Stossgebet

В старой, полуразрушенной церкви до сих пор пахнет ладаном. Лунный свет проникающий в окна освещает иконы. На пожелтевших,больших листах были нечётко изображены лики неизвестных святых. Из-за пыли и старости изображения почти неразличимы и стёрты, только опытные специалисты смогут их восстановить, если конечно они не испортят их ещё больше. Гнилые доски издают неприятный скрип от чего худощавый мужчина морщится. Тонкими пальцами он оттягивает ворот рубашки и сглатывает. Впереди видится алтарь. Взойдя на ступеньки молодой человек встаёт на колени складывая руки в молитве. Силуэт всё это время стоящий перед разбитым окном поворачивается и подходит ближе. Рыжие волосы спускающиеся по плечам тут же растрепал холодный ветер проникавший через сломанные двери. Поправив чёрную рясу, человек подходит ближе, выходя наконец на свет. —Что ты здесь делаешь в столько поздний час, сын мой? — спрашивает тот проходясь взглядом по мужчине напротив. —Святой отец.. — тот прикусывает губу подбирая слова. — Святой отец, я согрешил. —Согрешил?Что же такого страшного ты наделал?— единственный вопрос который задаёт священник сжимая в руках серебрянное распятие. —Я полюбил мужчину. — Фальк склоняет голову и прикрывает глаза чувствуя на себе цепкий взгляд. Рыжеволосый мужчина подходит к алтарю беря ветхую Библию и открывает первую страницу. Глаза начинают скользить по строкам написанным полностью на латыни. Он отходит к окну смотря сквозь стекло и снова возвращает взгляд к тексту. Сзади раздаётся кашель заставляя того отвлечься от изучения надписей. —Отец..что мне делать?— спрашивает Фальк облизывая пересохшие губы. Карие глаза кажется прожигают его насквозь от этого вопроса. Поправив рясу мужчина подходит ближе и берёт его за подбородок заставляя поднять затуманенный взгляд. —Твой грех серьёзен. В Рай дорога тебе пока закрыта, но если ты сможешь искупить вину, то тогда я уверен ты попадёшь в объятия Господа. Рыжеволосый священник берёт Фалька за руку и подталкивает к алтарю. Уперевшись в него спиной последний с вопросом в глазах смотрит в карие глаза напротив. Кажется в них блеснул недобрый огонёк который не предвещал ничего хорошего. Меж тем длинные пальцы принялись расстегивать пуговицы на белой хлопковой рубашке. —Теперь ты готов чтобы искупить свой грех, но помни, ты не должен произносить ни звука, иначе всё придётся начинать сначала. "Начинать что? "— хотел спросить Фальк, но увидев, в лунном свете отблеск лезвия побледнел. Мужчина перед началом, завязал свои рыжие волосы в хвост, чтобы ничего не помешало ему совершить задуманное. —Я вижу что ты одержим демоном..о да. — он делает паузу и наклоняет холодное лезвие к голой груди Фалька заставляя того прерывисто выдохнуть. — Не бойся, это часть исповеди. Но для начала я должен начертить кое-что. Доверься мне. Тело сводит от боли при первом касании острия ножа. Капли крови скатываются по рёбрам вниз. Сильная рука священника подрагивает от напряжения из-за чего круг получается не очень ровным. Фальк шипит сквозь зубы стараясь не издавать звуков. Внезапно тот остановливает мучительную пытку и наклонившись к стекающими кровавым разводам проводит по ним языком, чувствуя при этом металлический привкус. —Мэттью..это слишком — хрипит Фальк цепляясь худыми пальцами за руку мужчины, тот на его слова не обращает никакого внимания. —Мы уже почти закончили. — говорит священник облизывая губы. Их игра зашла слишком далеко, и назад пути нет. Он берёт со стола моток верёвки и обматывает тому запястья, практически привязывая к алтарю. Лезвие снова касается кожи. Надрезы не глубокие, но довольно болезненные. Кровь стекает по бокам капая на белоснежную рубашку. Она навсегда останется испорченной. Даже если бы Фальк и смог бы ее отстирать, то никогда бы не надел её. События этой ночи еще долго будут в его памяти. Возбуждение разгорается внизу живота всё больше отвлекая от слов священика. На втором угле звезды,Фальк всё же вскрикивает от наслаждения за что получает пощёчину. Сквозь звон в ушах он слышит еле различимые слова молитвы. Запястья нещадно ноют, а кожа на них стёрлась в кровь. На груди лезвием была высечена пентаграмма. Пастырь положил окровавленный нож на стол любуясь проделанной работой. —Ну вот и всё. Я думаю теперь Ваша душа очищена. Он подходит ближе настолько,что Фальк который еле держится на ногах ощущает его дыхание на своей шее. Мужчина обводит языком артерию , чувствуя как под ней бьеться жизнь. Зубы смыкаются прям около неё оставляя кровоточащий след. Фальк цепляется ему в плечи притягивая к себе чувствуя как мокрое пятно расползается по внутренней стороне брюк. Запрокинув голову он глухо стонет заставляя рыжеволосого мужчину оторваться от вылизывания ключиц и отстраниться. Вскоре они оба сидят привалившись к полуразрушенной стене. За окном полыхают лучи рассвета освещая здание внутри. Фальк смотрит на свою грудь и прикусывает губу чувствуя жжение в открытой ране. Мэттью подозрительно молчалив и не отводя глаз смотрит куда-то вдаль. —Я думаю..Аттила нас убьёт если узнает чем мы тут занимались. Это все же наши декорации..и мы здесь снимали клип.Неловко как-то получилось.. Фальк после сказанного замирает, чувствуя как уши начинают гореть от стыда. Он поворачивает голову к полоске света на алтаре, видя в лучах солнца разводы крови. Мэттью наконец открывается от своих мыслей смотря в ту же сторону. —Да.Ты наверное прав. Будем убирать весь этот беспорядок, не хватало чтобы это увидели. Идти можешь? Шлегель неуверенно кивает и аккуратно поднимается с пола. Его еще пошатываясь, но он удерживается на ногах несмотря на боль. Кое-как накинув на себя рубашку, мужчина оборачивается. Мэтт улыбается с некоторым сожалением, он подходит ближе к Фальку и поцеловав того в изгиб шеи вопросительно посмотрел вокруг. —Так где ты говорил нам можно тряпки взять?