Дождь

      Капли дождя быстро стекали по стеклу автомобиля, словно играли в догонялки. Вот одна капля, ещё одна и ещё, все они куда-то спешили… чёрт, в этом мире даже капли воды куда-то да спешат. Грустный взгляд волка бессмысленно следил за этими «немыслимыми гонками» дождевых капель. Машина ровно держала скорость, дорога впереди казалось бесконечной, монотонное тёмно-серое шоссе становилось ещё темнее по мере нарастания дождя. По щеке парня пробежала одинокая слеза. Это не осталось незамеченным со стороны Дианы. Плавно съехав на асфальтированную обочину, машина остановилась. Волк даже не повернулся, чтобы узнать в чём дело, он всё продолжал бессмысленно пялиться в окно. – Знаешь, – тихо начала Фоксингтон, - я читала о вас, знаю кто вы такие, чем занимались всю жизнь, – Волк лишь хмыкнул, – каждый из вас уже сидел в тюрьме по той или иной статье, вы ведь знакомы друг с другом чуть ли не с детства и вам уже приходилось переживать расставания, не так ли? – сказала лиса прожигая приятеля взглядом. – У нас были расставания, перерывы, но никогда не было ссор… – тихо произнёс волк, наконец повернувшись к Диане.       Чёрные глаза грустно смотрели на неё, не то изучая, не то пытаясь найти ответ на немой вопрос. Ушки серого были прижаты к макушке, а хвост уныло, словно старый листок клёна свешивался с сидения.       Диана никогда не испытывала таких сильных и открытых чувств со стороны незнакомца. Её оранжевые, словно закат солнца ушки по неволе тоже прижались. Грустная улыбка на морде Волка молвила лишь: «всё в порядке, едем дальше». Но она знала, что всё далеко не в порядке. Она запомнила его манёвры тем вечером, когда он с командой пытался выкрасть золотого дельфина, фальшивые эмоции, улыбки, тон… всё то, что когда-то использовала она, пытаясь так же выкрасть эту злосчастную статую. Как рыбак видит рыбака, так и она сразу поняла, кто перед ней тогда стоял… но то ли из-за порыва чувств, то ли из-за простого сочувствия к «безрассудным воришкам» она не приказала тогда схватить их и увезти в отдел, ещё до начала церемонии. – Волк… – начала она с максимальной нежностью, медленно положив ему на плечо свою лапку. – Не волнуйтесь, я… я в порядке, – так же тихо и грустно произнёс Волк, отведя глаза в сторону.       Дождь не утихал, лил так, словно вместе с душой волка рыдал весь город. – Расскажи, я помогу и… не нужно этих официальностей, сейчас перед тобой тот, кого не поймали за сто тридцать три крупных ограбления, – усмехнулась лиса, с трудом натянув улыбку.       Волк вновь перенёс взгляд на собеседницу, грустное выражение морды и опущенные ушки явно были ей не к лицу. Вздохнув, он неуверенно начал: – Понимаешь, мы познакомились фактически на первом ограблении, нас нанял какой-то крупный бизнесмен, чтобы мы выкрали у его конкурента партию товара. Это было уже так давно, что я даже и не вспомню сколько лет мы друзья… – серый немного остановился, собираясь с мыслями, – кроме них у меня никого не было и нет. Версия Мармелада в моих глазах выглядит не такой уж и дурацкой, как там, не мы портим мир, а мир портит нас, да? – Волк усмехнулся, но почти тут же вновь погрустнел, – мои родители отдали меня в детдом, когда мне не было и года, единственное, что я знаю, так это то, что они были заядлыми алкоголиками и меня у них уже хотели забирать органы опеки. В «Ласточке» было ужасно, к сожалению, обложка не всегда соответствует книге, так было и со мной. Издевательства, драки, унижения – всё это преследовало меня изо дня в день. Я пытался бороться, но… тебе ли не знать, что этот мир не любит, когда кто-то идёт против него? – спросил Волк, смотря прямо в глаза Диане, – одинокий, брошенный, каким был таким и остался… – добавил он более тихо. По щеке парня потекла одинокая слезинка, словно ртуть в градуснике та сверкала, отражая тусклый свет внутри авто.       Казалось, что от этого диалога рыжая шёрстка Фоксингтон стала более тусклой и невзрачной, словно те осенние листья, которые уже упали с дерева и лежат ковром у его подножья. – Ты не один, – произнесла она тихо, продолжая грустно смотреть на него. – Ты так думаешь? – спросил серый едва слышимо, будто пытался себя убедить, что всё и в правду не так плохо. – Конечно, – ответила лиса и придвинулась ближе к Волку…       Нежный и такой робкий поцелуй, тёплые губы, которые казалось хотели согреть те холодные и сухие. Рыжие лапки медленно сплелись за шеей парня. Такие тёплые, нежные и мягкие, те, в которых он нуждался прямо здесь и сейчас. Нехотя разорвав такой чувственный поцелуй, они одновременно медленно открыли глаза. Нежные, тонкие и мягкие лапки Фоксингтон всё ещё держались за шею Волка, словно это была тонкая нить, отпусти которую всё вновь станет сухим, грустным и депрессивным. Взяв в свою лапу тонкое запястье подруги серый робко покрыл его мелкими поцелуями. Диана томно выдохнула, ощущая, как от удовольствия по спине бегут мурашки… – Спасибо тебе, – шёпотом произнёс Волк, обнимая лису так нежно и чувственно, словно она была хрустальной вазой, надави на которую та тотчас же сломается. – Тебе тоже, – ответила рыжая, в ответ обнимая серого так крепко, словно виделась с ним последний раз.       Две души, которые смогли найти друг друга в этом хаосе шумного и всё время кипящего мегаполиса, которые смогли доказать окружающему миру, что все мы разные и что невозможно всем жить по одной системе, которые не сломались под давлением общественности и думали сердцем, а не логикой.       Дождь кончился, как и пришёл конец коварному плану Мармелада, а в это время что-то новое только началось и пришло в этот мир, и это «что-то» - любовь…