Волшебное место

Молодой человек отошел от мольберта к противоположной стене и внимательно посмотрел на картину. На полу валялись листы с разноцветными пятнами краски, и неподалеку – палитра. В мастерской было светло – распахнутые окна пропускали теплое летнее солнце и освежающий ветерок. И шум - комната располагалась на первом этаже и окнами выходила на оживленную улицу. – … тот самый флейтист? Боже мой, боже мой, – мимо окна прошли две женщины в ярко-зеленых блестящих плащах. Николас вздрогнул, вынырнув из задумчивости, и прибавил громкости на колонке в углу, откуда доносились тихие фривольные напевы флейты и шотландской волынки – они помогали отвлекаться от шума города. Пронзительный звонок телефона не дал вернуться к картине. Ник дернулся к столу, попутно чуть не поскользнувшись на кисти. – Слушаю? В это время дверь тихо отворилась, на пороге возник Девид. Они с Ником были знакомы с детства, когда последнего увозили отдыхать к родственникам за город. Позже Девид переехал в город, и они стали практически неразлучны. Даже когда Дейв остался работать в университете, а Николас стал свободным художником, их пути не разошлись - они и теперь вместе снимали квартиру. Ник замахал рукой, продолжая разговаривать. – Да. Через час. Отлично, подъеду. Положив трубку, Ник встал рядом с другом, который разглядывал картину. – Это... – Дейв выглядел озадаченным. – Волшебное место. Что-то не так? – Ты вообще не спал? – Дейв смотрел на Ника, а не на холст. – Картинам для выставки чего-то не хватало, какого-то ядра, не знаю, – Ник небрежно махнул рукой, прикидывая последние штрихи. – За два дня до открытия? – Дейв покачал головой. – Она не слишком мрачная по сравнению с остальными? – Это же лес. Слушай, будешь дома сегодня? Надо... Да? – снова зазвонил телефон, и Ник отвлекся. Пока он отдавал распоряжения о торжественной части открытия выставки, Дейв хмуро посмотрел на картину. Ник был талантлив. Его картины замечали всегда, с самого детства. Он смеялся, что ими он показывал волшебство, для которого не существовало слов. Временами казалось, будто по-настоящему светились. Будто, когда на картины никто не смотрел, из рамы и правда мог выпрыгнуть какой-нибудь волшебный гном и спрятаться за шкафом. Возможно, в их квартире обитали уже толпы таких гномов. Но вся организационная суета перед выставкой изрядно вымотала Ника. Наконец он повесил трубку. – Извини, о чем речь? – Ты спрашивал, буду ли я дома. Буду. – Точно. Сегодня должны картину забрать. Но тут фотограф. Надо сгонять в галерею, что-то посмотреть, обсудить – не знаю. Короче, покараулишь? Николас вылетел на улицу, перебирая в уме план организации выставки. Все было решено, оставались мелкие детали. Привезти брошюры. Найти место новой картине. Вдруг где-то над ухом раздался тихий серебристый перезвон колокольчиков. Ник даже потерял мысль и замер посреди тротуара, растерянно оглядываясь по сторонам. Люди спешили мимо, никто не обращал на него внимания. От асфальта поднимался жар, от чего воздух становился густым и вязким, а от клумб вдоль дороги тянулся удушливо сладкий цветочный аромат. Ник зацепился взглядом за девушку с копной густых светлых волос, в которых ярко переливалась на солнце серебряно-зеленая заколка. Она шла мимо и разговаривала по телефону, не обращая внимания на Ника. Тому ее лицо показалось необычайно правильным, каких в жизни он никогда раньше не видел. Но девушка исчезла в толпе, а Ник тряхнул головой. Не было времени. Перед входом в кафе, где они договорились встретиться с фотографом, он заметил на земле какую-то листовку с растительным орнаментом. На ней был изображен человек, играющий на флейте. Текста Ник не разобрал. – … неужели этот флейтист? Опять за детьми? – Ник чуть не столкнулся с официантом, когда замотал головой, пытаясь определить, кто говорил. Но в общем шуме было не разобрать. Взгляд упал на еще одно лицо – на этот раз на мужчину в возрасте с уже пробивающейся сединой. Его лицо показалось Нику необычайно красивым. Слишком. В другом углу за столиком – парочка в чудных ярких костюмах. Будь у Ника время, он бы предложил им побыть моделями – их внешность показалась ему интересной. Когда Николас освободился, уже темнело, на небе появились первые звезды, их сейчас было особенно отчетливо видно. Вместе с солнцем исчезала и жара, Ник глубоко вздохнул, прислушиваясь к звукам города. Но вместо них послышался шелест деревьев, и что-то напоминающее треск костра. На мгновение он мог бы поклясться, что почувствовал себя в лесу – едва различимый хвойный запах с примесью дыма. Ник открыл глаза решив, что ему стоило пойти пешком и проветрить голову. Но все мысли были сосредоточены вокруг выставки – ему так и не отзвонились по поводу брошюр. И Дейв молчал. Снова почудился звон колокольчиков, Ник огляделся по сторонам. Он заметил, что оказался в незнакомом районе с невысокими двухэтажными аккуратными домиками. И не представлял, куда идти. Он не мог понять, проходил ли уже мимо этого дома с заросшим садом или нет – они все были одинаковыми. Он вышел на узкую улочку, в конце которой внимание привлекла дверь, подсвеченная зеленоватым огнем. Над ней красовалась вывеска «Волшебное место». Заведение оказалось небольшим кафе. Окна были закрыты плотными зелеными шторами, только теплый свет расставленных повсюду настольных ламп неуверенно разгонял тьму по углам зала. Фон создавали мелодичные трели флейты и скрипки, звучавшие непонятно откуда, и гул тихих разговоров, которые разом смолки, когда Ник вошел. Он быстро проскользнул к стойке, глядя под ноги, но отчетливо ощущал на себе заинтересованные взгляды. С другой стороны к нему поднялся мужчина с серебристыми волосами. – Добро пожаловать, меня зовут Эйван, – он мягко улыбнулся. В ответ на растерянный взгляд Ника, пояснил, – У нас здесь принято поддерживать дружескую атмосферу и обращаться ко всем по именам. – Николас. Я просто мимо проходил... – его взгляд упал на листовки на стойке, и он увидел ту самую – с флейтистом. Это была афиша выступления. Заметив направление его взгляда, Эйван улыбнулся шире: – Первый концерт за десять лет. Приходите. – Извините, у меня открытие выставки, – Ник неуверенно огляделся по сторонам. На него уже никто не смотрел. Он заметил почтенную даму в дальнем углу, она сидела с чашкой, что-то записывая в блокноте. И почему-то не сняла причудливую шляпу с перьями. У окна, задумчиво ковыряясь в тарелке, сидел рыжебородый тип с повязкой на глазу. Но внимание Ника привлекла девушка, сновавшая туда-сюда между столиков с подносом. У нее были светлые волосы и круглое миловидное личико. Нику она показалась смутно знакомой. Девушка, поймав его взгляд, улыбнулась и быстро скрылась на кухне. Ник снова обернулся к старику, который, казалось, не заметил паузы. – Первый за десять лет? Почему? – Говорят, – когда старик заговорил, в кафе будто разом все стихло, все шепоты, отдаленный стук посуды. Даже шум с улицы почти стих, – когда-то давно флейтисту не заплатили за выступление, а ему очень нужны были эти деньги – оплатить лечение больной матери. Вместо этого его просто выгнали из города. Он так разозлился, что под стенами города начал играть зловещую мелодию, которую слышали только дети. Они пришли к нему. И ушли за ним. Никто не знает, куда он увел детей, и что с ними стало. Их никогда больше не видели. – А флейтиста? – Говорят, раз в десять лет он возвращается, чтобы получить свой долг. А если нет, то снова уводит всех детей. – Правда? – Ник усмехнулся. – Мне десять лет назад было одиннадцать, не помню, чтоб меня пытались похитить, – показалось, что все снова смотрят на него. Он осторожно огляделся – посетители кафе вернулись к своим делам. – Гость что-то будет? – к ним подошла девушка. Только сейчас Ник заметил, что она была довольно миниатюрной. У нее был высокий звонкий голос и лукавое выражение лица. На ней было длинное в пол платье с цветочным узором. Удивительно, как она не путалась в нем. – Уна. – Николас, Ник. Извините, – у Ника вдруг резко разболелась голова, и он вспомнил, зачем сюда пришел. – Я, если честно, заблудился. Хотел спросить дорогу. – Может, чаю? – Уна бесцеремонно уставилась на него. – Нет, извините, надо идти. – Заходите еще, – девушка улыбнулась и ушла в зал. – Конечно... Когда старик поднялся, чтобы проводить его и показать дорогу, Ник обратил внимание, что тот хромал. Домой он добрался без приключений, однако временами ему казалось, что в лицах редких прохожих он узнавал кого-то из посетителей кафе. В квартире было темно, Дейв уже спал. Николас уловил едва заметный терпкий и пряный запах, будто друг тут без него пил. Ник заглянул в мастерскую и в серебристом лунном свете увидел картину на месте. Придется завтра отвозить самому. Вдруг что-то еще блеснуло на комоде. Взглянув ближе, Ник заметил металлическую брошь. Он машинально сунул ее в карман брюк, имея в виду спросить потом у Дейва, откуда взялась эта штука. – Выглядишь паршиво, – Дейв возился на кухне с завтраком и обеспокоенно обернулся, когда Ник выполз и молча сел за стол. У него снова разболелась голова. Пряный запах так и не выветрился. – Знаешь. Я понимаю – приурочить открытие выставки ко дню рождения это символично. Но если есть какие-то проблемы, то по-моему, не стоит... Ник покачал головой. С ним все было в порядке, просто болела голова. Зазвонил телефон. Слушая собеседника, Ник постепенно мрачнел, но не нашел сил ругаться. Повесив трубку, он тихо заметил: – Из типографии. У них сломалось что-то и они не успели напечатать буклеты. Какого черта они так затянули? – Без них можно обойтись, – не оборачиваясь, Дейв пожал плечами. – Слушай, – Ник вспомнил вчерашнее знакомство, – не знаешь, где-нибудь можно раздобыть архив криминальной хроники или что-то типа такого? – Не уверен, что хочу знать, но на кой черт тебе это? – Дейв замер. – Да так… ерунда, – Ник и в самом деле не знал, зачем. Он не верил ни в каких проклятых флейтистов. – Лет десять назад ничего ужасного не случалось? – Ник, у тебя все в порядке? – Может, дети пропадали? – Ник… – Дейв обернулся, отставив в сторону сковороду. Он выглядел встревоженным. – По-моему, тебе надо отдохнуть. Давай ты отложишь свою выставку? Мы куда-нибудь… – Глупости, – Ник неожиданно резко вскочил, но тут же сел – голова закружилась. – Все в порядке. Ничего пока не случилось. Первым делом он отвез картину в галерею. На мгновение ему показалось, что в толпе прохожих рядом с галерей он увидел Уну, но тут же потерял ее из виду. В середине дня позвонил фотограф сообщить, что заболел и не сможет отработать на выставке. Николас уже не ругался. Он сидел на лавке в парке и вяло размышлял о том, стоит ли сейчас искать фотографа и заморачиваться с новой типографией. Его не покидало ощущение, будто надвигалось какое-то значительное событие. Он не мог пока понять, что именно, а делиться с Девидом побоялся – уж слишком близко к сердцу тот все воспринимал. Ночью Ник плохо спал, то и дело просыпался. Снились очень яркие и реалистичные сны про лес, какие-то яркие пятна. Под утро его разбудил телефонный звонок. Комната была окутана предрассветной сероватой дымкой, и Ник не сразу сообразил, что происходило. Прежде, чем окончательно проснуться и снять трубку, ему еще несколько секунд виделись странные тени на стенах. Голова все еще была тяжелой. Звонил администратор галереи. В здании, где должна была состояться выставка, случилась авария – трубы прорвало. Картины целы, но быстро ситуацию никак не исправить. Они очень сожалели. Ник без каких-либо эмоций повесил трубку. – С днем рождения... – Дейв осекся, когда зашел на кухню и увидел там мрачного Ника. – Что случилось? Ник видел, что Девид пытался помочь. Он подбадривал, предлагал какие-то варианты, даже сам искал контакты тех, кто поможет забрать картины из галереи. Но Ник не мог найти сил, чтобы внятно реагировать. Он только молча наблюдал за деятельностью и подчинялся указаниям друга. Они доехали до галереи - его картины действительно не пострадали каким-то чудом, но Ника это мало волновало. Ему все происходящее казалось совершенно не важным, а попытки втянуть его в эту суету только раздражали. У него из головы не шло сегодняшнее выступление флейтиста. Иногда ему казалось, что он даже слышал тихие напевы флейты. Ник не стал дожидаться, когда Дейв закончит разговор с администратором. Он незаметно ускользнул на улицу и отправился в "Волшебную страну". Ник не ожидал, что кафе будет открыто, но дверь также была подсвечена зеленоватым светом. Ничего не изменилось. Внутри даже днем царил тот же полумрак, что и накануне. Только на этот раз зал был другим – на стенах висели цветочные гирлянды на стенах, на столах были расставлены букеты из полевых цветов. Стоял аромат пряных трав. Ник не успел сообразить, что происходило, когда его окружила пестрая толпа разношерстных людей - их было даже больше, чем прошлым вечером. Они радостно встретили его аплодисментами. Откуда-то сверху на него просыпались блестки, пока Ник с удивлением озирался по сторонам. – Николас, – он увидел, как Эйван отложил флейту на стойку и направился к нему. Толпа перед ним почтительно расступилась, – с днем рождения, мальчик. – Откуда? – Мы знаем о тебе больше, чем ты думаешь, – Эйван все еще мягко улыбался. К нему подошла Уна, и виски Ника снова пронзила острая боль. – Ты не помнишь? Уна – твоя сестра. Ты один из нас, Николас. – Шутите? – Ник с сомнением оглядел присутствующих и заметил то, чего не видел раньше. Почтенная дама была без своей странной шляпы, из копны ее светлых волос виднелись небольшие заостренные рожки. У бородатого типа глаз, скрываемый вчера повязкой, оказался ярко-сиреневого цвета. Даже у Уны из-под полы платья проглядывала кисточка хвоста. – Что за? Кто вы? – Мы, как и ты, волшебные жители холмов. Раз в десять лет открывается дверь, когда дети холмов могут вернуться домой. Вы с Уной должны были вернуться в прошлый раз. – Что за бред? – Ник поморщился от боли. – Вы уже приходили сюда десять лет назад, – терпеливо продолжал Эйван. – Но ты тогда испугался и убежал, оставив Уну. – Бросил, короче, – Уна на мгновение нахмурилась, но после снова звонко рассмеялась. – Серьезно? И что теперь? – Глупый, – Уна покачала головой. – Ты должен пойти с нами. – А если не соглашусь? – Ник огляделся – люди вокруг него улыбались, но почему-то казалось, что просто так они его не отпустят. – У меня тут вообще-то вся жизнь. – Умрешь, – Эйван вздохнул. – Мы бессмертны, но нам нельзя жить постоянно среди людей. Остальные забудут про твое существование. Как ты забыл Уну. Ник задумался. Даже если он мог допустить, что эта чушь про волшебный народ и окажется правдой, ему не улыбалась идея бросить всю налаженную жизнь одним махом. В конце концов, он бы хотел попрощаться с Дейвом. В это время Уна развернулась и ушла к стойке. Ник наблюдал за ее плавными движениями. Неужели он и правда мог ее бросить? Девушка взяла со стола бутылку с зеленовато-голубоватой жидкостью. Повеяло густым запахом мха с привкусом крови. Ник взял предложенный бокал и тут же снова обострилась головная боль. Настолько, что он выпустил бокал, тот со звоном разлетелся на мелкие осколки. – Какой же ты неуклюжий, – Уна обиженно надула губы, а у Ника перед глазами пронеслась почти та же сцена. Только он тогда был младше. Они также стояли перед ним полукругом, и также манили вечной жизнью и вечным праздником. Никаких уроков. Никаких недовольных криков и наказаний в чулане. Он вспомнил и Уну. Тогда она представилась его давно потерянной матерью, которая обещала, что в Волшебной стране они всегда будут вместе. – Срыв выставки – ваших рук дело? – идея не сразу пришла в голову Нику, но по улыбке Эйвана он понял, что угадал. Он сунул руку в карман и обнаружил там брошь, про которую совсем забыл. Она была теплой. Ему стало спокойнее, когда он сжал ее. – Ладно. Что делать то теперь? – Не бить посуду, – проворчала Уна, успевшая сбегать за тряпкой и теперь собиравшая осколки по полу. Ник прошел за Эйваном к стойке, мельком поглядывая на дверь. Но остальные все еще толпились вокруг, он не мог придумать, как добраться до выхода. Разноглазый бородач прошел за стойку и разлил зеленоватую жидкость по бокалам. – За возвращение! – прозвучал тост из толпы. Эйван с улыбкой наблюдал за Ником. Тот смотрел на переливы жидкости в бокале. Ему виделись причудливые узоры, похожие на те, что он сам создавал в своих картинах. Они тоже обещали раскрыть тайну, если им довериться. Брошь, которую Ник так и не выпустил, неожиданно раскалилась и обожгла руку. – Твою мать, – Ник выдернул руку и брошь полетела на пол. Окружающие дернулись в разные стороны, расступаясь. Он увидел, как они с ужасом глядели на небольшой кусок металла. Большего было не нужно, он бросился к двери, пока никто не успел сообразить, что происходит. Эйван прокричал что-то про то, что Ник пожалеет о своем решении, но он не слушал. Он был уверен, что будь у него сестра, он не мог бы ее бросить. Он открыл дверь и зажмурился от яркого света. Когда Николас открыл глаза, он стоял в мастерской перед мольбертом. На полу валялись листы с разноцветными пятнами краски, и неподалеку - палитра. В комнате было светло - распахнутые окна пропускали теплое летнее солнце и освежающий ветерок. И шум с улицы. Раздался пронзительный звонок телефона. Вместе с ним отворилась дверь и на пороге возник Дейв. – Это... – Дейв озадаченно взглянул на картину. – Слишком мрачная, – Ник проигнорировал телефон. Вместо этого он взял банку с белой краской и осторожно перевернул ее над картиной. Они вдвоем молча наблюдали как темный лес постепенно исчезает за белыми разводами. – Знаешь, я подумал, что ничего не ведь еще не готово с этой выставкой. Стоит отложить до осени, а? На день рождения куда-нибудь смотаемся. – Как раз хотел предложить, – Дейв улыбнулся в ответ. Ник кивнул и вышел, нужно было решить еще несколько вопросов. – Да, – когда Ник обернулся в дверях, то заметил, как у Дейва в руке блеснуло что-то металлическое. Но он тут же спрятал предмет в карман, – не съездишь со мной за картинами?