***
Адское пламя. Именно так он назвал свою причуду, когда пришло время. Это словосочетание должно было впоследствии стать тем, что наводит страх на каждого преступника во всём чёртовом мире, заставляя чужие колени дрожать от осознания того, что огненный демон в один момент явится по их душу. Но, возможно, находясь на смертном одре, в самом конце своего жизненного пути, когда любая нужда в социальных масках исчезает, Энджи Тодороки мог бы признать, что столь грозное название совсем не отображает то, что его причуда значит лично для него. Что она значит для человека, который упорно вгрызается в жизнь при любых обстоятельствах, что она значит для человека, чья воля пылает, пылает в самом сердце. Ни одна фраза не передаст всё его родство со своей причудой. Правда, даже она не смогла уберечь Энджи от проблем во время второго пробуждения. Помимо зуда, распространившегося по всему телу (от этих ощущений невозможно было скрыться, хотелось рвать и метать, царапая кожу), Тодороки невероятно отвлекал и раздражал бардак, царящий в голове. Обрывки воспоминаний, стремлений и желаний текли сквозь умаявшийся разум как поток в прорванной трубе. Не удавалось вычленить ничего. Мозги словно взбалтывали миксером, создавая адское смузи. Во время очередной вспышки боли он увидел самого себя, колотящего боксёрскую грушу в одном из тренировочных залов. За окнами садилось солнце, а ветер тихо качал деревья, пока безлицые прохожие сновали туда-сюда. В отражении стекла мелькнуло его лицо и Энджи замер от этого контраста, подавив своё желание испуганно отшатнуться. Подобные воспоминания обычно оставляли за собой лишь громко стучащее сердце, да желание сглотнуть. Но в этот раз всё было иначе — одно воспоминание потянуло за собой сотни других, что обрушились на разум героя как метеоритный дождь. Серые и безликие, они сновали перед глазами, выстраиваясь в правильный порядок. Приложив усилие, Энджи сосредоточился на двух последних. Сосредоточился на моменте, где он с ножом в горле сдерживал шайку наркоторговцев, а также на моменте, где он пришёл в себя на больничной койке. И вновь, клонило в сон. Запах спирта и бинтов лишь ещё больше убаюкивал парня, который чувствовал себя не то уставшим, не то искалеченным. Искалеченным, с многочисленными травмами разной тяжести, а также с очередным упущенным шансом стать номером один. «Чёрт возьми, зачем вообще чего-то желать, если ты не в силах этого осуществить?»***
Третье пробуждение повлекло за собой лишь чувство пустоты. И эта пустота ощущалась похлеще всех остальных травм. Она — будто пепелище всех пережитых эмоций, всех его стремлений и желаний. И Энджи Тодороки не был уверен, что сможет разжечь новое пламя. Но как только эта мысль прозвучала в голове героя, его причуда, фырча, словно недовольная кошка, лизнула своего хозяина огнём чистейшей воли. Этот огонь — словно укол адреналина в самое сердце, после которого тело вновь переполняет желание жить. Желание жить, желание побеждать и желание вступить в бой со всеми проблемами прямо сейчас. Впрочем, все амбициозные планы были прерваны в следующий же момент — на пороге показался человек в белом халате. Чопорная женщина с планшетом осторожно подошла к койке, попутно проходясь взглядом по каждому из приборов. Послышался щелчок — шариковая ручка пришла в полную готовность к новым записям. — Вы хорошо меня слышите? Понимая, что во рту всё ещё находится аналог трубки, Тодороки лишь шевельнул свинцовой ладонью, сжимая четыре пальца и оттопыривая пятый. Правильнее будет сказать, что он попытался это сделать. Мышцы сводило так, будто герой не двигался целый месяц. Впрочем, он бы не удивился, окажись это правдой. Но доктору хватило и этих напряжных потуг. Она пробормотала что-то вроде «удивительная ситуация», а Энджи замер, предчувствуя что-то в этих словах. Шестерёнки в голове закрутились с удвоенной скоростью, пока он пытался понять, какую именно часть пазла упускает. Но очки женщины, что неприлично ярко сверкнули в свете ламп, вмиг отбросили все его мысли до исходной точки. Человек без лица, набор подвижных черт, который стоял рядом и бормотал что-то, вселяли в него первородный ужас. На задворках сознания билась мысль о том, что обычно Старатель не реагирует подобным образом на людей. Но изнеможенный организм был просто не в силах подавить те физические реакции, которые вызывали у него собственные думы. Из груди вырвался тяжёлый сип. Приняв этот звук за выражение недовольства, врач решила прояснить ситуацию. — Господин Тодороки, я понимаю, что сейчас вы, возможно, в смятении, но позвольте ввести вас в курс дела. Вы получили серьёзные травмы во время задания, и, право слово, даже я не думала, что это возможно, но после недельной комы и вновь запущенного сердца ваш организм будто ожил, невероятно быстро восстанавливаясь! Далее шёл перечень всех процедур, что проводили над безсознательным героем. Оный действительно пытался слушать. Но некоторое время спустя чужие слова слились в один сплошной белый шум на фоне. И хотя этот набор звуков отвлекал Энджи от собственных мыслей, ему до сих пор было не по себе. В попытках отстраниться от всего происходящего, он взглянул на собственную руку. К ней тянулось сразу две капельницы, а на логтевом сгибе были следы от предыдущих уколов. Но больше всего внимание привлекала мягкая розовая кожа, а также отсутствие крепких ногтевых пластин. Всё, что было ниже плеча, восстанавливалось от серьёзного ожога, и Тодороки мог с уверенностью сказать, что виной тому была не его причуда. Впрочем, он никогда не жаловался на травмы. И, максимально сжав пострадавшую руку, без колебаний бы рыкнул о том, что никогда не бежал от опасности, даже если большую её долю составлял чёртов газопровод.***
Миссия была заведомо провальной. Да, два месяца упорной слежки за оборотом наркотических веществ в одном из районов позволили отряду героев выйти на след преступников. Действовать нужно было быстро и вскоре на столе Тодороки лежал детальный план здания, в котором затаились будущие заключённые. А спустя час герои могли лицезреть строение лично. Вот только, никто и подумать не мог, что причуды преступников окажутся столь… неподходящими. Это самое мягкое слово, которым можно было описать ситуацию, в которую по итогу попала группа захвата с Энджи во главе. Элемент неожиданности сорвался сразу же — один из подонков имел причуду сенсорного типа, оповестив остальную шайку ещё до того, как герои решились на штурм. Здание превратилось в настоящую оборонную крепость, вокруг которой расстилался дурманящий голову туман. Старатель как никогда был близок к тому, чтобы поджарить своего информатора, который упустил в рапорте как минимум троих злодеев с широким профилем атак. Но пришлось сдержать свой гнев и, гневно нацепив респиратор, перегруппировать подчинённых. Благо, последние чётко выполняли все приказы. С задержкой в десять минут, они всё-таки смогли ворваться в здание, постепенно продвигаясь вглубь и выводя противников из строя. В какой-то момент Тодороки даже предположил, что вопреки всему эту миссию ещё можно спасти, причём без вызова силовиков. Да, причуды его напарников в основном были направленны на внезапные атаки и не предполагали ведение затяжных боёв, но Энджи великолепно справлялся с тем, чтобы отвлекать всё внимание на себя. Видимо, это и стало его ошибкой. Момент, когда он осознал, что они не справятся без подкрепления, наступил слишком поздно. Гражданские возникли внезапно — обычные студенты, которые хотели пощекотать свои нервы ночью на стройке. Одурманенные туманом, они уже не соображали, что происходит вокруг, беспечно побежав на шум от боя. Разумеется, преступники этим воспользовались. Ненадолго, но это задержало героев. Однако, этаж вскоре был зачищен и нужно было продвигаться дальше — на глубинные уровни здания, минуя подземную парковку. Подозревая, что у гражданских вот-вот наступит интоксикация, Энджи с досадой отправил напарников в тыл, готовясь к финальному штурму. Он предполагал, что его сил хватит на то, чтобы справиться с оставшимися злодеями. И даже не догадывался о том, что недооценил себя. Яростно источая огонь во все стороны, герой успешно уворачивался от всех атак, постепенно превращая окружение в настоящую преисподнюю с единственным демоном в своём лице. Не выдержав столь высоких температур, здание начало рушиться изнутри. Огромный кусок бетона упал на сосредоточенного Тодороки, ломая парню левую ногу. Этим воспользовался один из самых юрких противников, телекинезом отправляя в шею героя нож. С той секунды госпожа удача окончательно отвернулась от него. С ним осталась лишь чистейшая ярость, затопившая сознание. Находясь на пределе своих возможностей, Энджи вложился в мощнейшую атаку, окончательно побеждая злодеев и прорывая себе путь наружу. Послышались многочисленные взрывы — баллоны с газом начали взрываться друг за другом, оставляя герою всё меньше шансов выбраться. Вот-вот должен был грянуть финальный взрыв — газопровод, скрытый в стенах, был нагрет до предела. Превозмогая боль, Старатель передвигался при помощи импульсов. И, ему было бы гораздо легче, если бы одна из рук не была занята тем, что прижимала рану на шее, не давая лишнему литру крови покинуть тело. Будто бы смеясь над его попытками выбраться, судьба преподнесла ему новую проблему — напарники, решившие вернуться за Тодороки, явно не осознавали всей ситуации, находясь на границе первого и цокольного этажей. Здание вот-вот должно было сложиться как карточный домик, а в глазах стоящих перед ним героев было лишь замешательство. Не в силах вымолвить и слова, Энджи, из последних сил преодолевая перегрев собственного тела, направил в их сторону поток пламени, надеясь лишь на то, что им хватит ума укрыться от этой атаки в ближайшем окне. По крайней мере, это должно было вывести их из-под основного удара. Перед тем, как его сознание погасло, Старатель почувствовал, как он падает обратно вниз.***
Дальнейшие события можно описать перечнем травм, а также горячей историей от репортёров, которые не прошли мимо столь захватывающей темы — невольного самопожертвования. Но, окончательно гордость и самолюбие Энджи Тодороки в этой истории добил один-единственный факт. Когда пылающее здание прогнулось под своим весом и полетело на пир к Сатане, явилась главная зубная боль Старателя. Всемогущий. Одно слово, одна сияющая улыбка, и то, что именно этот герой, обративший своё внимание на ночное потрясение в одном из застраивающихся районов, спасал поцоканное тело Тодороки из обломков — всё это вызывало бешенную дрожь в теле последнего. И, право слово, Энджи хотел, чертовски хотел бы списать эту дрожь на внезапный дефицит… витаминов. Паззл сошёлся. Сошла и дрожь. Всё, на что Старатель был способен теперь — бессмысленно глядеть в потолок больничной палаты, чувствуя на себе лучи закатного солнца. И вновь, в невероятном исцелении был виноват он. Тодороки искренне не понимал, какими мотивами Всемогущий руководствовался, организовывая ему лечение от Исцеляющей Девочки. Ни на кого другого и подумать было нельзя — слишком мало связей с Геройской Академией, да слишком большая цена за услуги. Некстати ещё вспоминалось и то, что большая часть про-героев терпеть не могут «Старателя» за его характер и методы. Последнему же в голову лезли всякие глупости. Никак иначе стойкое желание увидеть чужие глаза назвать было нельзя. Разве мог Энджи надеяться на это, зная о своём недуге? Он не надеялся. И в миг, когда в дверь палаты постучали, он всё ещё не чувствовал себя настоящим. Ситуация повторялась. Вот только закат был ярче, отражение чётче, а чужие глаза — голубыми, как морская вода. Энджи развернулся. И утонул в этой синеве, наглотавшись перед этим так много воды, что его сердце было готово выскочить из грудной клетки.