Нет покоя главе пика Аньдин!!!

Это абсолютно бесчестно! Как могло так случиться, чтобы автор всей этой проклятой новеллы начала испытывать влечение к образу, который сама же и создала?! (Совершенно не имеет значения, что этот однажды выдуманный мир стал реальностью для Цинхуа, совершенно не важно то, что Мобэй вмещала в себя все идеальные черты по мнению своей создательницы, и абсолютно никаким боком здесь не затесались красные тюльпаны, которые известный «не́кто» оставляет на подоконнике Самолёта каждые три-четыре дня!) — Эта Снежная Королева… Да что она себе воображает?! — разумеется, только демон высшего уровня мог свободно перемещаться между мирами без посторонней помощи с заядлой частотой, чтобы принести в царство льда живые цветы; не составит труда догадаться, что во владениях Мобэй, она была единственной, кто обладал такой мощью. — Эта… Эта… Холодная сучка! П… Почему же каждый раз, когда я её вижу, и двух слов связать не получается?! — Цинхуа знала ответ на этот вопрос. Одна (не)маленькая (но даже просто огромная!!!) особенность Королевы не давала главе пика Аньдин возможности не покрываться румянцем каждый раз при виде Мобэй Цзюнь, — Ну, всё! С меня хватит! Этим же вечером пойду к ней и скажу, что больше никогда не вернусь! — конечно же, этого она бы никогда не смогла бы произнести. Обещание всегда неотступно следовать за своей Королевой, прелести особого положения во владениях демоницы, отсутствие надоедливой рутины и чувство полной свободы не могли не привлекать Шан из раза в раз задерживаться всё больше и больше в гостях у невообразимо горячего и столь любимого персонажа. Огромные двери — как и всегда — открылись легко и быстро, стоило только Цинхуа приблизиться к ним, только в этот раз заклинательница, не удержав потока не самых возвышенных мыслей, проассоцировала это с негласным приглашением. В миг став цветом помидорки, Шан так и застыла посередине просторного зала не в силах поднять лучистых глаз на свою Королеву. — Цинхуа? — явно не ожидая визита, Мобэй с нотками удивления в вечно холодном голосе обратилась к вошедшей, — Что тебя беспокоит? — Моя Королева, — начала было заклинательница, но всё-таки подняв взгляд на царственно восседающую на троне прекрасную, той самой холодной красотой, демоницу, только пуще заалела. Видя, как девушка сильно покраснела и только и может, что пытаться что-то сказать, от чего она то открывала свой ротик, то закусывала нижнюю губу, Мобэй заволновалась, — Цинхуа, с тобой что-то не так, — констотировав факт очевидного, с грацией, присущей только высокопоставленным особам, слетела вниз к гостье, трогая лоб той — Ты заболела? Я понимаю, климат в царстве льда очень суров, наверное, тебе трудно приходится… Пока Королева несла какой-то милый бред о здоровье и страшных морозах в своих владениях, заклинательнице хотелось провалиться под землю от стыда. Из-за ощутимой разницы в росте Шан не могла ничего поделать, но её глаза находились прямо на уровне роскошной пышной груди демоницы, чёртов вырез на которой будто бы день ото дня становился всё глубже и глубже. Это бесчеловечно!!! Пожалейте эту несчастную!!! Заметив прожигающий взгляд возлюбленной на выдающейся части своего тела, Мобэй разгадала причину красноты девушки. Конечно, Королева отлично знала, что Шан просто боится признаться первой, но правительница страны льда не была слепой, она подмечала и то, что каждый раз тюльпаны оказывались в вазе, и то, что глава пика Аньдин стала гораздо дольше задерживаться в её собственном обществе. От осознания того, что заклинательница, рисковавшая жизнью ради её спасения, которая была единственной, кто когда-либо заботился о ней, демоница не сдержала тёплой улыбки, которая резко контрастировала с холодной аурой Мобэй. Хватило всего пары движений, чтобы впиться в сладкие губы прелестницы, выбивая из лёгких девушки воздух, а Цинхуа уже поплыла. Короткие отлучки на пик были посвящены не столько разбору накопившемуся завалу дел, сколько стремительному ублажению себя, когда выносить вид своего идеала становилось уже совсем невмоготу. Прохладный неймоверно длинный и ловкий язык Мобэй сводил с ума, и заклинательнице ничего больше не оставалось, как отдаться на волю рукам своей мучительницы. Королеве всё-таки пришлось разорвать поцелуй, когда та почувствовала, как Шан задыхается. — Цинхуа, ты ведь любишь меня? — как ни хотелось Мобэй быть похожей на лёд, что покрывал всё вокруг, её голос всё равно дрогнул, выдавая страх услышать отказ. Еле переведя дыхание, Шан выдавила из себя тихую речь, — Как можно не любить тебя, если ты идеальна? У этой ничтожной подчинённой просто не было выхода… — не успев закончить хвалебную песнь, взгляд заклинательницы вновь упал на грудь Королевы. — Я более чем довольна ответом, — вновь увидев, как глаза девушки опустились ниже, и как та в нетерпении сглатывает, Мобэй решила помочь своей ненаглядной: взяв за запястье любимую, положила ладошку той себе на грудь, — Цинхуа может не сдерживаться больше. Краснота заклинательницы уже приняла багровый оттенок, но голос Королевы в который раз привёл её в чувства, не давая потерять сознание. Не помня себя, Шан обхватила грудь своей повелительницы и стала водить по нежной и не такой уж холодной коже, с наслаждением подмечая, что буфера её мечты не уместились бы даже один в обе её руки. Самозабвенно лаская грудь демоницы, Цинхуа умудрилась и стащить маленький слой ткани, который поддался без усилий, открывая целиком и полностью вид на главный фетиш главы пика Аньдин. Кем была эта недостойная автор, если бы она ни раз и ни другой на черновике прописывала эрогенные зоны своей любимой героини? Поэтому через пару всасываний очень длинных сосков, всегда холодная Королева горела всем своим существом, не сдерживая тихих утробных звуков. Ни одна ни вторая не успели понять, как на всём пространстве помещения был установлен защитный барьер, а Шан оказалась сидящей на коленях у полностью обнажённой Мобэй, оказавшейся на троне, с широко разведёнными в стороны ногами, по щелчку невообразимо длинных пальцев и заклинательница остаётся полностью открытой. — Цинхуа позволит мне… — Да! Да, моя Королева, всё, что угодно! — Мобэй в изумлении смотрит на девушку, выпалевшую такую откровенность, но истолковала это верным образом. Вынудив заклинательницу прогнуться в пояснице, прильнула губами к соску возлюбленной, а рукой скользнула между разведёнными ножками, сразу находя клитор. Цинхуа прострелило от ощущения руки этой идеальной женщины на центре возбуждения и по залу прокатился первый громкий стон. — Ц… Цинхуа! Тебе больно?! — в глазах Мобэй отразился неподдельный ужас, она быстро убрала руку от промежности девушки. — Н… Нет, моя Королева, — эта Самолёт совсем забыла, что её холодное счастье вовсе не располагает опытом, — Всё хорошо, — осмелев и не выдерживая уже напряжения, Шан ухватила демоницу за руку, вернув обратно, — Ммм, вот здесь, — Цинхуа поставила указательный палец любимой на маленький бугорок, расположенный сверху между половыми губами, — очень чувствительное место, и там… Мн! Ах! Мобэй не нужно повторять дважды, надавив на указанную область, демоница затеребила быстро клитор заклинательницы, и опытным путём разведала, что это и впрямь эрогенная зона, однако ей показалось, что такой метод не самый удобный, вот почему, не успев и вздохнуть, Шан была усажена на трон, а к её промежности прижалась Королева. Крайне длинный язык прошёлся по половым губам девушки, а от вида настолько сексуальной картины Цинхуа накрыло ни с чем ранее не сравнимым оргазмом, заклинательница вся затряслась, издавая особенно высокие и жалкие стоны, и обильно излилась прямо в ротик своей повелительницы. Мобэй, заворожённо смотря на лицо возлюбленной, с причмокиванием слизывала естественную смазку и, облизнувшись, выдала, — Вкусная! — от таких заявлений малютка Шан, сильно уступавшая в физических показателях своей Королеве, только и смогла закрыть горящее лицо руками, в отличие от того состояния, в каком девушка находилась несколько ранее, та притихла, позволяя своей прекрасной ледяной демонице заботливо закутать себя в ткань и донести до купальни, где на удивление была вовсе нехолодная вода.