ты не один, слышишь?

Бродить по пустым улицам уже, честно, надоедало. Лу Гуан даже не мог понять где он находится, как сюда попал и какой именно переулок только что прошел– все было таким же и совершенно другим одновременно. Вот этот красный трехэтажный дом был ему знаком– чуть дальше находилась лапшичная. Вот только и дом, и та самая лапшичная выглядели вообще не так, какими он их помнил. Краска на доме облезла, оголяя серые бетонные стены, фасад был в трещинах, а крыша и вовсе местами обвалилась; в лапшичной разбиты витрины (как, в общем-то, и все стекло в этом месте), земля усыпана крупными осколками, от хлипкой деревянной двери осталась только нижняя половина. Внутрь он заходить не стал– даже отсюда было видно поломанные столы и разбросанные по полу стулья. Этот вид навевал смутные воспоминания: он ведь часто захаживал сюда с… С кем? Может, он где-то в далеком будущем? Но воспоминания о том, как он здесь оказался и что было до этого отсутствовали напрочь, да и звучало это как полный бред– откуда у него может взяться неожиданная способность к перемещению во времени? – Я и про фотки сначала так думал…– вздохнул Лу Гуан и потер переносицу, хмурясь все больше. И замер. Какие фотки? К чему он это вообще? Назвать это сном отчего-то было сложно– слишком уж реальным все это ощущалось, слишком ощутимо саднил бок. Причины он тоже не помнил, а чем больше пытался, тем сильнее становилась головная боль. Было чувство, что он упускает очень много вещей, но что это за вещи и были ли они на самом деле– один из вопросов, количество которых увеличивалось с каждой минутой. Все вокруг было слишком… серым. Лу Гуан даже не был уверен, может ли быть все настолько блеклым- даже прораставшая сквозь дыры в асфальте трава была темно-серого оттенка, что уж говорить про однотонное небо. – Под стать тебе. Скучно и уныло,– послышался откуда-то по-доброму насмешливый голос. Гуан резко обернулся и посмотрел по сторонам, но кроме него тут никого не было. Только осколки стекол и отвалившиеся от домов куски бетона. Он совершенно точно где-то слышал этот голос, однако зацепиться за это какое-никакое воспоминание не удалось– висок прострелило болью. Лу Гуан рефлекторно прижал руку к болящей голове, будто это действительно могло чем-то помочь. – Глупость какая,– фыркнул другой голос, на этот раз женский.– Я всегда считала что ты умнее его. Этот голос он тоже слышал. "Умнее его"? Кого она имела в виду? Боль становилась невыносимой, но на подкорке сознания он чувствовал– чем она сильнее, тем ближе он к выходу отсюда. В голове приглушенно звучали и накладывались друг на друга родные знакомые голоса. Если он хочет все вспомнить, нужно терпеть. Колени подкосились, вперед идти было сложно. Лу Гуан уперся рукой в шершавую стену, содрав кожу на ладони. Жжение в руке немного отвлекло– теперь он хотя бы мог ровно стоять и не шататься. Улица, на которой он находился, казалась бесконечно уходящей вдаль вереницей однотипных знакомых-незнакомых домов, с двух сторон возвышающихся над Гуаном. Серые полуразрушенные стены будто клонились к земле, все больше трескались и осыпались, сваливая куски бетона прямо под ноги. Атмосфера была совершенно другой, не как в начале. Теперь это место казалось опасным и вызывало желание только бежать в перед, не оглядываться, вернуться наконец домой… Куда– домой? Разве у него есть дом? Наверное, должен быть. Может, кто-то даже ждет его там. Кто-то с темными кудрявыми волосами, нежным взглядом и слишком теплыми для прохладной осенней погоды руками. Кто это? Лу Гуан побежал. Он не мог понять, это пульс стучит в ушах так громко, или за его спиной грохочут обваливающиеся здания, но ему не до этого. Сейчас цель стояла другая, намного важнее– найти... Внезапно все стихло. Он замедлил шаг. По ощущениям, бежал он недолго, но так устал, хотелось прилечь, а зеленый мох под рукой ощущался так мягко и отдавал приятной прохладой. Зеленый? Лу Гуан отскочил назад и поднял голову. Выкрашенная в зеленый дверь, зеленый мох, зеленые лозы какого-то растения, обвивающие пожелтевший от времени фасад здания и красная надпись на вывеске. Гуан оглядел улицу еще раз, чтобы убедиться– этот дом действительно был единственным, имеющим хоть какие-то цвета, кроме серого. Почему-то не разбитые окна с внутренней стороны были так же обклеены цветастыми бумажками. Рука сама потянулась к зеленому каркасу двери. Промелькнуло странное воспоминание: кисточка в краске, качающаяся у самого лица, неприятный холодок на щеке и смех, такой заливистый и глупый, но его хочется слушать вечно, Лу Гуан бы все отдал, чтобы услышать его снова. Но чей он? От фотостудии (он прочитал на вывеске) веяло чем-то родным, будто он проводил тут достаточно много времени раньше. Хотелось войти внутрь. Отчего-то было ощущение, что там безопасно: там нет острых осколков, серых бетонных глыб и бесконечно тянущихся улиц, там– тепло и уют, две чашки кофе на столике у темно-красного дивана, два шуточно переругивающихся в коридоре голоса. Как только он положил руку на дверную ручку, от боли захотелось кричать. Значит, он идет правильно. Дверь на вид не очень-то крепкая, однако, чтобы ее открыть, пришлось навалиться всем телом. Будто что-то (кто-то?) специально его не пускало внутрь. Старые петли заскрипели, нехотя пуская его в дом. За дверью оказалось… пусто. Но осознать это Лу Гуан не успел. Перед глазами замелькали картинки: чьи-то лица, фотографии, ночной город, его собственная рука в чьих-то кудрях, чужие глаза, окрашивающиеся в золотой, пугающий блеск металла. В голове отчитывающий кого-то тот самый женский голос, второй– мужской, лениво отбрехивающийся. Лу Гуан зажмурился и закрыл руками уши– слишком громко, слишком ярко, слишком много, слишком. Что это? Так и сходят с ума? – Не будь идиотом,– третий голос. На удивление, его собственный. Вот только обращается он явно к кому-то другому. Лу Гуан поднимает голову и сквозь яркие вспышки видит прямо перед собой покрасневшие от слез карие глаза. Они отливают золотом. Звуки и всполохи тут же стихают, оставляя оглушительную тишину. Парень напротив поднимает ладонь вверх. Гуан хочет прислонить к его ладони свою, но натыкается лишь на стекло между ними. Почему его рука в крови? На стекле появляется странный белый отблеск, и на секунду он видит свое отражение. Бок отдает резкой болью, отчего Лу Гуан чуть не сползает вниз. Он опускает взгляд: рубашка пропитана кровью, на серой футболке сбоку расплывается огромное темное пятно. На стекле кровавые разводы от его руки. Парень с темными волосами барабанит по стеклу с той стороны, кажется, кричит что-то, но Лу Гуан не слышит ни слова. Кто ты? Он хочет крикнуть что-то в ответ, но изо рта не вырывается ни звука. Гуан пытается еще раз– бесполезно. Тишина давит, неизвестность пугает, карие глаза за кровавыми пятнами на стекле смотрят умоляюще-отчаянно. Парень лбом прислоняется к стеклу и жмурится, сжимая кулак при очередном ударе. – Я боюсь темноты, Лу Гуан. Он читает по губам, и внутри что-то болезненно переворачивается. Стекло под рукой Лу Гуана начинает трескаться. Я помню. Чэн Сяоши, ты не один. Осколки разлетаются в разные стороны. Вокруг стоит отвратительный писк, сквозь прикрытые веки пробивается такой же отвратительный белый свет, а левая рука неприятно затекла. Лу Гуан открывает глаза, щурясь от яркого света. Перед глазами больничный потолок. Рядом слышатся полу-вдохи полу-всхлипы и шепот на грани слышимости. – Лу Гуан, я тебя на всех заданиях буду слушаться, куда скажешь– туда пойду, ты только вернись обязательно, хорошо?– Чужие теплые пальцы переплелись с его собственными. Гуан повернул голову, и причина затекшей руки стала очевидна– напарник лбом уткнулся Гуану в сгиб локтя. – Обещаешь?– Слева послышалось тихое "угу". Лу Гуан сдержал смешок и приподнял бровь. – А кофе в постель приносить будешь? – Буду, все что хочешь сделаю…– Сяоши резко замолк. Он медленно поднял голову и неверяще уставился на Гуана. Последний смотрел на невысохшие мокрые дорожки на его щеках. По взгляду того было непонятно, хочет он вырубить Лу Гуана обратно, или же снова расплакаться, но уже от облегчения. Но, учитывая эмоциональность Чэн Сяоши, Гуан всерьез опасался первого варианта, так что первым сделал то, что мог в своем положении– положил руку Сяоши на щеку и большим пальцем стер с нее влагу. Видеть его слезы Лу Гуану всегда было сложно. – Улыбнись,– тихо попросил он, заправляя темную вьющуюся прядь за ухо. И Сяоши улыбнулся. Лу Гуан почувствовал себя так, будто он и не в больничной койке вовсе, а в парке, и в лицо ему светит не белая лампа, а яркое летнее солнце, согревающее будто изнутри. Чэн Сяоши вдруг засмеялся еле слышно, но так искренне, что у Гуана защемило в груди от непонятно откуда взявшейся нежности. Парень сдвинул светлые пряди с чужого лица и коснулся лба губами. – Я так рад, что ты вернулся. Через несколько секунд Лу Гуан довольно улыбался в поцелуй. Пальцы их остались переплетены вместе- отпускать никто не хотел. Чэн Сяоши, я больше не оставлю тебя одного, слышишь?