…
Оценки только, что огласили и она вторая. В этот момент я даже не поняла, что выйграла, я видела только ее слезы, только ее поражение. Она проиграла мне. Не простит, я точно знаю.
И вот ты бежишь ко мне. Улыбаешься, а в глазах слёзы. Бежишь, чтобы поздравить с победой, но веришь, что она должна быть твоей. Это твоя Олимпиада, твоя медаль и я бы отдала её тебе если могла, но не в силах повлиять на судей.
Я протягиваю руки, чтобы обнять тебя. Обнимаю за шею, пожалуй слишком крепко, также крепко верю, что это впоследний раз.
— Ты молодец, я горжусь тобой.
Ты всегда умела врать. И сейчас твой голос даже не дрогнул, и я бы поверила не знай я тебя хорошо, наверное даже излишне хорошо.
— Я люблю тебя…
Я говорю это впервый и впоследний раз. Не скажу никому кроме тебя, обещаю. Ты навсегда останешься здесь, в Пхенчхане, в моем сердце. Я похороню нас здесь, вдвоём. Похороню
нашу мою любовь.
— Прощай, найди меня в следующей жизни, Алин.
Я знала, что ты это скажешь. Знала, что придется прощаться, но это неожиданно больно. Слишком больно. Но я буду ждать, и я дождусь. Мы встретимся когда будем другими и вновь будем вместе. Я знаю.
— Я буду ждать хоть вечность, если пообещаешь вернуться.
— Обещаю…
И ты уехала. Ты вернулась в Москву, вернулась в Хрустальный, но для меня ты осталась
там, в Пхенчхане, рядом с
нашей моей могилой. Ты ненавидила меня, а я бесконечно любила. И как обещала ждала вечность. Когда я говорила тебе это, я и представить не могла насколько, вечность это долго.
17 февраля 2022
Произвольная программа только начинается. Мы стоим рядом, думаю, выглядит так будто все снова хорошо, но ты для меня всё ещё
там. Ты не хочешь возвращаться, а я не понимаю почему.
— За кого болеешь, Жень?
Я давно тебя не называла по имени. Все время она. Просто и безлико. Так, чтобы не причинять боль одним твоим именем.
А ты даже не повернулась. Ты не смотрела мне в глаза уже 3 года и 359 дней. На камеру ты смотрела все время куда-то сквозь меня. Куда-то далеко, возможно в Пхенчхан.
— За всех. Все девочки достойны победы, но мне ближе Саша.
— А мне Аня.
И все. На большее мы не способны. Что же случилось, Жень? Когда мы оказались на таком дне?
Вторая… Снова.
Мы снова оказались по разные стороны. Моя выйграла, ее проиграла. И так каждый раз. Пока она терпит поражение в спорте, я терплю поражение в своей любви к ней.
Она тогда первая призналась, ещё до Олимпиады. Видимо, знала к чему всё идёт, а я не смогла. Смогла только тогда, когда поняла, что это последняя возможность быть услышанной.
Она ушла быстро. Я не видела её в автобусе. Не видела на ужине. И в номере не было. Я стучала, хотелось поговорить, но её не было нигде.
Я вышла прогуляться по деревне. Она сидела на лавочке под деревом, кажется это кипарис¹. Я села рядом.
— Помнишь, тогда перед произвольной мы тоже вышли прогуляться и сидели под кипарисом.
— Помню. Я всё помню, Алин. Кажется с тех пор целая жизнь прошла.
Для меня прошла вечность. Вечность в ожидании тебя. Я много раз пыталась говорить с тобой, но ты не хотела. Ты убегала, как тогда в Канаду. А ты ведь не такая. Ты привыкла бороться, решать проблемы, а не бежать от них на другой кантинет.
— Целая жизнь? Ты обещала вернуться в следующей жизни.
— А ты обещала ждать вечность.
— Я жду. До сих пор жду.
А в ответ ничего. Ты уже встала, чтобы уйти, но я не хочу отпускать тебя сейчас. Больше никогда не хочу.
— Знаешь, я поняла кое-что. Вечность это до безумия долго. Но ради тебя я буду ждать до самой смерти. Ты того стоишь.
Это заставило тебя застыть на месте. Ты простояла так по меньшей мере минуту прежде чем все же повернулась. Ты медленно села рядом со мной и взяла меня за руку. Твои прикосновения обжигали. Никто никогда не брал меня за руку так, как ты. Ты всегда была особенной. А потом наши глаза встретились. Впервые за почти 4 года.
— Твои глаза прекрасны…
Даже если бы и хотела я не смогла бы сдержать себя от этого комплимента. Я слишком сильно скучала.
— Ты всегда это говоришь, когда смотришь в них так, как сейчас. Будто надеясь увидеть ответ на все вопросы.
— Но сейчас все по другому. Твои глаза красивы по другому. Ты изменилась. Я тоже. Сейчас ты смотришь на меня обречённо, заранее зная исход этого разговора.
Я понимала, что вряд-ли что-то изменится, вряд-ли после этого разговора она захочет общаться со мной дальше, но где-то глубоко внутри меня я верила в это.
— Я знаю. За эти годы я поняла одно. Чтобы ни случилось, где бы я ни была, ты всегда оказываешься рядом. И смотришь так по грустному тепло, как раньше. Наверное мне нужно перестать сбегать от этого тепла в вечный холод.
Ты хотела моего тепла. Ты каждый раз смотрела в мои глаза и видела в них тепло, свое успокоение.
— Женечка…
По твоей щеке скатилась одинокая слеза.
— Я никому не разрешала так называть себя. Только из твоих уст я мечтала это услышать.
— Знаешь, тогда когда мы обнимались в последний раз я сказала, что люблю тебя. Тогда я пообещала себе, что скажу это только тебе и больше никому.
И я сдержала свое обещание. Конечно, у меня были парни за это время, но им я ни разу не сказала заветные слова. Эти слова стоили только Женечку и ее одну.
— Я тоже тогда пообещала. Пообещала тебе вернуться в следующей жизни. За это время мы стали другими людьми, Алин. Мы умерли тогда вдвоём, на этой чертовой Олимпиаде, и здесь мы вновь переродились. У нас уже давно другая жизнь. Мы больше не спортсменки, не враги и не солдаты борящиеся за медали и убивающие друг друга. Мы две потерявшие себя девушки. Но сейчас мы вновь нашли друг друга.
— Да, нашли. И больше ты от меня не сбежишь, Медведева.
Девушка усмехнулась сквозь слёзы. Она медленно, будто боясь спугнуть положила ладони на щеки Загитовой и нежно поцеловала. Девушки сидели под кипарисом и снова учились чувствовать и понимать друг друга. Они нашли друг друга. Алина была уверенна, что теперь это навсегда, но Женя отстранилась, по её щекам бежали слезы. Она плакала.
— Я рада, что ты нашла меня.
И она ушла. А Алина так и осталась сидеть под кипарисом.
Они были родственными душами. Солдатами сражающимися по разные стороны баррикад. Обреченными найти друг друга и слишком рано потерять. До встречи в следующей жизни.
