В тот печальный день у дома под номером 285 на улице Лафайет, что находится в Нью-Йорке, было особенно многолюдно. Практически не протолкнуться. Может, кошка и могла бы прошмыгнуть. Черная кошка, хвостатый вестник беды. Или сова? Скорей уж сова. Хотя сова-то как раз и прилетела. Но ее никто не заметил, потому что выглядела она совсем не как сова. А как человек. Самый обычный, ничем не примечательный.
Многолюдный и печальный был этот день, но именно поэтому человек, на которого никто не обратил внимания, и пришел. Выглядел он для каждого, кто его увидел краем глаза, по-разному. Кто-то сказал бы, что он был высок, белобрыс и невыразителен. Другие увидели бы в нем коренастого брюнета. В общем, образ его зависел исключительно от глаз смотрящего. Однако же одна его особенность была неизменной для всех: легкая, гордая, непринужденная походка. Такую нечасто встретишь. Чтобы уметь так себя держать, родиться нужно по меньшей мере где-нибудь рядом с троном.
Он остановился у двери дома 285 на улице Лафайет, что находится в Нью-Йорке, и нахмурился, увидев, что тротуар у дома завален цветами и заставлен свечами. Словно слезами, затоплен воспоминаниями. А затем он всмотрелся, прищурившись, и не заметил больше ничего, кроме кровоточащих сердец. Он поднял голову и посмотрел на окна верхних этажей и красную кирпичную стену.
«Построено в 1886 году и изначально в здании находилась шоколадная фабрика, — он прошептал, едва шевеля губами, чтобы его никто не услышал. — Мда, этому месту сладости не занимать, только вот на сегодня завезли самый горький шоколад, какой только есть. Очень горький. Но вообще 1886-й был хороший год, всего-то за сто лет до нашего возвращения. Есть что-то в этой цифре — 86».
Он грустно улыбнулся и закусил губу.
Пришло время отплатить добром за добро.
***
Он появился в этом мире еще один раз, не в Нью-Йорке, а на далеком тропическом острове посреди океана. Пришел, чтобы собрать то, что было недавно развеяно по ветру, то, что, казалось, нельзя уже собрать. Укутанный в свой полуночный плащ, под всевидящими очами звезд, он отдал приказ южному ветру, и тот с готовностью его исполнил. Мерцая звездной пылью, утерянное собралось в его раскрытую ладонь. А миг спустя обратилось в хрустальный шар.
Нечеловек улыбнулся.
— Так просто.
***
Когда
он только очнулся, слух вернулся к нему прежде зрения. Поначалу
он даже и не вспомнил, что у него должны быть глаза, которыми можно видеть. Тела
он тоже не почувствовал, но зато обратившийся к нему голос
он слышал более, чем отчетливо. До боли знакомый голос, но чей? Как-будто он всплыл в памяти о прошлой жизни. Голос шептал прямо у него над ухом:
— Ты вернулся. Точнее, я вернул тебя. Помнишь, как однажды ты подарил мне новую жизнь? Меня надолго забыли, но ты заставил их вспомнить. И полюбить, а я никогда не забываю «причиненное» мне добро. Я отыскал тебя и собрал тебя заново, использовав силу их любви. Их любви, — Король Грез улыбнулся, — их любви более чем достаточно, чтобы ты смог создать свою собственную страну грез».
Он вдохнул в первый раз и наконец-то открыл глаза.
