Как-то вечером...

Долбанный ковид опять захватил его. Минхо ужасно злится. Они со своей стороны делали всё возможное, чтобы не подхватить заразу. И где он сейчас?! Сидит в своём номере, полностью изолированный от всех. Они, конечно, уже успели созвониться и немного поболтать, но каждый из парней потихоньку отваливался. Кто на тренировку, кто писать музыку, кто просто устал. А Ли вынужден смотреть дорамы, аниме и куковать в гордом одиночестве. Не то чтобы Хо совсем не может проводить время один. Он вообще-то это очень любит. Однако тут работает закон подлости, когда очень хочется, а нельзя. Минхо тяжело вздыхает и перебирает телефонную книжку в смартфоне. Маме звонить не хочется, только лишний раз беспокоить. Друзьям уже звонил. Хёнджин качает свой зад или бубсы, хрен разберёт с чего того вообще торкнуло. Ликси лёг спать. Ли стонет в голос от отчаяния. Смотря на номер, подписанный "Квокка 😌", Минхо кусает губы. Услышать Хани очень хочется. Но отвлекать от работы, когда у рэпера буквально творческий запой и он штампует песни? Ли сомневается. Отложив телефон в сторону, танцор снова возвращается к просмотру аниме. Однако не проходит и пяти минут, как Лино хватает трубку и набирает знакомый номер, который, к слову, наизусть знает. — Если и ты откажешься спасать меня от грёбаной скуки, — рычит Минхо, едва Джисон сказал «алло», — я убью тебя, когда вы… — Просто представь, что я сейчас перед тобой на коленях, бейб, — перебивает Хан. Ли зависает. Мозг со скрипом переваривает полученную информацию. Чуть запоздало доходит, предложение-то неплохое. Хо притих. — Что?! — хрипло переспрашивает. — И тянусь к застёжке брюк, — тихо отвечает Хан. На этот раз смысл долетает мгновенно. Как и красочная картинка перед взором. — Твою мать... Они обнимались, спали в одной кровати, делились секретами, дурачились, пошло шутили, даже пару раз целовались на пьяных частных вечеринках. Между ними всегда искрит. И то, что одни принимают за родственные души, то для других повод чуть ли не жениться. Настолько парни близки. Но они никогда ещё не были настолько близки к тому, чтобы шагнуть в пропасть, оставив позади все разумные доводы. Минхо облизывает губы и ещё раз переваривает слова на несколько секунд притихшего Джисона. На коленях? Тянется к ширинке? Мозг живо реагирует, посылая импульсы по телу. Хо закрывает крышку ноутбука и удобнее берёт телефон. — Продолжай, — почти шепчет. На фоне в трубке слышится знакомый щелчок захлопывающейся крышки ноутбука. Скрежет ножек стула по паркетному полу в номере. Несколько глубоких вдохов и шумный выдох. Минхо представляет, как Хан устраивается на кровати, но сам не спешит сделать то же самое. — Где ты? — интересуется Джисон. — На кресле, сижу вразвалочку. Весьма… одухотворенный, знаешь, — Минхо облизывает губы. — Представь, что я перед тобой. В простой белой футболке и обычных серых трениках. Волосы ещё влажные после душа. И пахнет от меня гелем с сиренью, — негромко начинает Хан. — Не люблю сирень, — Хо морщит нос, потому что запах правда въедливый, хуже только лаванда. — Придётся довольствоваться этим, — со смехом отвечает рэпер. — Я медленно подхожу к тебе и тянусь рукой, словно хочу поправить прядь твоих охренительно серебряных волос, но вместо этого касаюсь подбородка и жестом заставляю подняться на ноги. — Хэй! Я хочу быть сверху! — возмутился Минхо, хотя секунду назад по телу прокатилась целая волна желания. — Мне ничего не стоит просто заткнуть тебя поцелуем, знаешь? — Хан явно улыбается, игнорируя всплески недовольства. — Но вместо этого я запускаю ладонь в густую шевелюру, слегка массирую кожу, и только потом оттягиваю. Нежно, мягко, но так, чтобы ты чувствовал давление. Хо прикрывает глаза, слишком красочно представляя всё, что описывает Джисон. Он уже знает каково это, потому что чувствовал однажды, когда они слегка перешли черту. В тот вечер Хан слегка заигрался и из расслабленного состояния, Ли перешёл в игривое. Всего лишь из-за каких-то действий с его волосами. — Облизываю губы и касаюсь ими твоей кожи на шее. Такой изящной, красивой и тонкой шеи. Изучаю каждый чёртов сантиметр соблазнительного изгиба к плечу. Прикусываю и тут же зализываю укус, чувствуя солоноватый привкус. Мне так нравится Минхо, — голос становится словно на тон ниже, и Хан чуть сбивается с равномерно дыхания. — Хочу… — он сглатывает, — хочу, чтобы ты лишился возможности говорить от того, как мой язык проходится по шее, по мочке дразнящими движениями. Минхо ёрзает в кресле, сильнее запрокидывая голову. Настолько ясно запечатлевается каждое сказанное Ханом слово. Не хватает только наяву. — Дотронься до себя там, где хочешь почувствовать мои губы, — нежно, как бархат проговорил Джисон. Минхо, не раздумывая, кладёт подушечки пальцев на губы. Покалывает. Желание целовать чужие губы растёт в геометрической прогрессии. Он тоже хочет чувствовать. Чувствовать мягкость, жар дыхания, скользящий язык. С уст срывается тихий полустон. То ли отчаяния, то ли удовольствия. — Я знаю, бейб, знаю. Целовать до умопомрачения, чтобы воздуха не хватало, чтобы в самой чувствительной точке всё дрожало от желания. — Хани, я… Минхо не договаривает, потому что занят судорожным облизыванием губ. — Сними верх, малыш. Хочу поиграться с твоими сосками, — осипшим голосом просит Джисон. И Хо слушается. Тут же, не задумываясь. Потому что нет никаких сил возиться с играми в первенство и «кто главный». В штанах пульсирует. Ширинка начинает давить, а материал белья неприятно натирать. — Джисон... — Рано, — возражает Хан, будто заранее угадывая действия и просьбы своего лучшего друга. — Сначала коснись сосков, помассируй немного и чуть сожми. И, детка, я хочу слышать тебя. Ты слишком тихий. В голове ничего, кроме вкрадчивого голоса. Голос человека, которого он знает лучше всех. Голос друга, коллеги. Его голос. Хана. Ли прекрасно понимает: с этого момента изменится всё. Но об этом он подумает завтра. А пока пальцы исполняют каждое движение, которое требовал Джисон. Пальцы блуждают по ключицам, груди, твёрдым от возбуждения горошинам, обводя ареолы. Дыхание срывается, становясь прерывистым. Хо всё также держит глаза закрытыми и прислушивается к такому же тяжёлому дыханию в трубке. — Ты такой красивый, Минхо. Просто замечательный, — шепчет на другом конце провода драгоценный голос. — Твоё тело просто невероятное. Именно поэтому я непременно опускаюсь на колени. И знаешь, мои ладони не пропускают ни одного сантиметра обнажённой кожи. А потом, оказавшись на твоих сочных и охренительных ягодицах, сжимают их. — Боже… — бормочет Лино, вторя движениями рассказу. — Господь не поможет, малыш. Здесь только я и мои шаловливые пальчики, стягивающие ненужные джинсы вместе с бельем вниз. М-м-м, что же я вижу? Кажется, теперь очередь Минхо говорить, но вместо этого танцор резко подрывается с кресла, хватает наушники, наспех подключая их, и на ходу снимает джинсы, чтобы наконец лечь на чёртову кровать и полностью расслабиться. Не получив ответа, Джисон продолжает: — Ты же знаешь, что даже тут невероятный? — Минхо неосознанно смотрит вниз, врезаясь взглядом в крепкий стояк. — Аккуратный, идеальный. Хочешь мой язык на кончике? Или вылизать тебя по полной программе, красавчик? — хоть вопрос и в игровом тоне, Хан явно сам едва контролирует интонации. А Ли плывёт. От тона, вопроса и горячих совершенно нескрываемо пошлых фантазий. — Определённо вылизать, — сам себе кивает Хо, протягивая ладонь к изнывающему из-за отсутствия ласк члену. — Как пожелаешь, — усмехается. — Уверен, на вкус он потрясающий. Думаю, я мог бы немного пообсасывать головку. На пробу. И поглаживать бёдра. Твои замечательные бёдра. — Мгм, — подаёт признак жизни Ли, хотя это вовсе необязательно. Хан и без того слышит учащенное дыхание и едва различимые стоны. — Не торопись, бейб. Я хочу насладиться тобой, — Минхо снова слушается, отнимая кисть от естества. Мучительно тягучее разочарование разливается по телу. — Вкусный и бесподобный. Мне ещё так много придётся обработать своим ртом, — растягивает слова рэпер. — Блять… У Хо глаза закатываются от подобных слов. Хан, обслуживающий его член, стоя на коленях. Чересчур хорошо. Руки сами оглаживают чувствительное тело. Невыносимо хочется большего. Рук его Джисони. И чтобы так же бесстыдно шарили по всем доступным местам, как сейчас Хан болтает свои эротические речи. — Знаю, что нравится, — довольный. — Чтобы сделать своему мальчику ещё приятней, ничего не стоит наконец взять его в рот настолько глубоко, насколько это возможно, — театральная пауза. — Нравится упираться во влажные стенки горла? Достаточно хорошо? Конечно, недостаточно, когда вместо горячего, влажного рта наяву лишь тёплая рука! — Господи, блять, Джисон, я хочу тебя трахнуть, — стонет Минхо в динамик, наблюдая за тем, как собственный член дёргается. — Непременно. Я ведь подготовился для тебя, — отвечает щедростью на неприкрытое желание друга. — Ты что?! — Хо даже привстал на локтях, открыв глаза. — Ты всё правильно понял, детка. — Хани, где твои руки сейчас? — с абсолютно нескрываемым любопытством спрашивает Минхо. Слышится вздох и сдерживаемый приглушенный стон. — Где ты хочешь, чтобы они были? — хрипло отвечает вопросом на вопрос. — Хотелось бы проверить, насколько сильно ты подготовлен для меня, — глухо просит Хо, вновь укладываясь и закрывая глаза. Он отлично представляет Джисона топлес, потому что тот обожает щеголять без верха, понабравшись от Чана дурных привычек. А теперь ещё и богато воображает, как Хан сам лично избавляется от одежды. Предмет за предметом. Оголённая кожа, как оголённые нервы. Чувствительная. Минхо с удовольствием бы оставил на ней вереницу ярких засосов. Стон Джисони вырывает из фантазий, меняя направление мыслей. — М-ах… Настолько, что могу принять два своих пальца без проблем, — втягивает воздух носом. Ли готов поклясться, что тот кусает губы. Он бы тоже укусил. — Хэй, детка, — зовёт Хан. — Нам пора переместиться на кровать. И плевать, что они давно на мягких матрасах и на не менее комфортабельных подушках. Перед глазами ясная картина того, как он подтягивает к себе за руку Джисона. Впивается в губы, терзая зубами нежную плоть. — Ты точно оказываешься подо мной, Хани. Потому что я хочу трахнуть тебя как можно скорее. Хочу всего тебя расцеловать, облизать все самые сокровенные места. Хочу положить ладонь на твою тонкую шею и слегка сжать… — Сильнее, — стонет Джисон, и Минхо окончательно срывает крышу. Будь неугомонный квокка перед ним, Ли в действительности бы подмял его под себя так, чтобы члены соприкасались в первую очередь. Ладонь на чужой шее сжималась сильнее, не позволяя вдохнуть полной грудью. А губы сплетались в удушливом и жадном поцелуе. — Твоё тело подо мной изгибалось бы от ласк, ведь так? — Ли вслушивается в сиплое дыхание. — Опусти руку на ключицы, Бельчонок. Мы же не хотим причинить тебе вред, — глубокий вдох в трубке. Минхо улыбается. — И раз ты готов, могу я наконец… — Чёрт возьми, да! — не выдерживает Джисон, стонет, а следом и Ли толкается в собственную руку, сжатую кольцом. Оба охают в унисон. Хо от долгожданного прикосновения к себе. Джисон от пальцев внутри. — Я хочу, чтобы ты был здесь, — канючит Хан, глотая воздух. — Я знаю, Хани. Я… м-м… тоже, — ладонь двигается по члену хорошо отработанными движениями, но в воображении это тёплое податливое нутро Джисони. И от ярких картинок в глазах мелькают звёздочки. — Хочу перевернуть тебя, поставить на колени лицом в подушку, — шуршание и стоны становятся глухими. — Хочу, чтобы ты стонал и выкрикивал моё имя. Хочу двигаться так, чтобы тебе было невыносимо приятно, до дрожи в ногах, — Ли прогибается в пояснице, потому что ощущения от пальцев на собственной головке приближают кульминацию. — Господи, Минхо-о… — то ли рычит, то ли хнычет Хан. — Господь не поможет, малыш, — зеркалит ранее сказанные слова. — Здесь только я и мой распирающий твои стеночки член. То, что слышится на связи, доводит тело Минхо до своей пиковой точки. Бёдра подбрасывает на кровати, ягодичные мышцы напрягаются до предела, и он изливается на свою же ладонь. Наушник почти выпал из левого уха, но сил на то, чтобы его поправить, тотально не хватает. Ли просто наслаждается такими же сбитыми вздохами, матерным шёпотом Хана и разливающейся от макушки до кончиков пальцев неге. — Джи… — Надеюсь, в следующий раз я буду развлекать тебя наяву, — торопится высказать сокровенные желания первым. — Спокойной ночи, Лино, — Хан отключается, а Хо, вздохнув, переворачивается на бок и тянется за салфетками. Никакого стыда. Никаких вопросов «а что дальше?». Всё уже и без того понятно. — Ебучий карантин, — ругается танцор, вытирая следы развлечения. — В следующий раз, Хани, не оставайся в комнате один.