле, и после этого каждое утро вступают в тайную потасовку за право отвезти его в кампус. Повариха постоянно пытается немного откормить его, но – хотя Ван Ибо ест, как растущий организм, которым и является – он мягко отвергает любые предложения приготовить ему что-то из любимых блюд. – Мне нужно привыкнуть к тому, что едят в этом доме, тётушка. Всё в порядке, правда, – говорит он, но радостно улыбается, когда повариха ставит перед ним тарелку с липкими сладкими рёбрышками. Тем не менее, Сяо Чжань вынужден поговорить с поварихой о приготовлении для Ван Ибо отдельной порции, ведь губы мальчишки, распухшие после поедания слишком острых блюд, невероятно его отвлекают. Он также делает запись в досье Ван Ибо о мотоциклах и приказывает Аянге заменить их шпиона в Лояне, потому что совершенно недопустимо узнавать о подобных вещах от шофёров. К тому же мотоциклы. Что за чёрт? А вот что действительно неприемлемо, так это то, что независимо от действий и поступков Сяо Чжаня, он – единственный человек, с которым Ван Ибо, похоже, совершенно не желает общаться. Парнишка ежедневно ведёт беседы с его дедушкой, приветствует того по утрам перед уходом на занятия, а за ужином расспрашивает, как прошёл день, и всякий раз внимательно слушает, когда старик настроен разглагольствовать о том, как он строил империю клана Сяо. У Ван Ибо в Лояне явно есть друзья, с которыми он созванивается по вечерам. Но всякий раз, когда Сяо Чжань пытается завязать разговор, Ван Ибо выглядит слегка встревоженным, вспыхивает румянцем и неизбежно находит способ ускользнуть. К первым двум реакциям на себя Сяо Чжань привык. Однако последняя… Он жалуется на это Аянге, который предлагает ему карточные игры. Видимо, это то, чем он сам занимался с Ван Ибо, который, похоже, отлично разбирается в карточных фокусах и, несмотря на юный возраст, прекрасно изображает стоический покер-фейс. Сяо Чжань разбивает коленные чашечки осведомителю, которого они допрашивают, и безжалостно заставляет Аянгу отрабатывать двойные смены целую неделю. Он упоминает о своих затруднениях бухгалтеру клана Сяо, который предлагает устроить вечер кино – очевидно, они с Ван Ибо подружились на почве интереса к кинематографической вселенной Marvel. – Он такой милый диди. Возможно, вам следует приложить побольше усилий, чтобы отыскать какие-то общие интересы, – вежливо говорит Лю Хайкуань, а свет странно и угрожающе поблёскивает на оправе его очков, когда он пренебрежительно отворачивается к своему компьютеру. Сяо Чжань испепеляет его взглядом, но прекрасно знает, что лучше не бесить человека, который помогает им отмывать деньги. Он озвучивает свою проблему даже вне дома, когда вытрахивает мозги начинающей актриске на кушетке во время кастинга. Она не особо-то хороша в этом деле, поэтому он скучает. Может, есть смысл провести соцопрос населения? – Ты серьёзно… просишь… у меня… совет по поводу… своего жениха… в такой момент? – умудряется она выдыхать между толчками. – Он не мой жених, – поправляет Сяо Чжань, жёстко выкручивая пальцами её сосок. На второй сосок надет зажим, а из её глаз льются слёзы. На самом деле, она очень некрасиво плачет, и это вовсе не улучшает её шансы добиться славы на актёрском поприще. – Пока что. Мы… осваиваемся… друг с другом. Может, есть смысл в том, что люди называют свиданием? Вероятно, ему просто нужно как можно скорее затащить Ван Ибо в постель. Дедушка ведь ясно дал понять, что ожидает от Сяо Чжаня, что тот завоюет Ван Ибо до конца этого года. Вообще-то Сяо Чжаню ещё никогда не приходилось никого завоёвывать: ну кто же в здравом уме откажется от потрясающего секса? – Ну, может быть… он чувствует… да, да, м-м-м… что ты из тех парней, которые… ах… пользуются… о, небо!.. невинными людьми… вроде… меня! – стонет она, находясь на грани. – Не пори чушь, – холодно говорит Сяо Чжань, останавливаясь точно перед тем, как она достигает оргазма. Девица не заслуживает испытать его, ведь секс у них был в лучшем случае средненький. – Он примерно так же наивен, как и все ему подобные, взращённые для такой жизни детишки. Вот почему его женят по договорённости: только для этого он и годится. Он извлекает из неё член и кончает, с отработанной ловкостью покрывая спермой всё её тело. – И, боюсь, это всё, на что годишься ты.*****
Ситуация обостряется через пять дней. Сяо Чжань совершает обход на третьем районе. Он один. Пока Аянга всё ещё вкалывает по две смены ежедневно, Сяо Чжань великодушно разрешает ему прикрывать преимущественно седьмой район, чтобы проводить время с Лун-гэ. Бордели седьмого района в любом случае не особо интересны Сяо Чжаню, ведь его потребности вполне удовлетворяются в другом месте, хотя нынешняя подстилка уже становится назойливой. Скоро ему явно придётся искать новую. Как утомительно. Третий район – это в основном фешенебельные бары и клубы, разбросанные среди самых дорогих торговых центров, и он скользит из одного полутёмного помещения в другое, словно юркая акула. Выходя из шестого по счёту клуба, Сяо Чжань слышит звуки драки из соседнего переулка и узнаёт голос Ван Ибо. – Давай, красавчик, поцелуй меня. – Я просил вас меня не трогать, – тихий и напряжённый голос Ван Ибо звучит так, как будто он пытается унять в нём дрожь. – Вы пожалеете об этом. – Ой, а у котёночка-то коготки, – ёрничает пьянчуга. Он прижимает Ван Ибо к стене. – Почему бы тебе не перестать болтать и не использовать свой ротик для дела, а? Могу поспорить, он будет феерично смотреться вокруг моего… бля, какого хуя? Сяо Чжань остервенело сжимает губы и ещё сильнее выкручивает руку мужика, заставляя того упасть на колени, а затем нанося удар коленом в челюсть. Чувак откидывается. Ван Ибо поднимает взгляд, и на его лице вновь появляется тревога. – Сяо Чжань. – Что ты здесь делаешь, Ван Ибо? – Мои одногруппники, – отвечает Ван Ибо, неопределённо указывая на клуб, из которого только что вышел Сяо Чжань, – хотели вместе выпить где-нибудь, чтобы мы смогли узнать друг друга получше. Я потерял их на танцполе, а потом этот парень… он уволок меня, и я не знал, как от него отвязаться, не поднимая при этом шума. Он обхватывает себя руками, словно в попытке защититься, а его волосы скользят вниз, закрывая лицо. Кончик уха выглядывает из блондинистых прядей. Он ярко-красный. Сяо Чжань вздыхает. Ну и придурок. Он начинает сожалеть о своём вмешательстве, но правда в том, что пока они принимают Ван Ибо у себя, клан Сяо несёт ответственность за его безопасность. Тем не менее… – Если ты намерен оставаться таким же никчемным, нам придётся разорвать помолвку. Ван Ибо резко вскидывает голову, пухлая нижняя губа дрожит. – Но… Наши кланы… – Я тебя умоляю, – ухмыляется Сяо Чжань. По-хорошему, ему бы использовать этот шанс, чтобы поухаживать за парнишкой, успокоить его и завоевать доверие, но по какой-то неясной причине блестящая влага в глазах Ван Ибо вызывает у него желание быть жестоким. Безрассудным. – Клану Сяо вряд ли нужны Ваны, что бы там ни думал мой дед. И я не желаю связываться со слабаком, каким бы хорошеньким он ни был. В данный момент ты для меня совершенно бесполезен, разве что в качестве товара на продажу… Интересно, ты бы торговал для меня своим телом? – он протягивает руку к лицу Ван Ибо, кровожадно впиваясь пальцами в его мягкие щёки и грубо терзая их. – Знаешь, с такой мордашкой ты бы заработал кругленькую сумму. И даже ещё больше, если я не попользую тебя первым. Ресницы Ван Ибо трепещут от волнения, но парнишка не сопротивляется и даже пытается сдержать рыдания. Внезапно Сяо Чжань чувствует отвращение к происходящему. Он устало опускает руку и отворачивается. – Проваливай. Иди домой. Позади него полная тишина, и раздражение вспыхивает снова. Он резко оборачивается. – Я сказал тебе прова… Но переулок пуст, за исключением хнычущего мужика, всё ещё свернувшегося калачиком у ног Сяо Чжаня.*****
На следующее утро Ван Ибо не спускается к завтраку, что и неудивительно, по мнению Сяо Чжаня. А вот что удивительно, так это то, что его дедушка ничего не говорит по данному поводу, продолжая попивать чай и почитывать утреннюю сводку. Всё это немножечко беспокоит Сяо Чжаня. Тревога накапливается в течение всего дня и до конца недели. Ван Ибо словно растворился в воздухе, как докладывает ему Аянга. Маячок в телефоне Ван Ибо не работает, и никто из их осведомителей и шпионов не видел парнишку – а его не так-то просто не заметить. В университете Сяо Чжаню сообщают, что Ван Ибо взял короткий академический отпуск, а однокурсники и преподаватели надеются на его скорейшее возвращение. Они просят господина Сяо, если он вдруг свяжется с Ван Ибо, спросить, не видал ли тот одного из своих соучеников, который без уважительной причины пропускает лекции. Сяо Чжань, разумеется, обещает уточнить этот момент, а вот Ван Ибо точно никого не увидит, поскольку тот однокурсник небрежно потерял Ван Ибо на танцполе и теперь сожалеет о своих поступках и решениях в борделе на седьмом районе. «Разумеется, на самом деле причина не в Ван Ибо, – сердито думает Сяо Чжань, наблюдая, как того самого однокурсника пользуют парни из группировки Лун-гэ. – Речь идёт о неуважении к клану Сяо. Никто не смеет прикасаться к тому, что принадлежит нам». Праздник Середины Осени – это важное торжество в клане Сяо, и поместье залито светом, соперничая с круглолицей луной, парящей высоко над облаками. Дедушка Сяо Чжаня устраивает приём, а Сяо Чжань почтительно стоит позади него. Вопреки общеизвестному факту, что кланы Сяо и Ван планируют заключить брачный союз, огромное количество приглашённых явились со своими наиболее привлекательными сыновьями и дочерьми, чтобы покрасоваться перед патриархом Сяо и его наследником. В конце концов, незаметно, чтобы отпрыск клана Ван защищал здесь свою территорию. – Чжань-Чжань, где Ибо? – раздосадовано интересуется старик во время передышки в приветствии гостей. Его лицо мрачнеет, и он отмахивается от мямлящей инженю, которая умудряется демонстрировать на себе слишком много тюля и обнажённой кожи одновременно. – Он знает, что это важно, и пообещал вернуться вовремя. – Не знаю, дедушка, – отвечает Сяо Чжань, зафиксировав на лице милую улыбочку и готовясь к выговору. – Не знаешь? – рявкает дед. – Что ты за мужчина, если не можешь уследить за своим женихом? Прежде чем Сяо Чжань успевает ответить, тёплое тело прижимается к его боку, а рука – к его руке. Тихий голос мурлычет: – Приношу свои извинения, дедуля Сяо, мой рейс задержали, и у меня не было времени сообщить об этом Чжань-гэ. – Шалунишка, – ласково ворчит старик. – Я скучал по тебе всю прошлую неделю. Дай-ка я на тебя полюбуюсь. Хм, вижу, ты поменял причёску. – Я тоже по вам скучал, дедуля Сяо, – сладким голосом тянет Ван Ибо, ускользая от Сяо Чжаня и присаживаясь на диван вместе со стариком. Сяо Чжаню наконец-то удаётся его нормально разглядеть, в результате чего он едва не проглатывает язык. За время отсутствия привлекательность Ван Ибо – если такое вообще возможно – выросла экспоненциально. Его волосы теперь такие же чёрные, как и надетый на них берет, цепочки художественно свисают с одной стороны, чернильная чёлка затеняет глаза. На нём синий жакет от Шанель, и, несмотря на то, что его тело полностью закрыто одеждой, в отличие от любой из присутствующих в комнате женщин, именно на него оборачиваются все головы, чтобы попялиться, как он сидит, скромно скрестив ноги в лодыжках. – Глава клана Чжан передаёт вам привет и подарки, я оставил их на кухне. Это в основном редкие травы для укрепления вашего здоровья. – Ах, как заботливо с его стороны. Ты поблагодарил его от моего имени? – Конечно, – лучезарно улыбается Ван Ибо, а Сяо Чжаню кажется, что он слышит чьи-то вздохи вокруг себя. – Кое-кто из нас был воспитан с прекрасными манерами. – Его тёмные глаза поднимаются, встречая недоверчивый взгляд Сяо Чжаня, и, сверкнув, скрываются за длинными ресницами. Коралловые губки округляются в обиженной гримасе, и от этого кровь отливает куда-то прочь от подтормаживающего мозга Сяо Чжаня. – Для гэгэ я тоже кое-что привёз, но он совершенно не обращает на меня внимания. Должно быть, он вовсе не скучал по мне… Не думаю, что он заслужил подарок, не так ли? Сяо Чжань наконец-то выпадает из оцепенения. – Прости меня, Ибо, я просто… любовался тобой. – Вы, молодёжь, должны прогуляться и наверстать упущенное, – многозначительно говорит дед Сяо Чжаня. – Мы позовём вас, когда начнётся поэтическая часть вечера. Ван Ибо встаёт с сердечной улыбкой и берёт Сяо Чжаня за руку. – Пошли, Чжань-гэ. Позволь мне вручить тебе подарок.*****
– Ещё раз… Что он сделал? – Продал почку, – повторяет Сяо Чжань. – Ты что, глухой? Выясни, где это произошло, и верни её назад. Аянга кривится от потрясения и пялится на сумку с деньгами. – Двести кусков? Почему он сделал это, а потом отдал вам деньги? У его клана и так куча бабла, и вы как бы не нуждаетесь. – Я плачу тебе за то, что ты не задаёшь вопросов. – Ладно. Хорошо. Если он продал почку, то её уже кому-то пересадили, – говорит Аянга, беря себя в руки. – Вы имеете в виду… – Я не хочу этого «кого-то». Я хочу то, что принадлежит мне, – говорит Сяо Чжань. – Почку, Аянга. Найди её. Он не смотрит на уходящего Аянгу, чьи глаза рассеянно гипнотизируют сумку с деньгами, а случившийся ранее разговор с Ибо снова и снова прокручивается в голове. – Что ты сделал? – Продал почку, Чжань-гэ. Ты ведь попросил меня поторговать своим телом, разве нет? Двести кусков за одну идеально упругую почку, – в слабой улыбке Ван Ибо проскальзывает насмешка. – Люди могут жить и с одной, знаешь ли. Мне просто нужно поменьше напрягаться на танцах, пока рубец заживает. Эта лапароскопия – реально крутая штука. – Где это произошло? – Какая тебе разница? – спрашивает Ван Ибо, поднимая брови. – Ты получил то, что хотел, а я перед тобой не отчитываюсь, Сяо Чжань. Я из клана Ван, не забыл? – Ты будешь Сяо, когда мы поженимся, – огрызается Сяо Чжань. – Теперь это «когда»? – дерзко говорит Ван Ибо. – Вроде бы мне помнится, что кое-кто хотел разорвать помолвку. Чуток самонадеянно, правда? Видишь ли, я не припоминаю, чтобы мне делали предложение, и поэтому не уверен, что нам есть, что разрывать, – он пренебрежительно отмахивается длиннопалой рукой. – Когда это ты успел стать таким языкастым? – недоумевает Сяо Чжань. – Примерно тогда же, когда выяснил, что ты – засранец, – любезно отвечает Ван Ибо. – Кажется, я слышу, как твой дедушка нас ищет. Пойдём? – Он уходит, пританцовывая и напевая себе под нос: – Понравилось? Надень кольцо… Сяо Чжань и сам изумлён тому, что начинает хохотать. Он всё ещё смеётся несколько часов спустя, когда стегает плёткой по члену одного из рядовых головорезов клана за то, что тот решил попользовать девственный живой товар без разрешения. У того никоим образом не эстетичный член – какой-то короткий и бугристый даже в эрегированном состоянии – но выбирать не приходится. В любом случае он миленько краснеет в эрекционном кольце и под ударами плётки. Сяо Чжань вот нисколечко не думает о том, чтобы надеть кольцо на любую несомненно эстетичную часть тела Ван Ибо. Нисколечко.*****
Он полагает, что теперь, когда Ван Ибо явил своё истинное лицо, ситуация должна улучшиться и стать намного интереснее. Спойлер: не фига. Ван Ибо и в самом деле перестаёт избегать Сяо Чжаня, и это своего рода победа. К сожалению, не похоже, чтобы он относился к Сяо Чжаню иначе, чем к кому-либо другому, и вот это уже проблема, раз уж именно Сяо Чжань должен заполучить парнишку в мужья. – Почему он до сих пор не дал согласие? – ворчит старик однажды утром во время завтрака. Ван Ибо уже ушёл на занятия, поэтому они с Сяо Чжанем пьют чай вдвоём. – Разве обычно к этому времени они ещё не едят из твоих рук? Я думал, ты всё уладишь до Праздника Середины Осени. – Бизнес – это одно, брак – это другое. Он медленно идёт на сближение с людьми, дедуля, – говорит Сяо Чжань. – Я не могу сделать предложение, пока мы не уверены, что он даст согласие. – Вроде бы он поладил со всеми остальными в доме. Мы никогда раньше не ели столько вкуснятины, кухарка явно питает к нему слабость. Сяо Чжань осторожно ставит чашку на стол. – Мне начинает казаться, дедуля, что он тебе нравится больше, чем я. – Бред, – отвечает старик. – Он – прелестный ребёнок, а ты – моя кровь. Но это не значит, что он не вписывается в наш клан, заметь, поэтому я рекомендую тебе чуток усерднее поухаживать за пареньком. Может, в этом-то и проблема: тебе всегда всё давалось слишком легко с таким-то личиком, а теперь тебя обломала мордашка посимпатичнее твоей! Сяо Чжань вздыхает. – Я буду стараться, дедуля. Он ничего не говорит о том переулке, деньгах или почке. Это слишком сложно переварить. Кстати говоря… – Мы не можем найти эту почку, – сообщает Аянга. – Мы прочесали больницы, частные клиники, чёрный рынок. Ничего. – Он исчез прямо из Чунцина, как мы можем не найти следов? – рявкает Сяо Чжань. – Ты пробовал пойти от обратного? От того момента, когда он появился на Празднике Середины Осени? Аянга сверлит его взглядом из-под тяжёлых бровей. – Естественно, мы это проделали. Похоже на то, что он гостил у своего кузена в Чанше… На самом деле они не кровные родственники, там какое-то братство по духу между их прадедами или вроде того. Чувака зовут Чжан Исин. – Чжан Исин… знакомое имя, – медленно говорит Сяо Чжань. – Разве не этот клан рулит одной из крупнейших сетей медицинских клиник в Китае? Ибо как раз упомянул о подарках от главы Чжан, а дедушка выглядел довольным. «И разве не они – самые крупные торговцы органами на чёрном рынке?» – думает он. – Да, мы рассмотрели этот вариант. Но если почку забрал клан Чжан, то мы её не найдём, пока они нам не позволят это сделать, – Аянга умолкает на секунду. – Теперь вы называете его Ибо? Сяо Чжань прищуривается. – Так его зовут, разве нет? Аянга очевидно позабавлен. А вот Ван Ибо совершенно не позабавлен, когда видит Сяо Чжаня, застывшего в ожидании у ворот его университета, однако подбегает к нему лёгким шагом. – Сяо Чжань. Я думал, дядюшка Чэн должен был забрать меня сегодня. – Должен был, – говорит Сяо Чжань, отлипая от бока машины, чтобы открыть дверь для Ибо. – Я сказал, что сам заберу. – Зачем? – прямолинейно спрашивает Ван Ибо. – Разве у тебя нет дел поважнее, чем подвозить слабаков домой после занятий? – Есть, конечно, – заверяет Сяо Чжань. – Я забираю после занятий своего наречённого и слежу, чтобы он не перенапрягался. В конце концов, ему совсем недавно сделали операцию. Ван Ибо фыркает. – Прошу тебя. Я не стеклянный. – Ни в коем случае, – говорит Сяо Чжань, садясь за руль. – Нет-нет, ты из улиток и ракушек, и зелёных лягушек, верно? – Это получше, чем быть засранцем, – говорит Ван Ибо. – Возможно, – соглашается Сяо Чжань. – Но даже засранцы бывают полезны, знаешь ли. С соседнего сиденья доносится сдавленный звук. Сяо Чжань поглядывает в ту сторону. Хотя лицо Ван Ибо по-прежнему холодное и непроницаемое, словно камень, уголок его губ приподнимается. – Ладно, – наконец говорит он с великодушным видом. – Полагаю, нельзя винить засранца в том, что он испачкался в дерьме. – Благодарю тебя, – отвечает Сяо Чжань. Ван Ибо передёргивает плечами и ёрзает в кресле. – Знай, сверчок, свой шесток. Кстати, один из моих одногруппников, который тусовался в клубе в тот вечер, в последнее время не ходит в универ. Преподы волнуются. Я думаю, твоя свора могла бы его отловить? – Посмотрю, что тут можно сделать, – безмятежно говорит Сяо Чжань и делает мысленную пометку, что тело нужно бы куда-то подбросить и что найти труп должен один из его людей. – Буду признателен, – кивает Ван Ибо. И да, у него действительно прекрасные манеры. Аянга снова очевидно позабавлен тем же вечером, когда подвозит Сяо Чжаня и не вынужден отправлять обычную группу зачистки прибирать за ним. – Мы сегодня в настроении, что ли? Сяо Чжань его игнорирует.*****
Ему приходится уехать по делам, поэтому они с Ван Ибо не видятся пару недель. Затем, возвращаясь домой как-то ночью, Сяо Чжань с ним сталкивается. Парнишка выглядит усталым. Как ни странно, но он всё ещё одет в повседневную одежду, которую предпочитает носить в университет, а кепка низко надвинута на глаза. Должно быть, он только что вернулся домой из кампуса. – Трудишься допоздна? – спрашивает Сяо Чжань. Ван Ибо морщит нос и пожимает плечами. – Скоро показательные выступления. Пришлось дополнительно тренироваться – я ведь отстал из-за больничного – и счёт времени был потерян. Внезапно раздаётся громкий звук, и Сяо Чжань с весёлым удивлением наблюдает, как на лице Ван Ибо появляется непривычно огорчённое выражение. – Прошу прощения, я пропустил ужин. Не думаю, что вы, ребята, позволяете здесь заказывать еду на дом? – Нет, – говорит Сяо Чжань, а затем слышит собственный голос: – Но я мог бы тебе что-нибудь приготовить. Он вполне уверен, что у них обоих одинаково изумлённый вид. Сяо Чжань отправляет Ван Ибо мыть руки, а сам направляется на кухню, всё ещё недоумевая, какого чёрта он это делает. Извлекая продукты из холодильника и приступая к нарезке, он думает, что просто сварганит что-нибудь простенькое, типа лапши, а это вообще не считается. Ни капельки. Сяо Чжань крепче сжимает нож. Он должен завоевать Ван Ибо, чтобы союз их кланов был заключён, так что всё происходящее – явно часть этого плана. Точно. Он уверенно кивает самому себе, найдя подходящее объяснение. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок и всё такое. – Круто владеешь ножом. Должно быть, полезный навык. Сяо Чжань вскрикивает и едва не отрезает себе палец. – Прошу прощения, – входящий на кухню Ван Ибо вовсе не выглядит исполненным сожалений. Его волосы мокрые и зализаны назад, лицо чисто умыто. Он одет в бирюзовый флисовый свитер и такие же тапочки. Освещение на кухне резкое и крайне безжалостное. Но он всё равно выглядит потрясающе. Ох уж эта юность. – Пара минут и готово, – сообщает ему Сяо Чжань. Ван Ибо – великолепный объект для приложения кулинарных талантов, вынужден признать Сяо Чжань, наблюдая, как тот приступает к ужину. Есть что-то чрезвычайно приятное в созерцании сосредоточенно поглощающего пищу Ван Ибо, и теперь Сяо Чжань понимает, почему кухарка боготворит этого мальчика. – Это реально вкусно, Сяо Чжань. Спасибо. Он вздрагивает и отрывает взгляд от губ Ван Ибо. – Эм. Всегда пожалуйста, Ибо. Тот приподнимает бровь, но ничего не говорит о манере употребления своего имени. – Кстати, на твоём воротничке помада. Скажи ей или ему, чтобы в следующий раз были повнимательнее: этот цвет был моден в прошлом сезоне, если не в позапрошлом. Тем не менее, средство для мытья посуды должно с этим справиться. Хочешь, научу тебя, пока буду мыть тарелки? Таким образом, через несколько минут Сяо Чжань оказывается без рубашки, что в целом не редкость, когда он наедине с кем-то симпатичным. Однако тот факт, что он по локоть в пене добросовестно отирает помаду с воротничка под чутким надзором Ван Ибо, – это определённо нечто эксклюзивное. – Ибо. – Да? – Как давно ты в курсе дела? – В твоём досье указано, что ты бисексуален, Сяо Чжань. Я не осуждаю. – Ибо. – Прошу тебя. Ты старше на десять лет. Не может быть, чтобы ты не занимался сексом, – говорит Ибо, ополаскивая миску. – Хотя похоже, что ты и в самом деле ни в чём себе не отказываешь. – Ты так спокойно говоришь об этом, – замечает Сяо Чжань, выжимая рубашку. – А почему бы и нет? – удивляется Ван Ибо, ставя миску на сушилку. – Я не влюблён в тебя. Спасибо большое за ужин, мне очень понравилось. Прекрасные манеры. – Ибо, – окликает Сяо Чжань, когда Ван Ибо уже на полпути к выходу из кухни. – А что бы ты сделал, если бы был? В смысле, был влюблён в меня? Ван Ибо замирает, но не оборачивается. – Гипотетически? – Гипотетически. Вот теперь он поворачивается лицом к Сяо Чжаню, и его глаза кажутся слишком мудрыми на юном лице. – Чтобы я влюбился в тебя, гэгэ, сперва ты должен полюбить меня ещё сильнее. Поэтому гипотетически… Я бы, наверное, позволил кому-то другому трахнуть меня в твоей постели и заставил бы тебя смотреть, как я выстанываю его имя вместо твоего. Я бы встал перед ним на колени и позволил ему придушить меня и использовать мою глотку, словно я принадлежу ему, а не тебе. Позволил бы ему кончить на меня, на моё лицо, волосы и в рот… – Ван Ибо умолкает с мечтательным выражением лица, кусая губу. Затем он, кажется, приходит в себя и мило, сонно улыбается Сяо Чжаню. – А потом я бы оторвал тебе яйца и заставил их сожрать, но это бы создало некоторые осложнения между нашими кланами... Следовательно, давай оставим всё это в гипотетической плоскости? – он зевает. – Спокойной ночи, Сяо Чжань.*****
– Ты когда-нибудь влюблялся? Аянга едва не вылетает с трассы. – Чего? Сяо Чжань мрачно смотрит на него в зеркало заднего вида. – Ты меня услышал. Ты влюблён в Лун-гэ? А он в тебя влюблён? Это что-то большее, чем просто секс? – …да? Я так думаю? А это вообще вас касается? – А как ты понял, что влюблён? Кто из вас первым влюбился? Как ты заставил его влюбиться в тебя? Аянга вздыхает. – Мы уже говорим не обо мне, правда?*****
Ван Ибо подозрительно щурится, когда видит Сяо Чжаня снова ожидающим его у ворот университета. – Сяо Чжань. Ты ведь знаешь, что я уже почти выздоровел, не так ли? – Разве парень не может просто захотеть провести время со своим наречённым? – интересуется Сяо Чжань. – Я польщён, – мягко говорит Ван Ибо. – Но у меня как бы уже есть планы. Я собирался попросить дядюшку Цюня подбросить меня в центр города. Мой кузен здесь проездом и хочет со мной поужинать. Каким-то образом Сяо Чжаню удаётся убедить Ван Ибо позволить ему тоже пойти с ними, и вот его представляют Чжан Исину, который красив и учтив, и, как с удовлетворением отмечает Сяо Чжань, по меньшей мере сантиметров на шесть ниже его самого. – Я так рад с вами познакомиться, – тепло приветствует его Чжан Исин. – Хотел бы поблагодарить вас за то, что заботитесь здесь о нашем малыше Бо-Бо. Он самый младший в семье, как вы знаете, и очень дорог всем нам. – Исин-гэ, – ворчит Ван Ибо, став похожим на подростка в большей степени, нежели когда-либо раньше на памяти Сяо Чжаня. Это очаровательно. – Мне уже восемнадцать, я сам могу о себе позаботиться. – Знаю, но всё равно беспокоюсь, – отвечает Чжан Исин, взъерошив ему волосы. – Будь ко мне снисходительным. Ван Ибо фыркает, но показательно льнёт к плечу Чжан Исина на мгновение, что заставляет Сяо Чжаня прищуриться. – Конечно, как тебе угодно. Прошу прощения, мне нужно в уборную. Когда Ван Ибо уходит, улыбка покидает лицо Чжан Исина. – Итак. Вы полагаете, что у вас есть шанс жениться на нашем Бо-Бо, верно? Неа, ни в коем грёбаном случае, мудак, – читается в его свирепом взгляде. – Я знаю, что ты натворил. – Я был не в курсе, что у клана Чжан есть свой интерес, – отвечает Сяо Чжань. – Кстати, что вы сделали с почкой? – С какой ещё почкой? – вежливо интересуется Чжан Исин. Вернувшийся Ван Ибо обнаруживает их двоих вовлечёнными в пассивно-агрессивное молчаливое сражение, которое прерывает официант, принеся им еду. Чжан Исин тут же берёт передышку, чтобы накладывать всякое-разное в тарелку Ван Ибо, как беспокойная наседка. – Ты ведь это любишь, правда? Вот, бери ещё. Ты же подросток, тебе нужна энергия. Ах, ты такой худенький. Бо-Бо, чем они тебя здесь кормят? В этом презренном городе, – намекает тон его голоса. Прежде чем Ван Ибо успевает приступить к еде, палочки Сяо Чжана убирают лишнее с его тарелки. – О, ты же такое не любишь, оно слишком острое. Вот, возьми лучше это. А если ты всё ещё будешь голоден, когда мы вернёмся домой, я что-нибудь тебе приготовлю. Потому что домой ты вернёшься именно со мной, – подразумевается без слов. Ван Ибо переводит взгляд с одного на другого, демонстративно вздыхает и начинает есть. Он поглощает то, что накладывает ему в тарелку Сяо Чжань, но также и добавку, которую пытается подсунуть Чжан Исин. Тот ухмыляется и принимается болтать с Ван Ибо о людях, которых Сяо Чжань знать не знает, о тётушках и дядюшках, общих знакомых и каком-то чуваке по фамилии Росси. Он смешит Ван Ибо, а тот издаёт каркающий утробный хохот, который и близко не должен быть настолько милым, насколько он есть. Сяо Чжань решает, что ненавидит Чжан Исина. Той же ночью мысль о том, как он пытает Чжан Исина, придаёт ему дополнительный энтузиазм, и Сяо Чжань напевает про себя, продолжая наносить удары. «Круто владеешь ножом», – снова вспоминается ему тихий голос Ван Ибо, и улыбка на лице становится шире. – Аянга. Если бы какой-то чувак подкладывал еду в тарелку Лун-гэ прямо на твоих глазах, что бы ты сделал? – Мне за такое не доплачивают, – безэмоционально говорит Аянга.*****
– Ты будешь исполнять любую прихоть этого мальчика весь вечер, Чжань-Чжань, всё ясно? – Да, дедуля, – покорно отвечает Сяо Чжань. Зимний торжественный приём – большое событие в общественной жизни Чунцина. Это время, когда то, с кем вместе вы приходите, свидетельствует о лояльности или намекает на смену политики, и дед Сяо Чжаня чрезвычайно доволен, что Ван Ибо согласился быть сопровождающим Сяо Чжаня в этот праздничный вечер. – Прошу прощения, что заставил вас ждать, – говорит Ван Ибо, входя в дверь. Он одет в жёлтый мохнатый жакет от Шанель, а его волосы тонированы серебром. В причёске сверкают драгоценные камни, а множество жемчужных нитей и цепочек, увивающих шею, привлекают внимание к её восхитительной длине. – Ничего подобного, – уверяет Сяо Чжань. – Ты прекрасно выглядишь, Ибо. Идём? Куда бы Ван Ибо ни направился в огромном атриуме, всюду головы поворачиваются ему вслед. На мероприятии присутствует множество влиятельных кланов, и, хотя Сяо здесь безусловно доминируют, это не мешает некоторым более оптимистично настроенным гостям ошиваться возле Ван Ибо всякий раз, когда Сяо Чжаня отвлекают разговором. К счастью, Ван Ибо остаётся самим собой и никак не реагирует. Он держится за локоток Сяо Чжаня и потягивает шампанское, весь такой блестящий и прекрасный, а Сяо Чжань удивлён собственным самодовольством, разбухающим внутри каждый раз, когда он ловит жадные взгляды, направленные на них двоих. – Сяо Чжань! Гэгэ, я так по тебе скучал! – знакомый, к сожалению, скулёж доносится до них. Сяо Чжань ощущает, как его губы кривятся, но тут же растягивает их в улыбку. – Лай Чжихуи! – отстранённо приветствует Сяо Чжань. – Не знал, что ты вернулся в город. Ты знаком с Ван Ибо? – Нет, а кто он? – с преднамеренно фальшивой невинностью спрашивает Лай Чжихуи, цепляясь за другой локоть Сяо Чжаня. – О, добрый вечер. Должно быть, вы этот… Ван… Ван… – Чего ты хочешь, Чжихуи? – спрашивает Сяо Чжань. Лай Чжихуи дует губки. Сяо Чжань припоминает, что некогда подобное и правда на него действовало, но теперь это лишь бледное подобие Ван Ибо. – Как грубо, гэгэ! Я думал, что ты не против как обычно потусить после вечеринки. Ну, ты, я, моя квартира… – Нет, – говорит Сяо Чжань, вырываясь из его хватки. Стоящий рядом Ван Ибо тише воды. – Ой, да ладно, гэгэ, – не сдаётся Лай Чжихуи, вновь лапая его за руку. – Тебе ведь нравилось то, что я вытворял своим язычк… – Довольно, – напряжённым голосом отрезает Сяо Чжань, остро чувствуя, как окружающие начинают глазеть на них. – Между нами давно всё кончено, Чжихуи… – Чжань-гэ, – нежно произносит Ван Ибо. – Прошу меня извинить. Я оставлю тебя побеседовать с другом. Вижу своих знакомых, с которыми нужно переброситься парой слов. С этими словами он исчезает, оставив за собой тонкий аромат Bleu de Chanel. Его стройная фигура растворяется в толпе. Боку Сяо Чжаня мгновенно становится холодно. Лицо его деда в другом конце комнаты – вообще как лёд. В конце концов он умудряется ускользнуть от Лай Чжихуи, неистово желая, чтобы клан Лай имел чуть поменьше политического веса. Они с Чжихуи несколько раз трахались, когда были помладше, в обмен на некоторые услуги, но как только цель была достигнута, Сяо Чжань расстался с ним без сожалений. Чувак был не так хорош в постели, как о себе воображал. Ван Ибо нигде не видно, и у Сяо Чжаня от волнения болит живот. А что, если Ван Ибо снова решил исчезнуть? Что, если он опять направится к Чжан Исину? Родня они там или нет, но Сяо Чжань не сомневается, что Чжан Исин и сам бы женился на Ван Ибо в мгновение ока. Он торопливо маневрирует в толпе, отчаянно осматриваясь вокруг. Проходя мимо небольшой уборной, он улавливает тяжёлое дыхание и шорох, а также звук скольжения обуви по плитке. Когда в придачу он слышит голос Ван Ибо, его кровь стынет в жилах. Он врывается в помещение и обнаруживает Ван Ибо в смертельных объятиях с Лай Чжихуи. – Закрой дверь, Сяо Чжань, – прохладным тоном говорит Ван Ибо, уверенно затягивая руками цепи, которые снял с собственной шеи и набросил на шею Лай Чжихуи. Последний яростно сопротивляется, его лицо краснеет, а затем – багровеет. Сяо Чжань делает, как было сказано, после чего на всякий случай запирает замок и прислоняется спиной к двери. – Ибо, гипотетически… – Не обольщайся, – говорит Ван Ибо. – Это за оскорбление клана Ван. Как будто хоть кто-нибудь в Чунцине сейчас не знает, кто я такой. Он изящно фыркает, тогда как Лай Чжихуи издаёт последний булькающий звук и замирает. Сяо Чжань пялится на тело, а потом – на Ван Ибо, который аккуратно разматывает свои цепочки и проверяет целостность звеньев. – Ибо. – Да? – Будет дурным тоном, если я скажу тебе, что в данный момент чертовски возбуждён? Ибо поправляет бусы и одёргивает жакет. – Я произвожу такой эффект, как мне говорили. А ты вычислил, что заводит меня, Чжань-гэ? И не мог бы ты быть столь любезен, чтобы открыть вон то окно в конце? Я подстроил несчастный случай из-за наркотиков. Дядюшка Хуан заверяет, что даже политические связи не спасут клан Лай. – Мне кажется, я люблю тебя, – сообщает Сяо Чжань, принимаясь выполнять то, что ему говорят. Он приподнимает тело и выталкивает его через подоконник головой вперёд. Раздаётся хруст, а затем срабатывает автомобильная сигнализация. Ван Ибо поглядывает на него в зеркало, вытянув губы и подкрашивая их блеском. – Приходи ко мне, когда будешь уверен.*****
– Что-то в последнее время вы ни с кем не трахаетесь, – говорит Аянга. – Я должен забеспокоиться? Сяо Чжань пристально на него смотрит. Однако всё верно: мысль о его обычных перепихонах меркнет по сравнению с собственной рукой и лихорадочными мечтами о Ван Ибо – на спине, на коленях, на животе… Сяо Чжань представляет себе, как Ван Ибо седлает его, упираясь сильными руками в его тело и раскачиваясь в погоне за наслаждением на его члене, в то время как Сяо Чжань сжимает в руках член Ибо – тяжёлый и влажный. Он мечтает пометить эту молочную кожу, оставить ожерелье засосов вокруг точёной шеи Ван Ибо и на внутренней стороне его бёдер, погрузить лицо между упругими круглыми ягодицами и вылизывать его до тех пор, пока тот не начнёт скулить и умолять, чтобы его трахнули. Он мечтает сжать рукой горло Ибо и почувствовать очертания своего члена, вбивающегося в это влажное тепло. Проклятье, он даже не видел большую часть тела Ван Ибо, но уже одержим. – Я даже знать не хочу, о чём вы сейчас думаете, – говорит Аянга. – Но в любом случае, Лун-гэ хочет, чтобы я напомнил вам, что мальчику всего восемнадцать, поэтому нужно быть нежным и использовать побольше смазки. Кроме того, на следующей неделе Рождество. Сяо Чжань безучастно на него смотрит. – И что? – Рождество – время влюблённых, – застенчиво отвечает Аянга.*****
– Рождество? У меня показательные выступления, – говорит Ван Ибо. – А что? – В котором часу? – спрашивает Сяо Чжань с наигранной небрежностью. – Я подумал, что мы могли бы поужинать вместе. Ван Ибо склоняет голову набок, выглядя прелестно растерянным. – Но разве мы и так не едим вместе дома? – Я имел в виду – в ресторане, – говорит Сяо Чжань. Его ладони вспотели, и он чувствует себя восемнадцатилеткой, впервые приглашающим объект своих симпатий на свидание. – Только мы вдвоём. Безопасность я обеспечу. – О, – говорит Ван Ибо, опуская глаза, прикусив губу и краснея. – Хорошо. Вообще-то… Не хотел бы ты сначала посетить мои показательные выступления? Ты мог бы встретиться со мной после представления, и мы поехали бы прямо оттуда…*****
«Тогда это выглядело как вполне разумный план», – с отчаянием думает Сяо Чжань, пытаясь спрятать свой стояк, поскольку он сидит в первом ряду на показательных выступлениях Ван Ибо. Вокруг него гудит публика, а в воздухе практически ощутим запах похоти. На сцене лежит скомканный белый пиджак. Вот уж действительно – Версаче на полу. Сними его, сними, сними его, сними для меня… Ван Ибо – просто какой-то ходячий секс. Его рубашка была расстёгнута, обнажая ключицы, а губы приоткрыты в округлом «О», бёдра толкались в воздух, а тело извивалось так, что все горячечные сны Сяо Чжаня разом вернулись и бросились ему в пах. Теперь он понятия не имеет, как будет сидеть за роскошным ужином с такой картинкой Ван Ибо в голове. – Идём, Чжань-гэ? Это для меня? Сяо Чжань резко вскидывает голову. Ван Ибо стоит перед ним, улыбаясь и слегка разрумянившись. Он даже не удосужился переодеться, хотя и вернул себе пиджак, а теперь надевает поверх чёрный пуховик. – Да, – говорит Сяо Чжань, залепив себе мысленную пощёчину. Он протягивает массивный букет тёмно-красных роз. – Ты был великолепен, баобэй. Нежное слово соскальзывает с губ прежде, чем он это осознаёт, и тогда уже они оба вспыхивают румянцем, соперничая по цвету с розами.*****
На полпути к ресторану телефон Сяо Чжаня звонит. Он и сам не понимает в итоге, как то, что замышлялось романтическим Рождеством, превращается в разгар перестрелки в гостиной президентского люкса самого фешенебельного отеля Чунцина – хотя… не вполне так. Сяо Чжань прекрасно знает, почему он здесь. Он просто не может объяснить, почему позволил Ван Ибо пойти с ним. Словно читая эти мысли, Ван Ибо ловит его взгляд через всю комнату и дует губы, после чего с искренним интересом в широко распахнутых глазах продолжает наблюдать за происходящим. А, точно. Вот она – причина. Сяо Чжань сжимает зубы и делает ещё пару выстрелов, раня одного и убивая другого. Из угла слышны звуки борьбы Аянги с третьим. Таким образом, остался только… – Дай мне уйти, или твой ненаглядный Ван Ибо умрёт. Сяо Чжань застывает. Лай Инчэн, отец Лай Чжихуи, одной рукой хватает Ван Ибо за шею, а второй приставляет пистолет к его виску. – Ай, вы только посмотрите на это. Сяо Чжань и в самом деле волнуется о ком-то, кроме себя любимого. – Отпусти его, – слышит Сяо Чжань собственный бесстрастный голос. – Смерть Лай Чжихуи – это несчастный случай. – Лжец! – рычит Лай Инчэн, отступая назад и увлекая Ван Ибо за собой. – Чжихуи никогда в жизни не прикасался к наркотикам! Ты убил его, потому что опасался, что он может разрушить ваш бесценный союз с кланом Ван. Ты боялся, что твой Ван Ибо не пожелает тебя видеть после того, как узнает, какая ты шлюшка. – Я вас попрошу! – возмущается Ван Ибо. – Что не так с вашим кланом? У Ванов имеется гигантское досье на Сяо Чжаня, и я точно знаю, сколько он трахается налево и направо, благодарю вас. Тут он выскальзывает из рук Лай Инчэна, как угорь, и каким-то образом укладывает того на землю прежде, чем Аянга и Сяо Чжань успевают дёрнуться. – Чжань-гэ, он тебе нужен живым? Ван Ибо приходится ещё раз повторить этот вопрос, и лишь тогда он доходит до собеседника. – Нет, нам просто нужно… Раздаётся один-единственный выстрел. Лай Инчэн вздрагивает. И тишина. Аянга вздыхает. – Я вызову группу зачистки и проинформирую вашего дедушку. Вам следует э-э-э… – он многозначительно кивает в сторону Ван Ибо, который стоит, уперев руки в бока, и задумчиво рассматривает результат своей работы. Пятна пороха и брызги крови портят белизну его одежды. Очевидно, что, хотя Аянга впечатлён, он, тем не менее, ошибочно полагает, что Ван Ибо нужно утешать – подходящие чувства, неподходящий объект. Велика вероятность, что Ван Ибо просто пытается припомнить технику удаления пятен крови. Сяо Чжань пересекает комнату и обнимает его. Парнишка слегка напрягается от удивления, но затем его руки поднимаются в позицию, мало чем отличающуюся от той, которую он демонстрировал в своём танцевальном номере каких-то пару часов назад. Его голос приглушён плечом Сяо Чжаня. – Чжань-гэ? Что… – Я люблю тебя, – говорит Сяо Чжань и чувствует огромное облегчение, а ещё – то же самое безрассудство, что и в том тёмном переулке. – Я люблю тебя, Ван Ибо. Стань моим. Будь моим мужем. Аянга откашливается где-то позади них. – Я просто… Эм. Я просто… – Нет, погодите, – говорит Ван Ибо, поднимая голову и задумчиво глядя в глаза Сяо Чжаня. – Если нас станут искать, мы будем в спальне. Мне нужно принять душ. Попросите кого-нибудь принести мне сменную одежду.*****
Одежда остаётся невостребованной ещё несколько часов спустя, а Сяо Чжань не нарадуется на свой оптимизм, заставивший его припрятать смазку вместе с кольцом на кармане. Ван Ибо начинает раздеваться, как только дверь в спальню закрывается, и Сяо Чжань реально стонет при виде чётко очерченных кубиков его пресса, воображая, как кончает на них и вылизывает всё дочиста, проводя языком вдоль линий. Ноги Ибо – это ноги танцора, стройные и мускулистые, а его член – произведение искусства, длинный и толстый, восхитительно покрасневший от возбуждения. Ван Ибо рассматривает Сяо Чжаня так же оценивающе, его глаза сверкают, прослеживая дорожку волос от пупка и истекающий влагой член, болезненно твёрдый и умоляющий о внимании. Сяо Чжань заталкивает Ибо в ванную, а тот смеётся, когда Сяо Чжань тычется носом в его шею. – Погоди, Чжань-гэ, стой! Ты ещё не вручил мне моё кольцо. Меня не так легко получить. – Да уж, совсем не легко, баобэй, – говорит Сяо Чжань, опускаясь на колени на коврик в ванной и открывая коробочку с кольцом. – Ты выглядишь как ангел, но у тебя нет сердца. Глаза Ван Ибо блестят, когда он надевает на палец кольцо Panthere de Cartier с изумрудными глазами и чёрными бриллиантами. – Зачем оно нужно, если у меня есть твоё, – бормочет он и откидывает голову назад от того, что Сяо Чжань обхватывает покрытыми смазкой пальцами его член. – Чжань-гэ! Честное слово, я же танцевал всего несколько часов назад! Я грязный! Его протесты переходят в стоны, когда Сяо Чжань склоняется вперёд и, наконец, прикасается губами к члену, проводит языком по венке и поигрывает уздечкой, наслаждаясь вкусом пота и предэякулята. Это пьянящая смесь, и он нежно обхватывает ртом тонкую кожу головки и приступает к делу, двигая головой и втягивая щёки, пропуская член Ибо всё глубже с каждым движением. Вскоре тот кончает со всхлипом и склоняется, чтобы попробовать свой вкус на губах Сяо Чжаня. Это их первый поцелуй. Сяо Чжань чрезвычайно доволен этим, и они сидят по очереди друг у друга на коленях, целуясь и изучая контуры губ, кажется, часами. В итоге по настоянию Ван Ибо они всё-таки забираются в душ, что становится прекрасным предлогом, чтобы потискаться. Сяо Чжань осмеливается проскользнуть пальцами вниз по межъягодичной впадине Ибо, и у его свежеиспечённого жениха перехватывает дыхание. – Ибо. Ты когда-нибудь… – Нет, конечно же нет, – раздосадовано отвечает Ибо, а потом краснеет. Такая вот реакция тела. – В смысле, я пользовался фаллоимитаторами, но всегда хотел, чтобы мой первый раз был с кем-то особенным… Ах, это так смущает! Всё ты виноват, Чжань-гэ, возьми на себя ответственность! – он хлопает Сяо Чжаня по руке, после чего прижимается лицом к его шее, продолжая ворчать себе под нос. – Как это может тебя смущать, если ты способен задушить человека и раздеться догола, не моргнув глазом? – недоумевает Сяо Чжань, обхватывая лицо Ибо ладонями и усеивая поцелуями между словами. – Ты идеален, баобэй. Как я мог не видеть этого раньше? – У засранцев глаза замазаны сам знаешь чем, – торжественным тоном тянет Ибо, а затем разражается хохотом. – Беру свои слова назад, – говорит Сяо Чжань. – Я сделал предложение бессердечному подростку-гремлину. Небо, помоги мне. – Старая корова ест молодую травку, – дразнится Ибо, так и заливаясь смехом, а Сяо Чжань возмущённо пыхтит и впивается пальцами в его бока. Он очень чувствительный, как понимает Сяо Чжань, думая о множестве вещей, которые можно сделать, обладая этой информацией. Которые он желает сделать, обладая этой информацией. – Лао Сяо, – жёстко шепчет Ибо ему на ухо. – Ты вообще собираешься лечь со мной в постель или мне одному придётся напрягаться в этих отношениях? Неудивительно, что твой дедушка хочет поскорее выдать тебя замуж, если честно… Его речь превращается в визг, когда Сяо Чжань шлёпает его по заднице, а затем подхватывает на руки. – Я не буду тебя трахать, баобэй, пока мы не поженимся, а то твой клан меня кастрирует. А я, как тебе известно, предпочитаю быть на другом конце ножа. – Им знать не обязательно, – тоскливо тянет Ибо, поигрывая со своим массивным помолвочным кольцом. – Итак, весенняя свадьба? – В високосный месяц, – соглашается Сяо Чжань, ласково улыбаясь надувшему губы парню, роняя того на кровать. – На удачу. – Зачем тебе удача, если у тебя есть я? – высокомерно спрашивает Ибо. – А теперь иди сюда. Я уверен, что ты знаешь много штук, которые мы могли бы провернуть до свадьбы и которые не связаны с моей девственной задницей. – Я совершенно определённо люблю тебя, – говорит Сяо Чжань, раздвигая ноги Ибо коленями и лаская рукой молочно-белые, гладкие бедра. – Итак, гипотетически… Ибо тянется к нему и больно кусает в место перехода шеи в плечо. – Херня, лао Сяо. Показать тебе, что я умею делать ртом? – Прошу, – соглашается Сяо Чжань. Позже он обвинит эту ночь в возникновении условного рефлекса, который будет мучить его член каждый раз, когда Сяо Чжань увидит своего мужа за едой. И это ещё до того, как в Чунцин нагрянет лето, и Ван Ибо начнёт сосать фруктовый лёд и носить неприлично короткие шорты.*****
– Примите мои поздравления, – говорит Чжан Исин, тепло пожимая его руку. – Пожалуйста, позаботьтесь о нашем Бо-Бо. Вот, я принёс вам подарок. – Разумеется, – отвечает Сяо Чжань, так же широко ему улыбаясь. – Я самый счастливый человек в мире, ведь у меня есть Ибо. А что это? – Чуточку меньше литра крови Ибо, – спокойно сообщает Чжан Исин. – Вы можете прекратить поиски той почки, она всё ещё в нём. Но он, естественно, этого не знает. – Ага, – выдыхает Сяо Чжань. – А я всё гадал. – Он был полон решимости сделать это, чтобы привлечь ваше внимание, и мне пришлось устроить так, чтобы всё выглядело правдоподобно, и чтобы он в это поверил, – говорит Чжан Исин. Выражение его лица становится чуть жёстче. – Я рассказываю вам об этом лишь потому, что вы должны до конца понимать, насколько он драгоценный. А если я когда-нибудь узнаю, что вы каким-либо образом сделали его несчастным, вы будете искать не только свою почку, но и кое-что посущественнее, уверяю вас. – Я уже отдал ему своё сердце, – честно признаётся Сяо Чжань. И яйца, и член. – Постарайтесь, чтобы так оставалось и впредь, – кивает Чжан Исин. Иначе я заполучу твою голову.*****
Сяо Чжань издаёт одобрительный рык, когда сильные ноги Ибо обхватывают его, и наблюдает, как его член погружается в эту дерзкую задницу. – О, небеса, баобэй, ты ощущаешься потрясающе. – Разумеется, я знаю, – фыркает Ибо. Его пресс напрягается, он вращает бёдрами. – Вижу, что мне одному приходится здесь напрягаться. Надо было знать заранее, о… проклятье, да, вот здесь, – его занудство переходит в стон, поскольку Сяо Чжань упирается пятками и вскидывает таз вверх. – Кажется, я припоминаю, что предложение о браке было моей инициативой? – говорит он. – Продолжай уверять себя в этом, мой любимый старичок, – смеётся его избалованный негодник-муж. Сяо Чжань на секунду задумывается, а затем передёргивает плечами. Любой, кому повезло трахаться с Ван Ибо, в любом случае достиг успеха в жизни. Он крепко хватает Ибо и переворачивает на спину, сжимая ладонью его беззащитное горло и наблюдая, как глаза феникса темнеют, а губы приоткрываются. Ага, однозначная победа. – Так и будет, пока ты помнишь, кто надел на тебя кольцо, баобэй.